Используются технологии uCoz

нАУЧНЫЕ РАБОТЫ ИЗ ЖурналА "Диссертатъоник"

БИбЛИОТЕКИ рбд

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ СТАВРОПОЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

на правах рукописи

КОРОБЕЙНИКОВ АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ

УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА

ВОСПРЕПЯТСТВОВАНИЕ ОСУЩЕСТВЛЕНИЮ ПРАВОСУДИЯ И ПРОИЗВОДСТВУ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ

специальность 12.00.08 (уголовное право и криминоло­гия; уголовно-исполнительное право)

Диссертация на соискание ученой степени кандидата

юридических наук

Научный руководитель — доктор юридических наук, доцент Р.Э. Оганян

Ставрополь-2 0 03


 

ПЛАН

Введение                                            3

Глава  I.  СОЦИАЛЬНАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ  УГОЛОВНОЙ  15 ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ВОСПРЕПЯТСТВОВАНИЕ ОСУЩЕСТВ­ЛЕНИЮ ПРАВОСУДИЯ И ПРОИЗВОДСТВУ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ

§ 1. Историческая эволюция уголовной ответствен-  15 ности за воспрепятствование осуществлению право­судия (предварительного расследования)

§ 2. Интересы правосудия и предварительного рас-  34 следования как объект уголовно-правовой охраны

Глава II. ВОСПРЕПЯТСТВОВАНИЕ ОСУЩЕСТВЛЕНИЮ ПРА-  65 ВОСУДИЯ И ПРОИЗВОДСТВУ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕ­ДОВАНИЯ ПО УК РФ 1996 ГОДА

§ 1. Объективная сторона воспрепятствования осу-  65 ществлению правосудия и производству предвари­тельного расследования

§ 2.  Субъективные признаки воспрепятствования  88 осуществлению правосудия и производству предва­рительного расследования

§ 3. О допустимости вмешательства в осуществле-  101 ние  правосудия  (производство  предварительного расследования)

§ 4. Использование служебного положения при вос-  125 препятствовании осуществлению правосудия (произ­водству предварительного расследования)

§ 5.  Проблемы квалификации воспрепятствования  137 осуществлению правосудия и производству предва­рительного расследования

Заключение                                         151

Список источников и литературы

2


 

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Проводимые в на­шей стране общественно-политические и социально-экономические преобразования формируют принципиально новую государственную структуру и гражданское общест­во в России. Одним из важнейших инструментов государ­ственной политики является судебная реформа, а также изменение уголовного законодательства. Закрепление за судебной властью конституционной самостоятельности заставило по-новому взглянуть на существо правосудия, переоценить его значение в демократическом обществе.

В то же время особую тревогу вызывает то обстоя­тельство, что самостоятельность судебной власти в России пока относительно слаба - причинами тому слу­жат как нестабильность государственной системы, так и исторически сформировавшееся в обществе неверие в справедливость судебной власти и судопроизводства в целом. Преодоление этих факторов является одной из основных целей государственной политики, в том числе и политики уголовной.

Как известно, УК РФ 1996 года впервые в постсо­ветский период выделил самостоятельную главу о пре­ступлениях против интересов правосудия. При этом зна­чительная часть норм 31 главы УК РФ посвящена уголов­но-правовой защите правосудия как такового и его не­посредственных носителей - судей, присяжных заседате­лей, а также лиц, ведущих уголовный процесс.


 

В то же время практика сталкивается с немалым количеством вмешательства в осуществление правосудия и предварительного следствия. Такое вмешательство весьма разнообразно и имеет самые различные причины.

Нельзя не согласиться с тем, что суды - гаранты правосудия, и их роль является ключевой в правовом государстве. Поэтому они должны быть защищены от лю­бого произвольного вмешательства со стороны кого бы то ни было. Одним из наиболее эффективных гарантий невмешательства в отправление правосудия является ус­тановление уголовной ответственности за посягательст­ва на авторитет судебной власти и интересы правосудия в целом.

В УК РФ 1996 года впервые появилась универсаль­ная норма о преступности воспрепятствования осуществ­лению правосудия и предварительного расследования «в какой бы то ни было форме» (ст. 2 94 УК РФ) . Данная норма, объединившая положения ст.ст. 17 61 и 1913 УК РСФСР 19 60 года, универсализовала преступность любого вмешательства в деятельность суда и органов предвари­тельного следствия (дознания).

Однако, остается не в полной мере ясным порядок применения ст. 2 94 УК РФ на практике; не получил од­нозначного решения вопрос о том, что надо понимать под вмешательством в осуществление правосудия или предварительного следствия «в какой бы то ни было форме».

Также принципиально важно изучение соотношения гарантий невмешательства в деятельность суда с рядом


 

прав человека, составляющих Международный и Европей­ский стандарты (например, правом на получение инфор­мации, свободой прессы и пр.)

Большое правоприменительное значение имеет обос­нованное решение вопроса о разграничении данного пре­ступления с иными преступлениями против интересов правосудия.

Имеющиеся специальные исследования данных про­блем написаны в подавляющем своем большинстве приме­нительно к положениям ранее действовавшего УК РСФСР 1960 года.1 В последнее время интерес к юридической природе преступлений против правосудия резко возрос,2 однако состав, предусмотренный ст. 2 94 УК РФ, практи­чески не подвергался комплексному исследованию на мо­нографическом уровне.

Все вышесказанное обуславливает актуальность из­бранной темы и необходимость проведения дальнейших научных исследований оснований и пределов уголовной ответственности за воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследо­вания .

Целями настоящего исследования являются:

1  Среди имеющихся исследований надо особо указать на сле­
дующие: Власов И.С., Тяжкова И.М. Ответственность за пре­
 ступления против правосудия.  - М.,  1968;  Кульберг Я.М.
 Преступления против правосудия. - М., 1962. Из работ по­
 следнего времени необходимо отметить: Чучаев А.И. Преступ­
ления против правосудия. - Ульяновск, 1997.

2  См., например: Лобанова Л.В. Преступления против право­
 судия: проблемы классификации посягательств, регламентации
и дифференциации ответственности. Автореферат дисс. … д-ра
 юрид. наук. - Казань, 2000.


 

1)  доказывание позиции о закономерности наличия
 в Уголовном законодательстве нормы о воспрепятствова­
нии осуществлению правосудия и производству предвари­
 тельного расследования;

2)  юридический и системный анализ положений ста­
 тьи 2 94 УК России;

3)  обоснование позиции о необходимости соответ­
 ствия диспозиции ст. 2 94 УК РФ законодательно опреде­
ленному названию последней;

4)   формулирование  соответствующих  изменений  в
 ст. 2 94 УК РФ.

Достижение указанных целей возможно путем реше­ния следующих задач:

•          исследование вопроса об исторической эволюции
 уголовной ответственности за воспрепятствование осу­
 ществлению правосудия и производству предварительного
 расследования;

•          изучение вопроса об элементах состава данного
 преступления по УК РФ 1996 года;

•          изучение степени разработанности проблемы юри­
 дической характеристики воспрепятствование осуществ­
 лению правосудия и производству предварительного рас­
 следования;

•          сравнительно-правовой  анализ  соответствующих
 положений российского и зарубежного уголовного зако­
 нодательства, а также международного права;

•          теоретическое обоснование категории «воспре­
 пятствование»  («вмешательство»)  в осуществление пра-


 

восудия (предварительного расследования) «в какой бы то ни было форме»;

•         изучение судебной практики и позиции работни­
 ков правоохранительных органов и практикующих юри­
 стов, касающихся темы исследования;

•         разработка  предложений  по  совершенствованию
 норм уголовного законодательства, связанных с изучае­
мыми вопросами.

Объектом диссертационной работы являются общест­венные отношения и интересы, возникающие в связи с реализацией уголовно-правовой нормы о воспрепятство­вании осуществлению правосудия и производству предва­рительного расследования.

Методологической основой проведенного ис­следования явились общенаучный диалектический, а так­же логико-правовой, сравнительно-правовой, системно-структурный, социологический и некоторые другие мето­ды.

В процессе написания применялись достижения наук уголовного права, уголовного процесса, конституцион­ного права, международного права, криминологии, общей теории права.

Нормативную основу (предмет) исследования соста­вили Конституция России 1993 года, Уголовный кодекс РФ 1996 года, Уголовно-процессуальный кодекс РФ 2001 года, Гражданско-процессуальный кодекс РФ 2002 года, Арбитражный процессуальный кодекс РФ 2002 года, Ко­декс РФ об административных правонарушениях 2 001 го­да,  ряд федеральных конституционных законов РФ  («О

7


 

судебной системе Российской Федерации», «О Конститу­ционном Суде Российской Федерации», «О военных судах Российской Федерации»), а также федеральных законов РФ (в частности: «О статусе судей в Российской Феде­рации», «О прокуратуре Российской Федерации», «О ми­ровых судьях»).

Изучены международно-правовые акты (Пакт о граж­данских и политических правах, Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод) и имеющая отно­шение к теме исследования практика Европейского Суда по правам человека (в частности, судебные решения по делам: The Sunday Times против Соединенного Королев­ства, Oberschlick против Австрии, Goodwin против Со­единенного Королевства, De Haes & Gijsels против Бельгии, Praeger против Австрии, Saunders против Со­единенного Королевства).

Проанализированы соответствующие подзаконные нормативные источники, а также исторические правовые памятники СССР (РСФСР), Российской Империи и средне­вековой России, уголовное законодательство и судебные решения ряда зарубежных государств (Великобритании, Германии, Испании, Польши, США, Франции, Швейцарии, Швеции и др.)

Эмпирическую базу исследования составили резуль­таты выборочного исследования, проведенного в г. Ставрополе: по специально разработанной анкете опро­шено 2 00 сотрудников судов и других правоохранитель­ных органов.

8


 

В ходе работы над исследованием проанализированы 2 4 уголовных дела и материала следственной практики, связанных с привлечением либо осуждением за воспре­пятствование осуществлению правосудия или производст­ву предварительного следствия, а также имеющая отно­шение к теме практика Верховных судов РФ и СССР.

Изучены научные исследования известных авторов в области уголовного права, конституционного права, уголовного процесса, гражданского процесса, кримино­логии, общей теории права. При этом надо особо выде­лить труды следующих ученых: М.И. Бажанов, Н.В. Вит-рук, И. С. Власов, М.Н. Голоднюк, А. С. Горелик, Н.Д. Дурманов, С. Г. Келина, А.Ф. Кони, Г. Г. Криволапов, В.Н. Кудрявцев, Н.Ф. Кузнецова, Ю.И. Кулешов, Л. В. Лобанова, В. В. Мальцев, А. В. Наумов, Л. И. Петрухин, А.А. Пионтковский, Ш.С. Рашковская, А.П. Рыжаков, М.С. Строгович, Н.С. Таганцев, С.И. Тихенко, А.Н. Трайнин, И.М. Тяжкова, А.И. Чучаев.

Научная новизна работы заключается в том, что на монографическом уровне осуществлено одно из первых комплексных научных исследований, посвященное анализу воспрепятствования осуществлению правосудия и произ­водству предварительного следствия как преступления против интересов правосудия по УК России 1996 года.

Предложено категориальное уголовно-правовое по­нимание деяния в виде «вмешательства» отправлению правосудия и производству предварительного следствия «в какой бы то ни было форме». Обосновано предложение о критериях определения взаимосвязи определения уго-


 

ловно-правовых признаков лиц, осуществляющих правосу­дие либо предварительное следствие (дознание) с соот­ветствующими положениями нового уголовно-процессуального и гражданско-процессуального законо­дательства.

Кроме того, изучен вопрос о соответствии поло­жений ст. 294 УК РФ соответствующим решениям Европей­ского Суда по правам человека, посвященным вопросам установления противозаконного (преступного) вмеша­тельства в деятельность суда.

Разработка темы диссертационного исследования осуществлена путем анализа объективных и субъективных признаков состава воспрепятствования осуществлению правосудия или производству предварительного рассле­дования . Один из ведущих акцентов сделан на понимании «вмешательства» как уголовно-правового деяния.

Основные положения, выносимые на защиту:

1.   Социальная обусловленность уголовной ответст­
 венности за воспрепятствование осуществлению правосу­
дия или производству предварительного следствия, ос­
 нованная на анализе исторической эволюции норм о пре­
 ступлениях против правосудия в российском уголовном
 законодательстве, а также на понимании необходимости
 уголовно-правовой защите публичных интересов (к кото­
 рым относятся интересы правосудия).

2.   Комплексное  понимание  интересов  правосудия
 как видового объекта уголовно-правовой охраны. Обос­
 нование положения о том, что интересы законных от­
 правления правосудия и производства предварительного

10


 

следствия являются основным непосредственным объектом преступления, предусмотренного ст. 2 94 УК РФ.

3.   Воспрепятствование  осуществлению  правосудия
 (производству предварительного расследования) как об­
 щая (универсальная) норма о преступных посягательст­
вах на интересы правосудия. Выделение оснований спе­
 циализации  иных  преступлений  против  правосудия  по
 двум основаниям: а) появление дополнительных объектов
в таких деяниях (например, в ст.ст. 2 95-2 98, 304 УК
 РФ) ; б) детализация самого преступного деяния (напри­
 мер, в ст.ст. 304, 306-309 УК РФ).

4.   Обоснование вывода о том, что законодательно
 интересы предварительного расследования являются,  с
 точки зрения материального права, включенными в инте­
ресы правосудия. Постановка вопроса об обоснованности
 такой позиции законодателя. Основанный на понимании
 интересов правосудия вывод о наличии в ст. 2 94 УК РФ
 двух самостоятельных составов преступлений,  опреде­
 ленных законодательно и предусмотренных соответствен­
 но в частях 1 и 2 настоящей статьи.

5. Единое юридическое понимание и признаки деяния
в  виде  «вмешательства»  в  осуществление  правосудия

(производство предварительного расследования) «в ка­кой бы то ни было форме» как действия либо бездейст­вия. Обоснование положения о том, что деяние в виде «воспрепятствования» является частным случаем «вмеша­тельства» в отправление правосудия либо производства предварительного расследования.

11


 

6.   Обоснование положений о пределах допустимости
 вмешательства в отправление правосудия (предваритель­
ного следствия), основанных на Европейском стандарте
 гражданских прав и свобод (в частности, свободе слова
 и свободе прессы), проведенное на основе анализа со­
 ответствующих решений Европейского Суда по правам че­
ловека.

7.   Определение  целей  изучаемого  преступления,
 как они определены в частях 1 и 2 ст. 2 94 УК РФ, в
соответствии   с   положениями   нового   уголовно-
 процессуального и гражданско-процессуального законо­
 дательства .

8.   Обоснование конкурентной и совокупной квали­
 фикации  воспрепятствования  осуществлению  правосудия

(производству предварительного расследования) и иных преступлений.

9.  Обусловленность  законодательных изменений в
 норме об уголовной ответственности за воспрепятство­
 вание осуществлению правосудия и производству предва­
рительного расследования.

Практическая значимость работы состоит в том, что ее положения и выводы могут быть использованы в правоприменительной деятельности, а также для совер­шенствования уголовного законодательства Российской Федерации и более эффективного достижения цели уго­ловно-правовой защиты интересов правосудия.

Результаты настоящего исследования могут быть использованы также в учебном процессе и научных ис­следованиях по тем вопросам уголовного права и про-

12


 

цесса, которые сопряжены с проблемами ответственности за воспрепятствование осуществлению правосудия или производству предварительного расследования.

Апробация результатов исследования. Положения и выводы диссертации отражены в двух опубликованных статьях. Теоретические выводы и положения доклады­вались на межвузовских конференциях и семинарах в го­родах Ставрополе и Краснодаре.

Результаты диссертационного исследования внедре­ны в учебный процесс Ставропольского государственного университета, Северо-Кавказского социального институ­та (г. Ставрополь) при изучении Общей и Особенной частей курса уголовного права (темы «Понятие, систе­ма, источники и принципы уголовного права», «Уголов­ный закон и его толкование», «Преступления против правосудия»), а также в практическую деятельность прокуратуры Ставропольского края.

Структура диссертации отвечает основной цели и предмету исследования. Работа состоит из введения, двух глав (семи параграфов) и заключения.

В первом параграфе I главы дан исторический очерк развития ответственности за воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предваритель­ного расследования; во втором параграфе изучено пони­мание интересов правосудия и предварительного рассле­дования как объекта уголовно-правовой охраны.

Вторая (аналитическая) глава посвящена юридиче­скому анализу изучаемого состава.

13


 

В первом параграфе сформулировано понимание объ­ективной стороны данного преступления. Далее рассмот­рены вопросы: понимания субъективных признаков вос­препятствования (параграф 2); пределов обоснованного вмешательства в осуществление правосудия и производ­ство предварительного расследования (параграф 3); его совершения лицом, использующим свое служебное положе­ние, а также проблемные вопросы квалификации воспре­пятствования осуществлению правосудия и производства предварительного расследования (соответственно, пара­графы 4 и 5) .

В заключении изложены основные выводы и предло­жения, сформулированные в ходе исследования. Заверша­ет работу библиографический список использованных ис­точников и литературы.

Диссертация оформлена в соответствии с требова­ниями ВАК России.

14


 

Глава I. СОЦИАЛЬНАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТ­СТВЕННОСТИ ЗА ВОСПРЕПЯТСТВОВАНИЕ ОСУЩЕСТВЛЕНИЮ ПРАВО­СУДИЯ И ПРОИЗВОДСТВУ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ

§ 1. Историческая эволюция уголовной ответственности за воспрепятствование осуществлению правосудия (пред­варительного расследования)

Еще с древнейших времен человечество осознавало важность суда в своей повседневной жизни. Общеизвест­но, что одной из десяти Ветхозаветных заповедей явля­ется наставление «не произносить ложного свидетельст­ва на ближнего своего» (Исход 20:16) . Уже в Древне­восточных государствах судопроизводство получало са­кральную санкцию, а судьи зачастую принимали решения от имени Бога. Однако, как показало историческое раз­витие, священность судей не была даже в те времена надежной гарантией - и с самой глубокой древности в праве была установлена ответственность за те или иные посягательства на авторитет суда и судей.

Одним из атрибутов самого публичного аппарата государства является наличие суда, судебной системы, целью которых является разрешение конфликтов в соот­ветствии с существующими предписаниями публично-правового характера.

Анализ самых первых правовых источников позволя­ет нам говорить о том, что уже на самых ранних этапах развития российской государственности сами суд и дея-

15


 

тельность суда стали объектом пристального внимания формирующегося права.

Конечно, в средневековом праве России невозможно говорить о наличии самостоятельной системы преступле­ний против правосудия (и уж тем более об уголовной ответственности за воспрепятствование осуществлению правосудия или производству предварительного рассле­дования) - но предпосылки к ее оформлению закладыва­лись уже в X-XI веках.

Так, например, в соответствии со ст. 1 Краткой Редакции Русской Правды, убийство простого человека ("мужа") карается вирой в 4 0 гривен "за голову", а "аще убьють огнищанина в обиду, то платити за нь 80 гривен убиице…" (ст. 19) .3

Начальный период возникновения и развития права характеризуется пристальным отношением законодателя к потерпевшему, принадлежащему к аппарату публичной власти складывающегося древнерусского государства, хотя само преступление в этот период понималось ско­рее как "обида" частных, а не публичных интересов.

В связи с дальнейшей эволюцией государства, по­явлением его новых институтов и началом оформления права как определенной системы, на первое место все

3 Русская правда. Краткая редакция. Академический список // Российское законодательство Х-ХХ веков. Т.  1. - М., 1984. - С. 47-48. Разница в наказании за убийство простого "мужа" и приравненных к нему категорией других лиц и "кня­жа мужа" указана в одной и той же норме Пространной редак­ции Русской Правды: "Аже убиеть княжа мужа … а головника не ищють, то виревную платити … 80 гривен; паки ли людин, то 4 0 гривен". См.: Русская правда. Пространная редакция.

16


 

больше выдвигается принцип: Jus publicum privatorum pactis mutari non potest.4 В связи с чем, как указыва­ет Н.С. Таганцев: "…по новой конструкции карательного права сущность преступления стала заключаться не только во вреде, причиняемом правоохраненному интере­су частного лица, но и в учиненном этим путем посяга­тельстве на авторитетную волю государства".5

Признав за преступлением публичный характер, и установив контроль за назначением наказания, государ­ство начинает дифференцированно подходить к определе­нию преступности того или иного деяния все в большей мере в зависимости от того интереса, на которое пося­гает деяние.

При этом можно говорить о тенденции усиления за­щиты носителей государственной власти, в том числе и в сфере судопроизводства.

Данное положение прямо подтверждается дошедшими до нас памятниками того периода. Так, например, уже в Псковской Судной Грамоте конца XIV века говорится о таких преступлениях, как самоуправство и оскорбление (действием) судебного привратника. По существу, по­следнее стало первым в русской уголовно-правовой ис­тории преступлением, которое непосредственно брало под защиту интересы правосудия: "А на суд помочю не ходити, лести в судебницу двемя сутежникома, а пособ-

Троицкий список // Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 1. - М., 1984. - С. 64.

4  «Государственное право не может быть изменено решением
 частных лиц» (лат.)

5  Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Т. 2. -М., 1994.
 - С. 336-337.

17


 

ников бы не было ни с одной стороны, опричь жонки, или за детину, или за черньца или за черницу, или котрой человек стар велми или глух, ино за тех пособ­нику быти; а хто опрочнеимет помогать или силою в су-дебню полезет, или подверника ударит, ино всадити его в дыбу да взять на нем князю рубль, а подверником 10 денег".6

Дальнейшее развитие российского уголовного зако­нодательства в сфере защиты интересов суда, по словам Д.Я. Самоквасова "выражается в постепенном расширении публичного элемента в наказании".7

В период Российской Империи (XVIII-XIX вв.) уго­ловное законодательство продолжило четко увязывать повышенную ответственность за посягательства на лиц, осуществляющих суд, связанные с таковой деятельно­стью, также на саму деятельность государственного ап­парата, в том числе и судейского корпуса.

Подобные примеры особенно ярко проявляются в Во­инских Артикулах Петра Великого 1715 года; а в Уложе­нии о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года причинение вреда интересам государственного управле­ния и правосудия начало расцениваться как причинение вреда "всему государству" и приобрело значение об-

6  Псковская Судная Грамота // Российское законодательство
 Х-ХХ веков. Т. 1. - М., 1984. - С. 338.

7  Самоквасов Д.Я. Курс истории русского права. - М., 1908.
 - С. 550.

18


 

стоятельства, универсально отягчающего вину и наказа­ние (ст. 135).8

В Уголовном уложении 1903 года впервые появляет­ся самостоятельная система преступлений «О противо­действии правосудию», содержавшая 22 статьи.9

Подавляющее большинство из них содержатся в дей­ствующем российском уголовном законодательстве, хотя в Уложении 1903 года по-прежнему отсутствовала общая норма о преступности вмешательства в отправление пра­восудия . Сам факт существования в Уголовном Уложения 1903 года сформировавшейся системы преступлений про­тив правосудия (повторимся - во многом «продублиро­ванной» через девяносто с лишним лет УК РФ 1996 года) свидетельствует о самостоятельной ценности интересов правосудия как объекта уголовно-правовой охраны,  а

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года // Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 6. -М., 1996. - С. 194.

9 Лжедонос; лжесвидетельство; подделка или предъявление суду лжедоказательства; лжеприсяга; ложные бесприсяжные показания в собственном деле; недонесение; отказ от пре­доставления письменного или вещественного доказательства по уголовному делу; укрывательство; сокрытие или погребе­ние мертвого тела до судебно-медицинского осмотра при от­сутствии цели скрыть следы преступления; отказ свидетеля, понятого, сведущего лица (эксперта) без уважительной при­чины исполнять свои обязанности в процессе следствия или судебного рассмотрения дела; освобождение лица, находяще­гося в месте заключения или под стражей; побег из места заключения или из-под стражи; побег с каторги; побег с по­селения; самовольное оставление обязательного места жи­тельства; самовольное пребывание в местах, запрещенных для проживания; самовольное пользование правом, которым винов­ный лишен по приговору суда; нарушение распоряжения суда о невыезде с места жительства или временного пребывания. См.: Уголовное уложение от 22 марта 1903 г. Издание Н.С. Таганцева. - СПб., 1904. - С. 313.

19


 

также об историко-социальной обусловленности уголов­ной ответственности за данного рода преступные пося­гательства .

В советский период продолжилась тенденция расши­рения уголовно-правовой защиты интересов правосудия.

Однако, в отличие от западных государств, в Со­ветском Союзе существовало иное обоснование необходи­мости усиления уголовной ответственности за преступ­ления против правосудия. Видимо, это было обусловлено самим характером государственной власти, которая ста­вила в качестве приоритетной задачу всемерной охраны интересов государства.

Так, в УК РСФСР 1922 года10 преступления против интересов правосудия включались в разделы о государ­ственных преступлениях (например, укрывательство и недонесение о «контрреволюционных преступлениях») ли­бо о преступлениях против порядка управления порядка государственного управления (побег из-под стражи, ог­лашение данных предварительного следствия и пр.)

Несколько неожиданный поворот в регламентации уголовной ответственности за преступления против пра­восудия совершил УК РСФСР 192 6 года:11 в первоначаль­ной редакции этого закона ряд преступлений относился к должностным. Тем не менее УК РСФСР 192 6 года более последовательно стал защищать «советское правосудие» как таковое - ряд «классических» норм была перемещена

10    Уголовный кодекс РСФСР 1922 года //СУ РСФСР. - 1922. -
 №15. - Ст. 153.

11    Уголовный кодекс РСФСР 192 6 года //СУ РСФСР. - 1926. -
 №80. - Ст. 600.

20


 

из главы о преступлениях против личности в главу о преступлениях против порядка управления, что способ­ствовало более последовательному определению интере­сов правосудия как самостоятельного объекта уголовно-правовой охраны (в качестве примера можно привести нормы о ложном доносе и даче ложных показаний).

Тем не менее, в УК РСФСР 1922 и 1926 годов от­сутствовали общие нормы о посягательствах на интересы правосудия, что явилось своеобразным регрессом отече­ственного уголовного законодательства в плане охраны интересов правосудия по сравнению с Уголовным Уложе­нием 1903 года.

Уголовный кодекс РСФСР 1960 года, пришедший на смену сталинскому уголовному законодательству, в сво­ей первоначальной редакции12 предусмотрел более после­довательную систему преступлений против правосудия, что отразило некоторое изменение законодательной оценки роли суда в советском обществе.

Важным положительным моментом явилось то, что законодатель вернулся к досоветской традиции ком­плексной охраны правосудия как государственно-публичного интереса. Существенно расширился перечень самих составов преступлений против правосудия, однако потребовалось еще некоторое время для того, чтобы в уголовном законодательстве появилась обобщенная нор­ма, охраняющая интересы правосудия как таковые.

Те не менее можно согласиться с утверждением М.Н. Голоднюк о том, что для советского периода раз-

21


 

вития законодательства характерна тенденция более эф­фективной уголовно-правовой охраны отношений, склады­вающихся в области правосудия.13 Только вот в основу такой тенденции была положена задача приоритетных обеспечения и защиты интересов государственной вла­сти, не смотря на то, что в УК РСФСР 1960 года глава о преступлениях против правосудия была впервые в со­ветский период выделена в качестве самостоятельной.

Изменение общественного строя Российской Федера­ции, построение государства западного типа потребова­ло существенной переоценки значения правосудия и всей судебной власти в жизни государства и общества. Гово­ря иными словами, стремление построить в России демо­кратическое правовое государство и создать граждан­ское общество заставляет нас по-новому взглянуть на обусловленность существования в уголовном законода­тельстве преступлений против правосудия, в целом, и состава воспрепятствования осуществлению правосудия и производству предварительного расследования - в част­ности.

Опыт исторического развития потребовал установ­ления универсальной ответственности за вмешательство в деятельность судебной власти не только в России, но и во всех цивилизованных странах. Данная необходи­мость была обусловлена становлением и развитием как новой государственной системы, основанной на принципе

12 Уголовный кодекс РСФСР (1960 года) // Ведомости Верхов­ного Совета РСФСР. - 1960. - № 40. - Ст. 591.

22


 

разделения властей, так и всего гражданского общест­ва.

В XVIII-XIX веках в европейских странах права сформировалось положение о недопустимости вмешатель­ства в деятельность судей.

Так, в 1883 г. в решении по делу Munster v. Lamb было указано, что гарантии невмешательства в отправ­ление правосудия необходимы для того, чтобы судьи не судили «со злобой и фальшью», «для уважения … честно­сти» суда. Это право должно «обеспечить отсутствие напряженности, тревоги и страха… Суды должны быть бдительны, оберегая (эту привилегию) от косвенных и прямых нападок».14

Невмешательство в деятельность суда рассматри­вался как гарантия независимости судопроизводства и в американской законодательной практике.

Так, сенатор Хефлин (Heflin) в докладе комиссии по обсуждению законопроектов отметил, что необходи­мость закрепления законодательных гарантий невмеша­тельства в деятельность суда была вызвана тем, чтобы «все судьи, применяя закон независимо и свободно… са­ми находились под защитой закона. Эта гарантия закона - не в целях потворствования злобному или подкуплен­ному судье, но для пользы общества, в интересах кото­рого то, чтобы судья был свободен при исполнении сво-

13   Голоднюк М. История развития российского законодатель­
 ства о преступлениях против правосудия // Уголовное право.
 - 2000. - № 2. - С. 15.

14   Beck A. Trial of a high court judge for defamation? //
 Law quartal review. - London, 1987. - Vol. 103. - P. 461-
 462.

23


 

их функций, независим и не имел страха и сомнений… Возможность судьи независимо принимать решение по де­лу - краеугольный камень нашей юридической систе­мы…» .15

О принципе разделения властей, независимости су­дебной власти и недопустимости произвольного вмеша­тельства в отправление правосудия написана масса ли­тературы. Приведем одно из наиболее ярких обоснований недопущения произвольного вмешательства в деятель­ность суда: «Суды - гаранты правосудия, их роль явля­ется ключевой в государстве, основанном на верховен­стве закона. Поэтому они должны … быть защищены от ничем не обоснованных нападок…».16

Итак, в качестве обоснования невмешательства в деятельность суда были выдвинуты три основополагающих положения:

а)   обеспечение  независимости и  непредвзятости
 судопроизводства;

б)  необходимость обеспечения стабильности госу­
 дарственной власти на основе принципа разделения вла­
 стей в демократическом обществе;

в)  защита судьи при исполнении функций по от­
 правлению правосудия.

15   Judicial immunity: Hearing before the Subcommission on
 courts and administrative practice of the Commission on
 the judiciary, US Senate, 101st Congress, 1st session on S.
 590. October, 25, 1989. - Washington, 1990. - P. 3-4.

16   De Haes & Gijsels против Бельгии. Судебное решение от
 24 февраля 1997 года // Европейский Суд по правам челове­
ка. Избранные решения. Т. 2. - М., 2000. - С. 393.

24


 

Следовательно, факт наличия законодательных га­рантий невмешательства в деятельность суда, необходи­мое для законного отправления правосудия, обусловлен потребностями самой государственной системы, основан­ной на принципах разделения и существования независи­мых ветвей власти.

Так, в одном из решений Европейского Суда по правам человека принципиально указывалось, что поня­тие «судебная власть» охватывает механизм осуществле­ния правосудия, ветвь государственной власти, а также самих судей при осуществлении ими своих должностных обязанностей. Само выражение «авторитет судебной вла­сти» выражает идею о том, что суды - органы, подтвер­ждать юридические права и обязанности, решать споры о них. С другой стороны, «публика» должна воспринимать суд в таком качестве, с «уважением и доверием» отно­ситься к способности суда выполнять названные функ­ции .17

В российской Конституции 1993 года прямо закреп­лен принцип разделения властей и независимости каждой из ее ветвей (ст. 10), что позволяет говорить о «воз­вращении» нашей страны в общемировое цивилизованное русло государственного развития.

Однако, еще до принятия Конституции РФ, в уго­ловное законодательство была введена ст. 17 61, уста­навливавшая уголовную ответственность за воздействие

17 The Sunday Times против Соединенного Королевства. Су­дебное решение от 2 6 апреля 197 9 года // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. -М., 2000. -С. 204.

25


 

в какой бы то ни было форме на судей, народных или присяжных заседателей с целью воспрепятствовать все­стороннему, полному и объективному рассмотрению кон­кретного дела либо добиться вынесения незаконного су-

1 Я

дебного решения.

Таким образом, уже «на закате» советского перио­да возобладало понимание недопустимости любого произ­вольного вмешательства в отправление правосудия, и, по существу, ст. 1761 УК РСФСР 1960 года стала первой универсальной нормой, защищавшей интересы правосудия. При этом комментаторы практически однозначно отмеча­ли, что введение данной нормы явилось результатом пе­реоценки значимости суда и судебной власти в россий­ском обществе.19

В дальнейшем в УК РСФСР была введена норма о преступности любого вмешательства в деятельность про­курора, следователя, лица, производящего дознание, сопряженную с расследованием уголовного дела (ст. 1913) .20 Данное законодательное новшество в последующем стало отправной точкой теоретического спора о том, являются ли интересы предварительного следствия по уголовному делу составной частью интересов правосудия

18   Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 11 декабря
 1989 года // Ведомости Верховного Совета РСФСР. - 1989. -
 № 50. - Ст. 1477 (с послед. изм.)

19   Уголовное право России. Особенная часть / Отв. ред.
 Б.В. Здравомыслов. - М., 1993. - С. 435-436.

Федеральный Закон РФ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» от 1 июля 1994 года // Российская газета. - 1994, 6 июля.

26


 

с очки зрения уголовного материального права (этот вопрос ниже будет рассмотрен подробнее).

В любом случае, в литературе справедливо подчер­кивалась преемственность УК РФ 1996 года в плане рег­ламентации универсальной нормы о преступных посяга­тельствах на интересы правосудия.

Так, В.В. Мальцев отметил то, что ст. 2 94 УК РФ явилась не просто своеобразным результатом автомати­ческого «слияния» ст.ст. 1761 и 1913 УК РФ, но и зако­номерным результатом развития всей системы отечест­венного уголовного законодательства о преступлениях против правосудия.21 Само появление ст. 2 94 УК РФ было вызвано необходимостью уголовно-правовой охраны су­дебной власти как самостоятельной отрасли государст­венной власти.

Справедливости ради надо отметить, что рядом юристов ставится под сомнение необходимость существо­вания гарантий «абсолютного невмешательства» в дея­тельность судей. Так, А. Оловофуйеку (A.A. Olowo-fuyeku) считает, что такая привилегия невмешательства как «иммунитет судей в Англии зародился как выражение «феодальной концепции королевской власти». В настоя­щее время нет никакой необходимости в сохранении аб­солютного невмешательства в деятельность суда.22

21   Мальцев В. Ответственность за воспрепятствование осуще­
ствлению правосудия и производству предварительного рас­
 следования // Законность. - 1997. - № 12. - С. 12.

22   Olowofuyeku A.A. Suing Judges: A study of judicial im­
 munity. - Oxford, 1993. - P. 178-179.

27


 

Таким образом, против наличия абсолютной («бес­прекословной», по определению английских юристов) не­допустимости вмешательства в деятельность суда вы­двинуты следующие соображения:

а)  попустительство неответственности за судебные
 действия и решения;

б)  потенциальная возможность произвола судей.

Надо заметить, что указанные доводы были воспри­няты законодательством многих государств, а также ме­ждународным правом. Действительно, абсолютное невме­шательство в деятельность  суда может стимулировать произвол судебной власти - а ведь, как общеизвестно, принцип разделения властей функционирует в демократи­ческом обществе на основе «системы сдержек и противо­весов», обеспечивая стабильность всей государственной системы.

Второй причиной определения пределов допустимого вмешательства в деятельность суда стала необходимость справедливого разрешения возможных конфликтов частных и публичных интересов. Интерес правосудия безусловно является интересом публичным - он имеет своим функ­циональным предназначением обеспечить верховенство закона в правовом государстве. С другой стороны пуб­личному интересу может противостоять интерес частный, в котором находит воплощение весь комплекс человече­ских прав и свобод. В частности, к таким правам отно­сится право на справедливый и беспристрастный суд, гарантированное законодательством всех цивилизованных государств и международным правом.

28


 

Так, в соответствии со ст. 14 Международного Пакта о гражданских и политических правах, каждый имеет право при рассмотрении любого уголовного обви­нения, предъявляемого ему, или при определении его прав и обязанностей в каком-либо гражданском процессе на справедливое и публичное разбирательство дела «компетентным, независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона».23 Таким образом, при отправлении правосудия существует своеобразный «ба­ланс интересов»: с одной стороны, это публичный инте­рес невмешательства в деятельность суда (основанный на принципе разделения властей), а с другой - частный интерес лица на беспристрастный и справедливый суд.

Может ли суд незаконно нарушить частный интерес лица? Да, конечно, может. Поэтому во избежание зло­употреблений со стороны суда гарантия невмешательства в его деятельность не является в настоящее время аб­солютной - и в этом заключается справедливость соблю­дения не только публичного, но и частного интереса (тем более, что законодатель практически всех разви­тых государств именно человека, его права и свободы считает высшей правоохраняемой ценностью).

По этим причинам законодатель установил пределы допустимого вмешательства в деятельность суда. В наи­более яркой форме это проявилось с принятием Европей­ской Конвенции о защите прав человека и основных сво-

23 Сборник стандартов Организации Объединенных Наций в об­ласти предупреждения преступности и уголовного правосудия: Официальное издание ООН. - Нью-Йорк, 1992. - С. 294.

29


 

бод от 4 ноября 1950 года,24 имеющей силу для Россий­ской Федерации, а также вынесением ряда решений Евро­пейского Суда по правам человека, которые являются «неотъемлемой» частью самой Конвенции.

Важность положений названных источников заключа­ется для нас в том, что они имеют приоритетное дейст­вие над национальным законодательством (в соответст­вии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ).25 Кроме того, пони­мание необходимости защиты интересов правосудия и су­дебной власти становится теперь универсальным как для западных государств, так и для России. Последнее в немалой степени способствует универсализации различ-ных уголовно-правовых систем в целом26 и, в частности, универсализации пределов уголовно-правовой охраны ин­тересов правосудия.

Действительно, общая норма о преступности вмеша­тельства в отравление правосудия существует в совре­менном уголовном законодательстве стран с различными правовыми системами. Так, например, в ст. 434-8 УК Франции установлена преступность «любой угрозы или любого акта запугивания» в отношении лиц, принимающих участие в отправлении правосудия - при этом в после-

24   Российская газета. - 1995, 5 апреля.

25   «Общепризнанные принципы и нормы международного права и
 международные договоры Российской Федерации являются со­
 ставной частью ее правовой системы. Если международным до­
говором Российской Федерации установлены иные правила, чем
 предусмотренные законом, то применяются правила междуна­
 родного договора».

26   См.: Флетчер Дж. , Наумов А.В. Основные концепции совре­
 менного уголовного права. - М., 1998. - С. 520.

30


 

дующих статьях эти «угрозы» весьма подробно детализи­рованы.27

Уголовное законодательство Германии также знает общую норму о «воспрепятствовании наказанию»: не смотря на название, в диспозиции § 258 речь идет о «преднамеренном или заведомом» вмешательстве в дея-тельность суда.

А в VII главе УК Испании установлен целый пере­чень деяний, расцениваемых как «обструкция правосу­дию» (ст.ст. 4 63-4 67).29 При этом испанский законода­тель весьма подробно детализирует проявления такой «обструкции», по смыслу являющиеся частными видами воспрепятствования отправления правосудию.

Уголовный кодекс Швейцарии относит к преступле­ниям против государственной власти любое «препятство-вание» деятельности государственного чиновника, в т.ч. и судьи.30 А ст. 10 главы 17 УК Швеции устанавли­вает преступность «вмешательства в судебные дела», также в диспозиции перечисляя конкретные виды такого «вмешательства».31

Введение универсальной нормы о вмешательстве в деятельность правосудия характерно для нового уголов­ного законодательства стран Восточной Европы.

Например, польский Уголовный закон считает пре­ступным  «насильственное  или  иное  противозаконное»

27   Новый Уголовный кодекс Франции. - М., 1993. - С. 181-
 184.

28   Уголовный кодекс ФРГ. 2-е изд. - М., 2000. - С. 145.

29   Уголовный кодекс Испании. - М., 1998. - С. 144-146.

30   Уголовный кодекс Швейцарии. - М., 2000. - С. 95.

31   Уголовный кодекс Швеции. - М., 2000. - С. 75.

31


 

влияние на официальную деятельность судебного органа (ст. 232) .32

В странах общего права уже с конца XIX века име­ется ряд прецедентных решений о недопустимости вмеша­тельства в деятельность суда, объединенных в катего­рию дел «о неуважении к суду) . Так, в деле Hunt v. Clark судья указал, что «высказывания… вызывающие предубеждения общественности против или в пользу сто­роны по делу, являются неуважением к суду… Нет ничего более пагубного по своим последствиям, чем вызывать предубеждение в умах людей против лиц, выступающих стороной в процессе, прежде чем дело будет оконча­тельно рассмотрено в суде…»33

Данное положение было воспринято и американским прецедентным правом, где также сформировалась катего­рия «преступного неуважения к суду».34 В дальнейшем данное судебное решение нашло отражение в Примерном Уголовном кодексе США.

Таким образом, даже беглый анализ современного уголовного законодательства стран континентальной и общей систем права позволяет нам утверждать, что, не смотря на различные правовые традиции и системы, за­дачи охраны правосудия от произвольного вмешательства заставили установить преступность данного деяния в самых различных государствах. Видимо, насущная по­требность в криминализации изучаемого деяния одинако-

Уголовный кодекс Республики Польша. - Минск, 1998. - С 82.

33 Halslury's Law of England. - Vol. 8. - London, 1972. -P. 7.

32


 

ва не только для западных стран, но и для Российской Федерации.

Итак, появление в уголовном законодательстве России ст. 2 94 УК РФ, являющейся универсальной нормой о преступных посягательствах на интересы правосудия, было исторически и социально обусловлено. Если в со­ветский период охрана интересов правосудия диктова­лась задачами приоритетной защиты всей государствен­ной системы, то в постсоветское время законодательно возобладало иное понимание необходимости уголовно-правовой охраны интересов правосудия. Оно базируется на конституционном принципе разделения властей и не­допустимости произвольного вмешательства в деятель­ность судебной власти, функциональным предназначением которой является отправление правосудия.

34 Op. cit. - P. 11-13.

33


 

§ 2. Интересы правосудия и предварительного рассле­дования как объект уголовно-правовой охраны

Традиционно в отечественной науке считается, что основной характеристикой любого преступления является его общественная опасность, то есть способность при­чинить вред охраняемым уголовным законом объектам.

Не вдаваясь в теоретический спор о юридической природе категории «общественная опасность преступле­ния» (ибо этот вопрос находится за рамками исследова­ния) , отметим, что мы солидарны с позицией, согласно которой криминализация деяния происходит как раз в зависимости от ценности объекта правовой охраны, а также от степени воздействия деяния на таковой.35

Соответственно, в советский период практически единогласной было понимание объекта преступления как общественного интереса, которому деянием причиняется вред или в отношении которого создается реальная уг­роза причинения вреда преступлением.36

При этом была выдвинута концепция классификации объектов уголовно-правовой охраны в зависимости от степени обобщенности общественных отношений по родо­вому признаку последних (общий, родовой и непосредст­венный объекты) .37

35   Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. - М., 1969.
 - С. 10-12.

36   См., например: Коржанский Н.И. Объект и предмет уголов­
 но-правовой охраны. - М., 1980. - С. 125-126.

37   Вопросу объекта преступления в теории советского уго­
 ловного права посвящена масса литературы. См., например:

34


 

В основных чертах такое понимание объекта пре­ступления до сих пор является концептуальным и в со­временной отечественной уголовно-правовой литературе (правда, в связи с принятием УК РФ 1996 года в ряде трудов в названную иерархию объектов уголовно-правовой охраны добавлен видовой объект преступле­ния) .

При этом подчеркивается, что содержание общест­венных отношений составляет «социально значимое пове­дение, включающее в себя все виды социального поведе­ния; а общественные отношения - специфическая форма всей жизнедеятельности людей,  сама их жизнедеятель-

о о

ность».

Однако в российской теории уголовного права в последнее время снова поднят вопрос о понимании объ­екта преступления как такового.

Как известно, Уголовный закон считает своей ос­новной задачей охрану определенных прав, свобод и ин­тересов человека, общества, государства и человечест­ва в целом (ч. 1 ст. 2 УК РФ) . В соответствии с дан­ным законодательным положением, в последнее время в доктрине уголовного права обосновывается позиция, что объектом уголовно-правовой охраны могут быть не толь-

Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовно­му праву. - М., 1960; Коржанский Н.И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны. - М., 1980; и др.

о о

Мокроносов Г.В. Методологические проблемы исследования общественных отношений. - Свердловск, 1972. - С. 14-15; Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовно­му праву. - М., 1960. - С. 64.

35


 

ко общественные отношения в традиционном их понима­нии.

Так, А. В. Наумов весьма последовательно доказы­вает позицию, согласно которой в ряде случаев теория объекта преступления, исключительно как общественного отношения, "не срабатывает" в целом ряде случаев.39

Например, в преступлениях против личности объек­том преступных посягательств необходимо считать не столько личность как совокупность общественных отно­шений, а личность человека в качестве абсолютной цен­ности. Таким образом, в уголовно-правовой теории на­метился своеобразный поворот, возвращение к пониманию объекта правовой охраны не только как общественного отношения в узком смысле этого слова, но и как «ре­ального блага, интереса».40

Мы полагаем, что именно такое понимание объекта преступления в большей степени соответствует опреде­лению задач Уголовного закона и новой иерархии ценно­стей уголовно-правовой охраны по УК Российской Феде­рации 1996 года.

К тому же определение преступления в ст. 14 УК РФ 1996 г. («преступлением признается виновно совер­шенное общественно опасное деяние, запрещенное на­стоящим Кодексом под угрозой наказания») также прямо не указывает на тот факт, что объектом преступления могут расцениваться только общественные отношения в


 

39   Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть.
 Курс лекций. - М., 1996. - С. 147-149.

40 Таганцев Н.С. Русское уголовное право. - Т. 1. - М.,

40   Таганцев Н.С. Ру
 1994. - С. 116-117.

36


 

традиционном их понимании - ведь общественно опасное деяние может посягать и на общественно значимые блага и интересы.

Применительно к преступлениям против правосудия в целом (и воспрепятствованию осуществлению правосу­дия или производству предварительного расследования -в частности) следует заметить следующее.

В соответствии с положениями Уголовного кодекса РФ, видовым объектом в главе 31 являются интересы правосудия. Порядок отправления правосудия выступает в качестве реального блага, интереса уголовно-правовой охраны вне зависимости от того факта, имеет место преступное деяние против интересов правосудия либо нет.

Мы солидарны с позицией, что именно такое пони­мание объекта (в том числе и применительно к рассмат­риваемому преступлению) дает основания для более чет­кого и глубокого понимания предупредительной задачи (функции) уголовного права и Уголовного закона.41

В литературе существует немалое количество точек зрения относительно понимания интересов правосудия как видового объекта уголовно-правовой охраны.

Рассмотрим вначале к филологическое понимание самого термина «правосудие».

По определению В.И. Даля, «правосудие» - «правый

42

суд, решение по закону, по совести, … правда».

41   Кибальник А.Г., Соломоненко И.Г. Практический курс уго­
ловного права России. - Ставрополь, 2001. - С. 47.

42   Даль В.И. Толковый словарь Живого великорусского языка.
 Т. III. - М., 1998. - С. 380.

37


 

Более чем через сто лет С.И. Ожегов определил правосудие более ограничительно как «деятельность правовых, судебных органов».43

Для понимания правосудия как объекта уголовно-правовой охраны отметим, что Конституция России 1993 года в ст. 118 указывает, что правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом; при этом опре­деления того, что такое «правосудие», основной Закон не содержит.

Данное конституционное положение не ново, оно существовало в конституциях советского периода. И в законодательстве, и в теории права общепризнанным яв­ляется то, что в содержание понятия «правосудие» включается только характеристика судебной деятельно­сти по рассмотрению и разрешению дел. Вместе с тем с 1946 г., когда в ходе подготовки одного из проектов УК СССР появилась глава об ответственности за «пре­ступления против правосудия», в уголовном законода­тельстве данное понятие получило более широкую интер­претацию.44

Вместе с тем нельзя не согласиться с тем, что в уголовном законодательстве понятие «правосудия» полу­чило более широкую интерпретацию, нежели соответст­вующее конституционное предписание. Уголовно-правовые нормы, включенные в эту главу, не только защищают ин­тересы собственно судебной деятельности, но и охраня-

43 Ожегов С.И.  Словарь русского языка.  Изд.  15.  - М., 1984. - С. 511.

38


 

ли законную деятельность должностных лиц и граждан, содействующих отправлению правосудия, а также обязан­ных надлежащим образом выполнять судебные решения. Таким образом, в уголовном праве термин «правосудие» стал использоваться в более широком смысле.

В этой связи в юридической литературе справедли­во высказывалось мнение, что термин «правосудие» не является присущим лишь процессуальному праву и его следует рассматривать как в узком, так и в широком смысле слова. При этом «правосудие» в собственном (узком) смысле слова означает конкретную сферу реали­зации функций суда. Понятие правосудия в широком смысле характеризует в уголовном законодательстве объект правовой охраны.46

Преступления против правосудия были впервые за­креплены законодательно в отдельной главе УК РСФСР 1960 г. В связи с этим в юридической литературе вы­сказывалось мнение, что такое использование термина «правосудие» некорректно, так как противоречит Основ­ному Закону государства — Конституции. Однако более чем 30-летнее действие УК РСФСР показало, что при всей очевидной неточности использования понятия «пре­ступления против правосудия» оно аккумулирует весь

44    Кулешов Ю.И. Правосудие как объект уголовно-правовой
 охраны: история и современность // Правоведение. - 1999. -
 № 4. - С. 82-83.

45   Там же.

46   См.: Власов И.С., Тяжкова И.М. Ответственность за пре­
 ступления против правосудия. - М., 1968. - С. 25-2 8, 31;
 Рашковская Ш.С.  Преступления  против  правосудия.  -  М.,
1978. - С. 5; Тихенко С.И. Преступления против правосудия.
 - Киев, 1970. - С. 12.

39


 

спектр социальных ценностей и благ, требующих само­стоятельной уголовно-правовой защиты и связанных с реализацией задач и целей правосудия.

Именно этим обстоятельством, по мнению Ю.И. Ку­лешова, объясняется тот факт, что при подготовке и принятии нового УК РФ 1996 г. название данной группы общественно опасных деяний не изменилось и они вновь были объединены в главе 31 УК РФ под общим понятием «преступления против правосудия».47

Хотя использование в уголовном законодательстве и теории уголовного права термина «правосудие» не со­ответствует буквальному его толкованию, вытекающему из положений Конституции РФ, так как расширяет содер­жание этого понятия, однако данный термин, как ника­кой иной, определяет ту специфическую сферу государ­ственной деятельности, которая подлежит самостоятель­ной уголовно-правовой защите, и поэтому его использо­вание в указанном толковании представляется оправдан­ным.

Вместе с тем, в настоящее время в юридической литературе некоторые авторы продолжают высказывать сомнение в целесообразности использования в уголовном праве данного понятия.48

Обобщая высказанные в теории уголовного права точки зрения, можно говорить о существовании двух ос-

47    Кулешов Ю.И. Правосудие как объект уголовно-правовой
 охраны: история и современность // Правоведение. - 1999. -
 №4. - С. 84.

48    Ольков С.Г. Уголовно-процессуальные нарушения в сфере
 соблюдения законности. - Тюмень, 1994. - С. 7-8.

40


 

новных концепций относительно понимания интересов пра­восудия как объекта.

Суть первой сводится к тому, что интересы право­судия как объект уголовно-правовой охраны состоит в правильном отправлении правосудия только судом, исклю­чая деятельность органов дознания и предварительного следствия. Такой вывод корреспондировал к букве про­цессуального законодательства (как уголовного, так и

.  49

гражданского).

Критики данной концепции указывали на то, что органы дознания и следствия, а также органы, исполняю­щие приговоры и иные судебные решения, бесспорно лишь способствуют осуществлению правосудия - но это не дает оснований для вывода о том, что их деятельность не входит в содержание правосудия как объекта уголовно-правовой охраны. По этим соображениям правосудие как объект уголовно-правовой охраны предлагалось понимать как деятельность суда по решению задач и достижению целей правосудия, а также правильную деятельность ор­ганов, содействующих в этом суду (т.е. органов дозна­ния, предварительного следствия и органов, обеспечи­вающих исполнение судебных решений по гражданским и уголовным делам) .50

Второй подход находил большее количество сторон­ников в советский период.

49   См.,  например: Добровольская Т.Н. Понятие советского
 социалистического правосудия // Ученые записки ВИЮН.  -
 1963. - № 16. - С. 18.

50   Курс советского уголовного права. В 6-ти томах. Т. 6 /
 Под ред. А.А. Пионтковского, П.С. Ромашкина, В.М. Чхиквад­
 зе. - М., 1971. - С. 90-91.

41


 

Так, например, В.Д. Пакутин называл объектом преступлений против правосудия «правильную, основан­ную на законе деятельность суда, прокуратуры и орга­нов предварительного следствия, а также деятельность исправительно-трудовых учреждений».51

В. А. Владимиров также полагал, что в качестве объекта преступлений протии правосудия выступает нор­мальная деятельность органов правосудия: «при этом под органами, осуществляющими правосудие, закон имеет ввиду не только суд, … но и органы, обеспечивающие суду возможность объективного и всестороннего разре­шения дел, способствующие осуществлению правосудия».52

Аналогичную позицию занимал Н.Д. Дурманов, уточ­нивший, что в ряде преступлений против правосудия объектом посягательства могут быть также интересы личности, права граждан, интересы государственных и общественных предприятий, организаций и учреждений.53

Примечательно, что такая позиция не нашла под­держки у авторов Курса советского уголовного права, по мнению которых, если преступление против правосу­дия причиняет вред правам личности, то интересы пра­восудия становятся дополнительным объектом.54

51   См.: Уголовное право. Часть особенная / Под ред. М.И.
 Ковалева, М.А, Ефимова, Е.А. Фролова. - М.,  1969. - С.
 324.

52   Советское уголовное право. Часть Особенная / Отв. ред.
 Н.И. Загородников. - М., 1973. - С. 399.

53   Советское уголовное право. Часть Особенная / Под ред.
 В.Д. Меньшагина, Н.Д. Дурманова, Г.А. Кригера. - М., 1964.
 - С. 289.

54   Курс советского уголовного права. В 6-ти томах. Т. 6 /
 Под ред. А.А. Пионтковского, П.С. Ромашкина, В.М. Чхиквад­
 зе. - М., 1971. - С. 95-96.

42


 

Заметим, что, возможно, такой подход и в настоя­щее время более точно отражает иерархию объектов уго­ловно-правовой охраны, о чем писала Л. В. Лобанова, предлагая, например, определить состав преступления, предусмотренного ст. 2 95 УК РФ, в главу 16 - «Престу­пления против жизни и здоровья».55 Тем не менее зако­нодательно этот вопрос решен по-другому.

И в настоящее время «нормальная», «законная», «правильная» деятельность суда, органов предваритель­ного следствия и дознания, а также уголовно-исполнительной системы называется видовым объектом преступлений против правосудия практически всеми ав­торами, среди которых можно назвать А. С. Горелика,56 И.Б. Малиновского,57 Г.Г. Криволапова.58

Для определения понятия «правосудие» как объекта уголовно-правовой охраны представляется целесообразным обратиться к действующему законодательству о судоуст­ройстве .

В соответствии со ст. 4 Федерального Конституци­онного Закона РФ «О судебной системе Российской Феде-

55   Лобанова Л.В. Преступления против правосудия: проблемы
 классификации посягательств, регламентации и дифференциа­
ции ответственности. Автореферат дисс. … д-ра юрид. наук.
 - Казань, 2000. - С. 26-27.

56   Уголовное право России. Часть Особенная / Отв. ред.
 Л.Л. Кругликов. - М., 1999. - С. 677.

57   Уголовное право. Особенная часть. Т. 2 / Под ред. Л.Д.
 Гаухмана, С.В. Максимова. - М., 1999. - С. 303.

58   Российское уголовное право. Особенная часть / Под ред.
 М.П. Журавлева, С.И. Никулина. - М., 1998. - С. 385-386.

43


 

рации»,59 правосудие в Российской Федерации осуществ­ляется только судами, учрежденными в соответствии с Конституцией РФ и настоящим Федеральным конституцион­ным законом. При этом «создание чрезвычайных судов и судов, не предусмотренных настоящим Федеральным кон­ституционным законом, не допускается».

Согласно конституционному законодательству, в Российской Федерации действуют федеральные суды, кон­ституционные (уставные) суды и мировые судьи субъек­тов РФ, составляющие судебную систему России.

К федеральным судам относятся:

•     Конституционный Суд Российской Федерации -
 судебный орган конституционного контроля,  само­
 стоятельно  и  независимо  осуществляющий  судебную
 власть посредством конституционного судопроизводст-
 ва;60

• Верховный Суд Российской Федерации,  верховные
 суды республик, краевые и областные суды, суды горо­
дов федерального значения, суды автономной области и
 автономных округов, районные суды, военные61 и специа-

59   Собрание Законодательства РФ. - 1997. - № 1. -Ст. 1 (в
 редакции Федерального Конституционного Закона РФ от 15 де­
 кабря 2001 года).

60   Ст. 1 Федерального Конституционного Закона Российской
 Федерации «О Конституционном Суде Российской Федерации» от
 21 июля 1994 года // Собрание Законодательства РФ. - 1994.
 - № 13. - Ст. 1447.

61   Военные суды РФ являются судами общей юрисдикции и осу­
ществляют судебную власть в Вооруженных силах РФ, других
 войсках, воинских формированиях и федеральных органах ис­
полнительной власти, в которых федеральным законом преду­
 смотрена военная служба. См. ст. 1 Федерального Конститу­
ционного Закона РФ «О военных судах Российской Федерации»

44


 

лизированные суды,  составляющие систему федеральных судов общей юрисдикции;

• Высший Арбитражный Суд Российской Федерации,
 федеральные арбитражные суды округов, арбитражные су­
ды субъектов Российской Федерации, составляющие сис­
 тему федеральных арбитражных судов.

Соответственно, к судам субъектов Российской Фе­дерации относятся:

•    конституционные (уставные) суды субъектов РФ;

•    мировые судьи, являющиеся судьями общей юрис­
 дикции субъектов Российской Федерации.62

Однако, законодательство о судоустройстве, опре­деляя формы отправления правосудия в Российской Феде­рации, не говорит, что же надо понимать под самим «правосудием».

УПК РФ 2 001 года,63 дублируя выше приведенное конституционное положение, определяет, что процессу­альная форма правосудия - судебное заседание, а судья - единственное должностное лицо, уполномоченное осуще­ствлять правосудие (п.п. 50, 54 ст. 5).

Указание на то, что правосудие по гражданским делам осуществляется только судом, содержится и во вновь принятом Гражданско-процессуальном кодексе РФ 2002 года (ст. 5) .64

от 23 июня 1999 года // Собрание Законодательства РФ. -1999. - № 26. - Ст. 3170.

62   См.: Федеральный Закон РФ «О мировых судьях в Россий­
 ской Федерации» от 17 декабря 1998 года // Собрание Зако­
нодательства РФ. - 1998. - № 51. - Ст. 6270

63   Российская газета. - 2001, 22 декабря.

64   Российская газета. - 2002, 20 ноября.

45


 

Таким образом, действующее процессуальное зако­нодательство не дает четкого определения, что же такое «правосудие», что породило полемику в отечественной уголовно-правовой науке относительно понимания право­судия как объекта уголовно-правовой охраны.

Попытаемся определиться с пониманием «правосу­дия» как объекта уголовно-правовой охраны через функ­циональное предназначение конституционного, уголовно­го, гражданского и административного судопроизводства.

В соответствии со ст. 3 Федерального Конституци­онного Закона РФ «О Конституционном Суде Российской Федерации», функциональными целями конституционного правосудия являются: защита основ конституционного строя, основных прав и свобод человека и гражданина, обеспечение верховенства и прямого действия Конститу­ции РФ на всей территории России.

Достижение указанных целей конституционного пра­восудия достигается посредством разрешения Конститу­ционным Судом Российской Федерации следующих катего­рий дел и споров:

1) о соответствии Конституции Российской Феде­рации: а) федеральных законов, нормативных актов Пре­зидента РФ, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства РФ; б) конституций республик, уставов, а также законов и иных нормативных актов субъектов Российской Федерации, изданных по вопросам, относя­щимся к ведению органов государственной власти РФ и совместному ведению органов государственной власти РФ органов государственной власти субъектов РФ; в) дого-

46


 

воров между органами государственной власти Россий­ской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации, договоров между орга­нами государственной власти субъектов РФ; г) не всту­пивших в силу международных договоров РФ;

2)  о компетенции: а) между федеральными органа­
ми государственной власти; б) между органами государ­
ственной власти Российской Федерации и органами госу­
 дарственной власти субъектов Российской Федерации; в)
 между  высшими  государственными  органами  субъектов
 Российской Федерации;

3)  по жалобам на нарушение конституционных прав
 и свобод граждан и по запросам судов проверяет кон­
 ституционность закона,  примененного или подлежащего
 применению в конкретном деле;

4)  о толковании Конституции РФ;

5)  о соблюдении установленного порядка выдвиже­
 ния обвинения Президента Российской Федерации в госу­
 дарственной измене или совершении иного тяжкого пре­
 ступления .

Кроме того, Конституционный Суд РФ имеет право выступать с законодательной инициативой по вопросам своего ведения и осуществлять иные полномочия, пре­доставляемые ему Конституцией РФ, Федеративным дого­вором и федеральными конституционными законами; может также пользоваться правами, предоставляемыми ему за­ключенными в соответствии со статьей 11 Конституции РФ договорами о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти РФ и

47


 

органами государственной власти субъектов РФ, если эти права не противоречат его юридической природе и предназначению в качестве судебного органа конститу­ционного контроля.

В соответствии с федеральным конституционным законодательством, Конституционный Суд России решает исключительно вопросы права - при осуществлении кон­ституционного судопроизводства он воздерживается от установления и исследования фактических обстоятельств во всех случаях, когда это входит в компетенцию дру­гих судов или иных органов.

На основе изложенного можно прийти к выводу о том, что под конституционным правосудием надо понимать функциональную деятельность Конституционного Суда РФ по разрешению находящихся в его компетенции дел и спо­ров, основанную на Конституции РФ И федеральном кон­ституционном законодательстве РФ.

В соответствии со ст. 6 УПК РФ, функциональным назначением уголовного судопроизводства служит:

а)  защита прав и законных интересов лиц и орга­
 низаций, потерпевших от преступлений;

б)  защита личности от незаконного и необоснован­
 ного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и сво­
 бод.

В этой же норме специально оговорено, что уго­ловное преследование и назначение виновным справедли­вого наказания в той же мере отвечают назначению уго­ловного судопроизводства, что и отказ от уголовного

48


 

преследования невиновных, освобождение их от наказа­ния, реабилитация каждого, кто необоснованно подверг­ся уголовному преследованию. По существу последнее означает законное применение судом (федеральным судом общей юрисдикции, федеральным судьей либо мировым судьей65) положений материального уголовного права -то есть Уголовного кодекса РФ.

В соответствии с ч. 1. ст. 2 9 УПК РФ, только суд правомочен: 1) признать лицо виновным в совершении преступления и назначить ему наказание; 2) применить к лицу принудительные меры медицинского характера; 3) применить к лицу принудительные меры воспитательного воздействия;4) отменить или изменить решение, приня­тое нижестоящим судом.

Следовательно, правосудие по уголовным делам -это функциональная деятельность федерального суда, фе­дерального судьи, мирового судьи по законному рассмот­рению и разрешению уголовного дела в соответствии с определенной в УПК РФ подсудностью уголовных дел.

Далее, в соответствии со ст. 2 ГПК РФ, задачами гражданского судопроизводства являются правильное и своевременное рассмотрение и разрешение гражданских дел в целях зашиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод  и  законных  интересов  граждан,  организаций, прав и интересов Российской Федерации, субъектов Рос­сийской Федерации, муниципальных образований, других

65 Подсудность уголовных дел определена в ст. 31 УПК РФ.

49


 

лиц, являющихся субъектами гражданских, трудовых или иных правоотношений.

Согласно положениям гражданско-процессуального законодательства, гражданское судопроизводство должно способствовать укреплению законности и правопорядка, предупреждению правонарушений, формированию уважи­тельного отношения к закону и суду.

В соответствии со ст. 5 ГПК РФ, правосудие по гражданским делам, подведомственным судам общей юрис­дикции, осуществляется только этими судами по прави­лам, установленным законодательством о гражданском судопроизводстве. Подсудность гражданских дел в судах общей юрисдикции определена в ст.ст. 23-2 7 ГПК РФ.

Особой разновидностью гражданского правосудия необходимо считать судопроизводство по гражданскому делу в судах арбитражной юрисдикции.

В соответствии со ст. 2 Арбитражного процессу­ального кодекса 2002 года,66 задачами судопроизводства в арбитражных судах являются:

1) защита нарушенных или оспариваемых прав и за­конных интересов лиц, осуществляющих предприниматель­скую и иную экономическую деятельность, а также прав и законных интересов Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований в сфере предпринимательской и иной экономической дея­тельности, органов государственной власти Российской Федерации,  органов государственной власти субъектов

66 Российская газета. - 2002, 24 июля.

50


 

Российской Федерации,  органов местного самоуправле­ния, иных органов, должностных лиц в указанной сфере;

2)   обеспечение доступности правосудия в сфере
 предпринимательской и иной экономической деятельно­
 сти;

3)   справедливое публичное судебное разбиратель­
 ство в установленный законом срок независимым и бес­
 пристрастным судом;

 

4)  укрепление законности и предупреждение право­
нарушений в сфере предпринимательской и иной экономи­
 ческой деятельности;

5)  формирование уважительного отношения к закону
 и суду;

6)   содействие становлению и развитию партнерских
 деловых  отношений,  формированию  обычаев  и  этики
 делового оборота.

Исходя из вышеприведенных положений гражданско-процессуального и арбитражно-процессуального законода­тельства, правосудие по гражданским делам можно опре­делить как функциональную деятельность федерального суда, федерального судьи, мирового судьи, а также су­дов арбитражной юрисдикции по законному рассмотрению и разрешению гражданско-правовых и арбитражных споров в соответствии с определенной в Гражданском процессуаль­ном и Арбитражном процессуальном кодексах Российской Федерации подведомственностью и подсудностью граждан­ских дел.

51


 

Наконец, правосудие по административным делам также может осуществляться только судом - поэтому не­обходимо отличать правосудие по административным делам от принятий решений по административному правонаруше­нию (разрешению административного спора) иными органа­ми власти, не являющимися судом по определению.

В ст. 23.1 Кодекса РФ об административных право­нарушениях 2 001 года67 определены категории админист­ративных дел, по которым осуществляется административ­ное судопроизводство судами общей или арбитражной юрисдикции, а также мировыми судьями.

Не смотря на то, что КоАП РФ вовсе не употребля­ет термин «правосудие», попытаемся определить правосу­дие по административным делам как деятельность феде­рального суда, федерального судьи, мирового судьи, а также судов арбитражной юрисдикции по законному рас­смотрению и разрешению дел об административных право­нарушениях в порядке административного судопроизводст­ва .

Отметим, что с предложенными формулировками кон­ституционного, уголовного, гражданского и администра­тивного правосудия согласились почти 7 0% наших респон­дентов .

Необходимо остановиться еще на одном принципи­ально важном вопросе - кто осуществляет правосудие в России? Ответ, казалось бы, однозначный - суд и только суд. Но идентичны ли понятия «суд» и «судья»? Или об-

67 Российская газета. - 2 001, 31 декабря.

52


 

разует ли понятие «суд» совокупность судей, профессио­нально осуществляющих конституционное, уголовное, гра­жданское или административное правосудие?

В соответствии с ч. 1 ст. Федерального Конститу­ционного Закона РФ «О судебной системе Российской Фе­дерации» от 31 декабря 1996 года, судебная власть в Российской Федерации осуществляется только судами в лице судей и привлекаемых в установленном законом по­рядке к осуществлению правосудия присяжных, народных и арбитражных заседателей. При этом «никакие другие органы и лица не вправе принимать на себя осуществле­ние правосудия».

Таким образом, федеральное конституционное зако­нодательство, имеющее большую юридическую силу над процессуальным, говорит о том, что к отправлению пра­восудия могут быть причастны не только профессиональ­ные судьи, но и иные лица (присяжные, народные, арбит-

со

ражные заседатели).

Действительно, в соответствии, например, со ст. 5 УПК РФ, присяжным заседателем названо лицо, привле­ченное в установленном порядке для участия в судебном разбирательстве и вынесения вердикта. А ст. 19 Арбит­ражного процессуального кодекса позволяет привлекать арбитражных заседателей к осуществлению правосудия в арбитражных судах первой инстанции.

Таким образом, справедливо утверждать, что «суд» как уголовно-правовое понятие включает в  себя  как

68 С другой стороны, действующий УПК РФ не предусмотрел народных заседателей в качестве лиц, причастных к осущест­влению правосудия по уголовным делам.

53


 

профессиональных судей (федеральных и мировых), так и лиц, привлеченных в установленном федеральным законо­дательством порядке к отправлению правосудия.

Необходимо остановиться на еще одном принципи­альном соображении. В соответствии с ч. 4 ст. 15 Кон­ституции РФ, принципы и нормы международного права имеют приоритетную силу над национальным законода­тельством. Такой международный договор действителен и обязателен для России только с момента его ратифика­ции. А акт ратификации сам по себе является новым фе­деральным законом (ст. 14 Федерального Закона РФ «О международных договорах Российской Федерации» от 15 июля 1995 года69) .

Согласно ст. 6 Федерального Закона РФ «О порядке опубликования и вступления в силу Федеральных Консти­туционных законов, Федеральных законов, актов палат Федерального Собрания» от 14 июня 1994 года,70 ратифи­цированные международные договоры России вступают в силу по истечении 10 дней со дня их официального опубликования либо в соответствии со специальным по­рядком, указанном в самом законе.

Таким образом, можно полностью согласиться с по­зицией судьи Конституционного Суда РФ О.И. Тиунова о том, что международные договоры России применяются судами России как инкорпорированные в национальное

69   Собрание Законодательства РФ. - 1995. - № 29. - Ст.
 2757.

70   Собрание Законодательства РФ. - 1994. - № 8. - Ст. 801.

54


 

право нормы.71 Аналогичная позиция высказывалась и в теории уголовного права.72

В противном случае возникает непреодолимая труд­ность в судебном применении уголовно-правовой нормы международного характера. Действительно, согласно п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 8 от 31 октября 1995 года «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществ­лении правосудия»,73 суд при рассмотрении дела не вправе применять нормы Уголовного закона, если всту­пившим в силу для Российской Федерации международным договором, решение о согласии на обязательность кото­рого для России было принято в форме федерального за­кона, установлены иные правила, чем предусмотренные УК РФ. В этих случаях «применяются правила междуна­родного договора».

Более того, в силу прямого указания нового про­цессуального законодательства, отличные от националь­ных правила отправления правосудия, содержащихся в международных договорах России, имеют приоритетную силу (ч. 2 ст. 1 ГПК РФ74, ч. 3 ст. 1 УПК РФ75) .

71   Тиунов О.И. Конституционный Суд Российской Федерации и
 международное право // Российский ежегодник международного
 права. 1995. - СПб., 1996. - С. 180.

72   Кибальник А.Г., Соломоненко И.Г., Шибков О.Н. Принципы
 и нормы международного права как источники уголовного пра­
 ва. - Ставрополь, 2000. - С. 22-25.

73   Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1996. - № 1. - С. 5.

74   «Если международным договором Российской Федерации ус­
 тановлены иные правила гражданского судопроизводства, чем
 те, которые предусмотрены законом, применяются правила ме­
 ждународного договора».

55


 

Таким образом, необходимо признать, что порядок отправления правосудия как уголовно охраняемый инте­рес может быть определен в международно-правовом ак­те, имеющем силу для России.

На основе изложенного полагаем, что правосудие как объект уголовно-правовой охраны представляют со­бой охраняемые Уголовным законодательством интересы деятельности судов общей и арбитражной юрисдикции по законному рассмотрению и разрешению дел в порядке конституционного, уголовного, гражданского и админи­стративного судопроизводства, определенном междуна­родными договорами Российской Федерации, Конституцией Российской Федерации, федеральным конституционным и федеральным законодательством РФ.

С данным категориальным определением согласились более 80% опрошенных работников судов и других право­охранительных органов.

Исходя из того, что интересы правосудия являются основным непосредственным объектом всех преступлений, предусмотренных 31 главой УК РФ, то позволительно прийти к выводу о том, что именно они лежат в основе выделения самостоятельной группы преступлений против правосудия. А, следовательно, интересы правосудия (в приведенной формулировке),  являются ничем иным как

75 «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются со­ставной частью законодательства Российской Федерации, ре­гулирующего уголовное судопроизводство. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные настоящим Кодексом, то применяются правила международного договора».

56


 

видовым  объектом  преступлений,  предусмотренных  31 главой УК РФ.

Попытаемся определиться с пониманием непосредст­венного объекта воспрепятствования осуществлению пра­восудия и производству предварительного следствия.

Авторы довольно единодушны в решении данного во­проса. Уже в советский период была заложена традиция, в соответствии с которой, непосредственным объектом преступлений против правосудия является какое-либо из охраняемых уголовным законом условий успешной дея­тельности государственных органов по осуществлению задач правосудия76 - то есть деятельность различных органов, уполномоченных разрешать в рамках общих за­дач правосудия свои специальные задачи.

«Классический» подход к определению непосредст­венного объекта данной группы преступлений был зало­жен Ш.С. Рашковской.77 Следствием такой позиции стала довольно традиционная «комплексная» классификация всей системы преступлений против правосудия одновре­менно в соответствии с непосредственным объектом по­сягательства и статусом самого посягающего субъекта.

В той или иной форме указанный поход к определе­нию места воспрепятствования осуществлению правосудия и производству предварительного расследования в сис-

76   См.: Власов И.С., Тяжкова И.М. Ответственность за пре­
 ступления против правосудия. - М., 1968. - С. 42-51.

77   См.: Курс советского уголовного права. В 6-ти томах. Т.
 б / Под ред. А.А. Пионтковского, П.С. Ромашкина, В.М. Чхи­
квадзе. - М., 1971. - С. 151.

57


 

теме преступлений против правосудия сохраняется и в настоящее время.

Так, М.Н. Голоднюк непосредственный объект пре­ступления, предусмотренного ст. 2 94 УК РФ, как «нор­мальное функционирование судебных и следственных ор-

7 Я

ганов по осуществлению правосудия».

А. С. Горелик относит рассматриваемое преступле­ние к преступлениям в сфере обеспечения независимости судей и «защиты их личной безопасности, чести и дос­тоинства» .79

И. Б. Малиновский определяет непосредственный объект рассматриваемого преступления как общественные отношения, обеспечивающие нормальную (законную) дея­тельность суда вне зависимости от формы правосудия -при этом выделяется «факультативный» объект в виде «отношений,  посредством которых реализуются права и

О А

законные интересы лиц, осуществляющих правосудие».

Несколько «особняком» выделяется позиция Г.Г. Криволапова, выделившего два непосредственных объекта применительно к ч. 1 ст., 294 УК РФ («нормальная дея­тельность суда по осуществлению правосудия» и ч. 2 этой же нормы («нормальная деятельность лиц, ведущих

78   Курс уголовного права. Особенная часть.   Т. 5 / Под ред.
 Г.Н. Борзенкова и В.С. Комиссарова. - М.,   2002. - С. 166.

79   Уголовное право. Часть Особенная / Отв.   ред. Л.Л. Круг-
 ликов. - М., 1999. - С. 679-681.

80   Уголовное право. Особенная часть. Т. 2    / Под ред. Л.Д.
 Гаухмана, С.В. Максимова. - М., 1999. - С. 307.

58


 

о 1

предварительное расследование по уголовному делу»).

о о

Аналогичную позицию занял В.Н. Кудрявцев.

В начале попытаемся ответить на вопрос - включа­ются ли интересы предварительного расследования в ох­раняемые уголовным правом интересы правосудия?

Практически все вышеназванные авторы указывают на то, что сам термин «органы правосудия» употребим в «широком и узком смыслах». Действительно, с точки зрения буквы Конституции, правосудие по гражданским и уголовным делам отправляется только судом. Однако деятельность суда - по крайней мере, при отправлении правосудия по уголовным делам - невозможна без дея­тельности органов, осуществляющих досудебные стадии уголовного процесса (предварительное следствие, доз­нание) , а именно - прокуратуры, органов внутренних дел, ФСБ, таможни, налоговой полиции.

Да и сам законодатель в главе Уголовного кодекса о преступлениях против правосудия постоянно упоминает наряду с судом органы предварительного следствия либо дознания (точнее, должностных лиц этих органов), а также органы, исполняющие решения суда (в частности, органы уголовно-исполнительной системы).

Можно соглашаться с М.Н. Голоднюк в том, что своей работой органы предварительного следствия (доз­нания) и уголовно-исполнительной системы обеспечивают правосудие  (по уголовным делам),  поэтому правосудие

81 Российское уголовное право. Особенная часть / од ред. М.П. Журавлева, С.И. Никулина. - М. . 1998. - С. 386-387.

59


 

как объект уголовно-правовой охраны - понятие более широкое, нежели правосудие в качестве специфического вида государственной деятельности, осуществляемой су­дом  при  рассмотрении  уголовных,  административных,

о о

гражданских и арбитражных дел.

К тому же законодательно интересы предваритель­ного расследования по уголовному делу определены как составная часть уголовно-охраняемых интересов именно правосудия. Другое дело, что такое законодательное решение не вполне соответствует функциональному пред­назначению правосудия и нарушает принцип разделения властей (ведь прокурор, следователь, дознаватель оли­цетворяют собой исполнительную ветвь власти, осущест­вляющую публичное уголовное преследование лица).

Кстати, и общеевропейская практика исходит из того, что деятельность прокуроров и следователей не может считаться «судебной». Так, в одном из решений Европейского Суда по правам человека подчеркивалось, что выполняемые, например, полицейскими инспекторами функции носят «расследовательский характер и не явля­ются судебными ни по форме, ни по существу. Их цель состоит в установлении и фиксации фактов, которые мо­гут в последующем быть использованы в качестве основы

82   Курс российского уголовного права. Особенная часть /
 Под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. - М., 2002. - С.
 880-881.

83   См.: Курс уголовного права. Особенная часть. Т. 5 / Под
ред. Г.Н. Борзенкова, В.С. Комиссарова. - М., 2002. - С.
 145.

60


 

для действий других компетентных органов», т.е. су-да.84

По этим причинам было бы логичнее определить со­став преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 2 94 УК РФ, в главу о преступлениях против порядка управле­ния .

Примечательно, что, вводя в 1994 году в УК РСФСР норму об ответственности за воспрепятствование слу­жебной деятельности прокурора, следователя или лица, производящего дознание, законодатель поместил ее в главу о преступлениях против порядка управления, а не в главу о преступных посягательствах против интересов правосудия (ст. 1913 УК РСФСР 1960 г.)

Однако на текущий момент в уголовном законода­тельстве России этого не сделано. Потому представля­ется возможным констатировать тот факт, что, с точки зрения действующего материального уголовного права, интересы осуществления предварительного расследования являются составной частью интересов правосудия как объекта уголовно-правовой охраны.

Такое решение вопроса нашло поддержку почти у 60% наших респондентов.

Законодательно определено, что преступным явля­ется вмешательство «в какой бы то ни было» - т.е. в любой - форме в деятельность суда или органов предва­рительного расследования.  Такая формулировка объек-

84 Saunders против Соединенного Королевства. Судебное ре­шение от 17 декабря 1996 года // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 2. - М., 2000. - С. 313-314.

61


 

тивной стороны позволяет нам утверждать, что ст. 2 94 УК РФ является общей нормой о преступных посягатель­ствах на интересы правосудия, а, следовательно, инте­ресы правосудия как видовой объект 31 главы УК РФ совпадает с непосредственным объектом преступления, предусмотренного ст. 2 94 УК РФ.

Законодательное включение интересов предвари­тельного расследования в «интересы правосудия» позво­ляют утверждать, что в частях 1 и 2 ст. 2 94 УК РФ со­держатся два самостоятельных состава преступлений, разграниченных по непосредственному объекту. Для пре­ступления, предусмотренного ч. 1 ст. 2 94 УК РФ, непо­средственным объектом являются уголовно-охраняемые интересы правосудия в собственном («узком») смысле. Для преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 2 94 УК РФ, непосредственным объектом являются интересы про­изводства предварительного расследования по уголовно­му делу, законодательно включаемые в интересы право­судия в «широком» их понимании.

Однако 31 глава УК РФ содержит целый перечень деяний, которые иначе как «вмешательством» в отправ­ление правосудия (осуществление следствия) не назо­вешь : отказ свидетеля или потерпевшего от дачи пока­заний, лжесвидетельство, принуждение к даче показа­ний, заведомо ложный донос и пр.

Не вызывает сомнений, что непосредственным объ­ектом этих преступлений также являются интересы пра­восудия в «широком» их понимании. И, конечно, все на­званные деяния так или иначе препятствуют отправлению

62


 

правосудия (осуществлению предварительного следст­вия) . Представляется, что указанные преступления, имеющие однотипный непосредственный объект, являются специальными по признаку определения детализированно­го деяния (в отличие от вмешательства, предусмотрен­ного в ст. 2 94 УК РФ «в какой бы то ни было форме»).

С другой стороны, одними из самых «явных» вмеша­тельств в отправление правосудия (осуществление пред­варительного расследования) являются посягательства на личные права и интересы носителей правосудия или лиц, осуществляющих предварительное расследование, совершенные в связи с их деятельностью. Таковые пося­гательства предусмотрены в ст.ст. 2 95-2 98, 311 УК РФ.

Представляется, что названные нормы также явля­ются специальными по отношению к ст. 2 94 УК РФ. одна­ко основание специализации здесь иное - а именно по­явление дополнительного непосредственного объекта по­сягательства. Действительно, в ст.ст. 295-298, 311 УК РФ интересы правосудия в «широком» их понимании оста­ются основным непосредственным объектом, но эти дея­ния имманентно посягают также на жизнь лиц, отправ­ляющих правосудие или предварительное расследование (ст. 295 УК РФ), их здоровье (ст. 296 УК РФ), честь и достоинство (ст.ст. 297, 298 УК РФ).

Таким образом, воспрепятствование осуществлению правосудия (производству предварительного расследова­ния) является общей (универсальной) нормой о преступ­ных посягательствах против интересов правосудия. мож-

63


 

но выделить два основания специализации иных преступ­лений против правосудия относительно ст. 294 УК РФ:

1.  Появление дополнительного непосредственного
 объекта (ст.ст. 295-298, 311 УК РФ) ;

2.  Детализация   самого   преступного   деяния
 (ст.ст. 304, 306-309 УК РФ).

Данный вывод нашел поддержку почти у 75% наших респондентов.

64


 

Глава II. ВОСПРЕПЯТСТВОВАНИЕ ОСУЩЕСТВЛЕНИЮ ПРАВОСУДИЯ И ПРОИЗВОДСТВУ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ ПО УК РФ

1996 ГОДА

§ 1. Объективная сторона воспрепятствования осуществ­лению правосудия и производству предварительного рас­следования

Объективная сторона преступления - это внешний акт общественно опасного посягательства на охраняемый уголовным правом объект, т. е. акт волевого поведе­ния, который осуществляется в объективном мире и вы­ражается в причинении вреда указанному объекту или создании угрозы причинения ему вреда.

Поведение человека, в том числе и противоправ­ное, следует рассматривать как единство субъективных (психических) и объективных (внешних) элементов.

Расчленить единое поведение человека на объек­тивную и субъективную стороны можно только условно; однако раздельный анализ этих элементов преступления, принятый в юридической науке и практике, помогает глубже изучить каждый из них и преступление в целом.

Для наступления уголовной ответственности недос­таточно, чтобы человек только задумал совершение пре­ступления; ответственность наступает не за мысли и желания, а за поступки.

65


 

Российское уголовное законодательство устанавли­вает уголовную ответственность только за акты внешне­го поведения, т. е. за определенные описанные в за­коне общественно опасные действия или бездействие.

Осуждение лица без достаточных доказательств со­вершения им каких-либо преступных действий (без­действия) , без выяснения возможности или фактического наступления вредных последствий противоречит принци­пам уголовного права и является грубым нарушением за­конности.

Объективная сторона преступления - это тот его элемент, который наиболее непосредственно обнаружива­ется при совершении преступления. Описывая то или иное преступление, обыкновенно характеризуют главным образом его объективную сторону.

Объективная сторона служит важным показателем наличия и степени общественной опасности совершенного преступления. В ней в конечном счете проявляется за­мысел преступника, воплощается его преступный план или выражается неосмотрительное, небрежное отношение к окружающим. Именно объективная сторона преступления причиняет вред объекту посягательства.

Объективная сторона позволяет разграничить от­дельные преступления и правильно определить, какая статья уголовного кодекса предусматривает содеянное.

Некоторые преступления не различаются по субъек­ту и объекту и могут быть сходны по субъективной сто­роне . Объективная же сторона преступлений во всех случаях различна

66


 

Закон описывает преступления в большинстве слу­чаев по признакам, относящимся к объективной стороне. Это объясняется тем, что при совершении преступления легче всего установить и зафиксировать его внешние признаки, чтобы по ним в дальнейшем распознать и дру­гие элементы преступления.

Из чего же складывается объективная сторона пре­ступления и как она описывается в уголовном законе?

Объективная сторона преступления включает, преж­де всего, действие или бездействие, совершенное пре­ступником (ст. 7 УК). Основной характеристикой дейст­вия (бездействия) является способ совершения пре­ступления, который нередко упоминается в статьях Осо­бенной части. Преступное действие и преступное без­действие обозначаются общим термином: преступное дея­ние .

Преступление, совершенное путем действия или бездействия, приводит к вредным последствиям, которые обозначены в ряде статей Особенной части УК. Эти по­следствия, а также причинная связь между ними и дей­ствием (бездействием) также относятся к объективной стороне преступления.

Наконец, в понятие объективной стороны преступ­ления включаются время, место, обстановка, средства и орудия совершения преступления, которые имеют значе­ние для квалификации в тех случаях, когда они преду­смотрены в законе в качестве признаков преступления.

Все эти элементы объективной стороны преступле­ния имеют значение:

67


 

а)  для установления наличия состава преступления
 как основания уголовной ответственности;

б)  для правильной квалификации содеянного;

в)  для назначения справедливого наказания.

Итак, поскольку вч. 1 и ч. 2 ст. 2 94 УК РФ речь идет о разных составах преступления, то и рассмотре­ние объективной стороны каждого из них целесообразней производить отдельно.

Однако, там где признаки объективной стороны яв­ляются общими для обоих составов, в целях сокращения объема, представляется возможным рассматривать их со­вместно для обоих составов.

В ч. 1 ст. 2 94 УК устанавливается уголовная от­ветственность за вмешательство в какой бы то ни было форме в деятельность суда в целях воспрепятствования осуществлению правосудия.

Исходя из этого, можно утверждать, что данный состав сконструирован законодателем как формальный, то есть преступление считается оконченным с момента совершения деяния в виде вмешательства в какой бы то ни было форме в деятельность суда.

На основании этого не ясна позиция Демина Ю.М., который считает, что «для наличия состава важно, что одним из этих способов члены суда склоняются к опре­деленному,  одностороннему,  тенденциозному рассмотре-

О с

нию дела.

То есть данный автор ставит момент окончания рассматриваемого преступления в зависимость от насту-

68


 

пления определенного последствия в виде склонения членов суда к определенному решению по делу. То есть предлагается признать состав воспрепятствования мате­риальным про конструкции, что противоречит тексту уголовного закона.

Конечно же, прав в данном случае Криволапов Г. Г., который заметил, что исследуемое преступление считается оконченным с момента вмешательства виновно­го в деятельность суда по рассмотрению конкретного дела, даже если это оказалось безрезультатным.86

Такой же вывод можно сделать и в отношении . 2 ст. 294 УК РФ, поскольку по нашему убеждению вмеша­тельство в деятельность прокурора, следователя или дознавателя по осуществлению предварительного рассле­дования сконструировано также в качестве формального состава преступления.

Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации», от 23 октября 1996 г. говорит, что судебная власть в Российской Федерации осуществляется только судами в лице судей и привле­каемых в установленном законом порядке к осуществле­нию правосудия присяжных, народных и арбитражных за­седателей" (ч. 1 ст. 1).

о с

Демин Ю.М. Преступления против правосудия.  - М., 2000. - С. 23.

86 Российское уголовное право. Особенная часть / Под ред. М.П. Журавлева и С.И. Никулина. - М., 1998. - С. 387.

69


 

Кроме этого судебная власть осуществляется по­средством конституционного, гражданского, администра-тивного и уголовного судопроизводства" (ч. 3 ст. 1).

Следовательно, деяние, предусмотренное ч. 1 ст. 2 94 УК причиняет вред или ставит под угрозу причине­ния вреда деятельность всей судебной системы Россий­ской Федерации по разрешению уголовных, гражданских, административных дел либо дел о соответствии норма­тивных актов Конституции РФ или по жалобам на наруше­ние конституционных прав и свобод.

Представляется необходимым выяснить, в чем же заключается само деяние, составляющее объективную сторону исследуемого преступления?

При этом следует иметь ввиду, что в названии статьи 2 94 УК РФ употребляется термин «воспрепятство­вание», а в диспозициях ч. 1 и ч. 2 термин «вмеша­тельство» .

В русском языке воспрепятствовать значит «поме­шать кому-либо в чем-либо, не допустить чего-либо».88

Вмешательство понимается как вторжение в чьи-либо дела, отношения, деятельное участие в них; дей-ствия, пресекающие, останавливающие что-либо.

Итак, исходя из понимания этих слов в русском языке, можно говорить о том, что объективная сторона рассматриваемого преступления может выражаться в дея-

87   Собрание законодательства РФ. - 1997. - № 1. - Ст.
 1.

88   Словарь русского языка. Т. 1. - М., 1981. - С. 216.

89   Там же. - С. 187.

70


 

нии только в форме действия, что, в общем-то, на пер­вый взгляд не должно вызывать сомнений.

Действительно   буквальное   толкование   термина вмешательство не дает оснований сомневаться в том, что   данное   преступление   совершить   бездействием невозможно.

Подавляющее большинство авторов, занимавшихся исследованием данного преступления, утверждали то же самое.

Так, Демин Ю.М. считает, что вмешательством яв­ляются любые действия, которые подрывают конституци­онное положение о самостоятельности и независимости

г*                                         90

судебной власти, ее авторитет.

Мальцев В. прямо отмечал, что «слово «воспрепят­ствование» по своему смыслу предполагает прежде всего активное поведение виновного».91

Тяжкова И.М. занимала еще более категоричную позицию утверждая, что «вмешательство, согласно закону, осуществляется путем воздействия, которое может выразиться, в разнообразных активных дейст-виях».Такой92 же позиции придерживаются Криволапов Г. Г., Кудрявцев В.Н., Чучаев А.И. и др.93

90   Демин Ю.М. Преступления против правосудия.  - М.,
 2000. - С. 22.

91    Мальцев В.  Ответственность  за воспрепятствование
служебной деятельности прокурора, следователя или ли­
 ца, производящего дознание / Законность. - 1994. - №
 11. - С. 20.

Тяжкова И.М. Ответственность за неуважение к суду // Вестник московского университета. Серия 11. Право. -1993. - № 2. - 54.

93 См: Российское уголовное право. Особенная часть / Под ред. М.П. Журавлева и С.И. Никулина. - М., 2001. -

71


 

Справедливости ради надо заметить, что воспре­пятствование и раньше в уголовном праве трактовалось только как действие.

Так, например, в самом известном Курсе уголовно­го права применительно к различным составам воспре­пятствования говорилось, что такое деяние может со-вершаться только в форме действия.

Возникает вопрос: действительно ли объективная сторона воспрепятствования осуществлению правосудия и производству предварительного расследования может выражаться только в форме действия?

Думается, что вопреки устоявшемуся в науке уго­ловного права мнению, а также предписаниям русского языка исследуемое преступление может совершаться и в форме бездействия.

Действительно, если лицо обязано совершить ка­кие-либо действия в интересах правосудия или предва­рительного расследования, но не совершает такие дей­ствия, образует ли такое бездействие состав воспре­пятствования?

Так, например секретарь суда умышленно не пре­доставляет важную для разрешения дела корреспонден­цию. Препятствует ли он осуществлению правосудия? Вне всяких сомнений.

С. 407-408; Курс российского уголовного права. Особен­ная часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. -М., 2002. - С. 880-881; Уголовное право. Особенная часть / Под ред. А.И. Рарога. - М., 1997. - С. 384-387.

72


 

Рассмотрим еще один пример позволяющий продемон­стрировать вмешательство в деятельность по осуществ­лению предварительного расследования.

В соответствии с ч. 3 ст. 183 УПК РФ выемка предметов и документов, содержащих государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну, произ­водится следователем с санкции прокурора.

Предположим, что следователь, производящий пред­варительное расследование по уголовному делу принима­ет решение произвести выемку таких предметов или до­кументов, имеющих значение для уголовного дела, при этом зная точно где и у кого они находятся. В этом случае он выносит постановления для производства вы­емки.

Как уже отмечалось выше ему необходимо получить санкцию прокурора. Что произойдет, если прокурор умышленно не предоставит следователю санкцию? Выемка таких предметов или документов станет невозможна.

Препятствует ли прокурор производству предвари­тельного расследования в форме бездействия? Думается, что ответ и на этот вопрос должен быть утвердитель­ным.

Вследствие всего вышеизложенного можно сделать вывод о том, что воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследо­вания может совершаться не только в форме действия, но и в форме бездействия.

94 См: Курс советского уголовного права. В шести томах. Т. 5 / Под ред. А. А. Пионтковского, П. С. Ромашкина, В.М. Чхиквадзе. - М., 1971. - С. 219, 228.

73

 

 

 
 

Обратно на главную страницу сайта

Обратно на главную стр. журнала