Министерство образования Российской Федерации Алтайский государственный университет

 

 

Тяпкин Михаил Олегович

ОХРАНА ЛЕСОВ ТОМСКОЙ ГУБЕРНИИ ВО ВТОРОЙ ТРЕТИ XIX - НАЧАЛЕ XX В.

07.00.02 - отечественная история

Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Научный руководитель: к.и.н., доцент Т.Н. Соболева

Барнаул - 2004

•Мг

 

ОГЛАВЛЕНИЕ

 Введение................................................................................................................................ 3

Глава   I.   Характеристика   лесов   Томской   губернии   и   организация
лесоохраны........................................................................................................................... 43

1.1.      Характеристика лесов............................................................................................... 43

1.2.      Организация охраны казенных лесов...................................................................... 54

1.3.      Организация охраны кабинетских лесов Алтайского (горного) округа............ 79

Глава II. Лесоохранная деятельность казны, Кабинета и крестьянской
общины в Томской губернии........................................................................................ 109

2.1.    Система   лесопользования   и   лесоохранная   деятельность   крестьянской
общины.............................................................................................................................. 109

2.2.  Охрана лесов от самовольных порубок.................................................................. 128

2.3.  Охрана лесов от пожаров.......................................................................................... 158

Заключение........................................................................................................................ 187

Список использованных источников и литературы............................................ 192

Приложения....................................................................................................................... 211

Список принятых сокращений.................................................................................... 230

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы. История развития лесной отрасли за последние не­сколько десятков лет представляла собой череду реформ, целью которых была оп­тимизация системы управления лесным хозяйством. Однако далеко не все начина­ния благотворно сказывались на состоянии лесных массивов. Изменение порядка управления лесами России последовало за Указом Президента РФ от 17 мая 2000 г., по которому Федеральная служба лесного хозяйства как самостоятельное ведомство упразднялась и переводилась в Министерство природных ресурсов в ка­честве структурного подразделения. Оценка реформы прозвучала в обращении Со­вета Федерации, в котором, в частности, отмечалось, что «в связи с ликвидацией Федеральной службы лесного хозяйства России наметилась отчетливая тенденция ухудшения управления лесами. Шаги правительства РФ, направленные на даль­нейшее реформирование системы управления лесным хозяйством, ведут к дезорга­низации деятельности по охране, воспроизводству и использованию лесов, усили­вают социальную напряженность в среде работников лесного хозяйства».¹ Сегодня в российском парламенте продолжается работа по принятию нового Лесного ко­декса, который должен отразить произошедшие в связи с пересмотром земельного и гражданского законодательства изменения, в частности в сфере лесопользования. Речь идет о том, что лесные угодья в России можно будет брать в аренду и концес­сию, а также приобретать в частную собственность. Такая ситуация не может не вызывать множество вопросов и опасений за будущее лесов России, а в особенно­сти Сибири, где сосредоточиваются основные лесные запасы страны.

В настоящее время интерес к сибирским лесам со стороны профессионалов и общественности возрастает. Ведутся дискуссии по вопросу о том, как будет стро­иться стратегия управления лесами, их эксплуатации, охраны и воспроизводства с учетом политического, экономического и экологического факторов. В.И. Пантеле­ев справедливо заметил, что накопленный исторический опыт в эксплуатации зе-

¹ Версия. 2001. 18-24 декабря. С.9.

_4-

мель и лесов «на заре капитализма с необходимыми корректировками вполне мо­жет быть использован в осуществлении земельной реформы в наши дни».²

Охрана лесов - важнейшее условие успешной реализации лесоустроительных, лесокультурных и иных начинаний, связанных с успешным функционированием и развитием лесного хозяйства. От организации лесоохраны зависит не только эколо­гическое состояние лесных массивов, но и степень их экономической рентабельно­сти. Проблема самовольных порубок в советском лесном хозяйстве постепенно ут­ратила свою остроту, а затем исчезла из поля зрения лесоохранных структур. Борь­ба с лесными пожарами, напротив, стала приоритетным направлением деятельно­сти лесной администрации и государственной лесной охраны. За последние десять лет произошел своеобразный «возврат к прошлому», характеризующийся небыва­лым ростом несанкционированных порубок леса, как для собственного пользова­ния, так и для незаконного экспорта. В последнее время, в центральных и регио­нальных средствах массовой информации говорится о существовании «лесной ма­фии», незаконно продающей лес за границу и имеющей практически неограничен­ное влияние в Дальневосточном, Восточно-Сибирском, Северо-Западном и ряде других регионов России, богатых лесом. В такой ситуации лесная администрация и. правоохранительные структуры оказались не готовы бороться с порубщиками. На­ряду с ростом,лесного браконьерства общий упадок лесохозяйственной отрасли, ослабление надзора за лесами и сокращение объемов профилактических мероприя­тий привели к резкому возрастанию ущерба от лесных пожаров.

Все это позволяет утверждать, что современному лесному хозяйству необхо­димо знание опыта своих предшественников, перед которыми жизнь ставила схо­жие проблемы. Мы можем ретроспективно проследить механизмы и логику реше­ния этих проблем, а значит прогнозировать успех или неудачу намечаемых сегодня преобразований и предпринимаемых действий. Обращение к истории охраны лесов во многом позволит определить направления дальнейшего развития лесохозяйст­венной отрасли.

Изучение истории лесоохраны имеет также несомненный научный интерес. Охрана лесов была непосредственным образом связана с деятельностью казны, Ка-

² Пантелеев В.И. Земельно-лесное хозяйство в Сибири к концу XIX в. // Хозяйственное освоение Сибири. Вопросы истории XIX — первой трети XX в. Вып.2. Томск, 1994. С.99.

-5-

бинета Его Императорского Величества (далее - Кабинет) и крестьянской общины в социально-экономической сфере. Можно утверждать, что без понимания значе­ния и содержания лесоохранительной деятельности казны, Кабинета и крестьян­ской общины нельзя вполне понять аграрную политику самодержавия в Сибири. Значение данного вопроса выходит за рамки региона, поскольку за Уралом сосре­доточивались основные лесные ресурсы России. При этом заявленная тема отно­сится к числу малоизученных в отечественном сибиреведении.

Объектом диссертационного исследования стал комплекс явлений эконо­мического, административного, правового и экологического характера, состав­ляющих сущность содержания понятия «лесоохрана». В дореволюционной специ­альной литературе лесоохрана определялась как «часть лесоводства, излагающая правила охранения лесов от всех противозаконных и опасных, в отношении к ним, действий человека и от губительных и вредных для лесов влияний органической и неорганической природы».³

Предметом исследования является организационная структура лесоохраны и система лесоохранительных мер, предпринимавшихся казенной, кабинетской ад­министрацией и крестьянской общиной в Томской губернии во второй трети XIX — начале XX в., среди которых приоритетные позиции принадлежали охране лесов от пожаров и самовольных порубок.

Историография проблемы представлена двумя хронологическими блоками: работы дореволюционных авторов и исследования, начиная с 1920-х гг. до наших дней. Выделение дореволюционной историографии в отдельный блок обосновано наличием определенной специфики в выборе предмета исследования, методологи­ческих подходах к рассмотрению проблемы и, в целом, уровнем развития научного сознания и понятийного аппарата. Внутри дореволюционной историографии при­сутствует видовое деление на справочную и исследовательскую литературу, кото­рая, в свою очередь, представлена рядом проблемно-тематических блоков, рас­сматривающих общие или частные аспекты лесоохраны. Наличие справочной ли­тературы, многие положения которой до сих пор не потеряли своего научно-исследовательского значения, также является отличительной чертой дореволюци­онной историографии. Историография советского периода и современного этапа,

³ Лесной словарь. Составлен в Департаменте корабельных лесов. 4.2. СПб., 1844. С.479.

-6-

объединенная нами в одну хронологическую группу в силу отсутствия принципи­альных отличий, распадается на два проблемно-тематических блока - работы спе­циалистов лесного дела и исследования историков.

Дореволюционная справочная литература представляет собой отдельный вид в историографии лесоохраны благодаря наличию ряда специфических признаков, в число которых входит высокая информативность, сжатость, краткость и емкость изложения, а также неразрывная связь с практикой лесоохраны. Значительным дос­тижением лесной науки стал выход в 1843-1845 гг. в Департаменте корабельных лесов «Лесного словаря».⁴ В статьях словаря подробным образом, со ссылками на работы виднейших зарубежных и российских лесоводов были рассмотрены прак­тически все аспекты деятельности лесного хозяйства. Так, статья «лесоохрана» со­держит информацию о реформах лесной стражи начала XIX в., ее обязанностях, организации, функционировании системы охраны лесов и т.д. В статье, посвящен­ной лесным преступлениям дана классификация лесонарушений и показан порядок их обнаружения и судебного преследования. Четвертая часть словаря представляет собой альбом рисунков и схем, иллюстрирующих содержание трех текстовых час­тей. Использование такого рода справочной литературы дает исследователю воз­можность более глубокого понимания объекта изучения через знакомство с поня­тийным аппаратом и уровнем развития лесоводческой науки дореволюционного периода.

Специфика изучаемой темы предполагает использование справочной литера­туры, содержащей сведения о природно-климатических и географических особен­ностях Западно-Сибирского региона.⁵ В этих изданиях подробно рассмотрены рас­тительные и ландшафтные зоны, породный состав различных формаций лесных массивов, показана уникальность лесов Западной Сибири. При изучении истории охраны лесов необходимо учитывать, что лесное хозяйство развивалось в прямой

⁴ Лесной словарь... 4.1. СПб., 1843; 4.2. СПб., 1844; Ч.З. СПб., 1845; 4.4. СПб., 1845.

⁵  Вольский 3. Вся Сибирь. Справочная книга по отраслям культуры и торгово-промышленной
жизни. СПб., 1908; Головачев П. Сибирь: Природа. Люди. Жизнь. М., 1902; Коновалов Н. Леса
западной половины Алтайского горного округа // Лесной журнал. 1895. Вып.5. С.647-654; Краев
Ф.М. География Томской губернии. Изд. 2-е. Томск, 1916; Крылов П.Н. Очерк растительности
Томской г>бернии // Научные очерки Томского края. Томск, 1898. С. 1-26; Седельников Л.П. Рас­
тительный и животный мир // Россия. Полное географическое описание нашего Отечества. На­
стольная и дорожная книга для русских людей / Под ред. В.П. Ссменова-Тян-Шанского. Т.16.
СПб., 1907. С.99-147.

-7-

зависимости от характера лесной растительности. В труднодоступных и малоцен­ных лесах к концу рассматриваемого периода лесоэксплуатация и лесоохрана на­ходились на зачаточном уровне.

Особое место среди справочной литературы занимают работы, издававшиеся в виде руководства для практических работников лесного и судебного ведомств, а также представителей крестьянской администрации по преследованию нарушений Лесного устава.⁶ Ценность работ этой группы состоит в том, что они, затрагивая основные аспекты лесоохраны и выделяя ее слабые места, дают представление ис­следователям о проблемах, стоявших перед практическими работниками при реа­лизации законодательных положений об охране и защите лесов.

Хотелось бы выделить солидную работу Д. Шилова, представлявшую собой практическое руководство для лесничих и мировых судей по порядку преследова­ния нарушений Лесного устава и сочетавшую черты монографического исследова­ния и справочника. Автор проводит полный анализ действовавшего лесного зако­нодательства и поэтапно рассматривает схему его применения от обнаружения правонарушения до приведения вынесенного приговора в исполнение. В книге не получила отражение специфика системы судебного и административного пресле­дования, существовавшая в Сибири в конце XIX в.

Важное место в дореволюционной историографии охраны лесов Западной Сибири второй трети XIX - начала XX в. занимают обобщающие работы, издавав­шиеся министерствами и ведомствами, осуществлявшими руководство лесными имуществами казны и Кабинета. К ним относятся отчеты и обзоры деятельности центральных учреждений, юбилейные издания, отчеты и записки высокопостав­ленных чинов о поездках в Сибирь, публикации в связи с переселенческим вопро­сом и строительством железной дорога.⁷ Достоинством этой литературы является

⁶  Дерябин Н.С. Наставление лесной страже казенных и частных лесов к охране леса и лесокуль-
турным работам. Жиздра, 1907; Неклюдов Н. Руководство для мировых судей. Т.2. Изд. 2-е. СПб.,
1874; Сабинин Л.Х. Судебное руководство для управляющих и лесничих. СПб., 1904; Семенов В.
Полицейские права и обязанности волостных старшин, сельских старост, сотских и десятских.
СПб., 1900; Шилов Д. Порядок преследования нарушений Лесного устава. Руководство для лесни­
чих, заведующих казенными и частными лесами и для мировых судей. СПб., 1879.

⁷  Записка Председателя Совета министров и главноуправляющего землеустройством и земледели­
ем о поездке в Сибирь в 1910 г. // Вопросы колонизации. 1911. №8. С.277-373; Нехорошев Т.В.
Краткий обзор деятельности казенного лесного управления за 1893-1902 гг. СПб., 1903; Обзор
деятельности Алтайского округа за пятилетне (1911-1915 гг.). Барнаул, 1916. С. 108-13 6; Обзор
деятельности Кабинета Е.И.В. за 1906-1915 гг. Пг., 1916; Путеводитель по Великой Сибирской
железной дороге. СПб., 1911; Столетие учреждения Лесного департамента. 1798-1898 гг. СПб.,

-8-

обилие фактического материала. В центре внимания авторов стояла проблема по­вышения доходности казенных земель и лесов. Однако, выражая официальную точку зрения, они зачастую оправдывали многие неудачи и просчеты администра­ции.

Наиболее информативными для изучения кабинетского лесного хозяйства яв­ляются «Обзор деятельности Алтайского округа» за 1911-1915 гг. и «Обзор дея­тельности Кабинета Его Императорского Величества» за 1906-1915 гг. Они имеют характер исследования, поскольку содержат большое число обобщенных и обрабо­танных первичных материалов, а также анализ всей лесной политики Кабинета на Алтае и описание отдельных лесоохранительных мер. С возрастанием коммерче­ского значения лесных массивов Алтайского округа встала необходимость более эффективной охраны лесов. Основной задачей лесоохраны являлось обеспечение условий для всесторонней эксплуатации лесных массивов.

Помимо обобщающих работ существует, правда довольно ограниченный, круг исследований, более приближенно рассматривавших некоторые аспекты охраны лесов Томской губернии во второй трети XIX — начале XX в. Практически все они были написаны служившими в казенных лесах Сибири чиновниками.⁸ Общей зада­чей всех этих работ было привлечение внимания к проблемам сибирского лесного хозяйства.

Значительный вклад в изучение дореволюционного лесного хозяйства казны внес один из первых лесных ревизоров Западной Сибири В.А. Энгельфельд, кото­рый в своем монографическом исследовании собрал исторические сведения об управлении лесами Западной Сибири, описал главные лесные дачи Тобольской и Томской губерний, сообщил краткие данные о лесах Акмолинской и Семипалатин­ской областей. Именно В.А. Энгельфельд после проведенных подсчетов вывел, что

1898; Струков М.И. Краткий исторический очерк Алтайского округа (1747-1897 гг.). СПб., 1897; Фаас В.В. Лесные богатства Азиатской России // Азиатская Россия. Т.2. СПб., 1914. С.205-218. ⁸ Бр. Р.К. Меры, принимаемые в настоящее время в Западной Сибири для сбережения лесов // Журнал Министерства государственных имуществ. 1861. 4.78. Отд. III. C.76-90; Кораблев П.И., Корсаков М.Ф. Заметка об управлении лесами Западной Сибири // Лесной журнал. 1891. №6. С.807-834; Строгий А.А. Истребление лесов Сибири и необходимость сибирского лесоохрани-тельного закона. СПб., 1911; Он же. К вопросу о борьбе с сибирскими лесными пожарами // Си­бирский наблюдатель. 1902. Кн.Ш. С.127-133; Kh.IV. C.98-103; Он же. О лесах Сибири. СПб., 1911;Тиханов О лесах Западной Сибири //Памятная книжка Западной Сибири на 1882г. Б.м., б.г.; Энгельфельд В.А. О лесах Западной Сибири. СПб., 1888.

-9-

лесистость в некоторых районах Западной Сибири меньше,  чем  в  губерниях Европейской России.

Лесной ревизор Енисейской губернии А.Л. Строгий, автор нескольких работ по лесному хозяйству Сибири, невысоко оценивал деятельность казенного лесного управления. По его заключению, основанному на многолетних личных наблюдени­ях, функционирование лесной администрации подчинялось «ряду распоряжений, не объединенных какой-либо общей хозяйственной мыслью, а представляющих со­вершенно случайный конгломерат».⁹

Проблема охраны лесов от самовольных порубок и пожаров в Алтайском ок­руге была затронута в опубликованном выступлении управляющего имением А. Соколова на Съезде земельно-лесных чинов округа в 1910 г.¹⁰ Этот и другие съезды созывались «в целях всестороннего выяснения, как существующего положения хо­зяйства округа, так и тех мероприятий, которые следовало бы наметить и предпри­нять, а равно разрешения вопросов, накопившихся по разным отраслям управле­ния».¹¹ Занимаясь практической деятельностью, А. Соколов прекрасно знал слабые места организации лесоохраны и лесного хозяйства в целом. Одним из недостатков он называл уже изживавшую себя в то время систему разделения округа на имения, которые были не в состоянии эффективно выполнять все возложенные на них функции. Подробному разбору подверглись причины лесных пожаров и самоволь­ных порубок, а также способы борьбы с этими негативными явлениями.

Описанию расположения лесов Алтайского горного округа, их площади, по­родного состава и порядка эксплуатации была посвящена статья в «Лесном журна­ле» за 1851 г. первого заведующего Лесной частью округа Д.А. Машукова. При­знанием значимости работы и высокого профессионализма автора, стала ее перепе­чатка в 1957 г. в «Трудах по лесному хозяйству».¹² Однако это было чисто лесово­дческое исследование, направленное на изучение биологического своеобразия ле­сов Алтая и не затрагивавшее системы лесоохраны в округе. Надо сказать, что изу­чение биологических особенностей сибирских лесов велось довольно интенсивно.

⁹ Строгий А.А. О лесах...С. 107.

¹⁰   Соколов А. О мерах борьбы с лесными пожарами и самовольными порубками // Труды Съезда
земельно-лесных чинов Алтайского округа в 1910 г. Барнаул, 1911. С.157-179.

¹¹   Труды Съезда земельно-лесных чинов Алтайского округа в 1910 г. Барнаул, 1911. С. I.

¹²    Машуков Д.А. Описание лесов Колывано-Воскресенских горных заводов // Лесной журнал.
1851. №10; Он же. Описание лесов Колывано-Воскресенских горных заводов // Труды по лесному
хозяйству Западной Сибири. Вып.З. Новосибирск. 1957.

-10-Основной задачей большинства исследований, выполненных в середине XIX - на­чале XX в., было «изучение и оценка земельных угодий для сельскохозяйственной колонизации и лесов для их промышленного освоения».¹³

В дореволюционной историографии проблема охраны лесов получила теоре­тическое осмысление в работах, объединенных общим названием «Лесоохранс-ние». Одной из первых стала публикация П. Перелыпша, вышедшая двумя изда­ниями в 1831 и 1835 г.¹⁴ Она предназначалась, главным образом, для частных лесо-владельцев как руководство, заменявшее лесохозяину инструкции, имевшиеся у казенных лесничих. П. Перелыгин одним из первых разделил предмет лесоохране-ния на три отделения: «охранение леса от вреда, причиняемого человеком», «охра­нение от вреда, производимого органической природой», «отдаление вреда неорга­нической, стихийной природы».¹⁵ При этом автор допустил ряд неточностей, включив, например, в предмет лесоохраны лесную таксацию.

С развитием лесоводческой отрасли, изменением законодательной базы лесо­охраны и по ряду других причин многие положения сочинения П. Перелыгина ус­таревали и теряли актуальность. В 1843 г. вышло «Лесоохранение» В. Семенова, но эта книга носила, как и следовало из названия, характер сжатой инструкции для лесных чиновников.¹⁶

Больший интерес, на наш взгляд, представляет исследование Н.С. Шафранова, выдержавшее два издания. Поскольку второе издание представляет собой допол­ненный и исправленный вариант, то мы использовали именно его.¹⁷ Н.С. Шафра-нов рассматривает лесоохранение как неотъемлемую часть комплекса лесохозяйст-венных наук. Практическое значение работы выражается в «подробном изложении вредных влияний и группировании мер, оказавшихся наиболее против них приме­нимыми в русских лесах».¹⁸ Кроме практических советов работа содержит богатый теоретический материал, который может быть применен при рассмотрении состоя­ния лесоохраны в Томской губернии. В отличие от П. Перелыгина, Н. Шафранов делит предмет лесоохранения не на три, а на четыре группы: охрана лесов от дей-

¹³   Крылов Г.В., Завалишин В.В., Козакова Н.Ф. Исследователи природы Западной Сибири. Ново­
сибирск, 1988. С.84.

¹⁴  Перелыгин П. Лесоохранение или правила сбережения растущих лесов. СПб., 1835.

¹⁵   Там же. C.XI.

¹⁶  Семенов В. Лесоохранение. Руководство для офицеров Корпуса лесничих. СПб., 1843.

¹⁷  Шафранов Н.С. Лесоохранение. Изд.2-е. СПб., 1875.

¹⁸   Там же. C.I.

-11-

ствий человека, животных, представителей растительного царства, различных при­родных катаклизмов. П. Перелыгин исключил из своей работы вопросы защиты ле­сов от насекомых и растений-вредителей, отнеся это к кругу интересов лесной биологии и патологии.

Несколькими годами позже вышла работа П.В. Баранецкого, также представ­лявшая собой практическое руководство частным лесовладельцам и казенным лес­ничим.¹⁹ Автором были объединены теоретические выкладки и положения дейст­вовавшего законодательства. Выводы П.В. Баранецкого не вызывают возражений, однако во многом являются повторением прописных истин и банальны даже для того времени. А. Рудзкий в своей рецензии писал, что «труд Баранецкого, хотя ви­димо добросовестный и предпринятый с наилучшими намерениями, обогатил рус­скую лесоводственную литературу лишь количественно».²⁰

Во всех вышеназванных работах важное место занимал раздел лесной пироло­гии, т.е. борьбы с лесными пожарами. В целом, эта проблема неоднократно подни­малась в дореволюционной лесоводческой науке, как в монографических исследо­ваниях, так и, в большинстве случаев, на страницах центральной и местной перио­дической печати.²¹ Недоумение вызывает высказывание Ф. Дергинта, который на страницах «Лесного журнала» заявил, что «в то время как по отделам жуко и гри-бологии фабрикуются целые фолианты, производящие умопомрачение у изучаю­щих, о пожарах трактуется не только чрезвычайно мало, но даже как-то анекдоти­чески, легко и поверхностно».²²

Исследования в области лесной пирологии имели достаточно стандартную схему, начинавшуюся с рассмотрения прямых и косвенных причин лесных пожа­ров и заканчивавшуюся описанием способов тушения и порядка преследования умышленных и неумышленных поджогов. Авторы справедливо указывали на то, что причины лесных пожаров, происходивших по вине человека, крылись в народ­ном сознании, привычках и поведении. Также красной нитью проходит мысль о

¹⁹   Баранецкий П.В. Лесоохранение. Книга для лесовладельцев, лесничих и слушателей учебных
лесных заведений. СПб., 1880.

²⁰  Рудзкий А. «Лесоохранение» г. Баранецкого // Лесной журнал. 1881. №8. С.520.

²¹   Дилло Л. Борьба с лесными пожарами в Бобровском лесничестве Алтайского округа // Лесной
журнал. 1915. №8-9. С.1225-1227; Строгий А.А. К вопросу о борьбе... ; Ярославцев Д.Т. Пожары и
борьба с ними. Томск, 1917 и др.

²²   Дергинт Ф. О лесных пожарах // Лесной журнхч. 1891. №5. С.668.

-12-

недостаточно эф(})ективной организации пожаротушения, что приводило к ежегод­ным потерям десятков и сотен тысяч десятин строевого леса.

Достижением дореволюционной историографии является разработка вопросов правовой охраны лесов, которая представляет собой систему правовых требований и организационных мероприятий, связанных с осуществлением контроля, учета и применением мер ответственности за лесонарушения. Изучение системы лесного законодательства началось довольно поздно - с середины XIX в. До этого весьма немногочисленные работы представляли собой попытки рассмотрения формирова­ния правовой базы лесной отрасли и носили больше справочный, нежели аналити-ческий характер. Правоведческий аспект лесоохраны нашел отражение в работах В. Врангеля, Н. Шелгунова, М. Романовского, С. Ведрова, Д. Шилова, Н. Фалеева. Одним из самых распространенных сюжетов была история развития лесного зако­нодательства в России.

Работы В. Врангеля и Н. Шелгунова представляют собой сжатые обзоры раз­вития лесного законодательства с XVII до первой половины XIX в.²⁴ Практически отсутствуют выявление мотивов и результатов принятия тех или иных законов и критическая оценка существовавшей нормативной базы лесного хозяйства. Досто­инством исследования В. Врангеля является подробное рассмотрение истории ко­рабельных лесов и развития законодательства по их охране и эксплуатации.

М. Романовским была предпринята попытка создания комментария современ­ного ему лесного законодательства, претерпевшего изменения в связи с принятием в 1876 г. нового Лесного устава. Исследование, по мнению автора, «заключает в себе изложение действующих главнейших законов и правил о лесах и о порядке управления ими».²⁵ В год выхода работы преподавателем лесных законов Санкт-Петербургского лесного института Д. Шиловым был проведен ее подробный раз­бор на страницах «Лесного журнала».²⁶ Кроме банального незнания рассматривае­мых   законов   Д.   Шилов   обвиняет   автора   в   низкой   правовой   и   научно-

²³  См., например: Дивов П. Краткое руководство к сбережению и поправлению лесов в Российском
государстве. СПб., 1809.

²⁴  Врангель В. История лесного законодательства Российской империи, с присоединением очерка
истории корабельных лесов России. СПб., 1841; Шелгунов Н. История русского лесного законода­
тельства. СПб., 1857.

²⁵  Романовский М. Курс русского лесного законодательства. СПб., 1881, C.I.

²⁶  Шилов Д. К>рс лесного законодательства г. Романовского // Лесной журнал. 1881. №8. С.521-
529.

-13-

исследовательской культуре, отсутствии верной оценки анализируемых фактов и делает вывод, что книга полна грубых ошибок, никуда не годна и не может исполь­зоваться ни в учебных заведениях, ни в практической деятельности лесных служа­щих. Действительно, ряд принципиальных ошибок значительно снижают научную значимость публикации М. Романовского.

В круг научных интересов Д. Шилова входило изучение практики лесного за­конодательства и ее применения в судебных учреждениях и в ежедневной деятель­ности лесной администрации. Он несколько лет вел в «Лесном журнале» рубрику, посвященную изменениям в лесном законодательстве и содержащую комментарии к вновь принимаемым законодательным актам и их оценку.

Серьезное исследование представляет магистерская диссертация С. Ведрова «О лесоохранение по русскому праву».²⁷ Однако Д. Шилов также жестко «прошел-ся» по работе С. Ведрова. Автор уличается в допущении ряда существенных не­точностей в оценке политики Петра I и Екатерины II, в отсутствии критики рас­сматриваемых законодательных актов, в неверной трактовке политики Лесного де­партамента в середине XIX в., незнании положений действующего лесного законо­дательства и т.д. После уничтожающей критики Д. Шилов называет диссертацию «курьезной» и делает вывод, что она не может служить пособием для изучения во­проса о лесоохранении. Согласиться с такими оценками работы С. Ведрова можно далеко не в полной мере. Критика Д. Шилова во многом субъективна и даже не­сколько предвзята. Работа вышла в то время, когда вопрос о сбережении частных лесов стоял крайне остро. Справедливой, на наш взгляд, является позиция автора, который настаивал на необходимости ограничения прав частных лесовладельцев с целью сохранения лесов.

Труд Н. Фалеева стал последним монографическим исследованием проблемы в дореволюционной России. Он представлял собой «первую попытку создать само­стоятельную научную дисциплину — лесное право».²⁹ В работе, в отличие от пред­шественников, автор больше внимания уделяет теоретическим вопросам формиро­вания и функционирования нормативно-правовой базы лесного хозяйства. Глубина

²⁷  Ведров С. О лесоохранении по русскому праву. СПб., 1878.

²⁸  Шилов Д. Наше лесоочранение. Критические очерки по поводу магистерской диссертации Вед­
рова «Лесоохранение по р>сскому праву» //Лесной журнал. 1880. Кн.5. С.324-348.

** Фалеев Н.И. Лесное право. М., 1912. СЛ.

-14-

анализа позволяет выделить это исследование как наиболее зрелое, вобравшее в себя достоинства предшествующих работ. После революции 1917 г. Н. Фалеев продолжал заниматься темой и стал одним из основателей системы советского лес­ного права, находясь на работе в центральных органах лесного управления.

Тема лесного законодательства и права была популярна среди дореволюцион­ных лесоводов и правоведов. Специалисты понимали, что законодательство по ох­ране лесов далеко несовершенно и предлагали свое видение решения назревших проблем. Однако необходимо признать, что авторы практически не затрагивали вопросы функционирования законодательной базы лесоохраны в Сибири, в силу ее правовой обособленности. Даже в начале XX в. у специалистов не было четкого представления о лесном хозяйстве Азиатской России.

Лесоохранительный аспект неоднократно затрагивался в работах отечествен­ных лесоводов второй половины XIX - начала XX в. параллельно с другими акту­альными сюжетами.³⁰ Это время отмечено резким возрастанием интереса общест­венности и правительства к вопросу охраны лесов. Естественно, что лесоводы не могли остаться в стороне, участвуя в дискуссиях, предлагая свои варианты реше­ния назревших проблем, подчеркивая значимость леса и необходимость его сохранения.

Признанным классиком дореволюционного российского лесоводства считает­ся А. Рудзкий, написавший десятки работ от сугубо научных до популярных, где затрагивались самые животрепещущие темы. Одной из его работ, поднимавшей проблему лесоохраны, являются «Лесные беседы для русских лесовладельцев и лесничих». «Беседы» состоят из нескольких очерков, посвященных вопросам лесо­охраны, управления лесами, отпусков и продажи, ведения лесного хозяйства и ряду других. Автор поставил себе целью «удовлетворить практика», т.е. предоставить необходимые сведения лесному хозяину или лесничему, освободив читателя от «утомительных цитат из разных более или менее ветхозаветных источников и от математических формул».³' Лесоохране в книге отведено важное место: очерк под

³⁰  Арнольд Ф.К. История лесоводства в России, Франции и Германии. СПб., 1895; Вейнберг Я.
Лес. Значение его в природе и меры к сохранению. М., 1884; Крылов Л. Лесной вопрос в России
(По поводу книги Я. Вейнберга «Лес»). Б.м., б.г.; Орлов М.М. Нужды русского лесного хозяйства.
СПб., 1906; Рудзкий А. Лесные беседы для русских лесовладельцев и лесничих. СПб., 1881; Сазо­
нов Г.П. Лесное государственное хозяйство. Отчет по командировке 1894 г. СПб., 1912; Шафранов
Н.С. Из области государственного лесного хозяйства. СПб., 1870.

³¹    Рудзкий А. Лесные беседы...С.2.

-15-

таким названием открывает исследование. Анализируя наиболее актуальные во­просы лесоохраны, связанные с деятельностью лесной стражи, размерами взыска­ний за лесонарушения и существующим законодательством, автор приходит к вы­воду, что последнее «хотя и способно к некоторым улучшениям, но, в общем, соот­ветствует обстоятельствам времени и никак не подлежит коренной ломке».³²

В начале XX в., с активизацией промышленного освоения Сибири, возрос ин­терес к лесным ресурсам региона. Наиболее актуальной стала тема лесоэксплуата­ции и лесной торговли, в том числе экспортной.³³ Будущее сибирского лесного хо­зяйства авторам виделось исключительно в связи с развитием местной деревообра­батывающей промышленности (казенной и частной) и лесного экспорта. Парал­лельно критике подвергалась система ведения казенного лесного хозяйства, кото­рая препятствовала подъему производительных сил России. Например, ссыльный марксист Д.М. Зайцев возложил ответственность за обострение аграрного вопроса в Сибири на государство и его политику выделения лесных дач единственного вла­дения казны. П. Голубев, высоко оценивая значение постройки Сибирской желез­ной дороги, в то же время отмечал, что в этом существует реальная угроза региону. Центральные капиталы могли просто задавить местную мелкую промышленность, кустарные и домашние промыслы. Сосредоточение капиталов вокруг одного тор­гово-промышленного центра грозило деревенской провинции оскудением и упад­ком крестьянского хозяйства «вследствие извлечения из его оборота сырья, необ­ходимого для развития местных промыслов».³⁴

Одним из самых разработанных направлений дореволюционной историогра­фии является изучение общинного землепользования после крестьянской реформы 1861 г. и в свете землеустроительной политики казны и Кабинета в Томской губер­нии в конце XIX — начале XX в. Для нас представляют интерес те исследования, которые отражают, вопросы охраны общинных лесов. В трудах П.А. Голубева, СП. Швецова, С.Л. Чудновского, А.А. Кауфмана, В.А. Энгельфельда, Н.М. Ядрин-цева исследовались формы общинного земле- и лесопользования, его эволюция от

³²  Рудзкий А. Лесные беседы...С.21.

³³   Б.С. Очерк сибирского и среднеазиатского лесного дела // Сибирский торгово-промышленный
ежегодник за 1914-1915 гг. Пг., 1915. С.65-103; Денисов В.И. Леса России, их эксплуатация и лес­
ная торговля. СПб., 1911; Зайцев Д.М. Государственное лесное хозяйство в связи с аграрной ре­
формой и нуждами промышленности. СПб., 1910.

³⁴  Голубев П.А. Оскудение Западной Сибири // На сибирские темы. СПб., 1905. С.72.

-16-

захватного к уравнительным переделам, приводился богатый статистический мате­риал и теоретические обобщения.³⁵ Общинное лесопользование рассматривалось в рамках землепользования, при этом П. Голубев отмечал, что понятие «мирских ле­сов» очень смутно, поскольку их статус не определен достаточно четко и взгляд общины и администрации на одни и те же лесные угодья различен. При этом спра­ведливо отмечалось, что «вопрос о порядках пользования лесами тесно связан с вопросом о лесоохранении и лесоистреблении».³⁶ Рассматривая лесоохранитель-ную деятельность крестьянской общины, В, Энгельфельд пришел к выводу, что примером того, как нужно организовывать общинное лесоохранение являлась практика создания запасных общественных лесных дач, которые оставались после раздела лесных участков как некий гарант общинного лесопользования. Крестьян­ское земле- и лесопользование, а также лесоохранительная деятельность общины во многом основывались на нормах обычного неписаного права. Данная тема в до­революционный период фрагментарно затрагивалась в работах правоведов (С. Ведров, Н. Фалеев), на страницах периодической печати, однако самостоятельное изучение получила в работах Н. Кострова, Н. Новомбергского, С. Чудновского.³⁷ Костров отметил значимость норм обычного права в повседневной хозяйственной жизни крестьянина. Учитывая влияние внешних факторов на формирование право­вого сознания, он указывал на то, что вновь прибывавшие в Сибирь крестьяне «во­лей-неволей подчиняются окружающей их среде, мешаются с коренным населени­ем и скоро видоизменяют свои юридические взгляды».³⁸ Особенностью крестьян­ского правового сознания они считали дифференцированное отношение к собст-

³⁵   См., например: Голубев П.А. Землевладение // Алтай: историко-статистический сборник по во­
просам экономического и гражданского развития Алтайского горного округа/Под ред. П.А. Голу-
бева. Томск, 1890. С.36-39; Он же. Арендное хозяйство Кабинета //Там же. С.417-420; Кауфман
А.А. Очерк крестьянского хозяйства в Сибири. Томск, 1894; Чудновский С.Л. Алтайская позе­
мельная община // Северный вестник. 1888. №9-11; Швецов СП. Формы общинного владения на
Алтае // Сборник правоведения и общественных знаний. Т.2. СПб., 1893. С.145-191; Энгельфельд
В.А. Указ. соч.; Ядринцев Н.М. Западно-Сибирская низменность // Живописная Россия. Отечество
наше в его земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом значении / Под ред.
П.П. Семенова. Т.П. СПб., М., 1884. С.49-82 и др.

³⁶   Крестьянское землепользование и хозяйство в Тобольской и Томской губерниях. СПб., 1894.
С.67.

³⁷   Костров Н. Юридические обычаи крестьян-старожилов Томской губернии. Томск, 1876; Ново-
мбергский Н. По Сибири. Сборник статей по крестьянскому праву, народному образованию, эко­
номике и сельскому хозяйству. СПб., 1903; Чудновский С.Л. Очерки народного юридического бы­
та Алтайского горного округа// Русское богатство. 1894. №7. С.25-70; №8. С. 185-200 и др.

³⁸   Костров Н. Указ. соч. С.2.

-17-

вениости, в частности к казенному и находившемуся в общинном или душевом пользовании лесу. Если но отношению к первому преобладало равнодушное, даже враждебное отношение, то о втором заботились и охраняли его самым тщательным образом.

Таким образом, в дореволюционной историографии интерес исследователей вызывали проблемы лесного законодательства и права, охраны лесов от самоволь­ных порубок и пожаров, вопросы общинного землепользования. При этом, специ­фические условия сибирского региона в большинстве работ практически не были отражены. Существует довольно узкий круг научных и публицистических трудов, которые рассматривают эволюцию лесной отрасли в Сибири. Однако лесоохране в них отводится незаслуженно мало места. Основную массу авторов, писавших о лесном хозяйстве Сибири составляли служащие местных лесных учреждений. Их оценки тех или иных процессов, протекавших в лесной отрасли региона основыва­лись на богатом практическом опыте, а также теоретических достижениях лесово­дства дореволюционного периода.

В советский период интерес к дореволюционному лесному хозяйству у спе­циалистов лесной отрасли появился уже в 1920-е гг.³⁹ Определяющая особенность-публикаций периода 1920-1940-х гг. состоит в том, что в них красной нитью про­ходит сравнение существующих условий лесоохраны с дореволюционными. Одной из основных задач этих работ была пропаганда среди местного населения бережно­го отношения к лесу и внушение мысли о значимости лесного хозяйства для эко­номики Советской России. В предвоенные и первые послевоенные годы на страни­цах периодической печати неоднократно подчеркивалась жизненная важность си­бирского леса для развития и восстановления страны.⁴⁰

Более поздние исследования лесоводов, появившиеся в 1950-1990-е гг. можно условно разделить на три направления. К первому относятся обобщающие иссле­дования по лесному хозяйству страны, края, области, в которых истории отводится роль введения к основному материалу, причем больший объем информации прихо-

³⁹  Покровский Е.И. Лесное хозяйство // Очерки Алтайского края. Барнаул, 1925. С. 156-169; По­
кровский Е.И., Храпов Г. Лесной пожар и способы тушения // День леса. Барнаул, 1925. С.44-47;
Сперанский В. Лесная Сибирь // Жизнь Сибири. 1923. №6-7. С.181-190; Татауров Л. Леса Сиби­
ри// Жизнь Сибири. 1923. №6-7. С.191-201; Шостакович В.Б. Лесные пожары в Сибири в 1915 г.
(к истории лесных богатств). Отд. оттиск из тома XLVII Известий ВС отделения Русского геогра­
фического общества. Иркутск, 1924.

⁴⁰  См., например: Крылов Г. Сибирский лес//Сибирские огни. 1946. №5-6. С.135-139.

-18-

дится на советский период.⁴¹ При рассмотрении дореволюционного лесного хозяй­ства наблюдаются значительные пробелы, кроме того, присутствуют явные неточ­ности и даже ошибки. Другими словами, очерки по истории лесного хозяйства в этих работах — самое слабое место. Все исследования построены по принципу сравнения «былого» и «достигнутого», почти всегда не в пользу первого. Дорево­люционное лесное хозяйство представляется авторам в виде «первых попыток эн­тузиастов и знатоков лесного дела». Если с этим тезисом можно согласиться, то приходится признать, что отсутствие широкой и репрезентативной источниковой базы зачастую не позволяет авторам реально отразить состояние лесоохраны. А это, в свою очередь, подталкивает к необоснованным выводам о катастрофическом положении в лесоохранении. Недостатком работ этого периода (особенно на ран­нем этапе - в 1950-1960-х гг.) является их излишняя идеологизированность, прояв­ляющаяся в некоторых выводах: «Ни о каких лесоохранительных мероприятиях в условиях капиталистического строя не могло быть и речи. Истребление лесов, а не их охранение и разведение характерно для Сибири дореволюционного периода».⁴² Думается, что столь категоричные заявления не могут отразить всю сложность и противоречивость процессов, протекавших в лесоохранении. Однако ценность и значимость этих работ заключается в профессиональном подходе к лесному хозяй­ству, глубоком и всестороннем знании и понимании проблемы.

Вторую группу работ лесоводов составляют журнальные и газетные статьи, специально посвященные историческому аспекту лесного хозяйства и лесоохра­ны.⁴³ Наибольший интерес представляют публикации Р. Боброва, отличающиеся глубиной анализа и наличием репрезентативной источниковой базы. Однако, рас-

⁴¹    Бугаев В.А., Косарев Н.Г. Лесное хозяйство ленточных боров Алтайского края. Барнаул, 1988;
Грибанов Л.Н. Ленточные боры Алтайского края и Казахстана. М., 1954; Он же. Степные боры
Алтайского края и Казахстана. М.;Л., 1960; Крылов Г.В. Леса Западной Сибири. М., 1961; Крылов
Г.В., Салатова Н.Г. Леса Западной Сибири. Новосибирск, 1950; Леса и лесное хозяйство Новоси­
бирской области. Новосибирск, 1979; Лесное хозяйство России. М., 1968; Лесное хозяйство СССР.
М., 1971; Лесное хозяйство СССР. М., 1977; Парамонов Е.Г., Менжулин И.Д., Ишутин Я.Н. Лес­
ное хозяйство Алтая. Барнаул, 1997.

⁴²  Крылов Г.В., Салатова Н.Г. Указ. соч. С.24.

⁴⁵ Бобров Р. Лесная стража // Лесная газета. 1995.24 октября; Он же. Статус специалиста // Лесная газета. 1995. 16 ноября; Он же. Лесничества // Лесная газета. 1995. 5 октября; Он же. Лесоохрани-тельный комитет // Лесная газета. 1995. 19 сентября; Гиряев Д.М. Лесничий - ответственная про­фессия // Лесное хозяйство. 1988. №9. С.55-56; Гиряев Д.М., Савельев А.Т. Краткий очерк истории лесного хозяйства России // Лесное хозяйство. 1992. №1-3; Теринов И. К 200-летию проекта Уста­ва о лесах// Лесное хозяйство. 1985. №12 и др.

-19-

сматривая некоторые вопросы истории российского лесного хозяйства, автор не упоминает и не останавливается на специфике Сибирского региона.

К третьей группе относятся теоретические и практические исследования лесо­водов по вопросам лесной пирологии.⁴⁴ Использование таких работ позволяет привнести в рассмотрение истории охраны лесов от пожаров теоретический аспект. Н.Н. Егоров подверг критике способ пуска встречного огня, описываемый в доре­волюционных работах по лесоохране: «Прорубка просеки и создание вала совер­шенно бессмысленны и даже вредны».⁴⁵ Тем не менее, автор признает эффектив­ность применения в качестве способа тушения верхового пожара, пуск встречного огня, который широко применяется сегодня, правда с использованием современной техники.

В исторических исследованиях, начиная с 1960-х гг. дореволюционное лесное хозяйство долгое время фрагментарно рассматривалось в работах по землеустрой­ству, арендному хозяйству, крестьянскому землепользованию и переселенческому движению. Основное внимание уделялось проблеме лесных наделов крестьян, так называемому «лесному вопросу», который Т.Н. Соболева назвала традиционным для сибиреведения.⁴⁶ Рядом авторов была предпринята попытка изучить структур­ные связи между переселенческой, землеустроительной, коммерческой деятельно­стью правительства в Сибири и развитием земельно-лесного хозяйства.⁴⁷ Однако в этих работах фрагменты по истории лесоохраны рассматривались лишь как допол­нение к основному материалу.

⁴⁴ Егоров Н.Н. Научные основы охраны лесов от пожаров в Западной Сибири // Труды по лесному хозяйству Сибири. Вып.4. Новосибирск, 1958. С.192-199; Он же. Практические указания по борьбе с лесными пожарами в ленточных борах Западной Сибири. Барнаул,1953; Житенев Л.С. Опыт ох­раны лесов от пожаров в ленточных борах. М., 1969; Курбатский Н.П. Исследование количества и свойств лесных горючих материалов // Вопросы лесной пирологии. Красноярск, 1970. С.5-58; Па­рамонов Е.Г., Ишутнн Я.Н. Крупные лесные пожары в Алтайском крае. Барнаул, 1999. Егоров Н.Н. Научные основы... С. 198.

⁴⁶   Соболева Т.Н. Основные этапы лесоустройства в Колывано-Воскресенском (Алтайском) округе
XIX - начала XX в. // Вопросы историографии, истории и археологии. Омск, 1996. С.50.

⁴⁷   Пантелеев В.И. Влияние переселенческой и землеустроительной политики царизма на развитие
земельно-лесного хозяйства казны в Восточной Сибири в конце XIX — начале XX в. // Политика
царизма в Сибири в конце XIX - начале XX в. Иркутск, 1987. С.142-167; Он же. Хозяйственные
заготовки леса как форма предпринимательской деятельности казны в лесной промышленности
Сибири в конце XIX - начале XX в. // Промышленное развитие Сибири в XIX - начале XX в. Ир­
кутск, 1989. С.63-81; Худяков В.Н. Социальная роль земельно-лесного хозяйства государства в
Сибири в пореформенный период // Аграрная политика в Сибири в эпоху капитализма. Омск,
1987.С.29-40.

-20-

История общинного лесопользования и сущность «лесного вопроса» рассмат­риваются в работах Л.Л. Храмкова, Л.Т. Тончия, В.Н. Худякова, JI.M. Горюшкина, Г.П. Жидкова, И.Л. Якимовой, И.Л. Лсалханова, Т.П. Прудниковой, Л.Г. Сухоти­ной, В.И. Пронина,⁴⁸ Основной вывод, к которому приходят исследователи, состо­ит в том, что политика казны и Кабинета в лесной сфере преследовала практически единственную цель - повысить доходность хозяйственной деятельности в лесах путем изъятия из крестьянского пользования и отвода в свое владение наиболее ценных лесных массивов. Соответственно, все мероприятия лесного управления, направленные на охрану лесов, инициировались стремлением казны и Кабинета «извлекать доход от продажи древесины».⁴⁹ Безусловно, значительная доля правды в этом утверждении есть, однако, если учитывать коммерческую, по определению, сущность лесного хозяйства, придется согласиться с тем, что такая политика казны и Кабинета, как и любого лесовладельца вполне оправдана. При этом столкновение с интересами местного крестьянского населения, основывавшего свое хозяйство на принципе вольного захватного пользования, было неизбежно. С другой стороны, стремление повысить доходность собственного хозяйства, приводившее к изъятию из крестьянского пользования лесных массивов, а также крайне неудовлетвори­тельному наделению лесными участками, не могло не спровоцировать конфронта­цию между населением и лесной администрацией. Можно сказать, что государство в погоне за прибылью само вырыло себе яму социальной напряженности в регионе, что ярко проявилось в массовых самовольных порубках периода первой русской

⁴⁸  Асалханов И.А. Сельское хозяйство Сибири (конец XIX - начало XX в.). Новосибирск, 1975;
Горюшкин Л.М. Сибирское крестьянство на рубеже двух веков (конец XIX - начало XX в.). Ново­
сибирск, 1967; Жидков Г.П. Кабинетское землевладение (1747-1917 гг.). Новосибирск, 1973; Про­
нин В.Н. Землевладение и землепользование сибирских крестьян в начале XX в. в контексте аг­
рарной политики царизма в регионе // Опыт природопользования в Сибири в XIX — XX вв. Ново­
сибирск. 2001. С.171-206; Прудникова Т.П. Влияние идей уравнительности на общинные порядки
пореформенной западносибирской деревни (60-90-е гг. XIX в.) // Крестьянская община в Сибири
XVII - начала XX в. Новосибирск, 1977. С. 199-228; Она же. Земельная политика казны и Кабинета
в Западной Сибири в 60-90-е гг. XIX в. // Сибирь периода капитализма. Вып.З. Общественно-
политическое движение в Сибири в 1861-1917 гг. Новосибирск, 1967; Сухотина Л.Г. Землеустрои­
тельная политика правительства в Западной Сибири в конце XIX - начале XX в. (по материалам
Томской губернии) // Труды ТГУ. 1965. Т.158. Вып.2.; Топчнй А.Т. Крестьянские реформы в Си­
бири (1861-1899 гг.). Томск, 1979; Храмков А.А. Вопрос о праве собственности государства на
надельные крестьянские земли в Сибири при выработке закона 23 мая 1896 г. // Актуальные во­
просы истории Алтая. Барнаул, 1980. С.83-104; Он же. Земельная реформа в Сибири (1896-
1916 гг.). Барнаул, 1994; Худяков В.Н. Аграрная политика царизма в пореформенный период.
Томск, 1986; Якимова И.А. Традиции уравнительности в крестьянских общинах Алтайского окру­
га во второй половине XIX в. // Актуальные вопросы истории Сибири. Барнаул, 1998. С.65-70 и др.

⁴⁹  Асалханов И.А. Указ. соч. С.63.

-21-

революции. При этом парадокс заключался в том, что перераспределение лесной собственности в регионе пагубно повлияло на состояние лесных массивов: кресть­яне вырубали общинный лес, отходивший в собственность казны, таким же обра­зом вели себя лесные чины, если лесные участки отводились в крестьянские наде­лы.

Наибольший вклад в изучение лесного хозяйства казны в Сибири внесли Л.М. Горюшкин, В.И. Пантелеев и В.Н. Худяков. Статья Л.М. Горюшкина о земельно-лесном хозяйстве казны и параграф в монографическом исследовании, открыли изучение темы как самостоятельного предмета исследования.⁵⁰ В своих работах основное внимание он уделил эволюции казенного лесного хозяйства. Исследова­тель отмечал неудовлетворительное состояние лесохозяйственной отрасли казны и подчеркивал, что государство, будучи не в состоянии само организовать рацио­нальное лесное хозяйство, «всячески мешало это сделать крестьянам и предприни­мателям».⁵¹ Оформление казенного лесного хозяйства Л.М. Горюшкин связывал с началом массовых переселений в конце XIX в. и сооружением Транссиба, что привнесло рыночные отношения в феодальный способ хозяйствования казны.

Диссертационное исследование и ряд статей В.И. Пантелеева продолжили инициативу Л.М. Горюшкина-и имели целью всесторонне изучить историю зе­мельно-лесного хозяйства казны в Сибири периода капитализма.⁵² Основной упор был сделан на историю развития лесоэксплуатации и ее форм, взаимоотношений местного населения и лесного управления, влияние переселенческого движения и землеустройства на развитие земельно-лесного хозяйства. История охраны лесов была затронута фрагментарно и исключительно на материалах казенного лесного хозяйства. Развитие кабинетского лесного хозяйства, а тем более его сравнитель­ный анализ с казенным вышли за рамки исследования B.PI. Пантелеева.

История эксплуатации лесов в Сибири получила рассмотрение также в моно­графии В.Н. Худякова.⁵³ Он разделил процесс развития казенного лесного хозяйст-

⁵⁰  Горюшкии Л.М. Аграрные отношения в Сибири периода империализма (1900-1917 гг.). Новоси­
бирск, 1976. С.265-289; Он же. Из истории земельно-лесного хозяйства казны в Сибири конца
Х1Х-начала XX вв. // Из истории экономической и общественной жизни России. М., 1976. С. 124-
139.

⁵¹   Он же. Из истории... С.131.

⁵²   Пантелеев В.И. Земельно-лесное хозяйство казны в Сибири в период капитализма: Дне. ... канд.
ист. наук. Красноярск, 1987; Он же. Земельно-лесное хозяйство в Сибири... и др.

⁵³   Худяков В.Н. Аграрная политика царизма...

-22-

ва на два этапа. Первый, продолжавшийся с 60-х до 80-х гг. XIX в., характеризо­вался тем, что правительство начало предпринимать меры но извлечению доходов из земель и лесов Сибири. Это выражалось, прежде всего, в запрещении рубки леса крестьянами и взимании платы за пользование лесоматериалами. Однако просторы Сибири, господство захватного земле- и лесопользования, слабость надзора за го­сударственными имуществами не позволили казне добиться желаемых результатов. С 80-х гг. XIX в. начался второй этап, па котором сибирские земельные и лесные ресурсы все шире использовались в колонизационных целях, в особенности после наступления аграрного кризиса в Европейской России и начала массовых пересе­лений. Политика казны этого периода характеризовалась постоянными попытками ограничить крестьянское лесопользование, увеличить площади заказных дач и до­ходность лесной отрасли.

Не подвергая сомнению значимость работ Л.М. Горюшкина, В.И. Пантелеева и В.Н. Худякова, мы считаем нужным отметить, что история охраны лесов была ими отнесена на второй план. Авторами практически не использовались исследо­вания отечественных лесоводов, в которых имеется ценнейший материал, приме­нимый к сибирскому лесному хозяйству, остались без рассмотрения вопросы пре­следования лесонарушений, охрана лесов от пожаров и целый ряд других аспектов.

На сегодняшний день история лесоохраны дореволюционного периода полу­чила рассмотрение в работах Э.Г. Истоминой, Т.А. Смир'новой, В.П. Зиновьева и Т.Н. Соболевой.⁵⁴ Исследование Э.Г. Истоминой посвящено лесному хозяйству Ев­ропейской России, тем не менее, многие положения ее работы могут применяться для изучения истории охраны лесов Томской губернии хотя бы в качестве сравне­ния и выявления общих и особенных черт, а также практики выборочного распро-

⁵⁴ Зиновьев В.П. Лесные пожары в Сибири в XIX — начале XX в. // Опыт природопользования в Сибири в XIX - XX вв. Новосибирск. 2001. С. 163-170; Истомина Э.Г. Лесоохранительная полити­ка России в XVIII - начале XX в. // Отечественная история. 1995. №4. С.34-51; Смирнова Т.А. К вопросу лесоохранения Западной Сибири (вторая половина Х1Х-начало XX вв.) // Историческая наука в Омском педагогическом институте: к 60-летию со дня основания института: Материалы конференции. Омск, 1992. С.92-94; Она же. К вопросу об управлении лесами Западной Сибири // Вопросы историографии, истории и археологии. Омск, 1996. С.47-49; Соболева Т.Н. Динамика структурных изменений в управлении лесным хозяйством Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа в 80-е гг. XVIII - XIX вв. // Актуальные вопросы истории Сибири. Научные чтения памяти профессора АЛ. Бородавкина: Материалы конф. Барнаул, 1998. С.109-115; Она же. Реор­ганизация лесной стражи Алтайского округа в 1907-1911 гг. // Актуальные вопросы истории Си­бири. Вторые научные чтения памяти проф. А.П. Бородавкина: Материалы конф. Барнаул, 2000. С.220-225; Соболева Т.Н., Разгон В.Н. Очерки истории кабинетского хозяйства на Алтае (вторая половина XVIII - первая половина XIX в.). Управление и обслуживание. Барнаул, 1997.

г

-23-

странения на Сибирь законодательных актов и различных начинаний в сфере лесо-охраны.

Т.А. Смирнова обращается к казенному лесному хозяйству Западной Сибири и обходит стороной положение в Алтайском округе. Ограниченные рамки статей позволили автору лишь обозначить наиболее проблемные аспекты лесоохраны, в частности, хронический недостаток лесной стражи, рост переселенческого движе­ния, почти полное отсутствие контроля за лесопользователями со стороны админи­страции и др.

Такую специфическую тему, как охрана лесов от пожаров в Сибири в дорево­люционный период, осветил в своей статье В.П. Зиновьев. На сегодняшний день это единственное историческое исследование, предпринятое в данном направле­нии. Автор, на основе архивных и опубликованных источников, раскрыл масштаб­ность проблемы пожаров для лесного хозяйства Сибири и справедливо указал на то, что статистический учет пожаров в казенных лесах Сибири велся неудовлетво­рительно и более или менее полные сведения содержатся лишь в опубликованных официальных общероссийских отчетах по лесному ведомству. Однако исследова­тель, на наш взгляд, неточно указал дату начала публикации в отчетах данных о лесных пожарах Сибири - 1896 г., хотя сведения о лесных пожарах, пусть и весьма приблизительные, появились в отчетах с 1884 г. вместе с другими показателями о лесном хозяйстве Западной Сибири.

Сюжет охраны лесов является не вполне традиционным для Т.Н. Соболевой, однако, в ее работах последних шести лет присутствуют сведения по истории лесо­охраны, в частности лесной стражи. В качестве самостоятельного объекта рассмот­рения, в рамках статьи, исследователем была выбрана история преобразований, произошедших в сфере комплектования, организации, функционирования лесной стражи Алтайского округа после ревизии Е.Н. Волкова 1907 г. Автору удалось в сжатых рамках статьи дать полноценный анализ намеченным и произведенным трансформациям, однако был рассмотрен лишь небольшой отрезок истории лесо­охраны в Алтайском округе, что не ее от дальнейшего исследования.

Более традиционным для Т.Н. Соболевой объектом изучения являются зарож­дение и генезис рыночных отношений в лесной отрасли Алтайского (горного) ок-

-24-

руга, связанных с предпринимательской инициативой Кабинета.⁵⁵ Необходимо от­метить, что формирование в лесохозяйственной отрасли коммерческих отношений стало достаточно популярным сюжетом в работах последних лет.⁵⁶ Вопросы лесо-охраны затрагиваются авторами лишь в той степени, в какой они были связаны с лесопользованием.

В отечественном сибиреведении существует ряд работ, посвященных изуче­нию истории охраны природных ресурсов региона. Сюжеты охраны лесов от пожа­ров и самовольных порубок предстают в этих работах как часть общих природо­охранных мероприятий, осуществляемых полицией, лесной администрацией и раз­личными общественными организациями.⁵⁷ Авторы верно утверждают, что уско­рение темпов лесоэксплуатации было напрямую связано с развитием капиталисти­ческих отношений и ростом промышленного потенциала края. М.В. Шиловский отметил также существовавшую в дореволюционном обществе озабоченность по поводу хищнической эксплуатации лесных ресурсов, нашедшую отражение в рабо­тах областников Н.М. Ядринцева, Г.Н. Потанина, С.С. Шашкова. Форсированная лесоэксплуатация потребовала выведение лесоохранных мероприятий на должный уровень. Вместе с тем, решение проблемы областники видели не столько в увели­чении эффективности лесоохранной деятельности казенного и кабинетского ве­домств, сколько в передаче этой функции будущему земству, которое должно было взять на себя заботу о состоянии сибирских лесов.

⁵⁵ Соболева Т.Н. Казенное предпринимательство в лесном хозяйстве Алтайского округа в 1896-1911 гг. // Предпринимательство в Сибири. Барнаул, 1994, С.99-104; Она же. Основные формы ка­бинетской лесозаготовки и лесоторговли в Алтайском округе (1900-1917 гг.) // Предприниматели и предпринимательство в Сибири (XVIII в.-1920-е гг.). Вып. 2. Барнаул, 1997. С.169-182; Она же. Этапы становления коммерческого лесного хозяйства в Алтайском округе (1855-1917гг.) // Пред­принимательство в Сибири: материалы Российской научно-практической конференции 12-13 фев­раля 1996 г. Красноярск, 1996. С.272-276 и др.

⁶ Зиновьев В.П. Лесоторговля // Краткая энциклопедия по истории купечества и коммерции Си­бири. Т.З. Кн.1., Новосибирск, 1996. С.29-31; Пантелеев В.И. Земельно-лесное хозяйство в Сиби­ри... и др.

⁵⁷ Глазунов Д.А. Правовая защита природных ресурсов Алтайского округа в конце XIX — начале XX в. // Экономика природопользования Алтайского региона: история, современность, перспекти­вы: Материалы регион, науч.-практ, конф. Барнаул, 2000. С.67-73; Москвитин Ю.Н. Деятельность полиции Алтайского горного округа по охране природных ресурсов во второй половине XIX - на­чале XX в. // Экономика природопользования Алтайского региона: история, современность, пер­спективы: Материалы регион, науч.-практ. конф. Барнаул, 2000. С.73-78; Старцев А.В. Сибирский пушной промысел и проблемы охраны промысловых животных в эпоху капитализма // Культур­ный потенциал Сибири в досоветский период: Межвузовский сборник научных трудов. Новоси­бирск, 1992. С. 18-37; Шиловский М.В. Некоторые вопросы охраны природы Сибири периода ка­питализма // Проблемы общественно-политической и культурной жизни Сибири XIX в. Барнаул, 1992.С.133-144идр.

-25-

В отличие от большинства исследований данной группы, посвященных анали­зу деятельности официальных властей по организации охраны принадлежавших казне и Кабинету природных ресурсов, М.В. Шилове кий в своей статье затрагивает малоизученный аспект природоохранной деятельности крестьянской общины, при­водя примеры рациональной эксплуатации находившихся в ее пользовании лесных массивов, в особенности ценных кедровых насаждений. Вопрос об охране кресть­янской общиной своих надельных лесов получил более приближенное рассмотре-ние в работе И.Л. Якимовой. Автор через характеристику системы общинного ле­сопользования показывает способы реализации общиной ряда лесоохранных меро­приятий, заключавшихся прежде всего в организации так называемых «заказов», т.е. системы запретов на эксплуатацию определенного участка леса в течение уста­новленного срока. Тем не менее, при достаточно высокой степени изученности те­мы общинного землевладения и наличии определенного интереса исследователей к проблематике общинного лесоохранения, приходится признать, что этот вопрос ос­тается практически неразработанным. Следует согласиться с Н.А. Миненко, кото­рая указывала на то, что «невозможно с достаточной полнотой осветить историче­ские судьбы крестьянства, не исследуя его взаимоотношения с биосферой».⁵⁹ В бо­лее широком смысле проблема отношения сибирского крестьянства к лесу как природному объекту требует дальнейшего изучения с привлечением к конкретному историческому материалу разработок в области социальной экологии и теории экологического сознания.⁶⁰ Многие положения этих трудов могут применяться для изучения исторической части вопроса, поскольку «экологическое сознание, отра­женное в традициях, приметах, обычаях, является очень устойчивым, и дошло до наших дней».⁶¹ На наш взгляд, можно говорить о наличии у сибирского крестьяни­на особого экологического сознания, сформировавшегося, прежде всего, под влия­нием окружающей среды. Некоторые аспекты проблемы затрагивались исследова-

⁵⁸   Якимова Н.А. Община и крестьянское лесопользование на Алтае во второй половине XIX в. //
Таре - 400 лет. Материалы научно-практической конференции. 4.1. Продолжение. Омск, 1994.
С.139-141.

⁵⁹  Миненко Н.А. Экологические знания и опыт природопользования русских крестьян Сибири в
XVIII - первой половине XIX в. Новосибирск, 1991. С.З.

⁶⁰  Лосев А.В., Провадкин Г.Г. Социальная экология. М., 1998; Марков Ю.Г. Социальная экология:
взаимодействие общества и природы. Новосибирск, 2001; Медведев В.И., Алдашева А.А. Эколо­
гическое сознание. М., 2001 и др.

⁶¹   Медведев В.И., Алдашева А.А. Указ. соч. С.38.

-26-

телями трудовых традиций сибирского крестьянства, при этом экологическое соз­нание зачастую связывалось с промысловой деятельностью.⁶² Однако такая поста­новка вопроса сужает содержание экологического сознания, которое должно рас­сматриваться как «один из базовых элементов .мировоззрения».⁶³

В отечественной историографии хорошо изучено революционное движение в Западной Сибири, в частности, крестьянские волнения периода первой русской ре­волюции и последующих лет.⁶"⁴ Для нас данная тема представляет интерес постоль­ку, поскольку массовые самовольные порубки в кабинетских и казенных лесных дачах являлись наиболее распространенной формой крестьянского протеста. Ис­пользование работ этой группы позволяет рассматривать самовольные порубки, не вырывая их из контекста крестьянских волнений.

Помимо работ отечественных сибиреведов существует исследование англий­ского историка Дэвида Коллинза, посвященное рассмотрению одного из аспектов аграрной революции в Сибири, а именно, конфликту интересов между крестьянами и властью (царской, Временным правительством и большевиками) по поводу ис­пользования лесных ресурсов.⁶⁵ Научная новизна статьи не так велика, поскольку Д. Коллинз опирался преимущественно на опубликованные источники и работы советских историков, однако интересна оценка описываемых позиций с точки зре­ния автора, не обремененного идеологическими установками.

⁶²  См., например: Бочанова Г.А. Промысловое освоение Сибири в конце XIX — начале XX в. (во­
просы экологии) // Земледельческое освоение Сибири в конце XVII - начале XX в. (трудовые тра­
диции крестьянства). Новосибирск, 1985. С.129-150; Иванченко Н.В. Кедровый промысел на Ал­
тае//Алтайский сборник. Вып. XV. Барнаул, 1992. С. 11-13; Миненко Н.А. Экологические знания
и опыт природопользования русских крестьян в Сибири в XVIII — первой половине XIX в. Ново­
сибирск, 1991; Олейникова Ю.В. Экологические аспекты промысловой деятельности сибирских
крестьян в конце XIX - начале XX в. // Сибирь на пороге третьего тысячелетия: прошлое, настоя­
щее, будущее: Материалы регион, науч.-теорет. конф., посвящ. 400-летию вхождения Сибири в
состав Рос. гос. Новосибирск, 1998. С.75-82; Соловьева Е.И. Промыслы сибирского крестьянства в
пореформенный период. Новосибирск, 1981 и др.

⁶³  Медведев В.И., Алдашева А.А. Указ. соч. Сб.

⁶⁴  Бородкин П.А. Революционные события на Алтае в 1905-1907 гг. Барнаул, 1958; Бузурбаев Г.У.
Крестьянские волнения в Алтайском округе в 1905-1907 гг. Новосибирск, 1939; Ветошкин М.К.
Революция 1905-1907 гг. в Сибири и на Дальнем Востоке// Революция 1905-1907 гг. в националь­
ных районах России. М., 1955; Самосудов В.М. Аграрные требования и крестьянское движение в
Западной Сибири в годы проведения столыпинской реформы // Вопросы аграрной истории Урхта
и Западной Сибири. Свердловск, 1966; Храмков А.А. Крестьянское движение в Томской губернии
в 1910-1914 гг. // Революционное двюкение в Сибири и на Дальнем Востоке. Вып.1. Томск, 1960;
Он же. Революционная борьба крестьянства Томской губернии в 1910-1916 гг. // Революционное
движение в Сибири и на Дальнем Востоке. Вып.1. Томск, 1960. С.163-189 и др.

⁶⁵   David N. Collins. Kabinet, Forest and Revolution in the Siberian Altai to May 1918 // Revolutionary
Russia (London) vol. 4, no.l (1991). pp.1-27. [Перевод - М.Т.].

-27-

Итак, в советский период и на современном этапе у различных групп авторов периодически возникал интерес к процессам, протекавшим в лесном хозяйстве Томской губернии во второй трети XIX - начале XX в. Лесоводческая литература содержит краткие исторические обзоры, играющие роль вступления к основному материалу. Среди достоинств исследований данной группы можно назвать наличие у авторов профессионального понимания процессов, протекавших в лесном хозяй­стве, однако небольшое число используемых исторических источников и отсутст­вие их критики приводит к появлению необоснованных выводов об отсутствии ле-соохранительных тенденций в политике казенного и кабинетского ведомств. Цен­ность лесоводческой литературы заключается, прежде всего, в том, что ее привле­чение позволяет полнее представить суть изучаемых явлений и процессов, а также не забывать о специфике леса как природного объекта и сферы приложения хозяй­ственной инициативы.

По отношению к историческим исследованиям в 1991 г. В.П. Зиновьев спра­ведливо заметил, что «лесное дело в дореволюционной Сибири относится к темам наименее изученным в советской историографии».⁶⁶ Одной из причин В.П. Зиновь­ев назвал отсутствие систематизированных и удобных для использования источни­ков. Через несколько лет, в 1994 г. В.И. Пантелеев пришел к выводу, что «к на­стоящему времени написано немало специальных исследований по истории зе­мельно-лесного хозяйства казны в Сибири периода капитализхма».⁶⁷ На сегодняш­ний день можно говорить, что наибольший интерес у исследователей вызывает ис­тория развития рыночных отношений и предпринимательской инициативы в лес­ном хозяйстве. Несмотря на свою значимость, проблема охраны лесов в Сибири получила лишь фрагментарное рассмотрение, параллельно с сюжетами переселе­ния, формами общинного землепользования, развитием предпринимательства в лесной отрасли и др. До сих пор не создано обобщающее исследование по истории охраны лесов в Томской губернии в дореволюционный период. Таким образом, ак­туальность и научная значимость темы истории охраны сибирских лесов, обла­дающей значительным исследовательским потенциалом, позволяет сделать ее объ­ектом самостоятельного изучения и вывести из разряда малоизученных.

⁶⁶  Зиновьев В.П. Лесоторговля в Омске в XIX - начале XX в. // Областная научно-практическая
конференция, посвященная 275-летию г. Омска. Омск, 1991. С.46.

⁶⁷  Пантелеев В.П. Земельно-лесное хозяйство казны в Сибири... С.99.

-28-

Цель диссертационного исследования заключается в том, чтобы рассмотреть состояние лесоохраны в Томской губернии во второй трети XIX - начале XX в. на основе сравнительного анализа лесоохранной деятельности казны и Кабинета с привлечением сюжетов, связанных с охраной крестьянских лесов общиной.

Для реализации поставленной цели необходимо выполнить ряд задач:

—показать характер произрастания и специфику владельческой принадлежно­
сти лесов Томской губернии;

—дать характеристику организационной структуры лесоохраны, определить
стратегические и тактические цели казны и Кабинета в планировании и осуществ­
лении лесоохранных мероприятий;

—рассмотреть лесоохранную деятельность крестьянской общины как одну из
форм ее реакции на менявшиеся условия лесопользования в связи с землеустройст­
вом, переселением и ростом предпринимательской инициативы казны и Кабинета;

—раскрыть механизм и содержание предпринимаемых казной и Кабинетом
мер по охране лесов от самовольных порубок и пожаров, подвергнув их сравни­
тельному анализу;

—оценить результативность лесоохранных мер хозяйствующих субъектов в
долгосрочной перспективе.

Хронологические рамки работы охватывают вторую треть XIX - начало XX в. В этот период произошли значительные изменения, свидетельствовавшие о начале нового этапа в развитии сибирского лесного хозяйства. Нижняя граница ис­следования определена рубежом 30 — 40-х гг. XIX в., когда в казенных и кабинет­ских лесах шли процессы оформления лесной отрасли в самостоятельную сферу хозяйствования. Для казенных лесов Томской губернии более четкой нижней гра­ницей может быть назван 1839 г., когда после образования Министерства государ­ственных имуществ, в Сибирь были командированы ревизионные комиссии для ознакомления с состоянием лесного хозяйства региона. Обращение внимания вла­стей на удручающее состояние лесных массивов Томской губернии привело к при­нятию конкретных мер по созданию казенного лесного хозяйства. В Алтайском горном округе нижней границей может считаться 1840 г., когда была сформирова­на Лесная часть, что стало признанием особой роли и места лесной отрасли в хо­зяйственной жизни горно-металлургического региона. Разные темпы развития пре-

-29-

допределили существование различий между кабинетским и казенным лесным хо­зяйством, однако конечная цель у этих ведомств была одна - создание прибыльно­го хозяйства, извлечение максимально возможных доходов из своей лесной собст­венности. Охрана лесов приобрела значение необходимого условия успешной реа­лизации намеченной цели и стала одним из приоритетных направлений в деятель­ности казенной и кабинетской администрации. Верхней границей исследования яв­ляется Февральская революция 1917 г., ставшая переломным событием в истории России, которое значительно повлияло на лесное хозяйство, изменив основы его функционирования, прежде всего систему собственности и организацию управле­ния.

Территориальные рамки диссертационного исследования ограничены Том­ской губернией, которая располагалась в Западной Сибири и граничила с Тоболь­ской и Енисейской губерниями, с Семипалатинской областью и Китаем. Админи­стративно Томская губерния была разделена на 7 уездов: Томский, Каинский, Ма-риинский, Барнаульский, Бийский, Кузнецкий и Змеиногорский. Четыре последних уезда и небольшая часть Томского составляли Алтайский горный (до 1896 г.) ок­руг, являвшийся собственностью российских монархов, от имени которых регио­ном управлял Кабинет. Специфика владельческой принадлежности, особенности социально-экономического развития, наличие развитого горно-металлургического комплекса, уникальных природных объектов, в частности ленточных боров, прида­вали округу значительное своеобразие в пределах Томской губерний. В дореволю­ционных границах Томская губерния соответствовала нескольким современным административным образованиям: Алтайский край, Республика Алтай, Новосибир­ская, Кемеровская и Томская области, западные территории Республики Хакасии, а также примыкающие к границам России северные районы Восточно-Казахстанской области государства Казахстан.

Методологическую основу работы составили некоторые теоретические по­ложения, ряд общенаучных принципов и конкретно-исторических методов. В пер­вую очередь мы исходили из того, что лесоохрана должна рассматриваться в кон­тексте политики хозяйствующего субъекта в лесной отрасли. При этом лесоохрана занимает важнейшие позиции в системе лесного хозяйства и имеет самостоятель­ный характер, обладая рядом системообразующих признаков экономического, пра-

-30-

вового и экологического характера. Не будучи, в отличие от лесопользования, на­прямую связанной с экономической составляющей лесной отрасли, лесоохрана яв­ляется одним из важнейших условий рентабельности хозяйства, давая лесовла-дельцу гарантию того, что его долгосрочные и краткосрочные хозяйственные пла­ны не будут нарушены. Правовая составляющая лесоохраны как структурного под­разделения лесного хозяйства состоит в том, что она обладает рядом надзорных и карательных прав, позволяющих в пределах правового поля отстаивать интересы собственника леса. Экологическая направленность лесоохраны очевидна и ориен­тирована на сохранение леса как природного объекта, входящего в биосферу пла­неты и играющего в ней существенную роль.

Внутренняя структура и механизм функционирования системы лесоохраны были исследованы нами с применением общенаучного системного подхода, частью которого является структурный анализ. Историко-системный метод позволяет представить целостную картину описываемого исторического явления, а также раскрыть внутренние механизмы функционирования и развития лесоохраны как части административно-хозяйственной и социально-экономической политики каз­ны и Кабинета в лесной отрасли. Однако, системный подход, при всех своих дос­тоинствах, пригоден для исследования по преимуществу статичных объектов, по­этому его необходимо дополнять принципом историзма, позволяющим рассматри­вать историю охраны лесов региона в контексте происходивших в России событий.

При работе над темой был использован ряд специально-научных методов, к которым, в частности, относятся историко-сравнительный, историко-типологический и историко-генетический. Историко-сравнительный метод предпо­лагает проведение аналогий, которые представляют собой «познавательную проце­дуру, состоящую в том, что на основе сходства одних признаков сравниваемых объектов делается вывод о сходстве других».⁶⁸ Так, сравнивая отдельные состав­ляющие лесоохранительной деятельности казны и Кабинета, можно выделить об­щие и специфические черты административно-хозяйственной политики в лесной отрасли уже на более высоком, обобщенном уровне и оценить успешность пред­принимаемых начинаний в краткосрочной и долгосрочной перспективе.

⁶⁴ Ковальченко И .Д. Методы исторического исследования. М., 1987. С.173.

-3i-

Более точное определение общих и особенных явлений и процессов в охране лесов казной и Кабинетом возможно при использовании историко-типологического метода, являющегося «средством выявления общих черт в пространственных груп­пах исторических событий и явлений и выделения однородных стадий в непрерыв­но-временном их развитии».⁶⁹

Одна из важнейших задач исследования - проведение сущностно-содержателыгого анализа лесоохраны - может быть решена с применением истори-ко-генетического метода, являющегося по своей природе аналитически-индуктивным, при котором существенные признаки того или иного явления опре­деляются на основе имеющихся исторических данных, а по форме выражения -описательным. Этот .метод направлен на анализ динамики исторических процессов и явлений, он позволяет выявлять причинно-следственные связи, уделяя главное внимание описанию исторических фактов и событий.

Источниковая база диссертационного исследования представлена законода­тельными, делопроизводственными, мемуарными материалами, путевыми запис­ками и периодической печатью. Значительную часть источников составляют ар­хивные документы, отложившиеся в Российском государственном историческом архиве, Томском, Омском областных архивах и Центре хранения архивного фонда Алтайского края. При написания работы также были привлечены материалы из фондов Алтайского государственного краеведческого музея.

Законодательные источники делятся на общероссийские и региональные. К общероссийским относятся Лесные уставы (1842, 1857, 1876, 1893, 1905 годов из­дания), положения о лесной страже, различные законы об охране лесов, Манифе­сты и др. Правовые нормы нередко не совпадали с реальной практикой, а законода­тельные акты не совсем адекватно отражали действительные процессы. Использо­вание законодательных актов с привлечением источников других видов позволяет представить объективную картину рассматриваемых событий.

Особое место в ряду общероссийских законодательных источников занимают Лесные уставы, регламентировавшие все сферы лесного хозяйства и отражавшие изменения, происходившие в политической, экономической и социальной сферах.

⁶⁹ Методология истории: Учебное пособие для студентов вузов/Под ред. А.Н. Алпеева. Мн., 1996. С.178.

-32-

В них были расписаны обязанности Лесного департамента, организация местного лесного управления, порядок лесопользования, отпуска леса, лесоразведения, лесо-охраны и др. Лесные уставы на протяжении рассматриваемого периода выходили как в официальных Сводах законов (Т.VIII. Ч.1.), так и неофициальными издания-

„                                                       70

ми с постатейными комментариями.

До введения казенного лесного управления в Западной Сибири в 1880-х гг. Лесные уставы, за исключением статей о наказаниях за лесонарушения, на терри­тории региона не действовали. Однако, в них содержались несколько статей, по­священных порядку ведения лесного хозяйства в Сибири, чем подчеркивался осо­бый статус казенных сибирских лесов. После образования Управления государст­венных имуществ (далее - УГИ) положения Лесных уставов стали применяться го­раздо полнее, но некоторая специфика сибирских лесов по-прежнему оговарива­лась в законах. В лесоохранительной деятельности казенное управление в Томской губернии, по большей части, руководствовалось общероссийскими законодатель­ными актами, в которых подчеркивалось, что их действие распространяется на Си­бирь. Так, например, лесная стража руководствовалась общим для всех казенных лесов «Положением о лесной страже» и «Наказом лесной страже» 1869 г., без из­менений просуществовавшими до 1917 г.

Лесное хозяйство Колывано-Воскресенского, затем Алтайского (горного) ок­руга, напротив, развивалось по нормам Лесных уставов на протяжении всего XIX в., но уже в уставе 1905 г. оговаривалось, что «леса ведомства Кабинета Е.И.В. в Алтайском и Нерчинском округах составляют собственность Императора и управляются на основании особых правил».⁷¹ Специфику округа предопределило также и то, что некоторые положения, связанные с лесопользованием и обеспече­нием древесиной и топливом горно-металлургического комплекса, были представ-.    лены в Горных уставах. После выхода Положения 8 марта 1861 г. начала работу

⁷⁰  Лесной устав 1842 г. // Свод уставов казенного управления. 4.4. СПб., 1842; Лесной устав
1857 г. // Свод законов Российской империи издания 1857 г. Т.8. 4.1. СПб., 1857; Лесной устав
1876 г., дополненный вновь вышедшими по 1 марта 1880 г. узаконениями, решениями кассацион­
ных департаментов Сената. Сост. Д. Шилов. СПб., 1880; Устав лесной изд. 1893 г. с высочайше
утвержденными мнениями Государственного совета и решениями правительствующего Сената.
Сост. М.А. Цейль. Изд. 2-е. СПб., 1898; Лесной устав 1905 г. // Свод законов Российской империи.
Все 16 томов со всеми относящимися к ним продолжениями и с дополнительными узаконениями
по 1 сентября 191Ог.Т.8.Ч.1.СПб., 1911.

⁷¹   Лесной устав 1905 г.... С.3025.

-33-

кочиссия по псрссмогру Горного устава 1857 г. и приведению его в соответствие с новым законом, в частности, в вопросах лесопользования бывших приписных кре­стьян и служащих на заводах и рудниках.

Исследователи отмечают противоречивую правовую ситуацию, сложившуюся вокруг лесов Алтайского округа, когда «по мере усложнения поземельных отноше­ний и издания законодательных актов по частным вопросам, отдельные законопо­ложения все более устаревали и противоречили друг другу».⁷² Многие законы, дей­ствовавшие на территории Алтайского округа, были тождественны тем, на основе которых функционировало казенное лесное хозяйство. Однако были и существен­ные различия. Лесное хозяйство Алтайского округа, наряду с положениями Лесных уставов, управлялось особыми «Правилами по Лесной части», действовавшими только на этой территории. Несмотря на то, что их радиус действия был ограни­чен территорией Алтайского округа, они утверждались императором. Это объясня­ется высокой степенью заинтересованности Кабинета в рациональной эксплуата­ции своих лесных ресурсов. Инициатива их появления исходила либо из Кабинета, либо от местного ведомственного управления, когда возникала необходимость пе­ресмотра нормативной базы лесоохраны в округе. В расширение «Правил по Лес­ной части» в округе издавались «Наказы лесной страже», различные должностные инструкции, наиболее важные и значимые из которых также утверждались Ихмпера-тором.

Помимо Лесных уставов и «Правил по лесной части» существует значитель­ный корпус законов, издававшихся по частным вопросам лесоохраны, лесопользо­вания, преследования лесонарушений и т.п. Большая их часть была опубликована в трех собраниях Полного собрания законов Российской империи, собраниях узако­нений и распоряжений правительства, а также в отдельных сборниках.⁷⁴

⁷²  Жидков Г.П. Указ. соч. С.69.

⁷³   Правила по лесной части в Алтайском округе. СПб., 1897; Правила по лесной части Алтайского
округа ведомства Кабинета Е.И.В. 1908 г. // Правила и инструкция по лесной части Алтайского
округа. Барнаул, 1908. С.1-36; Правила по лесной части Алтайского округа ведомства Кабинета
Е.И.В. 1911г.// Сборник правил, приказов и циркуляров по Алтайскому округу ведомства Кабине­
та Е.И.В. Т.1. Барнаул, 1913. С.427-437.

⁷⁴  См., например: Влахопулов А. Свод законоположений и распоряжений, относящихся до позе­
мельного устройства приписных крестьян, мастеровых, урочникон Алтайского и Нерчинского ок­
ругов, составляющих собственность Кабинета Е.И.В. СПб., 1883; Сборник законоположений о
сбережении и охранении лесов частных и общественных. СПб., 1888 и др.

-34-

Особияком стоит «Инструкция об управлении лесной частью на горных заво­дах хребта Уральского» 1830 г.⁷⁵ Она относится к тем законодательным докумен­там, у которых есть конкретный автор-составитель, а не безликое министерство или ведомство. Написанная министром финансов графом Е.Ф. Канкриным, инст­рукция была разослана горным правлениям, казенным палатам, в ведении которых состояли казенные леса, и лесным чиновникам для ознакомления и наставления. В своем библиографическом обзоре российской лесоводческой литературы П. Вереха и А. Рудзкий отнесли труд Е.Ф. Канкрина к исследованиям и назвали его «одним из самых важных материалов для истории русского лесоводства».⁷⁶

Большая группа законодательных источников представлена законами, опреде­лявшими порядок преследования лесных правонарушений. К ним относятся уло­жения и уставы о наказаниях, выходившие как до, так и после судебной реформы 1864 г. и ряд других нормативных актов. Они определяли степень вины обвиняемо­го, характер и размер наказания. Уголовно-процессуальные и гражданско-процессуальные уставы регламентировали порядок действий по ведению дел о на­рушениях Лесного устава. В Алтайском округе в расширение этих нормативных актов издавались ведомственные правила, оговаривавшие особенности преследо­вания лесонарушений, определявшиеся особенностями принадлежности региона.⁷⁷ Нами эти источники использовались в той степени, в которой они определяли по­рядок административного воздействия на лесонарушителей, осуществлявшегося лесными властями губернии.

Значительный корпус источников представлен делопроизводственной доку­ментацией. Некоторая часть делопроизводственных источников (в основном пере­писка и рапорты), касающихся крестьянских волнений в губернии в 1905—1907 гг. была опубликована в сборниках документов.⁷⁸ Для нас интерес представляют те из

⁷⁵   Инструкция об управлении лесной частью на горных заводах хребта Уральского по правилам
лесной науки и доброго хозяйства. Изданная Министром финансов в 1830 г. СПб., 1830.

⁷⁶   Вереха П., Рудзкий А. Литература русского лесоводства. Систематический указатель отдельных
книг, изданных на русском языке до 1878 г. СПб., 1878. С. 11.

⁷⁷   Правила по ведению судебных дел Алтайского округа, ведомства Кабинета Е.И.В. Барнаул,
1900; Правила о порядке действий и отчетности по нарушениям имущественных интересов Каби­
нета Е.И.В. в Алтайском округе. Барнаул, 1911.

⁷⁸   Горюшкин Л.М., Кучер В.В., Ноздрин Г.А. Крестьянское движение в Сибири. 1861-1907 гг.
Хроника и историография. Новосибирск, 1985; Горюшкин Л.М., Ноздрин Г.А., Сагайдачный А.Н.
Крестьянское движение в Сибири. 1907-1914 гг. Новосибирск,  1986; Горюшкин Л.М., Нозд­
рин Г.А., Сагайдачный А.Н. Крестьянское движение в Сибири. 1914-1917 гг. Новосибирск, 1987;
Крестьянские волнения в Алтайском округе в 1905-1907 гг. Барнаул, 1951; Революционное движе-

-35-

них, которые посвящены самовольным лесным порубкам крестьян. В целом, при­водимый набор документов достаточно репрезентативен в освещении этого аспек­та, однако присутствует некоторая тенденциозность в подборе фактов, а в сборнике за 1951 г. некоторые архивные материалы были подвергнуты недопустимой правке. Информативную сторону опубликованных источников ослабляет то, что приводи­мые в сборниках документы вырываются из контекста общих событий.

Основная группа делопроизводственной документации представлена архив­ными материалами, многие из которых вводятся в научный оборот впервые. Важ­нейшей группой делопроизводственных источников является служебная входящая и исходящая переписка вышестоящих органов с подчиненными им учреждениями, равных по статусу и не находящихся в подчинении друг у друга учреждений, а также нижестоящих с вышестоящими. К первой группе относились приказы, пред­писания, циркуляры, циркулярные распоряжения, поступавшие из Министерств и Лесного департамента в местные подведомственные им учреждения, а также из канцелярии губернских и окружных административных органов в низовые подраз­деления (лесничества, имения и т.п.). Некоторая часть приказов, циркуляров, рас­поряжений и т.д. была опубликована в специализированных сборниках.⁷⁹ Основной массив этих источников отложился в фондах Кабинета (РГИА. Ф.468), Главного управления Алтайского (горного) округа (ЦХАФ АК. Ф.З, 4), Главного управления Западной Сибири (ГАОО. Ф.З), Томского губернского управления (ГАТО. Ф.З) и ряде других. Вторую категорию составляла переписка между лесничествами, с ме­стными крестьянскими органами, т.е. так называемые отношения. Они отложились преимущественно в фондах лесничеств (имений) местных архивов: например, Кал-тайского, Томского, Нарымского казенных лесничеств (ГАТО. Ф.241, 242, 243), управляющих Томским и Сузунским имениями Алтайского округа (ГАТО. Ф.244; ЦХАФ АК. Ф.146, 153). Переписка нижестоящих учреждений с вышестоящими ве­лась в виде рапортов, донесений, прошений и представлений. Наиболее информа­тивными при рассмотрении истории лесоохраны являются рапорты и донесения,

ние 1905-1907 гг. в Томской губернии. Томск, 1955; Революционные события на Алтае в 1905-1907 гг. Барнаул, 1967 и др.

⁷⁹ См., например: Систематический сборник действующих циркулярных распоряжений, последо­вавших по Лесному департаменту Министерства Государственных Имуществ с 1838 г. по 1 июля 1890 г. / Сост. П.Н. Вереха, И.П. Вишневский. СПб., 1890; Сборник правил, приказов и циркуля­ров по Алтайскому округу ведомства Кабинета Е.И.В. Т.1-2. Барнаул, 1913.

-36-

представляемые лесничими или управляющими имениями окружной (губернской) администрации, которая, в свою очередь докладывала в вышестоящие ведомства (Министерство императорского двора, Министерство внутренних дел, Министер­ство государственных имуществ, Кабинет, Лесной департамент и др.)- Рапорты, донесения, докладные записки составляли весьма внушительную часть делопроиз­водства, поэтому отложились во всех вышеперечисленных фондах.

Значительная доля перечисленных источников представлена отпусками, кото­рые являются копиями документов, отправляемых адресату. Такие отпуски визи­ровались делопроизводителями, включались в реестр входящих и исходящих бу­маг. В случае отсутствия на отпуске подписи, даты и номера, подлинность доку­мента может быть подвергнута сомнению. В региональных архивах отложились преимущественно первичные делопроизводственные материалы, в частности, под­готовительная переписка при реализации предписаний вышестоящих учреждений и ведомств. Использование такого рода источников позволяет проследить механизмы принятия решений, узнать реакцию различных административных звеньев на при­нятие тех или иных решений. Зачастую инновационные предложения исходили от администрации лесничеств или имений. Спецификой ведения делопроизводства и принятия ответственных решений в Лесном департаменте было то, что почти все хмасштабные предложения и реформы в виде проектов отсылались на места, с це­лью выяснения отношения к планируемым преобразованиям представителей гу­бернской лесной администрации. В фондах центральных архивов откладывались уже прошедшие обсуждение готовые решения, которые в виде приказов, предписа­ний и т.п. рассылались для исполнения.

Большую группу делопроизводственных документов представляют массовые источники, особенностью которых является «ординарность обстоятельств проис­хождения, однородность или повторяемость содержания, однотипность формы, тя­готеющей к стандартизации, наличие законодательно установленного, а также обычаем сложившегося или складывающегося формуляра». К этой группе можно отнести протоколы о нарушениях Лесного устава, постановления о наложении ад­министративного взыскания, ведомости, реестры и другие материалы внутренней

⁸⁰ Литвак Б.Г. Очерки источниковедения массовой документации XIX - начала XX в. М., 1979. С.7.

-37-

учстно-огчегной документации лесничеств (имений), отложившиеся преимущест­венно в фондах лесничеств (имений) и контролирующих их учреждений, в частно­сти, Алтайского горного правления (ЦХЛФ АК. Ф.2), Главного управления Алтай­ского (горного) округа (ЦХЛФ АК. Ф.З, 4), Главного управления Западной Сибири (ГАОО. Ф.З), Томского губернского управления (ГАТО. Ф.З), Томской губернской казенной палаты (ГАТО. Ф.196), Управления земледелия и государственными имуществами Томской губернии (ГАТО. Ф.240).

Отличительной особенностью отчетной документации, присылаемой из лес­ничеств (имений) является то, что она включала в себя, помимо всего прочего, и статистические данные. Однако информация в этих отчетах является первичной, непроверенной, а поэтому не обладает высокой степенью достоверности. Данные различных лесничеств (имений) зачастую несопоставимы, в силу разрозненности и фрагментарности приводимых сведений, а также их плохой сохранности. На сего­дняшний день приходится констатировать, что по количеству и информативности преобладают отчеты по лесничествам Алтайского округа (с 1912 по 1916 г.), пер­вичная отчетная документация казенных лесничеств Томской губернии в местных архивах отсутствует. Помимо первичных документов управляющих имениями (лесничих) Алтайского округа, в нашем распоряжении оказались обобщенные от­четы о деятельности лесного хозяйства на Алтае за различные временные промежутки.

Статистические источники, как самостоятельная группа, представлены офи­циальными материалами и большей частью опубликованы. Поскольку казенные леса Томской губернии находились в ведении Лесного департамента, данные о них публиковались с 1883 г. в ежегодных «Отчетах по лесному управлению», издавав­шихся до 1910 г. (последний «Отчет» за 1908 г.). Эти издания состоят из тексту­альной части, характеризующей мероприятия и итоги деятельности лесного ведом­ства в отчетном году, и статистических приложений. Статистические данные дают массовый материал о положении казенного лесного хозяйства по всем губерниям и областям России. В приложениях имеются цифровые данные о числе и площади казенных лесных дач, численности местного лесного управления, нарушениях Лес­ного устава. С течением времени число прилагавшихся к отчетам ведомостей воз­растало, появлялись данные о количестве и площади лесных оброчных статей, ле-

-38-

сокультуриых и лесоинжненерных работах и т.д. При этом методика составления отчетных ведомостей по ряду параметров подвергалась некоторым изменениям, что затрудняет их статистическую обработку. После прекращения публикации «Отчетов» вместо них стали выходить двухтомные «Ежегодники Лесного департа­мента», охватившие 1909—1914 гг. В первых томах наряду с годовыми отчетами публиковались очерки по различным проблемам казенного лесного хозяйства. Вто­рые тома целиком состояли из отчетно-статистических ведомостей.

Общероссийские ведомственные отчеты формировались на основе докладов местных лесных управлений, губернаторов, губернских ревизоров и лесничих. Не­достатком отчетов является то, что данные обрываются на 1914 г. Достоверность приводимых в «Отчетах» и «Ежегодниках» статистических сведений довольно вы­сока, поскольку они формировались на основе данных, поступавших с мест. Зна­чимость конечных, обработанных статистических данных возрастает в несколько раз с учетом того, что первичные отчетные документы Томского УГИ, как уже от­мечалось, в местных архивах отсутствуют.

Периодическая печать представлена статьями в специализированных и массо­вых общероссийских и сибирских газетах и журналах. В описываемый период в периодической печати был подвергнут пересмотру миф о неисчерпаемости лесных богатств Сибири, и звучала реальная озабоченность вопросами сохранения и вос­становления лесов. Лесной вопрос стал одним из самых злободневных и обсуждае­мых в прессе. Особенную озабоченность проблемами охраны сибирских лесов про­являла местная пресса. Почти ежедневно «в прозе и даже в стихах сообщались све- -дения о быстром исчезании и сильном разорении лесов». Авторы поднимали ак­туальные вопросы охраны лесов от пожаров и истребления человеком, взаимодей­ствия властей и населения и др. Современники понимали, какая высокая обязан­ность лежала на периодической печати, «долженствующей явиться посредницей между местным обществом и высшим правительством».⁸² У периодики была также задача воспитания у населения сознания необходимости сбережения леса. Во вто­рой половине XIX столетия Н. Шафранов сетовал, что сознание лесоохраны «не успело еще проникнуть даже в высший класс населения, и поры общего знакомства

⁸¹   Лесной журнал. 1885. №2. С.112.

⁸²  Восточное обозрение. 1882. №25. С.1.

-39-

с целями и средствами лесного хозяйства нам суждено дождаться лишь в очень от­даленном будущем».⁸³

Самыми информативными источниками являются издаваемый Министерст­вом государственных имуществ «Лесной журнал» и печатный орган Санкт-Петербургского лесного института «Русское лесное дело». Вопросы развития и функционирования нормативной базы лесоохраны, а в особенности преследования лесонарушений были одними из самых обсуждаемых на страницах специализиро­ванных журналов. Авторами статей становились лесовладельцы, служащие лесного ведомства, юристы, судьи, правоведы и др. Написанные профессионалами, статьи затрагивали самые актуальные вопросы охраны лесов. При работе с периодической печатью необходимо учитывать вопросы компетентности автора в поднимаемой им теме, степень объективности или предвзятости в характеристике описываемых со­бытий, общей идеологической направленности издания, цели выхода статьи, уров­ня общественного резонанса вокруг рассматриваемой проблемы и т.д. Данные пе­риодической печати нуждаются в проверке и сопоставлении с источниками других видов.

При рассмотрении заявленной темы интерес представляют источники личного происхождения, а именно мемуары К.П. Перетолчина, А.А. Черкасова и путевые заметки К. Оланьона. В установлении степени достоверности этой группы источ­ников большую роль играет характеристика личности автора, его социальное и должностное положение, цель и время написания работы, а также уровень субъек­тивности в отражении описываемых событий.

Константин Павлович Перетолчин после окончания Санкт-Петербургского лесного института с 1904 г. работал в Алтайском округе, был одним из самых из­вестных лесоустроителей и после 1917 г. Одновременно с практическим лесоуст­ройством К.П. Перетолчин занимался преподаванием лесных дисциплин на курсах в Барнауле, где совместно с бывшим начальником Алтайского округа Василием Прокопьевичем Михайловым подготовил более четырехсот лесных специалистов. Свои автобиографические воспоминания писал в 1940-х гг. в г. Бийске. Мемуары К.П. Перетолчина частично были опубликованы в XVII выпуске «Алтайского сборника». Полный текст воспоминаний содержится в фондах Алтайского государ-

⁸³ Шафраиов Н.С. Лесоохранение... С.21.

-40-

ствешюго краеведческого музея.⁸⁴ Поскольку К.П. Перетолчин всю свою жизнь по­святил лесному хозяйству, то его воспоминания содержат многочисленные описа­ния состояния лесного хозяйства Алтайского округа в начале XX в. и обладают вы­сокой степенью достоверности.

Александр Александрович Черкасов с 1871 по 1883 г. служил управляющим Сузунским медеплавильным заводом, в 1885-1890 гг. был барнаульским городским головой. А.А. Черкасов — автор многочисленных рассказов и очерков о природе Алтая и Забайкалья. Будучи прекрасным охотником, он много путешествовал и свои впечатления передавал в автобиографических произведениях. Для нас интерес представляет его работа «На Алтае (из записок сибирского охотника)», фрагменты из которой под названием «Записки барнаульского городского головы» были опуб­ликованы в 1993 г. в журнале «Алтай».⁸⁵ В этой работе автор много внимания уде­лил быту и образу жизни населения, природе Сибири. В том числе в ней присутст­вуют некоторые сюжеты, касающиеся лесного хозяйства, особенно лесных пожа­ров, которые А.А. Черкасов описал с большим мастерством. В отличие от воспо­минаний К.П. Перетолчина, созданных значительно позже описываемых событий, А.А. Черкасов писал свои «Записки» по свежим впечатлениям.

Публикация путевых заметок Клавдия Оланьона в начале XX в. связана с уве­личением темпов эксплуатации ресурсов Сибири и попыткой правительства при­влечь иностранные инвестиции для развития региона. «Реклама» Сибири россий­ским правительством имела успех: интерес иностранцев к этой «стране миллионов, стране будущего» резко возрос. Редакции зарубежных газет и журналов отправля­ли своих корреспондентов в служебные командировки по Сибири. В 1900 г., по по­ручению Министерства торговли и земледелия Франции, К. Оланьон посетил Си­бирь с целью изучения преобразований и исследования, «каким образом Франция могла бы содействовать экономическому развитию этой страны, недавно открытой для международных сношений».⁸⁶ Путешественник справедливо отмечал, что лес

⁸⁴  Из воспоминаний К.П. Перетолчина// Алтайский сборник. Вып. XVII. Барнаул, 1993. С. 138-152;
АГКМ Ф.Р-3. Оп.1. Д.2 (рукописный подлинник), 3 (машинописная копия).

⁸⁵   Черкасов А.А. Записки барнаульского городского головы // Алтай. 1993. №2. С.93-98; №3.
С.127-128.

⁸⁶  Оланьон К. Сибирь и ее экономическая буд>щность / Перевод с французского А.Д. Погруюва.
СПб., 1903. С.4.

-41-      ciiisiH

- —j

составлял основу экономического строя Сибири, при этом требовалось гораздо больше усилий для его охраны и эксплуатации.

В целом, степень достоверности мемуаров Л.Л. Черкасова, К.П. Перетолчина и путевых заметок К. Оланьона достаточна для использования их в научном иссле­довании. Они содержат взвешенные выводы и оценки и не страдают излишней субъективностью. Присутствующая доля субъективизма в оценке описываемых со­бытий .может быть нейтрализована путем сопоставления приводимых сведений с данными источников другого происхождения и видов.

Итак, выявленный нами круг источников очень широк и включает в себя до­кументы различных видов. Благодаря высокой степени репрезентативности, взаи­мопроверяемости, взаимодополняемости и достоверности он позволяет реализо­вать поставленную цель в полном объеме.

Научную новизну диссертации составляет то, что она является первой обоб­щающей работой, в которой на базе источников, многие из которых вводятся в на­учный оборот впервые, делается попытка комплексно рассмотреть историю охраны лесов от самовольных порубок и пожаров в Томской губернии во второй трети XIX - начале XX в. Процессы, происходившие в сфере охраны лесов, изучаются в динамике и в зависимости от изменения направлений социально-экономической и административной политики в губернии в рассматриваемый период. Впервые дела­ется попытка на основе сравнительного анализа определить и оценить роль казны, Кабинета в охране лесов, показать общие и особенные черты их лесоохраиитель-ной деятельности. Охрана крестьянской общиной своих лесов рассматривается как реакция на изменявшиеся условия лесопользования в связи с социально-экономическими и административными преобразованиями в Томской губернии. Предмет исследования выходит за рамки региональной истории, поскольку в Си­бири находилась большая часть казенных земель и лесов страны.

Практическая значимость работы состоит в том, что полученные результа­ты могут быть полезны историкам, работникам лесного хозяйства, юристам, зани­мающимся вопросами лесного и экологического права, природоохранным структу­рам. Материалы диссертации можно использовать для создания обобщающих ра­бот о хозяйственном освоении Сибири, разработки специальных курсов по истории лесного хозяйства, природопользования и охраны окружающей среды, а также для

-42-

продолжения изучения истории лесного хозяйства Сибири и создания обобщаю­щей работы по этой теме.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключе­ния, списка использованных источников и литературы, семнадцати приложений и списка принятых сокращений.

ГЛАВА I. ХАРАКТЕРИСТИКА ЛЕСОВ ТОМСКОЙ ГУБЕРНИИ И ОРГАНИЗАЦИЯ ЛЕСООХРАНЫ

1.1. Характеристика лесов

Характеристика лесной растительности предусматривает описание природных свойств лесных .массивов, географии произрастания, ценности и доступности для ведения хозяйства, а также рассмотрение юридического статуса лесов Томской гу­бернии, исходя из определения их владельческой принадлежности. Географические и биологические особенности произрастания лесных массивов непосредственным образом влияли на характер, уклад жизни и образ ведения хозяйства сибирского крестьянина, а также на организацию лесохозяйственной и лесоохранительной дея­тельности казенного и кабинетского ведомств.

Лес в Сибири имел огромное экологическое, экономическое, социальное и по­литическое значение, являясь средством существования для сибиряка, обеспечивая его строительным материалом, топливом и охотничьими трофеями. Роль сибир­ских лесов оценивалась государством очень высоко, им придавалось значение не­обходимого фактора роста экономического потенциала страны. При этом даже в начале XX в. лесное управление признавало, что «сколько-нибудь точными сведе­ниями о пространстве лесов Азиатской России мы в настоящее время не располага­ем».¹ По данным переселенческого управления на 1 января 1912 г., лесная площадь Сибири составляла около 120 млн. дес.² Площадь лесов Томской губернии, нахо­дившихся в ведении Лесного департамента, в начале XX в. равнялась приблизи­тельно 37 млн. дес, из которых удобной было всего около 9 млн. дес.³ К 1915 г. эти данные были уточнены: площадь лесов Томской губернии была определена в 34,3 млн. дес, из которой удобной насчитывалось 8 млн. дес.⁴ Если к этому времени в Алтайском округе уже было завершено лесоустройство, то в казенных лесничест-

¹ Фаас В.В. Лесные богатства Азиатской России // Азиатская Россия. Т.2. СПб., 1914. С.203.

² Бочанова Г.А. Промысловое освоение Сибири в конце XIX - начале XX в. (вопросы экологии) //
Земледельческое освоение Сибири в конце XVII - начале XX в. (трудовые традиции крестьянст­
ва). Новосибирск, 1985.С.129-130.

³ Вольский 3. Вся Сибирь. Справочная книга по отраслям культуры и торгово-промышленной
жизни. СПб., 1908.С.105.

⁴ Ежегодник Лесного департамента. 1914. Т.2. Пг., 1916. С.6-8.

-44-

вах Томской губернии было исследовано 8,5 млн. дес, а устроено всего 1,9 млн. дес, т.е. соответственно 25 и 5,7% от всей лесной площади.⁵

Из описания лесов Алтайского горного округа 1847 г., следовало, что лесная площадь его составляла 66211 кв. верст 17 десятин, 2306 кв. саженей (6885962 дес. - М.Т.), т.е. 1/5 часть всей территории округа.⁶ По данным официальной статисти­ки в начале 1870-х гг. лесная площадь Алтайского округа составляла 7998928 дес.⁷ К началу XX в. лесная площадь Алтайского округа приблизительно оценивалась в 5 млн. дес, что составляло 12% от общей территории округа.⁸ Лесоустройство, оконченное к 1915 г., показало, что в Алтайском округе лесная площадь равнялась 8,5 млн. дес.⁹

Специфика сибирского лесного хозяйства во многом определялась своеобра­зием природно-климатических и географических условий. Дореволюционный гео­граф Ф.М. Краев условно разделил поверхность Томской губернии на две большие части:

1.  Равнинная часть, состоявшая из трех полос:

-       северная полоса (Нарымский край, Мариинско-Чулымская тайга)

-       средняя полоса (Барабинская степь)

-       южная полоса (Кулундинская степь)

2.  Горная часть (Горный Алтай, Кузнецкий Алатау)¹⁰

Внутри этих частей выделялись пять растительных областей (лесная, степная, лесостепная, пустынная и альпийская).¹¹ Наибольшее распространение лесная рас­тительность имела в лесной и лесостепной областях. Лесные массивы занимали практически всю северную половину Томской губернии (Нарымский край, Васю-ган, Мариинско-Чулымская тайга), северные и северо-восточные части Барабин-ской степи, холмистое пространство Обско-Томского междуречья и юго-восточную гористую область Горного Алтая (см. приложение 1).

⁵ Ежегодник Лесного департамента. 1914. Т.2. Пг., 1916. С.б-8.

⁶ ЦХАФ АК. Ф.2. Оп.2. Д.7114. Л.44,49об.

⁷ Материалы для статистики о лесах всех горных заводов Европейской и Азиатской России. СПб.,
1873.С.5, 12.

⁸ РГИА. Ф.468. Оп.22. Д.804. Л.46.

⁹ Соболева Т.Н. Основные этапы лесоустройства в Колывано-Воскресенском (Алтайском) округе
XIX - начала XX в. // Вопросы историографии, истории и археологии. Омск, 1996. С.52.

¹⁰   Краев Ф.М. География Томской губернии. Изд. 2-е. Томск, 1916. С.2-11.

¹¹   Крылов П.Н. Очерк растительности Томской губернии // Научные очерки Томского края. Томск,
1898. С. 3.

-45-

Наиболыпсе распространение в губернии имели иихтово-еловые леса, распо­лагавшиеся в северных районах губернии и в центральной части по берегам рек Томь, Мрасса и Кондома. Пихтово-еловые насаждения с редкими вкраплениями сосны, кедра, лиственницы, березы и осины формировали так называемую «тайгу». Таежные леса имели наибольшее распространение в «казенной» части Томской гу­бернии. Тайга неоднородна: нередко среди нее встречаются участки березово-осиновых насаждений - «бельников» и большие пространства, занятые болотами (чаще торфяными), образовывающие тундру, как например, Васюганская тундра на водоразделе между притоками рек Иртыша и Оби в их среднем течении. Васюган представлял собой болотистую низменность, «перерезанную сухими перешейками и высокими холмами, покрытыми лесом, кустарниками и травой, зыбучими песка­ми, сосной».¹²

Огромные неосвоенные таежные пространства практически всегда обращали на себя внимание путешественников и исследователей, побывавших в Сибири и писавших о ней в своих работах. С.Я. Елпатьевский подчеркивал, что тайга это не лес в привычном для Европейской России понимании: «нужно представить себе, что хмрачный, плотно сдвинувшийся лес протянулся до тундры, до моря на тысячи верст; нужно вообразить, что можно пройти сотни верст, не встретивши человека, что в глубине тайги человеческая нога не бывала. Все темное, мрачное. Мохнатый угрюмый кедр, сумрачная пихта, стройная пирамида ели, таежная красавица, мрач­ная и печальная красавица - лиственница. Изредка мелькнет белый ствол березы; протянет к свету свою перистую ветвь кривая рябина, притаится в ложбине задум­чивая черемуха, и снова непрерывной полосой потянутся темные иглы».¹³ А.П. Че­хов отмечал, что «сила и очарование тайги не в деревьях-гигантах и не в гробовой тишине, а в том, что разве одни перелетные птицы знают, где она кончается. В пер­вые сутки не обращаешь на нее внимания; во вторые и в третьи удивляешься, а в четвертые и пятые переживаешь такое настроение, как будто никогда не выбе­решься из этого земного чудовища».¹⁴

В гористых местностях Алтайского округа (Кузнецкий Алатау, Салаирский кряж и северные отроги Алтая) таежная растительность имела свои особенности и

¹² Краев Ф.М. Указ. соч. С.8.

¹¹ Елпатьевский С.Я. Очерки Сибири// Русские очерки. Т.З. М., 1956. С.536.

¹⁴ Чехов А.П. Из Сибири // Р>сские очерки. Т.З. М., 1956. С.461,

-46-

именовалась «чернью». Основную роль в формировании черни играла пихта, тогда как ель и кедр занимали подчиненное положение. Черневые леса могли также фор­мироваться из лиственных пород. Вот как описывает Л.П. Седельников чернь на Салаирском кряже: «Огромные осины, предоставленные самим себе, потихоньку от человека мирно доживают свой век, подгнивают, ломаются как соломинки, при первом сильном порыве ветра, падают на землю, разлагаются еще дальше, покры­ваются лишаями, мхом, наконец, травой, которую в изобилии производит здесь тучная, черная, влажная почва; трава эта высыхает осенью и, некошеная, валится и закрывает собою полусгнившие стволы и ветви».¹⁵ Даже сегодня в труднодоступ­ных для техники районах можно встретить черневые леса в их первозданном виде.

Много общего с черневыми и таежными лесами имели урманы, т.е. смешан­ные леса, состоявшие из ели, пихты, сосны, лиственницы и кедра. Они произраста­ли на границе с Тобольской губернией, в восточной части Васюганья. Ведение ка­кого-либо лесного хозяйства в урманах было также весьма затруднительно. По описаниям исследователей в урманах «деревья растут в каком-то хаотическом бес­порядке; у корней их лежат груды гниющих стволов и валежника, среди которых поднимаются молодые деревья, кустарники и высокоствольные травы. Все это об­разует непроходимую чащу, в которую зачастую не проникает даже солнечный луч».¹⁶

Таежные, черневые леса и урманы в силу своей труднодоступное™ и особен­ностей произрастания даже в начале XX в. были практически не исследованы и выпадали из лесохозяйственного оборота. Именно наличие непроходимой тайги создало миф о неисчерпаемости сибирских лесов. На самом деле огромные таеж­ные пространства постоянно страдали от продолжительных и опустошительных лесных пожаров, которые невозможно было тушить. По справедливому замечанию одного из первых лесных ревизоров Западной Сибири В.А. Энгельфельда, вышена­званные леса по сути представляли собой «мертвый капитал, громадный запас, не­доступный для эксплуатации».¹⁷

¹⁵   Седельников А.П. Растительный и животный мир // Россия. Полное географическое описание
нашего Отечества. Настольная и дорожная книга для русских людей / Под ред. В.П. Семенова-
Тян-Шанского. Т. 16. СПб., 1907. С.112.

¹⁶   Там же. С. 109.

¹⁷   Энгельфельд В.А. О лесах Западной Сибири. СПб., 1888. С.9.

-47-

Сосновые леса были представлены практически на всей территории Томской губернии. В северной части губернии сосновые леса располагались в основном на высоких песчаных гривах. Гривы представляли собой продолговатые возвышенно­сти высотой от двух до десяти метров, длиной и шириной до нескольких километ­ров. В Алтайском округе приобские сосновые боры имели островное распростра­нение и произрастали между Барнаулом и Бииском — Верхне-Обской бор, Барнау­лом и Новосибирском - Средне-Обской, по течению рек Бии и Катуни и др.

Особняком стояли другие сосновые боры, получившие название ленточных. Ленточные боры - уникальное природное явление, сформировавшееся в результате отступления ледника. Начинаясь от левобережья реки Обь, ленточные боры пятью параллельными лентами пересекали Кулундинскую степь в юго-западном направ­лении. Самой северной лентой была Алеусская (Бурлинская), вдоль которой проте­кала река Бурла. Южнее располагалась Кулундинская лента, за ней Касмалинская и Барнаульская, которые, сливаясь, образовывали Гатский бор. Пятая лента - Лок-тевская, подвергшаяся наиболее опустошительным рубкам. Наибольшей протя­женностью обладал Барнаульский бор - до 400 км. Ширина всех лент в среднем составляла от четырех до десяти километров.

Рельеф лесной поверхности в ленточных борах разнообразен. Наряду с воз­вышенностями до трех-пяти метров встречались займища и согры. Займища — это большие котловины, заполненные водой, которая даже летом не высыхала. Кроме болотных растений там больше ничего не росло. Согры представляли собой боло­тистые места, поросшие лиственными деревьями и кустарниками.

Значение ленточных боров для регулирования климата в лесостепной полосе трудно переоценить. Сосновые насаждения защищали сельскохозяйственные уго­дья от сильного юго-западного ветра, дувшего иногда на протяжении нескольких недель. Зимой боры выполняли функцию снегозадерживающего щита. Также они регулировали водный режим протекавших в них рек. В то же время именно лен­точные и «островные» боры подвергались наибольшей эксплуатации, в особенно­сти для нужд горнозаводского комплекса Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа. По образному выражению Л.Ы. Грибанова, «в топках меде- и се­реброплавильных заводов сгорели сотни и тысячи гектаров прекрасных сосновых насаждений Колыванского, Шульбинского, Локтевского, Барнаульского и других

-48-

боров Обь-Иртышского междуречья».¹⁸ В конце XIX в. исследователи отмечали, что «Кислянский, Бурлинский и Северный боры безнадежно истощены пожарами и порубками».¹⁹

Помимо ценных хвойных лесов в Томской губернии произрастали лиственные леса, представленные березовыми и осиновыми насаждениями. В ряде случаев они образовывали смешанные с хвойными массивами сообщества. При этом хвойные деревья, не имея препятствий к распространению, постепенно вытесняли листвен­ные. С другой стороны, по мере вырубки или гибели от пожаров хвойных массивов их .место занимали легче приспосабливающиеся за счет большей летучести семян и быстрого роста, но менее ценные для лесного хозяйства, березово-осиновые наса­ждения.

В чистом виде березово-осиновые рощи (колки) получили наибольшее рас­пространение на западе губернии, в Барабинской степи. Она, прилегая с юга к Ва-сюгану, простиралась на 600 километров в длину и на 400 километров в ширину, сливаясь на западе с Ишимской степью, а на юге - с Кулундинской. Бараба «зеле­ная, травянистая, ровная, с березовыми лесами и перелесками, отчего и называется иногда «березовой», с множеством озер в плоских берегах».²⁰ Широколиственные леса были представлены исключительно реликтовыми липовыми островками в нижнем течении реки Кондома и на западных предгорьях Кузнецкого Алатау. Ли­ственные насаждения в силу своей низкой хозяйственной ценности практически не интересовали лесную администрацию и выпадали из лесохозяйственного оборота.

При характеристике лесной растительности имеет значение также степень ле­систости, т.е. среднее число десятин спелого леса, приходившегося на душу насе­ления. Наиболее освоенными являлись легкодоступные ценные сосновые леса, произраставшие в пределах полосы оседлых поселений, где уже к началу рассмат­риваемого периода не было участков, не подвергшихся эксплуатации. Согласно приводимым В.А. Энгельфельдом данным, в Томском, Каинском и Мариинском округах Томской губернии к концу 1880-х гг. на квадратную версту приходилось около 46 дес, а на одного жителя - 29 дес. лесной площади. В округах Алтайского

¹⁸   Грибанов Л.Н. Степные боры Алтайского края и Казахстана. М.-Л., 1960. С.63.

¹⁹   Коновалов Н. Леса западной половины Алтайского горного округа // Лесной журнал. 1895.
Вып.5. С.648.

²⁰  Головачев П. Сибирь: Природа. Люди. Жизнь. М., 1902. С.9.

-49-

горного округа, п силу эксплуатации лесов заводами и рудниками, это число было еще меньше и составляло 25 и 10 дес. соответственно. В то же время в большинст­ве губерний Европейской России количество десятин леса на одного жителя при­ближалось к 30. Этот факт «мог бы сильно поколебать давно устоявшееся мнение о Западной Сибири, как о стране нетронутых девственных лесов, которое держится в большинстве и поныне, благодаря полному отсутствию о ней сведений и рассказам посещавших ее туристов».²¹

Особенности произрастания и распространения лесной растительности Сибир­ского региона непосредственным образом влияли на образ жизни и хозяйственную деятельность местного населения. Огромные земельные, лесные, водные и охотни­чьи ресурсы Сибири сформировали «своеобразно-небрежное отношение сибиряка к лесу».²² У попадавшего за Урал пришлого русского населения на первых этапах взаимодействия с новыми местами обитания складывался образ «угрозы», исхо­дившей от непроходимых, даже зловещих сибирских лесов. В ответ на эту угрозу человек формировал субъективные представления о наличии способа ее устране­ния, которые получили закрепление в трудовых традициях и системе ведения зем­ледельческого, скотоводческого и промыслового хозяйства. Расчистки про­странств, занятых лесом под пашни и пастбища, приводили к тому, что «в местах удобных для земледелия, но поросших дремучими лесами никто не думает об их сбережении, и лес истребляется в громадном количестве».²³ Подобная система да­же во втором десятилетии XX в. получила официальное одобрение, поскольку счи­талось, что «приближение человека к лесу хотя и уменьшит площадь лесов, но бо­яться небольшого сокращения лесной площади за Уралом еще не приходится».²⁴ Активная колонизация Томской губернии, увеличение численности населения, раз­витие производительных сил края и другие факторы усугубили уже имевшиеся в сознании народа «лесоистребительные» мотивы. Как отмечает Г.А. Бочанова, «в

²¹    Энгельфельд В.А. Указ. соч. С.47.

²²  Строгий А. К вопросу о борьбе с сибирскими лесными пожарами // Сибирский наблюдатель.
1902. Kn.IV. С.98.

²³   Ядринцев Н.М. Западно-Сибирская низменность // Живописная Россия. Отечество наше в его
земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом значении / Под ред. П.П. Семе­
нова. Т. 11. Западная Сибирь. СПб., М., 1884. С.61.

²⁴  Записка председателя Совета министров и главноуправляющего землеустройством и земледели­
ем о поездке в Сибирь в 1910 г. (приложение к всеподданнейшему докладу) // Вопросы колониза­
ции. 1911.Xo8.C303.

-50-

период капитализма погребитсльское отношение к природе, хищническое обраще­ние с ней приобретают тенденциозный характер»,²⁵

Характер лесной растительности влиял не только на формы, размеры и тради­ции крестьянского лесопользования. В значительной мере организационная струк­тура и содержание лесоохранительных мер зависели от площадей лесных массивов и степени их истощенности. Так, казенное управление гораздо позже начинает за­ботиться о реализации лесоохранных мер, по сравнению с кабинетской админист­рацией Алтайского горного округа, где характер хозяйственной жизни требовал более внимательного и рационального отношения к лесам. Огромные лесные пло­щади, подведомственные казенному управлению Томской губернии, затрудняли организацию хозяйства, поскольку требовали слишком много средств на лесоуст­ройство и лесоохрану, при этом долгое время оставаясь практически бездоходны­ми.

Отличия кабинетской лесной отрасли от казенной проявлялись, помимо био­логических особенностей лесных массивов, в специфике их владельческой принад­лежности. Лесные уставы делили леса империи на государственные, общественные и частные.²⁶ Государственные леса подразделялись на казенные и имевшие особое предназначение, отдававшиеся в пользование различным учреждениям и ведомст­вам. В казенных лесах интересы собственника (государства) представляла лесное ведомство, а в лесах, имевших «особое предназначение», — другие учреждения. В последнем случае за казенным лесным ведомством сохранялась надзорная функ­ция. Общественными являлись леса, приобретенные духовным ведомством, раз­личными заведениями и учреждениями, городами, селениями государственных крестьян (или полученные в надел по владенным записям), казачьими войсками. Леса, находившиеся в фактическом пользовании общины, управлялись и охраня­лись ею самой, но под контролем государства. Лесные уставы называли частными леса, принадлежавшие частным владельцам, Удельному ведомству, Кабинету и не­которым другим лицам и учреждениям.

²⁵   Бочанова Г.Л. Указ. соч. С. 129.

²⁶   См., например: Лесной устав изд. 1876 г., дополненный вновь вышедшими по 1 марта 1880 г.
узаконениями, решениями кассационных департаментов Сената и извлечениями из всех дейст­
вующих к 1 марта 1880 г. циркулярных предписаний по лесному управлению. Составил препода­
ватель лесных законов в Санкт-Петербургском Лесном институте Д. Шилов. СПб., 1880. С. 1-4.

-51-

Кроме того, все три категории разделялись «по образу владения» на леса единственного владения, общие, въезжие и спорные. Определение лесов, как нахо­дившихся в единственном владении, подразумевало то, что они состояли в полной собственности казны, общества или частного лесохозяина. Общими называтись ле­са, принадлежавшие сразу нескольким собственникам, например, крестьянской общине и казне. Въезжими лесами могли пользоваться для удовлетворения собст­венных нужд, без уплаты пошлин, третьи лица. Статус «спорных» леса получали в случае судебного производства по делу об определении их будущей собственниче­ской принадлежности. Распределение лесов Томской губернии, находившихся в ведении Лесного департамента по «образу владения» показано в приложении 2. Наиболее распространенной категорией в Томской губернии были казенные леса, которые к концу XIX в. составляли 30,7% всех казенных лесов России.²⁷

Юридический статус лесов Алтайского горного округа не так очевиден, как у казенных лесов Томской губернии. Действовавшее законодательство, на наш взгляд, не давало исчерпывающего определения юридического статуса лесов Ал­тайского горного округа. Вокруг данного вопроса неоднократно возникали дискус­сии юристов дореволюционного периода. Позже это отразилось в исследованиях советских историков, отстаивавших различные точки зрения по вопросу определе­ния владельческой принадлежности земель и лесов Алтайского (горного) округа.

Формально леса Алтайского горного округа можно назвать «заводскими», т.е. выдававшимися частным предпринимателям в виде субсидии от государства. Од­нако заводскими в чистом виде они не были, т.к. принадлежали императору на пра­вах собственности. Лесные и Горные уставы XIX - начала XX в. однозначно ука­зывали на то, что «все находящиеся на пространстве Алтайского округа леса со-ставляют частную собственность императора». С другой стороны, в пользу опре­деления алтайских лесов как «государственных с особым предназначением» гово­рит то, что округ, будучи «государевым имением», управлялся Кабинетом, отно­сящимся к «общим установлениям Министерства императорского двора», а слу-

²⁷ Худяков В.Н. Аграрная политика царизма в пореформенный период. Томск, 1986. С.244. ^г% См., например: Лесной >став 1905 г. // Свод законов Российской империи. Все 16 томов со всеми относящимися к ним продолжениями и с дополнительными узаконениями по 1 сентября 1910 г. Т.8. 4.1. СПб., 1911; Жидков Г.П. Кабинетское землевладение (1747-1917 гг.). Новосибирск, 1973. С.69; ЦХАФ АК. Ф.4. Оп.1. Д.4042. Л.31, 57,456-45боб.

-52-

жащие в округе лица признавались состоящими на государственной службе.²⁹ Дру­гой не менее весомый аргумент состоит в том, что, согласно сложившейся класси­фикации, в лесах, имевших «особое предназначение», интересы собственника представляли другие учреждения, а за лесным ведомством оставалась лишь над­зорная функция. Именно такая практика характерна для лесного хозяйства Алтай­ского горного округа на протяжении всего XIX в., когда лесами ведала горная ад­министрация.

Лесное хозяйство Алтайского горного округа до конца XIX в. управлялось на основании положений Лесных уставов. В 1785 г. генерал-майор Соймонов просил Екатерину II о снабжении Колывано-Воскресенских заводов проектом Лесного ус­тава, хотя работа над ним была только начата. Устав был утвержден в 1802 г., но его отдельные части вступили в силу в виде указов санкт-петербургскому, туль­скому и калужскому генерал-губернаторам в 80-е г. XVIII в. Высочайшей резолю­цией от 21 января 1786 г. №16312 было определено: «Что касается до лесов, к заво­дам Колывано-Воскресенским принадлежащих, до будущего вообще о Государст­венном домостроительстве учреждения в разделении их на части и употреблении, руководствоваться правилами, в проекте Устава о лесах начертанными, кои здесь прилагаются».³⁰ Можно сказать, что причиной такого решения императрицы стал особый статус округа. Немаловажным фактом являлось то, что проект Лесного ус­тава был составлен, исходя из последних достижений лесоводства конца XVIII в. Венценосный лесовладелец, видимо, желал ввести в своих лесах правильное хозяй­ство, отвечавшее всем требованиям лесоводческой науки. Организация лесного хо­зяйства в императорском округе должна была служить примером для других лесо-владельцев, что также было в русле политики Екатерины II, направленной на раз­деление частной и казенной лесной собственности.

Следующим шагом стало введение в округе утвержденного в 1802 г. первого Лесного устава, при том, что на казенные леса Сибири он не распространялся. По­следующие Лесные уставы (1842, 1857 и 1893 гг.) в особых разделах оговаривали порядок ведения лесного хозяйства в Алтайском горном округе. Ссылки на то, что лесное хозяйство Алтайского горного округа управлялось на основании Лесных ус-

²⁹  ЦХАФ АК. Ф.4. Оп.1. Д.4042. Л.456о6-457.

³⁰  Ведров С. О лесоохраненми по русскому праву. СПб., 1878. С. 169.

-53-

тавов, содержались в Горных уставах (1857, 1893 гг.). Так-, Горный устав 1893 г. определял, что «по заведованию лесами управление [Алтайского горного округа] руководствуется правилами, изложенными в уставе Лесном», при этом оговарива­лось, что «обязанности должностных лиц по части земельной и лесной определя­ются инструкциями, утверждаемыми главным управлением».³¹ Однако, уже в Лес­ном уставе 1905 г. статьи о лесах Алтайского округа исчезли и появилось примеча­ние к ст.1, гласящее, что «леса ведомства Кабинета Его Императорского Величест­ва в Алтайском и Нерчинском округах составляют собственность Государя Импе­ратора и управляются на основании особых правил».³²

Таким образом, характер собственности на леса Алтайского горного округа можно определить через термин «частная», но с существенной оговоркой об ее особенностях, сформировавшихся в силу особого статуса владельца и размеров владения. При этом законодательные акты, касавшиеся частных лесов, на округ не распространялись. Кабинет выборочно применял подходящие для условий округа положения, лавируя между статусом государственной и частной собственности. На протяжении всего рассматриваемого периода имелась тенденция к сближению ка­зенного и кабинетского лесного хозяйства по внешней организации и внутренней структуре. На наш взгляд, это был закономерный процесс, продиктованный невоз­можностью абсолютно автономного существования двух разных систем лесного хозяйства в ограниченных рамках одной губернии.

Итак, лесная растительность Томской губернии была достаточно разнообраз­на, но основную роль играли хвойные породы. Однако, при всем многообразии и обилии лесов в губернии, значительная их часть даже в начале XX в. не эксплуати­ровалась и не охранялась. В первую очередь это относится к таежным лесам, черни и урманам, как наиболее труднодоступным, и "лиственным лесам, как не представ­лявшим особой ценности. В наиболее освоенных округах (уездах) Томской губер­нии в результате активной колонизации и развития горнозаводской промышленно­сти в Алтайском горном округе уже к концу XIX в. ощущался недостаток в лесных

³¹   Устав Лесной изд. 1893 г. с высочайше утвержденными мнениями Государственного совета,
решениями правительствующего Сената, важнейшими циркулярами Министерства земледелия и
государственных   имуществ  и  др.   приложениями.  Составил   по   поручению  бывшего  обер-
прокурора уголовного кассационного департамента правительствующего Сената, сенатора А.Ф.
Кони, в канцелярии сего департамента М.А. Цейль. Изд. 2-е. СПб., 1898. С.383.

³²  Лесной устав 1905 г. // Свод законов... СПб., 1911. С.3025.

-54-

материалах, что ис могло не привести к возникновению противоречий по вопросам лесопользования между населением и собственниками основной части массивов -казной и Кабинетом. Отличия казенного и кабинетского лесного хозяйства опреде­лялись не только своеобразием лесной растительности, но и особенностями юри­дического статуса лесов. Все это вместе взятое предопределило наличие специфи­ческих черт в организации лесной отрасли казны и Кабинета в губернии.

1.2. Организация охраны казенных лесов

Леса Сибири, в силу удаленности от центров кораблестроения, правовой обо­собленности сибирских губерний и своеобразия природно-климатических условий оказались практически вне зоны действия издаваемых в XVIII - первой половине XIX в. законодательных актов. Единичные законы по охране промысловых угодий от пожаров (1744 и 1754 гг.) фактически существовали только на бумаге. Учреж­денная в 1798 г. в Сибири форстмейстерская служба, не просуществовала и года. Указом от 1 ноября 1799 г. она упразднялась, а жителям сибирских губерний было подтверждено право на свободное пользование лесами, которые, как полагал зако­нодатель, ввиду «обширности их и по числу обитателей в тех губерниях, едва ли могут в течение нескольких веков истребиться».³³

К началу рассматриваемого периода в Томской губернии население имело право свободного пользования казенными лесами без уплаты каких-либо пошлин. С 1822 г. и вплоть до учреждения лесного управления заведование казенными и крестьянскими лесами Томской губернии находилось в ведении казенной палаты, осуществлявшей властные полномочия через волостные правления. На практике деятельность казенной палаты ограничивалась канцелярской работой, а «волост­ные правления, обремененные множеством занятий, вследствие апатии волостных начальников, в большинстве случаев совершенно безграмотных, не в состоянии выполнять основной функции лесного хозяйства - свидетельства заготовок, кото­рые, оставаясь бесконтрольными, подрывают всякое доверие к правильности рас­хода лесных материалов».³⁴

³³   Кораблев П.И., Корсаков М.Ф. Заметка об управлении лесами Западной Сибири // Лесной жур­
нал. 1891. №6. С.807-808.

³⁴  Энгельфельд В.А. Указ. соч. С.55.

-55-

В то же время в Европейской России все отчетливей проявлялась тенденция превращения лесной отрасли из сырьевого придатка кораблестроения в самостоя­тельный источник доходов государства. Важнейшими проявлениями нового курса стала передача в 1802 г. Лесного департамента в Министерство финансов и приня­тие первого Лесного устава, с помощью которого правительство пыталось упоря­дочить управление лесными ресурсами, наметить систему мер для предотвращения сокращения лесных площадей и определить возможности получения максималь­ных доходов от лесов. Лесоохране придавалось значение одного из главнейших ус­ловий успешной реализации намеченной политики. Однако сибирские леса оста­лись за рамками проводимых преобразований. Предложения местной администра­ции по принятию мер к сбережению лесов региона и включению их в общероссий­скую лесохозяйственную систему получали неизменные отказы правительства_; мо­тивировавшиеся слабым знакомством с условиями хозяйствования в Западной Си­бири, тем, что леса не были приведены в известность, и общей неразвитостью лес­ной отрасли.

В 1837 г. в русле тенденции на коммерциализацию лесной отрасли было обра­зовано самостоятельное Министерство государственных имуществ (далее - МГИ), переименованное в 1894 г. в Министерство земледелия и государственных иму­ществ (далее - МЗиГИ), затем в 1905 г. - в Главное управление землеустройства и земледелия (далее - ГУЗиЗ), и, наконец, в 1915 г. - в Министерство земледелия. Под контроль вновь созданного в 1837 г. ведомства поступили почти все казенные, общего владения, въезжие, спорные, крестьянские, а также приписанные к разным ведомствам леса, не изъятые из управления лесной администрации. В следующем году вышло «Учреждение об управлении государственными имуществами в губер­ниях», согласно которому в Европейской России образовывались губернские пала­ты государственных имуществ и окружные управления.

На сибирские леса это положение не распространялось, но в 1839 г. в Сибирь были командированы ревизионные комиссии для ознакомления с состоянием лес­ного хозяйства региона, а точнее с его отсутствием. В своем отчете председатель комиссии, обследовавшей леса Западной Сибири, капитан II ранга Вонлярлярский сообщал, что «леса не были подчинены никакому хозяйству и состояли в свобод­ном пользовании всех жителей и промышленников, исключая леса Алтайского

-56-

горного округа. Нсучреждение за лесами надлежащего надзора повлекло за собой совершенное их истребление в иных местах до такой степени, что в большей части южных округов и вообще в участках более населенных, леса в настоящее время со­вершенно опустошены».³⁵

В 1840 г. министр государственных имуществ П.Д. Киселев в отношении к западно-сибирскому генерал-губернатору указывал на то, что у него имеются све­дения о значительных объемах лесоистребления. В ответ был подан проект правил об охране лесов Сибири. Авторы проекта предлагали распространить на Западную Сибирь действовавшие в Европейской России законы (в первую очередь Лесной устав), учредить палаты государственных имуществ, назначить в Тобольскую и Томскую губернии по одному лесничему, а охрану лесов возложить на лесных над­зирателей, избираемых из местных крестьян на основе натуральной повинности. В 1847 г. после рассмотрения проекта Комитетом министров было решено, что «в Сибири Лесной устав не может произвести ничего другого, кроме величайших за­труднений и для народа и для правительства».³⁶ Факт вынесения вопроса на обсуж­дение Комитета министров — одного из высших государственных учреждений Рос­сийской империи - говорит о его значимости и сложности в решении. Тем не ме­нее, был дан отрицательный ответ. Основным мотивом отказа было сомнение в том, «есть ли вообще необходимость утверждать должности, расход на которые почти равнялся бы сумме ежегодного дохода из имуществ, которыми бы заведова­ли назначенные на эти должности лица».³⁷

По инициативе П.Д. Киселева для «сбережения лесного запаса на будущее время» было решено ограничиться проведением скорейшего межевания лучших лесов с объявлением их заказными, запретом в них рубок и отводом лесных участ­ков казенным селениям. Западно-сибирскому генерал-губернатору было рекомен­довано сделать распоряжение об охране лесов «имеющимися средствами, впредь до учреждения лесного управления». Однако реализовать намеченные мероприя­тия, даже в таком сокращенном виде, было непросто, поскольку в распоряжении

³⁵   Энгельфельд В.А. Указ. соч. С. 11-12.

³⁶  Там же. С. 14.

³⁷  Худяков В.Н. Аграрная политика... С.239.

³⁸   ГЛОО. Ф.З. Оп.2. Д. 1915. Л.1об.

-57-местной администрации не было источников финансирования, из которых можно было бы покрыть издержки.³⁹

Приведение в известность лесов проходило крайне медленно. Работы по оп­ределению территорий, отходивших в казенное ведомство в качестве заказных, на­чались в 1853 г., когда обязанности по размежеванию земель и лесов были перело­жены с местных губернских учреждений на начальника межевания казенных зе­мель. В ходе межевания выделялись дачи единственного владения казны (дачи первой категории (разряда)), дачи общего пользования казны и крестьян (второй категории) и крестьянские надельные земли с лесными участками (третьей катего­рии). Волостям из государственных земель были отмежеваны участки, большая часть которых была покрыта лесом. Лесные наделы сельских обществ считались во временном безвозмездном пользовании населения. Отпуск леса из крестьянских наделов должен был производиться только по сметам, но из-за почти полного от­сутствия контроля, этот порядок не исполнялся. Для создания резервного фонда были отведены запасные участки (1/5 часть), остальные площади получили назва­ние «дача такой-то волости». Крестьянам было дано право расчистки отмежеван­ных участков под пашню.

Начавшееся устройство и исследование не остановили лесоистребительного процесса, поскольку такое разделение было скорее формальным признаком при­надлежности лесов и не могло ограничить вольного крестьянского лесопользова­ния, а значит и вырубки лесов из дач первой категории. В местностях, где не было недостатка в лесных материалах, запасные участки и даже лес на земельных наде­лах оставались целыми. В безлесных районах (особенно южная часть Каннского округа) «лес на земельных наделах истреблен и уцелел кое-где в запасных участ­ках, которые были поделены крестьянами по душам».⁴⁰ В целом, у населения сло­жилось убеждение в том, что можно свободно пользоваться замежеванными в их плане лесами, тем более что «наблюдение начальства за этими лесами существова­ло лишь на бумаге, а прямого вмешательства в распоряжения волостных правлений не было заметно».⁴¹ К концу XIX в. леса в волостных наделах практически не оста-

³⁹  Бр. Р.К. Меры, принимаемые в настоящее время в Западной Сибири для сбережения лесов //
Журнал Министерства государственных имуществ. 1861. Ч. LXXVIII (78). Отд. Ш. С.77-78.

⁴⁰  ГАТО. Ф.З. Оп.18. Д.876. ЛЛбоб.

⁴¹   Лесной журнал. 1884. №2. С.79.

-58-

лось, поскольку «лесами этими крестьяне распоряжаются на правах почти полной собственности, делят их по душам, продают на сруб, отпускают из них лесные ма­териалы на продажу, а затем при истощении отведенных участков обращаются в управление государственных имуществ о нарезке из государственных лесов новых наделов».⁴² Неразбериха с крестьянским лесопользованием привела к сокращению лесных запасов края, переполнению лесного рынка дешевым лесом, заготовленным крестьянами, и отсутствию положительной динамики лесных доходов казны в Томской губернии.

Для оптимизации управления государственными имуществами в Сибири в 1848 г. был разработан проект IV отделения Главного управления Западной Сиби­ри (далее - ГУЗС). С этого времени «лесной вопрос становится одной из ближай­ших забот вновь созданного учреждения и получает уже более систематическую разработку».⁴³ Десятилетие 1851-1861 гг., когда во главе Западной Сибири нахо­дился генерал-губернатор Г.Х. Гасфорт, было отмечено попыткой придать лесному хозяйству региона государственное значение и вывести его на более качественный уровень. Г.Х. Гасфорт справедливо полагал, что неопределенность границ лесных дач, отсутствие надзора и лесные пожары являлись главнейшими причинами ис­требления лесов в Сибири. В 1852 г. генерал-губернатор представил в МГИ проект преобразований, предусматривавший приведение в известность всех лесов и выде­ление лучших из них, определение точного лесного запаса в Западной Сибири, введение должностей окружных лесничих и учреждение правильного надзора за заказными лесами и запасными крестьянскими дачами. Предполагалось назначить для жителей безлесных округов особые лесные участки, разрешить свободное пользование лесами крестьянам и инородцам только в отведенных им дачах, а в ос­тальных лесах допускать пользование только за попенные деньги и пошлины по таксе, утвержденной генерал-губернатором. Для охраны леса планировалось опре­делить полесовщиков из ближайших селений, а для обеспечения порядка в лесо­эксплуатации постепенно вводить правила, изложенные в Лесном уставе с теми изменениями, которые соотносились бы с местными условиями.

⁴² ГАТО. Ф.З. Оп.18. Д.876. Л.4-4об. ⁴¹ Энгельфельд В.А. Указ. соч. С. 17.

-59-

В 1859 г., п ответ на предложения Г.Х. Гасфорта, в Западную Сибирь была на­правлена комиссия во главе с полковником Корпуса лесничих Длатовским. Ему было поручено выяснить: 1) насколько своевременно ограничение свободного ле­сопользования; 2) как и на каких основаниях должна быть организована охрана ка­зенных и крестьянских лесов; 3) что необходимо сделать сначала: ограничить сво­бодное пользование населения лесами пределами отведенных им наделов и привес­ти их в известность, либо учредить лесное управление и вменить ему в обязанность постепенно ограничить пользование местного населения лесами по мере приведе­ния их в известность. За три года командировки выяснилось, что лесные простран­ства, поступившие в надел крестьянам, должны были находиться в охранении и управлении самих обществ. Функции лесной стражи предполагалось возложить на местных жителей, из среды которых на основе повинности выбирались бы поле­совщики, как это делалось в Европейской России. Общее управление лесами дол­жен был осуществлять лесничий, подчинявшийся казенной палате. Он должен был составлять ежегодные таксы на продажу лесных материалов и назначать годовую лесосеку. В целом, комиссия пришла к тем же положениям, которые сформулиро­вал Г.Х. Гасфорт.

Приняв во внимание выводы комиссии, Совет ГУЗС пришел к заключению, что «истощение лесных запасов вследствие произвольной вырубки их местными жителями, заслуживает особого внимания и указывает на необходимость принять меры к сбережению лесов от дальнейшего их истребления».⁴⁴ В 1861 г. предложе­ния Совета были представлены министру государственных имуществ М.Н. Му­равьеву. Предлагалось прекратить лесные порубки без разрешения лесных властей и взимания попенных и посаженных денег по установленной таксе, передать лес­ные пространства, поступившие в надел крестьянам, в их охрану и управление без уплаты каких-либо пошлин за пользование. Лесное хозяйство должно было функ­ционировать под руководством специального управления. Отсутствие свободных источников финансирования заставило ограничиться «для сбережения лесов вос­прещением свободного пользования лесами и установлением денежных пошлин за вырубку из казенных дач».⁴⁵ Проект, разработанный Советом, с некоторыми изме-

⁴⁴  Энгельфельд В.А. Указ. соч. С.35.

⁴⁵  Кораблев П.И., Корсаков М.Ф. Указ. соч. С.824-825.

-60-

нениями был утвержден 21 апреля 1863 г. под названием «Временных правил о по-пенных и посаженных деньгах за пользование лесами в Тобольской и Томской гу­берниях» (попенная плата взималась за строевой лес, посаженная - за дровяной). Правила были приняты на три года, затем в 1867 г. срок их действия был продлен. Позже во всех дореволюционных Лесных уставах в качестве официального прило­жения эти правила получили подтверждение без указания срока действия, но с ого­воркой, что распространялись они лишь в тех уездах Западной Сибири, «в которых лесные пространства служат для удовлетворения не одних только домашних по­требностей местных жителей в лесном материале, но и предметом торговли».⁴⁶

Таким образом, в 1863 г. был сделан первый реальный законодательный шаг в направлении создания рационального лесного хозяйства, хотя «необходимость сбережения лесов в Западной Сибири начала высказываться с 1822 г. вследствие непомерного истребления лесов сельскими жителями и лесными пожарами».⁴⁷ Принятие «Временных правил» 1863 г. было направлено в первую очередь на ре­шение проблемы доходности природных ресурсов Сибири. Можно сказать, что этот законодательный акт стал отражением изменения правительственного взгляда на Сибирь и ее места в общегосударственном хозяйственном организме, вызванно­го переменами в социально-экономической жизни России, активизацией внешней политики на Дальнем Востоке и в Средней Азии и низкой эффективностью адми­нистративной реформы 1822 г.⁴⁸

Обязанности по охране лесов были возложены на волостные правления, под­отчетные казенным палатам, которые в свою очередь подчинялись IV отделению ГУЗС. Согласно предписаниям МВД крестьянская администрация была обязана «принимать необходимые меры для предупреждения и пресечения преступлений, и в том числе лесных порубок, а в случае совершения таковых открывать и задержи­вать виновных, делать предварительное дознание и охранять следы преступления, доводя до сведения надлежащего начальства; в чрезвычайных ситуациях, в том

^4Й См., например: Устав Лесной по изд. 1905 г. с продолжениями 1906 и 1908 гг., относящимися узаконениями, инструкциями, правилами, циркулярами Лесного департамента и разъяснениями правительствующего Сената. Сост. Д.Д. Назаров, Л.Х. Сабинин. В 2-х тт. Т.1. СПб., 1910. С.328.

⁴⁷  ГАОО. Ф.З. Оп.З. Д.4437. Л. 17.

⁴⁸  Ремнев Л.В. Самодержавие и Сибирь. Административная политика второй половины XIX - на­
чала XX веков. Омск, 1997. С. 18.

-61 -

числе при лесных пожарах распоряжаться подачей помощи и исполнять все закон­ные требования властей, по предметам их ведомства».⁴⁹

«Правила» оговаривали, что нижним структурным подразделением лесоохра-ны была лесная стража, подчинявшаяся казенным палатам и волостным правлени­ям. Как и в лесах Европейской России (до 1869 г.), это были полесовщики, служба которых являлась натуральной повинностью государственных крестьян сроком от одного года до трех лет. Основным мотивом возложения безвозмездной обязанно­сти по охране лесов на крестьян было стремление правительства уменьшить расхо­ды на организацию лесного хозяйства в Западной Сибири.

Отличительным знаком полесовщиков являлась медная бляха с буквами «Л.П.». На время службы они освобождались от всех натуральных земельных, мир­ских налогов и повинностей. Жить полесовщики должны были в ближайших к ох­раняемым лесным массивам селениях в специальных квартирах. Полесовщики за службу, по усмотрению их общества, могли получать жалование.

На обязанностях полесовщиков лежала охрана вверенных им площадей от са­мовольных порубок и пожаров, контроль за соблюдением правил лесопользования и уборкой порубочных остатков. В случаях обнаружения самовольных порубок или пожаров полесовщик обращался к сельскому старосте, который должен был дать ему необходимые распоряжения и указания.

В крестьянской среде должность полесовщика не пользовалась авторитетом и рассматривалась как досадная неприятность, отрывавшая от занятий сельским хо­зяйством. Обществам было дано право нанимать на свои деньги посторонних лиц, откупаясь тем самым от исполнения натуральной повинности. Однако крестьяне предпочитали экономить на этой «статье расходов». Некоторые общества вообще не избирали полесовщиков для охраны лесов.⁵⁰ Если же и избирали, то, по утвер­ждению директора Департамента государственных имуществ Деллинсгаузена, «не по очереди, а обыкновенно назначали стариков, у которых нет ни семейства, ни со­стояния».⁵¹ Такая «невольная, голодная стража заглядывает в лес только по своей надобности или по случайным вызовам начальства».⁵²

⁴' ЦХЛФ АК. Ф.2. Оп.2. Д.7212. Л.93об.

⁵⁰  ГАОО. Ф.100. Оп.1. Д 6. Л.63.

⁵¹    Столетие учреждения Лесного департамента 1798-1898 гг. СПб., 1898. С.91.

⁵²  Тиханов О лесах Западной Сибири // Памятная книжка Западной Сибири на 1882 г. Б.ч., б.г.
С.383.

-62-

Законом предусматривалась ответственность полесовщиков за неудовлетво­рительное исполнение должностных обязанностей. За самовольную порубку, а также поджоги леса, совершенные неизвестными лицами, полесовщики и пожар­ные старосты подвергались наказанию в виде лишения свободы до трех месяцев и возмещения нанесенного казне ущерба. В случае несостоятельности полесовщика денежное взыскание перекладывалось на то общество, которое его выбрало.

Контроль за действиями полесовщиков и свидетельство заготовок леса по би­летам, до учреждения казенного лесного управления в 1884 г., лежали на обязанно­сти волостных правлений, которые, будучи обременены своими прямыми обязан­ностями, не выполняли ни того, ни другого. Эффективность деятельности лесной стражи властями оценивалась низко, поскольку привыкшие к бесконтрольному пользованию лесами сельские общества и избираемые ими полесовщики относи­лись бессознательно к этой натуральной повинности. Полное отсутствие контроля за действиями полесовщиков и волостных правлений создавали почву для разного рода злоупотреблений и должностных преступлений. Члены волостных правлений и полесовщики «под прикрытием закона, ставившего их в непосредственное заве­дование лесами, принимали участие в расхищении казенных лесов».⁵³ Планируемая экономия на деле обернулась колоссальными убытками для казенного лесного хозяйства.

«Правила» 1863 г. оговаривали, что по мере введения вольнонаемной лесной стражи, местные крестьянские общества освобождались от обязанностей по охране лесов. Постепенно общественные полесовщики в дачах, отошедших в единствен­ное владение казны, а также в крестьянский запас, стали заменяться вольнонаем­ной стражей, численность которой определялась казенной палатой. Однако это бы­ло скорее формальностью, поскольку «обходов в лесных дачах, подлежащих охра­нению одного полесовщика не было обозначено, кроме Каинских урманных лесов с тремя заказными участками, разделенными на обходы в 1877 г.».⁵⁴ Обширные ка­зенные леса Томского, Мариинского и Каннского округов Томской губернии оста­вались бездоходными, и «по недостатку надзора истребляются огнем и самоволь­ными порубками, представляя почти мертвое для казны имущество».⁵⁵

⁵³   Энгельфельд В.А. Указ. соч. С.37.

⁵⁴  Кораблев П.И., Корсаков М.Ф. Указ. соч. С.828.

⁵⁵   Томские губернские ведомости. 1882. №38. С.673.

-63-

Проведенные преобразования оставались полумерами, не способными карди­нальным образом изменить ситуацию с охраной лесов. Установленный принцип комплектования лесной стражи из местного населения на основе повинности себя не оправдал. Заведование лесами по-прежнему оставалось в руках казенных палат и волостных правлений. Генерал-губернатор Западной Сибири Л.П. Хрущов в кон­це 1860-х гг. докладывал министру государственных имуществ, что пятилетний опыт действия правил показал, что «истребление казенных лесов продолжается и теперь в довольно значительных размерах».⁵⁶ Единственным решением проблемы охраны и эксплуатации казенных лесов губернии могло стать введение специали­зированного лесного управления и включение лесной отрасли Западной Сибири в общероссийскую систему лесного хозяйства.

В 1874 г. для подготовки преобразования управления лесным хозяйством в Западную Сибирь были направлены пять лесных ревизоров, одним из первых ре­зультатов деятельности которых стало признание факта повсеместного уничтоже­ния лесов, находившихся под управлением казенных палат.⁵⁷ Должностные обя­занности ревизоров заключались в составлении описаний лесных дач и распреде­лении их по разрядам по степени возможной их эксплуатации, определении пло­щади лесов, подлежащих обмежеванию, составлении такс, проверке отчетности во­лостных правлений по денежным сборам и размерам отпуска леса. За время своей деятельности, вплоть до учреждения губернских Управлений государственными имуществами, лесные ревизоры проделали большой объем работы по собиранию сведений о площади, составе, древесном запасе, густоте насаждений и других ха­рактеристиках лесных массивов Западной Сибири. В Томской губернии с 1875 г. началось исследование и описание казенных лесов, формирование лесничеств, од­нако, процесс вырубки крестьянами лесов не был остановлен. Вместе с тем доходы от эксплуатации лесов Томской губернии увеличились. Если в 1874 г. лесной доход составлял 6600 руб., то в 1877 г. он равнялся 10740 руб., а к 1881 г. возрос до 20220 руб.⁵⁸ Однако, получаемая прибыль все же не соответствовала огромным лесным ресурсам губернии.

³⁶  Энгельфельд В.Л. Указ. соч. С.38.

³⁷  ГАОО. Ф.З. Оп.8. Д.13334. Л.366-367.

³⁸  Томские г>бернские ведомости. 1882. №38. С.672.

-64-

Посчитав, что деятельность лесных ревизоров уже подготовила почву для дальнейших преобразований, генерал-губернатор Западной Сибири Н.Г. Казнаков в 1878 г. представил в МГИ проект об учреждении местного управления государст­венными имуществами. На этот раз мнение сибирской администрации совпало с замыслами правительства, и в 1883 г. этот проект был утвержден. Ко времени его утверждения уже прекратило существование IV отделение ГУЗС, расформирован­ное вслед за упразднением Западно-Сибирского генерал-губернаторства в 1882 г.

1 марта 1884 г. в г. Омске было образовано Управление государственными имуществами Западной Сибири (далее - УГИЗС), которое по вопросам лесного хо­зяйства действовало в рамках общероссийского законодательства и подчинялось Лесному департаменту. Под юрисдикцию вновь образованного учреждения отошли леса Тобольской, Томской губерний, Акмолинской и Семипалатинской областей, насчитывавшие более 106 млн. дес, из которых 13 млн. дес. составляли дачи един­ственного владения казны (182 дачи), 20 млн. дес. находились в пользовании кре­стьянских обществ (223 дачи), 72 млн. дес. состояли в общем пользовании казны, крестьян и инородцев (67 дач), 56 тыс. дес. пользовались рижские и лютеранские колонисты (2 дачи). Все леса Западной Сибири были разделены на 24 лесничества (11 лесничеств первого разряда, 13 — второго разряда) во главе с лесничими. В Томской губернии леса были разделены между четырьмя лесничествами: Томским, Каинским, Нелюбинским (первого разряда) и Мариинским (второго разряда). Площади лесничеств составляли от 2,3 тыс. до 24 тыс. дес.³⁹

В состав УГИЗС были включены 13 классных чинов, 40 лесных, 332 служа­щих вольнонаемной лесной стражи (72 объездчика и 260 лесников), назначенных в самые ценные казенные лесные массивы, чиновник по судебным делам (с 1886 г.), выборные пожарные старосты и полесовщики (1215 чел.).⁶⁰ По оценке Лесного де­партамента личный состав управления в таком количестве оказался «совершенно недостаточным для надзора за громадной площадью вверенных ему государствен­ных имуществ».⁶¹

⁵⁹  Отчет по лесному управлению Министерства государственных имуществ за 1885 и 1886 гг.
СПб., 1887. С.6-7.

⁶⁰  Худяков В.Н. Социальная роль земельно-лесного хозяйства государства в Сибири в порефор­
менный период // Аграрная политика царизма в Сибири в эпоху капитализма. Омск, 1987. С.ЗЗ;
Энгельфельд В.А. Указ. соч. С.59.

⁶¹    ГЛТО. Ф.З. Оп.18. Д.876. Л.З.

-65-

Оспопная часть лесов, выделенных для снабжения древесиной государствен­ных крестьян и не отведенные в запас казенные леса охранялись выборными поле­совщиками. Единственной категорией лесов, где была введена исключительно вольнонаемная лесная стража, являлись заказные (первого разряда). В 1886 г. чис­ленность лесников и объездчиков в Томской губернии составила 29 чел., общест­венных полесовщиков и пожарных старост — 155 чел. В некоторых дачах вообще не было никакой лесной стражи. Численность вольнонаемной лесной стражи опре­делялась, по представлениям местных УГИ, министром государственных иму-ществ. С 1896 г., в отличие от Алтайского округа, томский губернский управляю­щий государственными имуществами получил право самостоятельного определе­ния числа лесной стражи в лесничествах.

Введение лесного управления означало распространение на регион существо­вавшей законодательной базы, в первую очередь, Лесного устава. Единственным отличием было то, что в Западной Сибири местным УГИ разрешалось отпускать лесные материалы из казенных дач на сумму до 10 тыс. руб. по таксе в одни руки. В случае превышения указанной таксовой стоимости леса отпуск разрешался ми­нистерством. В остальном законодательная база казенного лесного хозяйства в томских лесах принципиально не отличалась от общероссийской.

Казенные леса разделялись на лесничества, объезды и обходы, а по составу лесонасаждений - на лесные дачи. Несколько лесничеств образовывали район, на­ходившийся в ведении лесных ревизоров.

Лесничеством управлял лесничий, в помощь которому могли назначаться по­мощники и лесные кондукторы. Лесничества делились на три разряда, в зависимо­сти от чего определялись размер денежного содержания лесничим и класс их должностей. С 1894 г. разряды стали получать сами лесничие, вне зависимости от того, в каком лесничестве они служили (лесничие I-III разрядов - VII, VIII и IX класс соответственно). Помощники лесничих считались зауряд* в XIV классе (с 1901 г. им стал присваиваться X классный чин). Лесничим было поручено управле­ние не только казенными дачами первой категории, но и лесами, находившимися в

⁶² Отчет по лесному управлению Министерства государственных имуществ за 1885, 1886 гг. СПб., 1887.С.6-9.

* Приставка «зауряд» добавлялась к названию чина, дабы указать, что человек исполняет обязан­ности данного чина, не обладая им.

-66-

пользовании крестьян. В ведении лесничих находились вольнонаемная и общест­венная лесная стража.

Лесничие набирались, главным образом, из чинов Корпуса лесничих, имев­ших высшее образование. Помощниками лесничих могли быть лица с высшим, средним специальным лесным образованием или окончившие курсы в земледель­ческих училищах.

Промежуточным звеном между лесными офицерами (лесничими) и лесной стражей являлись кондукторы. Они назначались в помощь лесничим в тех случаях, когда последний не мог справиться со своими обязанностями в полном объеме. Кондукторам поручались осмотр и проверка лесных границ, надзор за лесной стражей, наблюдение и распоряжение лесными работами, отвод лесосек, клейме­ние деревьев, освидетельствование заготовок, но категорически запрещалось ис­пользовать кондукторов в канцеляриях лесничеств для переписки документов.⁶³ Этот запрет неоднократно нарушался из-за нехватки наемных писцов. Лесными кондукторами могли стать лица, получившие низшее специальное образование. В качестве поощрения «отличнейшие из лесных кондукторов за долговременную службу награждаются званием потомственного почетного гражданина».⁶⁴ Однако расплывчатость формулировок, неопределенность возрастного ценза сводили эти благие намерения на нет. Более того, если кондуктор за время службы не становил­ся «потомственным почетным гражданином», он возвращался в свое прежнее (пре­имущественно податное) сословие. Кондукторы за массу должностных обязанно­стей, низкое жалование и ограничения в правах продвижения по службе получили в профессиональной среде прозвище «лесных подшипников».

Общественную лесную стражу по-прежнему формировали выбираемые от крестьянских обществ полесовщики и пожарные старосты. Реформы государствен­ной деревни Сибири конца 70 - начала 80-х гг. XIX в. не освободили крестьян от натуральных повинностей по охране и опалке казенных лесов. Вольнонаемная лес­ная стража была представлена лесниками, имевшими в своем ведении низшую тер-

⁶³   Систематический сборник действующих циркулярных распоряжений, последовавших по Лес­
ному департаменту МГИ с 1838 г. по 1 июля 1890 г. Составили П.Н. Вереха, И.П. Вишневский.
СПб., 1890. С.24.

⁶⁴  Лесной журнал. 1899. Вып. 1. С. 164.

-67-

риториальную единицу - обход, и объездчиками, которым вверялся объезд, состо­явший из нескольких обходов. Они имели право контроля над лесниками.

Деятельность вольнонаемной лесной стражи регламентировалась Лесными уставами, «Положением о лесной страже» от 3 июня 1869 г. и «Наказом лесному объездчику (и леснику) при казенных лесах» от 7 сентября 1869 г.⁶⁵ В отличие от «Наказа лесной стражи Алтайского округа», редакция которого с 1897 по 1912 г, менялась три раза, «Наказ» 1869 г. без изменений просуществовал вплоть до конца рассматриваемого периода. В «Наказе» были подробно указаны права и обязанно­сти лесников и объездчиков, некоторые статьи повторяли положения Лесных уста­вов в части, касавшейся деятельности лесной стражи. Карманный вариант «Наказа» предназначался для постоянного ношения.

В лесную стражу зачислялись лица любых сословий, не моложе 21 года, не судимые, и, по возможности, грамотные. Грамотность лесникам и объездчикам бы­ла необходима для составления протоколов (на сумму до 25 руб.), что разрешалось циркуляром Лесного департамента № 4842 от 15 марта 1872 г. Однако предостав­ленное лесной страже право составлять протоколы по незначительным лесонару-шениям в большинстве случаев не реализовывалось из-за элементарной неграмот­ности или вследствие неблагонадежности.

Обеспечение лесной стражи складывалось из денежного и квартирного до­вольствия и земельного надела. Размер денежного содержания до 1896 г. опреде­лялся министром, после - непосредственно губернским управляющим государст­венными имуществами. Жить стражники должны были рядом с охраняемыми ле­сами в казенных домах (кордонах) с необходимыми надворными постройками. Ес­ли администрация не могла предоставить казенную квартиру, то выплачивалась компенсация в размере 18 руб. в год. Также «квартирная» компенсация выплачива­лась лесничим и их помощникам (100 и 50 руб. в год соответственно).

Лесникам и объездчикам разрешались бесплатная пастьба скота и заготовка дров. Там, где позволяли местные условия, лесной страже отводился земельный надел в размере не более 5 дес. для ведения собственного хозяйства и 1,5-десятинный служебный надел под усадьбу и дом. Из жалования вычиталась сумма, соответствующая стоимости земли, полученной сверх 1,5 дес. нормы.

⁶⁵ Устав Лесной по изд. 1905 г. с продолжениями 1906 и 1908 гг.... С.80-84.

-68-

В случае увольнения по собственному желанию земельный участок поступал в казну вместе с урожаем; при оставлении службы по распоряжению начальства стража получала компенсацию только за урожай на корню. При увольнении чины лесной стражи могли решить судьбу своих земельных участков по соглашению со своими преемниками. При перемещении по службе или выходе в отставку лесники и объездчики имели право в течение года сносить или продавать своим преемни­кам все постройки, сделанные за их счет. В случае превышения годового срока по­стройки безвозмездно переходили в казну.

При определении на службу чины лесной стражи приводились к присяге в церкви, что освобождало от обязательной присяги в суде при участии в рассмотре­нии дел о лесонарушениях. На время службы чины лесной стражи лично освобож­дались от исполнения натуральных повинностей, которые отбывались за них чле­нами их семей или лицами, пользующимися бывшим земельным наделом стражи. Считаясь на государственной службе, чины лесной стражи не имели права изби­раться на общественные крестьянские должности. Также им было запрещено в пределах их объездов и обходов покупать лес, арендовать землю и входить в какие-либо обязательные отношения с лесничествами. За усердную и беспорочную служ­бу лесники получали награды. В случае потери трудоспособности во время службы лесникам и объездчикам выплачивались казенные пенсии.

Казенные лесники и объездчики имели форменную одежду из серого солдат­ского сукна. От лесных сторожей не требовалось строгого соблюдения формы, а также обучения «фрунту» и ружейным приемам, однако было запрещено отпускать бороды. Лесники и объездчики должны были носить нагрудные отличительные знаки в виде бляхи, на лицевой стороне которой на плашке указывался номер дис­танции (объезда) и первые буквы названия подлесничества (имения, лесничества). По окружности бляхи была выбита надпись «казенный лесник» или «казенный лесной объездчик».⁶⁶

Обязанность казенной лесной стражи приобретать оружие на собственные деньги приводила к тому, что значительная часть лесников и объездчиков вообще не была вооружена. Другая часть пользовалась пистонными и даже кремневыми

⁶⁶ Мельник Г., Можейко И. Должностные знаки Российской империи. М., 1993. С. 123, 254,255.

-69-

ружьями эпохи Крымской войны.⁶⁷ В конце XIX в. в качестве эксперимента было решено перевооружить стражу кавказских и некоторых сибирских лесничеств ско­рострельными винтовками. В 1898 г. министру земледелия и государственных имушеств было дано право снабжать объездчиков и лесников казенными револьве­рами вдобавок к ружьям или взамен их. В 1903 г. Лесной департамент закупил у военного министерства 10000 винтовок системы Бердана, 3000 револьверов «Смит & Вессон», бывших в употреблении, но годных к службе.⁶⁸

На ружейных ложах и нагрудных знаках краской ставились начальные буквы лесничеств, номера, присвоенные объездам и обходам (черного цвета - на ружьях и знаках объездчиков и красного цвета - лесников). Оружие могло применяться при поимке разбойников (по требованию полиции), вооруженных порубщиков и для самообороны. В казенных лесах, в силу малочисленности лесной стражи и обшир­ности охраняемых территорий, сложилась практика, когда лесники и объездчики, не имея возможности контролировать самовольные порубки в лесу, устраивали за­сады на дорогах, заставляя крестьян, везущих дрова в город, оплачивать «попен-ный» сбор в казну. Излишне частое применение лесной стражей оружия только обостряло взаимоотношения с местным населением. При этом необходимо при­знать, что исполнять обязанности по охране лесов было всегда небезопасно, осо­бенно в периоды массовых выступлений, когда лесники и объездчики, которые рассматривались местным населением как проводники непопулярной лесной поли­тики казны, подвергали свою жизнь и здоровье значительной опасности.

Лесник должен был знать границы своего обхода, охранять его от преступных посягательств и различных повреждений, допускать только разрешенное пользова­ние, сверять количество вырубленного леса с указанным в билете, выполнять рас­поряжения начальства, наблюдать за лесными работами, контролировать соблюде­ние мер пожарной безопасности в лесах и др. На объездчиков возлагался надзор за лесниками и их действиями, а также забота об охране и правильном пользовании лесом.

По оценкам современников, с учреждением специализированного лесного управления в Западной Сибири было положено начало «правильному лесному хо-

⁶⁷    Отчет по лесному управлению Министерства земледелия и государственных имуществ за
1903 г. СПб., 1904. С.З.

⁶⁸   То же за 1898 г. СПб., 1899. С.6.

-70-

зяйству в казенных лесах». Одновременно казна приступила к форсированному закреплению своей монополии на земли и леса края. В быстрых темпах формиро­вались дачи единственного владения казны (лесные заказники), увеличивался ка­зенно-оброчный фонд, началась подготовка к проведению землеустройства с целью разграничения казенного и крестьянского лесопользования. В 1886 г. из 36 млн. дес. (69 дач) лесной площади Томской губернии дачи единственного владения каз­ны (42 дачи) составляли 6 млн. дес, 532 тыс. дес. (23 дачи) находились в крестьян­ском пользовании, 25 млн. дес. (4 дачи) - в общем пользовании казны и крестьян.⁷⁰ Согласно данным официальной статистики, конец XIX - начало XX в. отмечены возрастанием числа лесных дач единственного владения казны. С 1900 по 1908 г. их число выросло почти в два раза: с 52 до 100; площадь возросла на 1,5 млн. дес. К 1915 г. леса единственного владения казны в Томской губернии занимали 7,5 млн. дес.⁷¹ При этом число и площадь дач, из которых планировалось наделение крестьян лесом, увеличивались не так заметно. При возрастании числа дач с 32 до 62, их площадь, наоборот, уменьшилась на 50 тыс. дес. (см. приложение 2).

Увеличение числа и площади лесных дач первой категории и продолжавшееся наступление на крестьянское лесопользование подняло значение лесоохраны как средства реализации намеченных казной планов. Недопущение бесконтрольного лесопользования силами лесного управления, в первую очередь, лесной стражи, должно было гарантировать казне возможность беспрепятственной эксплуатации лесных ресурсов и повышения доходности отрасли. Однако, по итогам первых не­скольких лет работы УГИЗС Лесной департамент вынужден был признать, что дея­тельность нового учреждения не принесла ожидаемого дохода, но потребовала ежегодных затрат на его функционирование более 125 тыс. руб., треть из которых расходовалась на содержание лесной стражи.⁷²

Правительство видело причину, тормозившую развитие лесного хозяйства, прежде всего в том, что казне после образования УГИЗС не удалось существенно ограничить захватное крестьянское земле- и лесопользование и создать условия для развития земельно-арендного и лесного хозяйства в Сибири. Активная дея-

⁶⁹  Белявский Ф.Н. Лесное хозяйство // Россия: полное географическое описание нашего Отечества.
Т.16. СПб., 1907. С.305.

⁷⁰  ГЛТО. Ф.З. Оп.18. Д.876. Л.7.

⁷¹    Ежегодник Лесного департамента. 1914. Т.2. Пг., 1916. С.6-8.

⁷²  ГАТО. Ф.З. Оп.18. Д.876. Л.2-2об.

-71-

тсльность УГИ распространялась только на леса первой категории, а порядок лесо­пользования по-прежнему основывался на «Временных правилах» 1863 г. На прак­тике это приводило к тому, что сельское население, не получившее лесных наде­лов, свободно употребляло казенный лес безо всяких ограничений со стороны лес­ной администрации.

В 1894 г. МГИ было переименовано в Министерство земледелия и государст­венных имуществ. Появление в названии министерства слова «земледелие» стало отражением курса правительства на улучшение состояния сельского хозяйства, в том числе за счет расширения площадей сельскохозяйственных угодий.⁷³ Принятие этого административного решения имело далеко идущие последствия. В недрах обновленного министерства были разработаны положения новой аграрной полити­ки и законопроекты в области землеустройства, переселения, освоения земельных и лесных ресурсов Сибири. Трансформация центрального аппарата совпала с пре­образованиями местного лесного управления в Западной Сибири.

Поводом к начавшимся в Западной Сибири преобразованиям стало формиро­вание в 1893 г. при Лесном департаменте специальной комиссии для выработки мероприятий по улучшению лесного хозяйства и увеличению доходности лесов. Комиссия обратила внимание на излишнюю централизацию лесного дела, при ко­торой самые незначительные вопросы решались с участием министра государст­венных имуществ, местные органы были лишены самостоятельности, по любому несущественному делу возникала обширная переписка. Так, на уровне министерст­ва решались вопросы разделения лесов на участки, объезды и обходы, утверждения числа стражи и размера получаемого ею оклада. Министр А.С. Ермолов писал, что «неудовлетворительное состояние многих лесов должно быть приписано целому ряду не всегда согласованных с местными условиями распоряжений центрального управления, при полном отсутствии предоставления какой-либо инициативы лес­ничим, которые в своих хозяйственных действиях не могут без риска предпринять малейшей меры полезной делу. Излишняя боязнь злоупотреблений, избыток кон­троля и отсутствие доверия к лесничим, а отсюда необыкновенная централизация управления лесами, ведут к явному ущербу для качества леса и значительно

⁷³ Высшие органы государственной власти и управления России. IX-XX вв.: Справочник / Под ред. А.С. Тургаева. СПб., 2000. С. 169.

_ т>

уменьшают доход казны. Лесничие в казенных лесах связаны по рукам и ногам и отлично сознают спое бессилие, которое ведет к полной с их стороны апатии и формальному исполнению обязанностей».⁷⁴ В ходе работы комиссии было также обращено внимание на то, что основной проблемой в деятельности органов госу­дарственных имуществ Западной Сибири была низкая доходность эксплуатируе­мых земель и лесов. Решение этой проблемы министр государственных имуществ А.С. Ермолов увидел в разделении УГИЗС на три управления Томской и Тоболь­ской губерний, а также степных областей, что и произошло в 1893-1894 гг. Том­ское управление земледелия и государственных имуществ (далее - УЗиГИ), про­существовало до начала 1920 г. В.Н. Худяков обратил внимание на то, что казенная бюрократическая машина, надеясь на возрастание доходов от государственных имуществ Западной Сибири, в течение двух с половиной месяцев провела преобра­зование, на которое ранее уходили годы. Предложение А.С. Ермолова о разделении УГИЗС было утверждено общим собранием Государственного совета и подписано императором в конце 1893 г.⁷⁵

Основной обязанностью управления по-прежнему было заведование государ­ственными имуществами, землями, лесами, недрами и др. Дроблением управления государственными имуществами министр пытался приблизить административные органы к эксплуатируемым ресурсам - в первую очередь земельным и лесным.

Охрана лесов от самовольных порубок и пожаров рассматривалась в качестве приоритетного направления деятельности местного управления. Число лесничеств в Томской губернии было увеличено с четырех до девяти.⁷⁶ Возросла численность общественной и вольнонаемной лесной стражи. Так, личный состав полесовщиков и пожарных старост увеличился с 468 в 1893 г. до 678 человек в 1895 г. (см. при­ложение 3). Общественная лесная стража была оставлена до окончания землеуст­ройства в тех районах, где казенные лесные владения не были отграничены от кре­стьянских. Изъятие из ведения казенного лесного управления отошедших в надел крестьянам лесов приводило к сокращению численности полесовщиков и пожар­ных старост. Конец XIX в. отмечен резким возрастанием числа общественной лес-

⁷⁴  Цит. по: Нехорошее Т.В. Краткий обзор деятельности казенного лесного управления за 1893-
1902 гг. СПб., 1903. С. 10-11.

⁷⁵   Худяков В.Н. Социальная роль... С.ЗЗ.

⁷⁶    Отчет по лесному управлению Министерства земледелия и государственных имуществ за
1895 г. СПб., 1896. С.4-5.

-73-

ной стражи, в 1901 г. в губернии их насчитывалось 608 чел., но с 1907 г. начинает­ся постепенное сокращение, к 1914 г. это число упало до 238 чел. Напротив, чис­ленность вольнонаемной лесной стражи возрастала по мере выделения дач единст­венного владения казны и формирования новых лесничеств. На протяжении пер­вых двух десятилетий XX в. наблюдается устойчивая тенденция к росту числа объ­ездчиков и лесников, действовавших на основании положения 1869 г. Некоторый спад отмечен в 1905 г., однако уже после массовых крестьянских волнений прави­тельство берет курс на увеличение корпуса профессиональной лесной стражи, чис­ленность которой с 1905 по 1914 г. возросла более, чем в два раза. Особенностью казенного лесного хозяйства в сравнении с Алтайским округом являлось то, что в казенных лесничествах объездчики значительно превосходили по численности лесников (должность старшего объездчика в Алтайском округе соответствовала объездчику в казенных лесах, младшего объездчика — леснику). Так, по данным за 1908 г., число объездчиков в казенных лесах Томской губернии превосходило чис­ленность старших объездчиков почти в пять раз. Такой «перекос» был обусловлен значительной площадью охраняемых лесов, когда объездчик фактически заменял лесничего или его помощника в некоторых вопросах.

После создания МЗиГИ для ознакомления с реальным положением дел на местах были разработаны программы исследования, отправленные в лесничества, а ряд чинов центрального управления совершили поездки по губерниям и областям России, Кавказа, Сибири. В ходе ревизии были выявлены недостатки местного лес­ного управления, связанные с обширностью лесничеств, малочисленностью слу­жебного персонала, огромным количеством канцелярской работы у лесничих, не­достаточностью материального содержания, что приводило к «настоящему бегству из лесного ведомства, которое приняло характер массового явления».⁷⁷ По итогам командировок чинов Лесного департамента в казенные лесничества Тобольской, Томской, Енисейской губерний, Акмолинской и Семипалатинской областей, со­стоялось совещание, на котором были рассмотрены вопросы развития лесного хо­зяйства Сибири. В 1896 г. был принят ряд законов, по которым лесничие получили право решать организационные вопросы внутри лесничеств своей властью, сокра-

⁷⁷ Зайцев Д.М. Государственное лесное хозяйство в связи с аграрной реформой и нуждами про­мышленности. СПб., 1910. С.25.

-74-

щался объем переписки: в лесничествах оставались дела за последние 10 лет, ос­тальные передавались в архив УГИ. Лесничим было рекомендовано ориентиро­ваться на хозяйственные заготовки леса, совершенствование системы местного лесного управления, ограничение населения в беспошлинном пользовании лесом и т.д. Одновременно подчеркивалась роль предстоящего землеустройства, которое должно было прекратить беспощадное лесоистребление и положить начало пра­вильному лесному хозяйству, поскольку «для действительной охраны лесов необ­ходимо знать, что должно остаться в руках казны и что придется предоставить в пользование населения».⁷⁸

Однако, отвод лесных наделов не только не ликвидировал остроту лесного вопроса, напротив, значительно повысил ее, сократив размеры лесопользования крестьянского населения. Исключив из бесплатного пользования по валовым биле­там свои леса, казна не предоставила крестьянам полноценной замены. Попытки администрации изъять из крестьянского пользования ценные лесные массивы па­губно повлияли на их состояние. Лес беспощадно вырубался в дачах общинного пользования, «точно также вели себя лесные чины в случаях, если лес предназна­чался в надел крестьянам».⁷⁹

По мере окончания землеустройства в некоторых уездах, прекращалось вме­шательство казенной лесной администрации в вопросы крестьянского лесопользо­вания. Крестьянским начальникам и переселенческим чинам было предписано в целях сохранения лесов губернии следить за производством отпусков леса из наде­лов крестьян. Отпуски должны были производиться с разрешения крестьянского начальника, под контролем сельских властей и в пределах норм, установленных для каждого надела в ходе землеустройства. Однако, и во втором десятилетии XX в. представители лесной администрации признавали, что они не в силах проти­водействовать продаже крестьянами леса на корню из состоявших в их пользова­нии угодий без оплаты таксовой стоимости.

Ограниченные размеры крестьянского лесопользования приводили к тому, что самовольные порубки по-прежнему оставались самым значительным препятст-

⁷⁸ Состояние и нужды казенного лесного хозяйства в Сибири. По отчетам чинов Лесного департа­мента, командированных в 1897 году с высочайшего соизволения, в губернии Тобольскою, Том­скую и Енисейскую и области Акмолинскую и Семипалатинскую. СПб., 1899. С.328-352. " Жидков Г.П. Указ. соч. С.205.

-75-

вием на пути создания высокодоходного лесного хозяйства. Казна, будучи юриди­ческим собственником большинства сибирских лесов, не имела возможности для широкой реализации своего права собственности и не выдерживала конкуренции на лесном рынке с частными лесопромышленниками и переселенцами. Крестьян­ские общества, в особенности до окончания землеустройства, пользовались казен­ными лесами не только для удовлетворения своих нужд, но и выдавали билеты на их рубку посторонним лицам. Казенные лесные дачи, расположенные вблизи насе­ленных пунктов и по берегам сплавных рек, истреблялись, и «несмотря на свои значительные площади, приносили незначительный доход».⁸⁰ По общим показате­лям доходности лесов России, Сибирь, несмотря на огромные лесные запасы, за­нимала весьма скромное место: от 1,7% в 1897 г. до 3,3% в 1905 г. Средняя доход­ность одной десятины леса в Томской губернии в конце XIX в. составляла 9 коп. (по Сибири средний показатель снижался до 4 коп.) при общероссийском показате­ле в 45 коп.⁸¹

Резкое возрастание объемов и темпов переселенческого движения в годы сто­лыпинской реформы привело к выделению большого числа запасных и переселен­ческих участков из зехМель и лесов, вошедших в казенные лесные дачи. Служащими лесного ведомства Западной Сибири деятельность переселенческого управления по устройству переселенцев в дачах единственного владения казны расценивалась как разгром рационального лесного хозяйства, поскольку слишком много ценных лес­ных массивов, в том числе из дач единственного владения казны отошли в пересе­ленческие участки.⁸² Кроме того, большие объемы льготных и бесплатных отпус­ков переселенцам также отразились на сокращении доходов от продажи лесных материалов.

Расширение транспортной сети за счет строительства железных дорог и раз­вития пароходства оживило экономическую жизнь Сибири и активизировало лесо­пользование. Проведение Сибирской железной дороги П. Голубев сравнивал с по­следствиями крестьянской реформы в Европейской России, поскольку «ни одна из русских железнодорожных артерий не оказывала столь сильного и в такое короткое время влияния на культурный и экономический строй не только края, но и всего

⁸⁰   ГАТО. Ф.З. Оп.18. Д.876. Л.5.

⁸¹    Худяков В.Н. Аграрная политика... С.249.   .

⁸²  Комаров А.И. Правда о переселенческом деле. СПб., 1913. С.61.

-76-

государства». Погребовалось удовлетворение устойчивого спроса на древесное топливо железнодорожного ведомства и пароходных компаний. Кроме того, поя­вилась возможность торговли лесом как на внутреннем, так и на внешнем рынке. В 1916 г. один из лесных ревизоров признавал, что «до строительства Сибирской же-лезной дороги леса почти не использовались казной». Потребность транспортни­ков в древесине спровоцировала рост лесоистребления, особенно в тех местностях, где надзор был ослаблен или вообще отсутствовал. Составитель «Путеводителя» по железной дороге признавал, что «в некоторых районах Сибири состояние лес­ных насаждений является весьма печальным и, в особенности в тех местностях, ко-торые теперь отличаются оживлением под влиянием Великого Сибирского пути». Состояние лесных массивов вызывало обоснованную тревогу за их судьбу. Во мно­гих лесистых районах Каннского, Кузнецкого, Томского, Мариинского, Бийского и других округов Томской губернии население испытывало недостаток в лесных ма­териалах. При этом исследователи отмечали, что «недостаток в лесе не ограждает от истребления те леса, которые до настоящего времени еще не уничтожены, но всюду в Западной Сибири продолжают истребляться беспощадно».⁸⁶

Вместе с увеличением объемов эксплуатации сибирских лесов, особенно по­сле постройки железной дороги, обострилась необходимость в эффективной систе­ме охраны лесов. Слабым местом казенного лесного хозяйства в Сибири на протя­жении всего рассматриваемого периода являлось недостаточное число лесной стражи и огромные площади лесничеств, обходов и объездов. По официальным данным, в конце XIX в. в казенных лесах Томской губернии минимальные размеры лесничеств составляли от 100 до 500 тыс. дес. (два лесничества), средними счита­лись лесничества площадью от 500 тыс. до 1 млн. дес. (семь), территория лесниче­ства свыше 1 млн. дес. считалась нормой (шесть лесничеств). Размеры обходов и объездов в несколько десятков раз превышали средние площади обходов и объез-дов в лесничествах Европейской России.    Средняя величина объезда составляла

⁸³   Гол>бев П. Оскудение Западной Сибири // На сибирские темы. СПб., 1905. С.70.

⁸⁴   Цит. по: Горюшкин Л.М. Аграрные отношения в Сибири периода империализма (1900-1917 гг.).
Новосибирск, 1976. С.267.

⁸⁵  Путеводитель по Великой Сибирской железной дороге. СПб., 1911. С.86.

⁸⁶  Белявский Ф.Н. Лесное хозяйство // Россия. Полное географическое описание нашего Отечества.
Настольная и дорожная книга для русских людей / Под ред. В.П. Семенова-Тян-Шанского. Т. 16.
СПб., 1907. С.306.

⁸⁷  Сибирские вопросы. 1908. № 45-46. С.39-40.

-77-

более 300 тыс. дсс, обхода - более 60 тыс. дес. При этом .максимальный размер мог достигать 3,5 млн. и 200 тыс. дсс. соответственно.⁸⁸ При таких размерах охраняе­мых территорий ни о каком контроле над лесопользованием не могло идти речи. Поскольку порубщики, в основном жители окрестных селений, были хорошо зна­комы с местностью и существовавшим в лесу надзором, они успевали вовремя уда­литься, увезя с собой добычу.

Казна пыталась оптимизировать деятельность лесных служб за счет уменьше­ния охраняемых и эксплуатируемых территорий. В первую очередь, это проявля­лось в выделения новых лесничеств. Если при образовании Томского УГИ леса гу­бернии были разделены на четыре лесничества, то к 1911 г. их число возросло до двадцати двух. Посетивший в 1900 г. Сибирь французский эмиссар К. Оланьон от­мечал, что итоги лесоохранительной деятельности сибирской администрации за­ключаются в том, что леса осмотрены, разбиты на участки и определены объемы рубок, в целом «леса предохранены от уничтожения». Однако средние площади лесничеств продолжали оставаться весьма значительными - более 800 тыс. дес.⁹⁰. По результатам командировки в Сибирь в 1910 г. управляющий ГУЗиЗ докладывал императору, что огромные лесные массивы, принадлежавшие казне в Азиатской России, практически не были устроены и приведены в известность. При таких ус­ловиях «лесничему трудно даже ознакомиться с пространством лесов, находящих­ся на его попечении».⁹¹ Кроме того, средства на разработку и охрану лесных бо­гатств Сибири выделялись явно в недостаточном объеме. Все это позволяло совре­менникам утверждать, что «лесное хозяйство в Азиатской России очень несовер­шенно».⁹²

Февральская революция 1917 г. стала переломным этапом в истории лесного хозяйства. Для страны это был роковой год, по оценкам современников, большой, незабываемый год, год пленительных очарований, тяжких разочарований, надежд, отчаяния, творческого строительства и сбывающихся мечтаний. Призрак «свобо-

⁸⁸   Отчет по лесному управлению Министерства земледелия и государственных имуществ за
1899 г. СПб., 1900. С.48, 111.

⁸⁹   Оланьон К. Сибирь и ее экономическая будущность. Перевод с фр. А.Д. Погрузова. СПб., 1903.
С.138.

⁹⁰  Денисов В.И. Леса России, их эксплуатация и лесная торговля. СПб., 1911. С. 121.

⁹¹    Записка Председателя Совета министров... С.304.

⁹²  Б.С. Очерк сибирского и среднеазиатского лесного дела // Сибирский торгово-промышленный
ежегодник за 1914-1915 гг. Пг., 1915. С.68.

-78-

ды», давно не дававший покоя населению, стал вдруг явью, но он «был воспринят как дозволение недозволенного, как возможность осуществления того, что раньше не было достижимо. Лес - ничей, божий, лес — не рощеный, не саженый, лес — «наш». Рубили лес все, кто мог и хотел. Расправлялись с лесом, как с вечным своим врагом. Можно было подумать, что революция направляется именно на лес, а не на лесные порядки. Рубка леса приняла безумный характер. Всякая попытка прекра­тить анархию в лесном деле заранее была обречена на неудачу».⁹³ Временным пра­вительством в марте 1917 г. была объявлена амнистия по делам о лесонарушениях. В самом тяжелом положении оказались лесничие и лесная стража, которые видели, что «лес - казенное имущество, которое было им вверено по службе, на их глазах расхищалось - и они стояли перед этими фактами с опущенными руками».⁹⁴ Новая власть пыталась остановить разгул лесоистребления, но для этого не было ни сил, ни средств, ни возможностей.

Таким образом, в рассматриваемый период казенное лесное хозяйство нахо­дилось в развитии и поиске оптимальной системы организации и функционирова­ния. Лесоохране на всех этапах развития лесной отрасли придавалось большое и во многом решающее значение. Охрана своего имущества является неотъемлемым правом любого собственника. Особенно это актуально для лесной собственности, наиболее подверженной несанкционированным вторжениям. В Сибири это усугуб­лялось тем, что долгое время леса, формально принадлежавшие казне, находились практически в неограниченном пользовании местного населения, которое не толь­ко удовлетворяло свои потребности в лесных материалах, но и занималось их про­дажей. Провозглашенный правительством общероссийский курс на создание нала­женной схемы получения доходов от государственных имуществ в Сибири вступил в прямое противоречие со сложившимися традициями земле- и лесопользования. Прежде всего, было необходимо создание специализированного лесного управле­ния и корпуса профессиональных лесных служащих, в том числе, вольнонаемной лесной стражи, поскольку передача охраны казенных лесов в руки крестьянских обществ не отвечала интересам формировавшегося казенного лесного хозяйства. Учреждение управления государственных имуществ в 1884 г., сначала объединив-

⁹³ Леса респ>блики. 1918. №16.

⁹¹ Шутов И.В. Не повторять ошибок//Лесное хозяйство. 1990. №10. С.20.

-79-

шего всю Западную Сибирь, а затем, через десять лет, в целях «приближения» к объекту хозяйствования, разделенного на губернские ведомства, обозначило нача­ло нового периода в развитии казенного лесного хозяйства. С конца XIX в. наблю­дается активное ускорение темпов формирования лесных дач единственного вла­дения казны, в первую очередь, за счет наступления на крестьянское лесопользова­ние. В то же время крестьянская община, поставленная государством в столь огра­ниченные рамки, пыталась реализовывать свои мероприятия по охране надельного леса, чтобы гарантировать себе «прожиточный минимум» лесных материалов. Од­нако, объективные условия привели к тому, что основной реакцией крестьян на ог­раничительную политику казны стали все-таки самовольные порубки, которые лесная администрация была не в силах остановить. В условиях постоянной кон­фронтации с хМестным населением по поводу использования лесных ресурсов на лесоохранительные структуры возлагалась значительная ответственность, которая повышалась по мере промышленного освоения региона.

1.3. Организация охраны кабинетских лесов Алтайского (горного) округа

Алтайский округ с самого начала своего существования развивался как горно-металлургический регион, леса которого стояли особняком от казенных. Особый статус алтайских лесов проявился в первую очередь в том, что, имея постоянную потребность в древесном угле для обеспечения функционирования горно-металлургического комплекса, кабинетская администрация начинает заботиться о сохранении лесного фонда со второй половины XVIII в. До начала рассматривае­мого периода кабинетской администрацией был накоплен значительный опыт в де­ле организации охраны лесов, перед которой стояла задача недопущения наруше­ний правил выжига угля. Лесоэксплуатация и лесоохрана были подчинены интере­сам горно-металлургического производства. Местное заведование лесами осущест­вляли горные (заводские) конторы через приставов рудников (заводов) и лесосек. Сосредоточение полномочий по управлению лесной отраслью у горнозаводской администрации объяснялось тем, что «горное правление имеет все подробные све­дения о нуждах не только самых заводов, но и жителей, населяющих заводские ок­руга, и оно лучше знает какого рода лес нужен на разные заводские употребления,

-80-

на каких местах нужно его рубить для заводов и откуда можно без вреда для заво­дов удовлетворять частные нужды».⁹⁵ Непосредственное исполнение обязанностей по охране лесов возлагалось на лесную стражу (лесовщиков или полесовщиков), появившуюся в Алтайском горном округе гораздо раньше, чем в казенных лесах Томской губернии - со второй половины XVIII в. Лесовщики набирались из заво­дских служителей и действовали под надзором приставов и контролем горных (за­водских) контор.⁹⁶

Однако эффективность лесоохранительной деятельности первой четверти XIX в. современниками оценивалась невысоко. Так, при описании Бобровской ле­сосеки Барнаульского бора в 1827 г. выяснилось, что «крестьяне без всякого позво­ления лес, выбирая лучший, вырубают, не соблюдая надлежащего порядка и чисто­ты, за чем лесовщики совсем не смотрят, следовательно, и донесения правильного приставам не чинят, а оные и конторе не рапортуют и по дистанциям своим проезжают только дважды в год».⁹⁷

Период с 1830 по 1855 г., когда Алтайские заводы находились в аренде у Ми­нистерства финансов, был отмечен попыткой министра графа Е.Ф. Канкрина уни­фицировать административную систему Алтайских и Уральских заводов. Это про­явилось в изменении организации хместной администрации, в частности, в оформ­лении главного и горного управления. Придавая лесам важное значение для разви­тия горно-металлургического производства, Е.Ф. Канкрин пошел на передачу лесов Уральских заводов под непосредственное руководство местной горнозаводской администрации. Для организации и успешного функционирования лесной отрасли министром финансов Е.Ф. Канкриным в 1830 г. была разработана «Инструкция об управлении лесной частью на горных заводах хребта Уральского», в том же году распространенная на Колывано-Воскресенский горный округ.⁹

Это сочинение имело скорее теоретическое, нежели практическое значение, поскольку в нем были выражены «не требования, категорически предъявляемые к администрации, а скорее пожелания ученого лесовода, стремящегося просветить мысли и распространить сведения о лесном хозяйстве и надеющегося, что важ-

⁹⁵  Столетие учреждения Лесного департамента... С.51.

⁹⁶  Лесной устав 1842 г. // Свод >ставов казенного управления. 4.4. СПб., 1842. С.214.

⁹⁷  ЦХЛФ АК. Ф.5. Оп.1. Д.440. Л.27об.

⁹⁸  Инструкция об управлении лесной частью на горных заводах хребта Уральского по правилам
лесной науки и доброго хозяйства. Изданная Министром финансов в 1830 г. СПб., IS30.

-81-

ность сих ожиданий возбудит ревность всех благомыслящих чиновников содейст­вовать начальству в сем намерении».⁹⁹ «Ревность чиновников» была возбуждена предписанием Е.Ф. Канкрина представить в течение четырех-шести лет генераль­ные карты заводских дач и лесов, их описание и план действий по упорядочению лесного хозяйства. По архивным данным, с 1834 по 1843 г. в Алтайском горном округе производилось измерение приписанных к заводам и рудникам лесов. В Де­партамент горных и соляных дел Министерства финансов были отправлены не­сколько десятков планов лесов округа, общая лесная карта и ведомости с указани­ем количества лесов, а также сообщалось, что «при ведении в дачах Колывано-Воскресенских заводов правильного лесного хозяйства местное начальство руко­водствуется как инструкцией, так и последующими распоряжениями Министерства финансов».¹⁰⁰

В проекте Е.Ф. Канкрина была подробно разработана система организации и функционирования лесоохранных структур всех уровней. Несмотря на то, что «Ин­струкция» в этой своей части не была реализована, ее принятие послужило стиму­лом к разработке новой системы управления лесным хозяйством. Основной обя­занностью лесной администрации на всех уровнях Е.Ф. Канкрин называл охрану лесов. Именно эта задача в числе первоочередных была поставлена перед сформи­рованной в 1840 г. Лесной частью. Лесная часть состояла из заведующего, его по­мощника, лесничих, подлесничих и полесовщиков. Однако, куренные приставы в первые годы существования новой организации по-прежнему имели право контро­ля над лесными офицерами и стражей. Управляющему Лесной частью было пору­чено дать распоряжение чинам лесного ведомства «охранять со всей бдительно­стью и заботливостью вверенные им участки лесов от самовольных и хищнических порубок, отпуская оный лишь по предъявляемым билетам от Горных контор и лес­ничих; строго смотреть за уборкой хвои для очищения боров и пресечения лесных пожаров».¹⁰¹

Создание Лесной части как особого подразделения окружной администрации может оцениваться в качестве исходного рубежа, с которого началось развитие и

⁹⁹   Вереха П., Рудзкий А. Литература русского лесоводства. Систематический указатель отдельных
книг, изданных на русском языке до 1878 г. СПб., 1878. СП.

¹⁰⁰   ЦХАФ ЛК. Ф.2. Оп.1. Д.22. Л.18об.

¹⁰¹    Там же. Оп.2. Д.7212. Л.12об.

-82-

выделение лесной отрасли в самостоятельное направление деятельности кабинет­ской бюрократии на Алтае. Перед вновь образованным учреждением была постав­лена задача создания эффективной организации охраны лесов на всех исполни­тельских уровнях.

Вслед за созданием нового учреждения встал вопрос разработки нормативной базы его функционирования. В 1844 г. главный начальник Алтайских горных заво­дов предложил распределить занятия Горного совета по отраслям, а также соста­вить особый комитет для составления проекта положения об управлении Лесной частью Алтайских заводов, рассмотрения инструкций куренным приставам, надзи­рателям и лесной страже. Горный совет поручил эту работу майорам Таскину и Слатину, капитану Стрижкову, подпоручику Корпуса лесничих Коптеву и берг-гешворену Березовскому. Последний к тому времени уже занимался составлением общего свода различных сведений по лесному хозяйству.

Представление проекта положения об управлении Лесной частью на рассмот­рение главного начальника Алтайских горных заводов было отложено на год. Было принято решение рассмотреть проект на заседании Горного совета в конце 1845 г., дополнив его «правилами, кои должны быть наблюдаемы при исполнении всех во­обще куренных работ крестьянами и урочными служителями, а также распоряже­ниями, кои должны быть соблюдаемы крестьянами при употреблении лесов, на­значаемых для их потребностей».¹⁰² Проект, дополненный правилами об углежже­нии и порядке крестьянского лесопользования, был утвержден на заседании Горно­го совета и отправлен в Министерство финансов под названием «Положение об управлении лесами Алтайского горного округа».¹⁰³

В 1849 г. Алтайское горное правление просило главного начальника Алтай­ских заводов ходатайствовать перед Министерством финансов о введении в дейст­вие «Положения об управлении лесной частью» с 1 марта 1850 г., т.е. одновремен­но с принятием новых штатов (22 мая 1849 г.). Асинхронность в утверждении этих двух правовых актов могла бы привести к затруднениям в организации и функцио­нировании Лесной части. По косвенным данным, министр финансов Ф.П. Врон-ченко согласился с доводами окружной администрации и дал предписание ввести в

¹⁰²   ЦХАФЛК.Ф.2. ОП.1.Д.1705.Л.131-131об.

¹⁰³   Там же.

-83-

действие «Положение об управлении лесной частью» в Алтайском горном округе с 1 марта 1850 г.

По штатам от 22 мая 1849 г. предусматривалось формирование 257 дистан­ций, назначение 6 лесных штаб- и обер-офицеров на должности управляющего Лесной частью, его помощника и лесничих, 20 подлесничих, 5 писцов, 269 поле­совщиков. До утверждения проекта правил по Лесной части было назначено 4 офицера, 15 подлесничих, 4 писца, 177 полесовщиков, т.е. в целом на 100 единиц меньше штатного расписания.¹⁰⁴ Нехватка персонала, в особенности лесной стра­жи, была обусловлена тем, что до принятия штатов 1849 г. численность полесов­щиков в округе была намного меньше. На Алтайское горное правление была воз­ложена обязанность по подбору людей в лесную стражу из числа рабочих и ниж­них чинов, остававшихся за штатом после 1849 г.¹⁰⁵

До утверждения в министерстве «Положения об управлении Лесной частью» Горный совет рекомендовал придерживаться следующего порядка. Леса Алтайских горных заводов делились на пять округов, подразделявшихся на подлесничества. Подлесничие и полесовщики назначались в устроенные лесные дачи, а также в те подлесничества, леса которых предназначались для удовлетворения потребностей заводских крестьян и других обывателей. На крупных реках округа было предпи­сано установить пять лесных застав для прекращения самовольного сплава леса.¹⁰⁶

Управление Лесной частью возлагалось на «старшего из наличных офицеров Корпуса лесничих» поручика Д.А. Машукова. С 1850 г. началась его непосредст­венная работа по руководству всем лесным хозяйством кабинетского округа. До этого он занимался преимущественно подготовительной деятельностью, в том чис­ле, составлял описание алтайских лесов.¹⁰⁷ Изучение архивных материалов начала 1850-х гг. свидетельствует о высоком уровне активности управляющего Лесной ча­стью, что зафиксировано в его переписке с горными (заводскими) конторами и горным правлением. Значимость поднимаемых вопросов и оперативность их реше­ния, на наш взгляд, указывают на то, что окружной администрацией был дан «зе­леный свет» развитию лесной отрасли.

¹⁰⁴    РГИА. Ф.468. Оп.24. Д.31. Л.ЗОоб.; ЦХАФ АК. Ф.2. Оп.2. Д.7131. Л.13об-14.

¹⁰⁵    ЦХАФ АК. Ф.2. Оп.2. Д.7131. Л.8об.
^1МТамже.Л.4об-5.

¹⁰⁷ Там же. Д. 7114. Л.43-51; Машуков Д.А. Описание лесов Колывано-Воскресенских горных за­водов // Лесной журнал. 1851. №10.

-84-

В 1850 г., выполняя предписание Алтайского горного правления о предостав­лении «предположения о порядке зависимости от него прочих лесных офицеров и об отчетности их к нему по расходованию лесных материалов и прочим предме­там», Д.Л. Машуков подготовил должностные инструкции чинам лесного управле­ния, формы отчетов по лесничествам, таксы на взимание поиенных и посаженных денег за отпускаемый лесной материал. По предписанию Алтайского горного правления в 1850 г. подлесничие и полесовщики были исключены из списков гор­ных (заводских) контор и переданы в подчинение Лесной части.¹⁰⁹ В ведении кон­тор остались куренные приставы и куренная стража (надзиратели). На полесовщи­ков был возложен непосредственный надзор за лесами. В их ведении находились охраняемые территории - дистанции. Полесовщикам предписывалось охранять ле­са от пожаров, самовольных порубок и других возможных повреждений. Им долж­ны были отводиться пашни и покосы, а также строиться за казенный счет дома. Маркшейдеру Попову было поручено разработать план дома для лесной стражи и смету в соответствии с требованиями, существовавшими в казенных лесах Евро­пейской России. Однако на практике полесовщики жили преимущественно в близ­лежащих селах и не имели достаточного количества земли для должностных наде­лов. Форменной одежды у лесной стражи не было, но выдавались нагрудные знаки, на которых указывался номер дистанции и первые буквы названия подлесничества.

Возврат в 1855 г. Алтайских горных заводов из Министерства финансов в ве­дение Кабинета повлек за собой ряд попыток изменения социально-экономической организации хозяйства на Алтае, в частности, в том, что касалось приписной де­ревни и эксплуатации лесных ресурсов округа. По инициативе министра уделов В.Ф. Адлерберга, который с 1852 по 1856 г. одновременно являлся управляющим Кабинетом, и при поддержке нового императора Александра II, с 1855 г. началась работа по пересмотру некоторых положений, касавшихся приписной деревни и эксплуатации природных ресурсов Алтайского горного округа. 2 сентября 1855 г. в предписании горному начальнику Алтайских заводов указывалось, что суть плани­руемых преобразований сводилась к распространению на приписных крестьян пра­вил удельного ведомства (и устранение таким образом от влияния на приписную

¹⁰⁸   ЦХЛФ ЛК. Ф.2. Оп.2. Д.7131. Л.7об.

¹⁰⁹   Там же. Л.9.

-85-

деревню томской губернской администрации), к организации оброчного хозяйства путем выделения оброчных статей, а также оговаривалось, что «леса должны со­ставить особую статью дохода взиманием за рубку оных попенных денег по таксе, Кабинетом определенной». ° По первой части предписания можно сказать лишь то, что в округе начался активный сбор сведений обо всех земельных, водных, промышленных, сельскохозяйственных и других недвижимых имуществах, из ко­торых можно было составить оброчные статьи и отдать их в оброчное содержание. Параллельно шел сбор информации и работа над проектом «Положения об управ­лении приписными крестьянами» в соответствии с правилами, действовавшими в удельном ведомстве. Однако, намеченные преобразования так и не были реализо­ваны, и управление приписной деревней осталось на прежних основаниях, с учетом изменений, которые внесла реформа 1861 г.

По выполнению второй части предписания также была развернута активная деятельность. Из Кабинета последовал запрос, в котором Алтайскому горному правлению указывалось на необходимость для реализации вышеозначенного пред­писания представить свои соображения по поднятому вопросу, а также определить таксы для взимания попенных денег при отпуске на частные надобности леса из горнозаводских дач. Горное правление дало соответствующее указание управляю­щему Лесной частью капитану Д.А. Машукову, который в январе 1856 г. предста­вил горному начальнику А.Р. Гернгроссу проект «Правил об управлении Лесной частью Алтайских заводов», таксы для исчисления попенных и посаженных денег за отпускаемый лесной материал, а также наставления и инструкции лесным чинам округа.¹¹¹ Последние практически дословно повторяли составленные тем же Д.А. Машуковым инструкции 1850 г. В феврале 1856 г. горный начальник уже рапорто­вал в Кабинет о том, что было составлено новое подробное положение о лесах Ал­тайских заводов и такса. В марте 1856 г. главный начальник Алтайских заводов В.А. Бекман уведомил Алтайское горное правление о том, что он просил управ­ляющего Кабинетом «правила до лесного хозяйства относящиеся в виде опыта на три года утвердить, с тем, чтобы в течение этого времени встретившиеся ошибки были исправлены».    Эти правила должны были заменить статьи 1316-1341 Лесно-

¹¹⁰   ЦХАФ ЛК. Ф.2. Оп.2. Д.7180. Л.2-2об.

¹¹¹    Там же. Л.7-84об.
"²Тамже.Л.111-111об.

-86-ГО устава 1842 г., касавшиеся лесов, приписанных к Алтайским заводам, а также существовавшее положение, разработанное в 1845 г. и утвержденное в 1850 г.

Согласно проекту Д.Л. Машукова, алтайские леса распределялись по пяти ок­ругам, во главе которых должны были стоять окружные лесничие, находившиеся в подчинении управляющего Лесной частью. Сам управляющий имел в непосредст­венном заведовании Барнаульское лесничество. Лесные округа разделялись на уча­стки, которые, в свою очередь, делились на подлесничества. Подлесничества со­стояли из дистанций, делившиеся для удобства охраны на кварталы (в устроенных лесах) и урочища (в неустроенных). Все леса предназначались для горнозаводского производства и находились в непосредственном управлении горного начальства. Местное управление возлагалось на горные (заводские) конторы и так называемую лесную стражу. Дело в том, что это название носило обобщающий характер, по­скольку туда были отнесены все служащие Лесной части: управляющий, его по­мощник, окружные лесничие, подлесничие и собственно полесовщики. Наличие такого нетрадиционного понимания термина «лесная стража», на наш взгляд, сви­детельствует о вспомогательной роли Лесной части, а также доказывает то, что ле-соохрана рассматривалась в качестве ведущего направления деятельности лесного управления. Горнозаводская администрация в лице контор теряла прямое влияние на Лесную часть, но могла наблюдать за действиями лесных чинов. Право непо­средственного распоряжения действиями лесных служащих было дано главному, горному начальникам и Алтайскому горному правлению. Охрана лесов была воз­ложена на всех служащих Лесной части, а непосредственно на полесовщиков. Так­же наблюдение за лесами составляло обязанности земских управителей, волостных и сельских начальников.

Характерной особенностью представленного проекта, отразившего противо­речивость декларируемого положения о взимании попенных и посаженных денег за продажу леса, было закрепление права на бесплатное получение лесных мате­риалов и дров чрезвычайно широким кругом лиц. Так, предполагался бесплатный отпуск на нужды заводов и рудников, постройку заводских общественных зданий, приписным крестьянам, мастеровым и всем состоявшим в горной службе (в том числе отставным), офицерам и солдатам 10-го Линейного батальона, на нужды церквей и священнослужителей, инородцам и казакам, проживавшим на кабинет-

-87-

ских землях. Возникает закономерный вопрос: кому Кабинет намеревался прода­вать лесные материалы по таксе, если основные потребители имели право на полу­чение его бесплатно? Тем не менее, Д.А. Машуков составил таксы лесным мате­риалам, взяв за основу существовавшие на Уральских заводах.

В целом, проект новых правил мало отличался от составленного в 1845 г. Са­мым существенным нововведением можно считать создание таксы на лесные мате­риалы, а также разработку порядка денежного отпуска леса частным лицам, не принадлежавшим к заводскому ведомству.

К сожалению, имеющиеся в нашем распоряжении данные не дают ответа на вопрос о том, был ли принят и утвержден данный проект, однако, ряд косвенных свидетельств указывает на то, что он остался только на бумаге. Правила должны были заменить статьи Лесного устава 1842 г., касавшиеся порядка управления и пользования лесами Алтайского горного округа. Но в принятом в 1857 г. новом Лесном уставе статьи, которые должен был заменить представленный проект, по­вторяются дословно, без каких-либо изменений по сравнению с Уставом 1842 г.¹¹³ Более того, даже в Лесном уставе 1876 г. статьи о лесах, приписанных к Алтайским заводам, даны в той же редакции.

Помимо вышесказанного, косвенным доказательством того, что проект не по­лучил применения, может служить отказ от намеченных преобразований в припис­ной деревне. Это говорит как минимум о том, что проект не действовал в своей первой редакции 1856 г. Таким образом, лесная отрасль Алтайского горного округа продолжала управляться на основании утвержденного в 1850 г. «Положения об управлении Лесной частью».

Управляющий Лесной частью осуществлял планирование по вопросам лесо­устройства, лесоохраны, лесоотпуска и лесовозобновления. Он был обязан ежегод­но производить ревизию лесных округов, отчет о которой представлял в Горное правление. Управляющий имел право налагать взыскания на подлесничих и поле­совщиков за мелкие должностные проступки.

Окружные лесничие, имевшие в ведении лесной округ, были обязаны перио­дически объезжать леса своего округа и проверять правильность отпуска леса, кон-

"^} Лесной устав 1842 г. ... С.213-215; Лесной устав 1857 г. // Свод законов Российской империи изд. 1857 г. Т.8. 4.1. СПб., 1857. С.227-229.

-88-

тролировать действия полесовщиков по охране лесов от самовольных порубок, лесных пожаров, следить за недопущением разного рода самовольных пользова­ний. Окружной лесничий должен был постоянно контактировать с сельскими и во­лостными властями по поводу соблюдения крестьянами запрета на самовольное пользование лесом. В его обязанности также входило наблюдение за производст­вом оналок и руководство тушением пожаров.

Подлесничие находились в подчинении у лесничего. Основными обязанно­стями их были охрана лесов от самовольных порубок, пожаров и иных поврежде­ний, надзор за правильным ведением рубок, контроль над полесовщиками, состав­ление отчетов и т.п.

На должности управляющего Лесной частью, его помощника и окружных лесничих назначались офицеры Корпуса лесничих. Подлесничим мог стать чело­век, окончивший курс окружного или егерского училища, позже - выпускник лес­ного училища — лесной кондуктор. Однако, из-за нехватки кадров оговаривалась возможность найма подлесничих, не имевших специального образования.¹¹⁴

В 1867 г., после потери Корпусом лесничих своего военизированного статуса, решением Кабинета лесным офицерам Алтайского горного округа были присвоены гражданские чины.¹¹⁵ Порядок замены воинских званий на гражданские чины был оговорен во «Временных правилах о преобразовании из военного в гражданское устройство корпусов: путей сообщения, лесного и межевого и телеграфного ведом­ства».¹¹⁶ В правилах предусматривалась возможность повышения на один чин при переводе в гражданскую службу. Так, управляющий Лесной частью, имевший зва­ние подполковника, получил гражданский чин VI класса (коллежский советник), что соответствовало воинскому званию полковника. «Повышение» на один чин по­лучил помощник управляющего, которому был присвоен чин VIII класса (коллеж­ский асессор). Также чин коллежского асессора получил окружной лесничий. Ос­тальные лесничие стали считаться служащими IX класса (титулярный советник), что даже не давало им права на потомственное дворянство.

Кроме формальных преобразований, связанных с чинопроизводством, других изменений в штатное расписание Лесной части внесено не было. Схема функцио-

¹¹⁴       ЦХАФ АК. Ф.2. Оп.1. Д.3121. Л.123.

¹¹⁵       РГИА. Ф.468. Оп.20. Д. 1333. Л.8об-9.

¹¹⁶       Лесной устав изд. 1876 г.... С.349-353.

-89-

нирования лесной офасли не изменилась, что было подтверждено «Инструкцией чинам лесного ведомства Алтайского горного округа» 1880 г. Согласно ей, леса на­ходились в ведении горного правления под наблюдением горнозаводской админи­страции. Права и обязанности управляющего Лесной частью, окружных лесничих, подлесничих и полесовщиков остались без изменений.

После отмены обязательного труда на Алтайских заводах появился новый принцип комплектования лесной стражи на добровольной основе из лиц всех со­словий, заменивший существовавший до этого порядок набора полесовщиков из заводских и рудничных рабочих.¹¹⁷ В Алтайском горном правлении было решено сохранить число лесничих, подлесничих и лесной стражи, которое было назначено по штатам 1849 г.¹¹⁸ Однако, из доклада окружного лесничего Фролова от 31 июля 1884 г. следует, что «с увольнением людей от обязательного труда число стражи было значительно сокращено».¹¹⁹ Если по штатам 1849 г. числилось 269 полесов­щиков, то к 1880 г. насчитывался 181 чел.¹²⁰ Управляющий Сузунским медепла­вильным заводом А. Черкасов отмечал, что в «старое время» [до реформы 1861 г. -М.Т.] власть сосредоточивалась у горного начальника, «который был владыкой края и зорко смотрел за подчиненными, а те за тем, что лежало на их обязанности и ответственности».¹²¹ После реформы власть из одних рук перешла в десятки дру­гих, что совершенно дезорганизовало лесоохрану. Все это позволило Фролову ут­верждать, что «лучше всего леса охранялись в округе во время крепостного пра-ва».¹²²

Ряд шагов окружной администрации, в частности, принятие таксы на лесные материалы в 1868 г. служат иллюстрацией появления со стороны Кабинета интере­са к своим лесным ресурсам в качестве источника дохода. На протяжении всего пе­риода успешного существования горно-металлургического комплекса лес считался настолько заслуживающим к себе внимания, «насколько он мог служить для под-

¹¹⁷ Соболева Т.Н. Динамика структурных изменений в управлении лесным хозяйством Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа в 80-е гг. XVIII - XIX вв. // Актуальные вопросы ис­тории Сибири. Научные чтения памяти профессора А.П. Бородавкина: Материалы конф. Барнаул, 1998. СИЗ. ^п$ ЦХАФ АК. Ф.2. Оп.2. Д.7212. Л.2об.

¹¹⁹   РГИА. Ф.468. Оп.24. Д.31. Л.31.

¹²⁰   ЦХАФ АК. Ф.2. Оп.1. Д.3121. Л.122.

¹²¹    Черкасов А. Записки барнаульского городского головы // Алтай. 1993. №2. С.93.

¹²²  РГИА. Ф.468. Оп.24. Д.31. Л.ЗОоб.

-90-

держания действия горных заводов и за пределами заводских интересов за лесом не признавалось никакого значения».¹²³ Однако к началу 80-х гг. XIX в. на Алтае явно проявился упадок горнозаводского комплекса, что спровоцировало переориента­цию кабинетского хозяйства на извлечение доходов из земельных и лесных ресур­сов. Возникла необходимость приспособления административного аппарата Алтай­ского горного округа к поставленным задачам по развитию земельно-арендного и лесного хозяйства. В 1883 г. горное отделение Кабинета, в ведении которого нахо­дились Алтайский и Нерчинский округа, было реорганизовано в земельно-заводской отдел, что, по мнению Г.П. Жидкова, «означало признание возросшего значения управления землями, а не заводами».¹²⁴

В ходе административной реформы 1883 г. в Алтайском горном округе были введены арендные районы и учреждены должности заведующих районами. Лесные округа были упразднены. Леса Алтайского горного округа были разделены на 9 лесничеств: Барнаульское, Томское, Салаирское, Змеиногорское, Локтевское, Пав­ловское, Сузунское, Бийское и Обское (первые 5 участковые, остальные кондук­торские) и 12 подлесничеств. Увеличение числа лесничеств происходило, в основ­ном, за счет выделения подлесничеств в самостоятельные единицы и назначения на должности лесничих кондукторов.¹²⁵

Лесным хозяйством Алтайского горного округа, как и прежде, заведовал ок­ружной лесничий, одновременно возглавлявший Барнаульское лесничество. В под­чинении окружного лесничего находились участковые лесничие, помощники и лесная стража. Для контроля за полесовщиками, по примеру казенного лесного хо­зяйства, была учреждена должность лесного объездчика.

При работе над проектом новых штатов Горный совет Алтайского горного ок­руга на своих заседаниях в августе 1882 г. предлагал «в видах коренного преобра­зования лесного хозяйства на Алтае» оставить без изменений личный состав лесно­го управления.¹²⁶ Однако нехватка квалифицированных специалистов лесного дела стояла весьма остро. Административная реформа 1883 г. отразилась на численно­сти служащих лесного управления. В целях экономии было произведено сокраще-

¹²³   ЦХАФ АК. Ф.4. Оп.1. Д.156. Л.292-292 об; 285.

¹²⁴   Жидков Г.П. Указ. соч. С.56.

¹²⁵  РГИА. Ф.468. Оп.23. Д.22. Л. 1-4.

¹²⁶  Там же. Оп.22. Д.762. Л.156.

-91-

ние численности лесной стражи: с 173 до 124 чел. (см. приложение 4). После этого полесовщики могли следить за самовольными порубками не в самих лесных дачах,

127 г-»

а лишь на провозных путях, при въездах в села и города. В дальнейшем, несмот­ря на то, что вплоть до образования имений численность полесовщиков и объезд­чиков в Алтайском горном округе возрастала, их было недостаточно для полно­ценной охраны лесов. Так, в 1888 г., несмотря на увеличение штата лесной стражи на 100 человек, по сравнению с 1883 г., на съезде лесных чинов округа отмечалось, что черневые и лиственные лесные дачи охранялись очень слабо или не охранялись вовсе. На каждого полесовщика в среднем приходилось около 14 тыс. дес. охра­няемой территории. Съезд счел невозможным требовать от полесовщиков, ввиду их малочисленности, своевременного обнаружения самовольных порубок.

Серьезные сдвиги в оценке роли лесного хозяйства Сибири наметились в свя­зи с началом строительства Транссиба, появлением устойчивого спроса на лесные материалы и общим оживлением экономической жизни в Азиатской России. К ок­ружной администрации постепенно приходило понимание того, что лесное хозяй­ство - это не только преследование лесонарушений. Лесоохрана при переориента­ции хозяйства округа на земельно-лесное направление должна была стать способом обеспечения успешного функционирования лесной отрасли. Локтевский лесничий Булавас в 1893 г. признал, что «до настоящего времени на Алтае вся деятельность лесничих, подлесничих и лесной стражи заключалась главным образом в охране лесов от самовольных порубок».¹²⁸ Кабинетская администрация обращала внима­ние лесничих на то, что их усилия, в первую очередь, должны быть направлены на повышение доходов от лесоэксплуатации, а охрана лесов должна стать средством, а не самоцелью. Другими словами, если до конца XIX в. лесоохрана рассматрива­лась в качестве основного направления деятельности лесной администрации, то с началом коммерциализации лесного хозяйства она должна была стать средством недопущения несанкционированных пользований, что было напрямую связано с доходностью лесной отрасли.

Трудности в реализации намеченного курса заключались прежде всего в том, что, по свидетельству окружного лесничего Фролова, до 1883 г. леса Алтайского

¹²⁷   ЦХЛФ ЛК. Ф.4. Оп.1.Д.156.Л.283об.

¹²⁸   Там же. Ф.2. Оп.2. Д.7208. Л.37.

-92-

горного округа эксплуатировались без всякой системы.¹²⁹ Однако, и после 1883 г. ситуация не изменилась в лучшую сторону. По оценкам лесничих Алтайского гор­ного округа, лесное хозяйство к концу XIX в. «нисколько не ушло от того невеже­ственного и грубого ведения, какое существовало в Европейской России допетров­ского периода. Здесь лесное хозяйство отсутствует совершенно. Происходит хищ­ническое уничтожение».'³⁰

Лесные дачи, находившиеся в удовлетворительном состоянии, составляли всего треть лесов округа, остальные были либо вообще истреблены (15%), либо ис­тощены (34%), либо расстроены (18%).^ш Фрагментарные попытки улучшить со­стояние лесных массивов не могли исправить положение в целом. Малорезульта­тивными мерами следует признать запреты рубок и закрытие лесных дорог. В 1885 г. такие решения были приняты в отношении Барнаульского бора, когда в нем прекратили все рубки на расстоянии 10 верст от г. Барнаула и закрыли несколько проезжих дорог. Однако такие меры не могли кардинально повлиять на ситуацию. По сообщению окружного лесничего, «Барнаульский бор вследствие усиленных порубок настолько истреблен, что превратился местами в пески; пески эти при по­стоянных сильных ветрах превращаются в летучие и заносят пашни, покосы и реч­ки». Песчаные бури стали бедой не только для сельского хозяйства, но и для са­мого Барнаула: столица Алтайского округа буквально утопала в песке.

Окончательная «победа» земельно-лесного направления в хозяйственной дея­тельности Кабинета в Алтайском округе произошла в ходе реформы 1896 г. Это отразилось даже в таком формальном моменте, как изъятие из названия округа слова «горный».

Необходимость проведения административно-хозяйственной реформы была осознана в конце 80 - начале 90-х гг. XIX в. В 1890 г. начальник Алтайского горно­го округа Н.И. Журин направил в Кабинет проект новых штатов. Основная идея Н.И. Журина заключалась прежде всего в том, чтобы организовать систему охраны лесов в округе, ориентируясь на существовавшую в лесах ведомства МГИ. Лесные чины, назначаемые исключительно из лиц, имевших лесное образование, как и в

¹²⁹  ЦХАФ АК. Ф.З. Оп.1. Д.998. Л.42.

¹³⁰  Там же. Д. 1098. Л. 151.

¹³¹    Парамонов Е.Г., Менжулин И.Д., Ишутин Я.Н. Лесное хозяйство Алтая. Барнаул, 1997. С.28;
Асалханов И.А. Указ. соч. С.62.

¹³²  ЦХАФ АК. Ф.З. Оп.1. Д.956. Л.104.

-93-

казенных лесничествах, должны были разделяться на три разряда, в зависимости от которого определялся размер их жалования. Число лесной стражи предлагалось увеличить с 269 до 370 чел. с одновременным повышением уровня денежного со­держания. В обосновании представленного проекта начальник округа, помимо все­го прочего, обратил внимание на значимость охраны лесов «для сохранения благо­приятных климатических условий».¹³³ К сожалению, предложения Н.И. Журина были оставлены без внимания, но через три года начальнику округа было предло­жено представить новый проект. Первоочередной задачей новых штатов должно было стать их приспособление не к горнозаводскому, а к земельно-лесному хозяй­ству. Для горнозаводских учреждений штаты были оставлены без изменений. К существовавшим трем отделам Земельной части Главного управления Алтайского горного округа добавлялся еще один - четвертый - по лесному хозяйству. Однако, не была реализована главная идея Н.И. Журина - отождествление казенного и ка­бинетского лесного хозяйства в лесоохранительной сфере. Реформирование пошло в другом направлении, и была создана система, отличавшаяся от казенной, во вся­ком случае, по внешней организации.

В ходе административно-хозяйственной реформы территория Алтайского ок­руга была разделена на 12 имений 1-го и 2-го разрядов: Барнаульское, Локтевское, Озерное, Павловское, Чулымское, Томское, Сузунское, Салаирское, Змеиногор-ское, Бийское, Кузнецкое, Усть-Каменогорское. Территории имений определялись с учетом сложившихся административных и природных границ.¹³⁴ После реоргани­зации лесной отрасли были пересмотрены региональные нормативные акты. 22 ап­реля 1897 г. были приняты «Правила по Лесной части», основная новизна которых заключалась в устранении от участия в управлении лесами горнозаводской адми­нистрации.¹³⁵

Сравнение организационной структуры на высших и средних управленческих уровнях показывает, что при проведении преобразований в конце XIX в. Кабинет ориентировался на опыт казенного лесного управления. Задача создания новой структурной основы лесной отрасли, независимой и не связанной с горно-металлургическим комплексом, решалась путем введения новых должностей, по

¹³³   РГИА. Ф.468. Оп.22. Д.804. Л.46.

¹³⁴   ЦХАФ ЛК. Ф.4. Оп.1. Д.41. Л.44.

¹³⁵   Правила по лесной части в Алтайском округе 1897 г. СПб , 1897.

-94-

кругу обязанностей близких к должностям казенных управлений государственных имуществ. Идея создания имений заключалась в том, что вводилась «децентрали­зация управления с объединением общего надзора по земельно-лесному хозяйству каждого отдельного имения в лице управляющего имением, непосредственно под­чиненного начальнику округа».¹³⁶ На наш взгляд, имения представляли собой ка­зенные управления государственными имуществами в миниатюре. Непосредствен­ное управление имениями находилось в руках управляющих, которые, в силу ши­рокого круга обязанностей, брали на себя часть полномочий начальника округа. Под юрисдикцию управляющего имением подпадали дела в лесной, земельно-арендной и переселенческой сферах, производство платного и бесплатного отпус­ков леса, рассмотрение дел о нарушениях Лесного устава в административном по­рядке и целый ряд других.

Должность старших лесничих, состоявших при Главном управлении Алтай­ского округа напрямую соотносилась с должностью лесного ревизора в казенных лесах Томской губернии. Те и другие имели общий надзор за ведением рациональ­ного лесного хозяйства и контролировали действия администрации имений (лесни­честв) и лесной стражи.

На помощников управляющих возлагались обязанности по заведованию опре­деленными частями имений. Должность помощника управляющего имением в це­лом соответствовала должности казенного лесничего. Непосредственный контроль за действиями лесной стражи, лесоэксплуатацией и рядом других направлений осуществляли помощники управляющих имениями. Однако, существенным отли­чием между помощниками управляющих и казенными лесничими было то, что по­следние все-таки возглавляли административно-хозяйственные единицы - лесни­чества.

Введенную в ходе реформы 1896 г. должность лесных смотрителей можно со­отнести со штатной единицей лесного кондуктора в казенных лесах. Несмотря на то, что лесные смотрители формально относились к лесной страже, а кондукторы представляли собой промежуточное звено между стражей и лесной администраци­ей, круг выполняемых обязанностей позволяет с известными оговорками отожде­ствлять эти две должности. Смотрители были обязаны контролировать действия

¹³⁶ ЦХАФ ЛК. Ф.4. Оп.1. Д.41. Л.29.

-95-

лесной стражи, выдавать лесорубочные билеты и следить за исполнением норм ру­бок, составлять протоколы о нарушениях Лесного устава и т.д. В исключительных случаях лесные смотрители могли назначаться в участки помощников управляю­щих имениями для «ближайшего заведования» наиболее удаленными лесными да­чами имения. Такая же мера предусматривалась в казенных лесничествах в отно­шении к кондукторам.

Значительным изменениям подверглась организационная структура и система функционирования лесной стражи. Порядок организации и деятельности лесной стражи Алтайского округа был описан в «Правилах по лесной части» и «Наказе лесной страже» 1897 г. Вместо полесовщиков были введены объездчики старшего и младшего окладов (объездчики младшего оклада получали 15 руб. в месяц; стар­шего - 20 руб.).

В стражу принимали всех, достигших 21-летнего возраста, не судимых, не за­нимавшихся торговлей спиртными напитками, не состоявших в родстве с лесной администрацией. В своем ведении лесная стража имела объезды. Объездчики старшего оклада назначались в такие места, где на них можно было бы возлагать ответственную работу, например, освидетельствование части мелких заготовок (общей суммой до 25 руб. при платном отпуске и до 50 руб. - при бесплатном).¹³⁷ В остальном объездчики пользовалась теми же правами и выполняли те же обязанно­сти, какие были у казенной лесной стражи. Отличием являлось то, что на объезд­чиков Алтайского округа не распространялось положение Лесного устава, освобо­ждавшее казенную лесную стражу от личного исполнения натуральных повинно­стей.¹³⁸

Должностные чины лесного управления, в том числе, лесная стража несли от­ветственность, вплоть до уголовной, за повреждение, истребление, присвоение или растрату лесных материалов и за другие должностные преступления. За мелкие провинности, в зависимости от тяжести проступка, на виновного налагался денеж­ный штраф не более 1/3 годового жалования, либо объявлялся выговор. За более тяжкие преступления предусматривалась мера наказания в виде лишения свободы.

¹³⁷    Правила по лесной части... 1897 г. С.66.

¹³⁸    ЦХАФ АК. Ф.4. Оп.1. Д.4079. Л.178.

-96-

С конца XIX в. лесоэксплуатация была провозглашена ведущей отраслью ка­бинетского хозяйства в Алтайском округе. Администрация округа пыталась найти наиболее прибыльный вариант использования лесных ресурсов. Однако, по спра­ведливому замечанию Т.Н. Соболевой, «многолетняя конфронтация кабинетской администрации с населением в вопросе лесопользования и выдвижение лесоохран-ного аспекта в ведущее направление ее деятельности отодвинули на второй план решение проблемы организации в Алтайском округе ориентированного на рынок лесного хозяйства».¹³⁹ Наличие напряженности в отношениях с местным населени­ем вынуждало иметь большой штат лесной стражи. Численность лесной стражи в округе определял управляющий Кабинетом, а начальник округа не имел права соб­ственной властью увеличивать контингент объездчиков. Управляющие имениями считали существовавшее число лесной стражи недостаточным и настаивали на его увеличении. Окружная администрация могла только рекомендовать управляющим имениями качественно улучшить лесоохрану путем более частого контроля дейст­вий лесной стражи. Однако, даже при недостаточном числе лесной ^стражи, расхо­ды на ее содержание были довольно высоки: по данным на 1901-1902 гг. они соста­вили в трех имениях 23-24% от общей доходности имения (без поступлений от хо­зяйственных заготовок), в одном - 36%, в двух - 47%, в четырех - 51-57% и еще в двух- 68-69%.¹⁴⁰

Массовые самовольные порубки периода первой русской революции 1905-1907 гг. показали значимость эффективной организации охраны лесов и одновре­менно слабость той системы, которая существовала в округе. С целью ознакомле­ния с условиями ведения лесного хозяйства в Алтайский округ в 1907 г. была при­слана комиссия во главе с помощником управляющего Кабинетом генерал-майором Е.Н. Волковым. В ходе командировки Е.Н. Волков посетил некоторые имения и провел совещания в Барнауле. По возвращении в Петербург он доложил управляющему Кабинетом о «неудовлетворительном состоянии в округе лесного

г-                                                                                                                                                                 141

хозяйства, требующем принятия самых энергичных мер для его реорганизации». В результате ревизии было выяснено, что округ нуждается в новых лесных зако-

¹³⁹ Соболева Т.Н. Хозяйственное межевание кабинетских земель и лесоустройство в Алтайском

округе (1896 - 1911 гг.) // XX век: исторический опыт аграрного освоения Сибири. Красноярск,

1993. С.75.

¹⁴³ ЦХЛФ ЛК. Ф.153. Оп.1. Д.1. Л.166.

¹⁴¹ Там же. ФА. Оп. 1. Д.ЗОО. Л.31.

-97-

нах. Поэтому уже 28 августа 1908 г. были высочайше утверждены 120 параграфов новых «Правил по Лесной части».¹⁴² До их опубликования наиболее важные пунк­ты новых правил и «Инструкции по лесной части», подлежащие немедленному приведению в исполнение, были распространены между управляющими имениями. В новых правилах охране лесов было уделено уже гораздо больше внимания, чем в предшествующих. Основным направлением планируемых преобразований стало реформирование лесной стражи, поскольку она была признана самым слабым под­разделением лесоохраны.

Внесенные изменения отразились на новом «Наказе лесной страже» от 6 сен­тября 1909 г.¹⁴³ По сравнению с предыдущим «Наказом» 1897 г., в новом были конкретизированы права и обязанности лесной стражи и увеличен объем самого документа, что свидетельствует о том, что развитие лесного хозяйства потребовало усовершенствования и дополнения нормативной базы.

Коренным образом поменялся принцип комплектования объездчиков. Основ­ным источником для пополнения лесной стражи должны были стать запасные нижние чины, приглашаемые в округ по рекомендациям полковых командиров. Этой мерой власти надеялись устранить местное население от влияния на лесную стражу и ликвидировать негативные черты, присущие прежним объездчикам. На основе выявленных архивных данных можно сделать вывод, что в конце XIX - на­чале XX вв. лесная стража пополнялась главным образом за счет крестьян и ниж­них запасных (отставных) чинов или унтер-офицеров. Комплектование лесной стражи из отставных (запасных) нижних чинов практиковалось не так широко, по­этому среди объездчиков преобладало местное население.¹⁴⁴ По оценке окружной администрации, состав стражи не внушал никакого трепета и уважения со стороны населения, поскольку объездчики были не дисциплинированы, большая часть их состояла из окрестных крестьян и почти всегда действовала в разрез с интересами Кабинета.¹⁴⁵

Курс на комплектование лесной стражи исключительно из запасных солдат быстро принес ожидаемый эффект. Если к концу 1908 г. процент объездчиков из

¹⁴²  Правила по лесной части Алтайского округа ведомства Кабинета Е.И.В. 1908 г. // Правила и
инструкция по лесной части Алтайского округа. Барнаул, 1908. С.1-36.

¹⁴³  Наказ лесной страже Алтайского округа 1909 г. Барнаул, 1909.

¹⁴⁴  ЦХАФ АК. Ф.4. Оп.1. Д.4004. Л. 15-27; 31-46; 70-116. Там же. Д.4097. Л.22об. и др.

¹⁴⁵  Обзор деятельности Алтайского округа за пятилетие (1911-1915 гг.). Барнаул, 1916.С.120.

-98-

«армейцев» составлял 64%, то к 1914 г. он возрос до 93 % о г общей численности лесной стражи. ' Однако новая система стала для лесного хозяйства «миной за­медленного действия», взорвавшей ситуацию вокруг лесоохраны во время первой мировой войны, когда основной контингент объездчиков был мобилизован в ар­мию. В оправдание администрации необходимо сказать, что предвидеть последст­вия преобразований, необходимость которых не вызывала сомнений, было невоз­можно.

Прежнее деление на старших и младших объездчиков, отличавшихся только окладом содержания, упразднялось (но сохранялось внутреннее деление младших объездчиков по окладам). Старшие объездчики должны были заменить лесных смотрителей. Должность лесного смотрителя была оставлена, но к лесной страже она уже не относилась. Лесные смотрители имели право контроля над всей лесной стражей. В ведение старших объездчиков передавались «надзоры», отпуск лесных материалов и право контроля над младшими объездчиками. Права и обязанности младших объездчиков оставались прежними, но из их ведения были исключены все коммерческие операции. В ведении младших объездчиков была оставлена только охрана лесов. Однако уже в 1909 г. администрация округа, ввиду нехватки старших объездчиков и сокращения числа торговых операций, пошла на разрешение наибо­лее благонадежным младшим объездчикам освидетельствовать заготовленные лес­ные материалы.¹⁴⁷

Мерой, на которую возлагались особые надежды, стало учреждение Инспек­ции лесной стражи Алтайского округа, которой поручались обязанности от ком­плектования и вооружения объездчиков до контроля над их деятельностью. Ин­спекция занималась подготовкой кандидатов в объездчики, прибывавших из ар­мейских частей. В задачи трех-четырех недельного курса подготовки лесной стра­жи входило формирование общего представления о лесе, изучение порядка изме­рения и клеймения деревьев, рубки леса и его поверки, разъяснение объездчикам их прав и обязанностей. После теоретического курса следовала практическая под­готовка на местах будущей службы.

¹⁴⁶   Обзор деятельности... С. 122.

¹⁴⁷   Соболева Т.Н. Реорганизация лесной стражи Алтайского округа в 1907-1911 гг. // Актуальные
вопросы истории Сибири. Вторые научные чтения памяти проф. Л.П. Бородавкина: Материалы
конф. Барнаул, 2000. С.224.

-99-

Опыт массовых порубок 1905-1907 гг. показал необходимость наличия в лес­ничествах вооруженных конных отрядов. Были утверждены о гряды двух видов: численностью 5-15 чел. под командованием управляющего имением или старшего объездчика, которые нанимались на период наиболее массовых самовольных пору­бок: с октября до начала весенних полевых работ. Ко второму типу относились бо­лее крупные отряды (25-30 чел.) под началом полицейских офицеров. Эти отряды предназначались для подавления массовых самовольных порубок и секвестра са­мовольно вырубленного леса. При необходимости несколько отрядов могли сли­ваться в один большой. Летучие отряды из вольнонаемных лиц должны были заме­нить подобные из объездчиков, деятельность которых была не слишком эффектив­ной. За период 1910-1911 гг. в округе было создано 12 отрядов.¹⁴⁸

Устройство лесной стражи по военному образцу предполагало наличие едино­го обмундирования и вооружения. Вопрос о введении единого обмундирования для объездчиков Алтайского округа был поднят в 1899 г. на Совете управляющих име­ниями, однако впервые форменная одежда объездчиков была описана в «Наказе» 1912 г. и «Инструкции по комплектованию, обучению и регистрации лесной стра­жи Алтайского округа, вооружению и довольствию ее, а также установлению за ней надзора» 1911 г.¹⁴⁹ Вводилось армейское обмундирование образца Сибирских казачьих войск. Объездчик покупал обмундирование за свой счет, а на поддержа­ние формы в порядке ему ежегодно выдавалось по 5 руб. Нагрудный знак, обозна­чавший принадлежность объездчика к определенному имению (лесничеству), и герб на головной убор выдавались бесплатно.

На вооружении объездчиков Алтайского округа, также как и в казенных лес­ничествах Томской губернии, состояли револьверы системы «Смит & Вессон» и винтовки системы «Бердана», которые выдавались в случае усиленных порубок и сопротивления лесной страже. Номер, характеристика и состояние оружия фикси­ровались в памятной книжке объездчика. В случае порчи или потери оружия объ­ездчик возмещал убыток на ремонт или замену из своего жалованья (стоимость ре­вольвера «Смит и Вессон» 22 руб.; винтовки «Бердана» 23 руб. 88 коп.). При себе

¹⁴⁸   ЦХЛФ АК. Ф.4. Оп.1. Д.4150. Л.2.

¹⁴⁹   Инструкция по комплектованию, обучению и регистрации лесной стражи Алтайского округа,
вооружению и довольствию ее, а также установлению за ней надзора 1911 т. II Сборник правил,
приказов и циркуляров по Алтайскому округу ведомства Кабинета Е.И.В. Т.1. Барнаул, 1913.
С.567-574.

-100-

объездчики должны были иметь боекомплект на 12 патронов к револьверу и 10 па­тронов к винтовке. В год им полагалось пять фунтов пороха, который отпускался по казенной цене, но покупался стражей за свой счет. За любой выстрел необходи­мо было отчитываться перед лесничим. За каждый необоснованный выстрел с объ­ездчика взыскивалось по 5 коп.

Наличие у лесной стражи оружия и данное ей право его применения для за­щиты вверенного лесного имущества, а также своей жизни и здоровья, являлось насущной необходимостью, поскольку нахождение в лесу и автономное прожива­ние на кордонах было далеко не безопасно, особенно во время массовых самоволь­ных порубок, когда избиения и убийства лесной стражи, а также поджоги их домов стали распространенной формой «расплаты» с властями.

Надо признать, что привыкшие к обращению с оружием бывшие солдаты из­лишне часто пользовались им при поимке порубщиков. Начальник округа был вы­нужден в 1912 г. издать циркулярное распоряжение, запрещавшее применение ог­нестрельного оружия без крайней необходимости.¹⁵⁰ О любых инцидентах, связан­ных с применением оружия, лесная стража была обязана незамедлительно докла­дывать начальству. За необоснованное применение оружия, а также за превышение пределов необходимой самообороны лесники и объездчики подвергались взыска­ниям по действовавшему уголовному законодательству.

С 1908 г. отмечается устойчивый рост численности лесной стражи в Алтай­ском округе (см. приложение 5). Вместе с увеличением числа лесной стражи со­кращались территории объездов и надзоров, их предполагалось «определить в за­висимости от заселенности данной местности, спроса на лес, количества в даче безлесных пространств и т.п.».¹⁵¹

Однако сам по себе рост численности лесной стражи не мог гарантировать полноценную охрану лесов. В 1911 г. начальник Алтайского округа писал томско­му губернатору, что «крестьяне, несмотря на армию объездчиков в 1100 человек, продолжают хищнически истреблять лес, жечь его и самовольно пользуются зем­лями, возбуждая тысячи судебных дел и оказывая не только неповиновение, но и

152

явное сопротивление администрации имении».

¹⁵⁰   Сборник правил, приказов и циркуляров... Т.2. Барнаул, 1913. С.1136.

¹⁵¹     Обзор деятельности... С.121.

¹⁵²   Цит. по: Храмков Л.Л. Революционная борьба... С.174.

-101-

Новая модель функционирования лесной стражи не могла эффективно дейст­вовать в рамках устаревшего административно-хозяйственного устройства. По признанию кабинетской администрации, имения перестали отвечать изменившим­ся требованиям развивавшегося лесного хозяйства и возрастанию роли лесоохра-ны.¹⁵³ Они явились своеобразным этапом, без которого был бы невозможен пере­ход от состояния подчиненности лесного хозяйства интересам горно-металлургического комплекса до выделения лесной отрасли в самостоятельное на­правление деятельности кабинетской бюрократии в Алтайском округе.

Загруженность управляющих и их помощников канцелярской работой и ог­ромный круг других должностных обязанностей привели к тому, что «фактическая власть оказалась в руках помощников управляющих, а лесами бесконтрольно рас­поряжалась стража».¹⁵⁴

С другой стороны, начальник округа в своем рапорте в Кабинет от 11 февраля 1897 г. отмечал, что в среднем на каждого объездчика приходилось около 9 тыс. дес. охраняемой площади.¹⁵⁵ Ученый-лесовод К.П. Перетолчин, приехавший на службу в округ в 1904 г., так описал свое первое впечатление о деятельности лесо-охранительных структур: «Старший объездчик имел поднадзорную территорию необозримую - она исчислялась в несколько тысяч десятин! Конечно, при такой площади обзора об охране леса говорить не приходится. Лес себе рос, валился, гнил, горел сколько положено ему, а объездчик жил сам по себе, своим хозяйством, спокоен, что к нему управляющий не заглянет за дальностью пути».¹⁵⁶ Огромные площади объездов создавали ситуацию, когда об охране леса говорить вообще не приходилось. Все это позволило управляющему Змеиногорским имением А. Соко­лову в своем докладе на съезде земельно-лесных чинов округа 1910 г. заявить, что «строго говоря, в имении никакого лесного хозяйства нет, а есть только грубая первобытная форма эксплуатации лесных богатств».¹⁵⁷

В ходе административно-хозяйственной реформы 1911 г. был осуществлен принцип отраслевого подхода к организации земельно-лесного хозяйства. Имения

¹⁵⁵ Обзор деятельности Кабинета Е.И.В. за 1906-1915 гг. ПГ., 1916. С.15.

¹⁵⁴    Жидков Г.П. Указ. соч. С. 186.

¹⁵⁵   РГИА. Ф.468. Оп.24. Д.182. Л.123.

¹⁵⁶   Из воспоминаний К.П. Перетолчина// Алтайский сборник. Вып. XVII. Барнаул. 1993. С. 147.

¹⁵⁷    Соколов Л. О мерах борьбы с лесными пожарами и самовольными порубками // Труды Съезда
земельно-лесных чинов Алтайского округа в 1910 г. Барнаул, 1911. С. 168.

-102-

упразднялись, на их месте организовывались лесничества и арендные районы. Арендные статьи были включены в состав арендных районов. Лесные и земельно-лесные дачи оказались в составе лесничеств. Были лесничества, в границы которых входили исключительно лесные дачи. Алтайский округ был разделен на 47 лесни­честв и 3 арендных района во главе с лесничими и смотрителями арендных рай­онов. Численность лесничеств по сравнению с имениями была значительно увели­чена, соответственно лесничества по площади были гораздо меньше, чем имения. Обычно из имений выделялось несколько (от 3 до 7) лесничеств. Их границы опре­делялись, исходя не из административного деления, а исключительно из нужд лес­ного и арендного хозяйства.

Основной задачей, поставленной перед лесничествами, было введение для на­селения максимально удобного порядка пользования лесом в рамках закона, а так­же преследование лесонарушений. Намеченное реформирование лесной стражи продолжалось. Большую роль в этом сыграл съезд земельно-лесных чинов округа, состоявшийся в 1910 г. На нем разрабатывались проекты инструкций о постройке кордонов, по комплектованию и обучению лесной стражи, которые позже были ут­верждены с небольшими поправками.

Административно-хозяйственные изменения потребовали пересмотра норма­тивных актов, определявших порядок организации и функционирования лесной от­расли в Алтайском округе. В 1911-1912 гг. были приняты новые «Правила по Лес­ной части» и «Наказ лесной страже».¹⁵⁸ В них получили отражение все нововведе­ния, касающиеся организации и деятельности лесной стражи, а также произошед­шие административно-хозяйственные изменения.

Ряд принимаемых администрацией округа мер по совершенствованию лесо-охранительного аппарата привели к тому, что количество лесных порубок сократи­лось, а число протоколов по ним возросло, поскольку фиксироваться они стали го­раздо чаще. Интересно, что такая же тенденция наблюдалась в казенных лесах Ев­ропейской России после реформы лесной стражи в 1869 г. Увеличение численно­сти лесной стражи привело к возрастанию количества раскрытых лесонарушений,

¹⁵⁸ Правила по лесной части Алтайского округа ведомства Кабинета Его Императорского Величе­ства 1911 г. II Сборник правил, приказов и циркуляров по Алтайскому округу ведомства Кабинета Е.И.В. Т.1. Барнаул, 1913. С.427-437; Наказ лесной страже Алтайского округа 1912 г. Барнаул, 1912.

-103-

число крупных порубок сокращалось, а мелких, малоценных, наоборот, возрастало. По мнению заведующего Лесной частью, состояние лесоохраны после преобразо­ваний 1911 г. было удовлетворительным, «во всяком случае, вероятность гибели лесов от порубок и пожаров, к чему до 1910 г. имелось полное основание, можно считать миновавшей».¹⁵⁹ После 1911 г. в рапортах лесничих отмечалось, что они и их помощники освободились от канцелярской работы и «имеют возможность часто быть в лесу; охрана лесов находится под усиленным надзором администрации лес­ничества».¹⁶⁰ Новое административно-хозяйственное устройство лесничеств поло­жительно сказалось на выполнении объездчиками своих обязанностей, поскольку «близкое нахождение центра управления, более строгий надзор и частое посещение леса, а в особенности сложившееся убеждение стражи, что в любой момент ее дей­ствия могут подвергнуться строгому контролю администрации лесничества - все это не могло не отразиться на отношении стражи к своему делу».¹⁶¹

В 1913 г. начальник округа обратился к управляющему Кабинетом с просьбой пересмотреть и увеличить численность лесничеств. При этом начальник писал, что лесничества в деле лесоохраны оправдывают себя: сокращается количество само­вольных порубок, пожаров, вообще лесное хозяйство развивается интенсивнее. Для поддержания такого уровня и его повышения необходимо увеличение количества лесничеств путем разделения существующих. В Кабинете этот вопрос был решен положительно, и 8 января 1914 г. последовало распоряжение министра император­ского двора о введении 12 новых должностей лесничих, 22 помощников лесничих и образовании 10 новых лесничеств. 26 февраля 1914 г. начальник округа издал при­каз, в котором определялся порядок образования новых лесничеств. Лесничие, воз­главлявшие реорганизуемые лесничества, обязывались до конца марта подготовить их к разделению. 1 апреля 1914 г. было образовано 10 дополнительных лесни­честв.¹⁶² Таким образом, к 1917 г. лесная площадь Алтайского округа была разде­лена на 57 лесничеств и 3 арендных района.

С началом первой мировой войны лесоохранительная система Алтайского ок­руга дала сбой. Значительная часть лесной стражи была призвана на военную

¹⁵⁹   ЦХАФ АК. Ф.4. Оп.1. Д 4106. Л.85об-8б.

¹⁶⁰   Там же. Д.4193. Л. 12.

¹⁶¹    Там же. Л.27.

¹⁶²   Там же. Д.4407. Л.Зб-Збоб.

- 104-

службу в первые месяцы войны. Так, в Алтайском округе к началу первой мировой войны в лесничествах состояло на службе 180 старших и 1097 младших объездчи­ков (всего 1277 чел.). Из них был мобилизован 1061 чел.¹⁶³ При мобилизации ка­зенных объездчиков и лесников они имели право на сохранение жалования, зе­мельных наделов и квартир, а также право на занятие прежней должности по воз­вращении из армии. Охрана обходов и объездов, из которых лесники и объездчики были призвана в армию, поручалась оставшимся чинам лесной стражи.¹⁶⁴ Однако мобилизованные не только не возвращались, напротив, армия требовала все боль­шего числа людей. Еще до начала мобилизации начальник округа предложил лес­ничим самостоятельно, без привлечения инспекции, и «не стесняясь предыдущими циркулярными распоряжениями», искать кадры для замещения освобождавшихся должностей объездчиков.¹⁶⁵ Также лесничим было предписано при назначении объездчиков отдавать предпочтение лицам, освобожденным от призыва на мобили­зацию.¹⁶⁶ К 1915 г. численность старших и младших объездчиков удалось довести до довоенного уровня (1277 чел.), однако в этом году было призвано 1030 чел.¹⁶⁷ В 1916 г. был усилен штат полицейской стражи, что позволило в какой-то мере ком­пенсировать недостаток объездчиков. После мобилизации постоянной лесной стражи возросло число нанимаемых временных объездчиков и летучих отрядов, а к секвестру самовольно вырубленного леса стала привлекаться не только полиция, но и военные команды. Социальный состав лесной стражи вновь изменился: в 1915 г. процент объездчиков из местных крестьян вновь значительно возрос и составил 57,6% от общего числа.¹⁶⁸ Были также мобилизованы представители лесной адми­нистрации, в том числе инспектор лесной стражи и его помощник. Это привело к тому, что деятельность инспекции была временно приостановлена, однако в 1916 г. была подтверждена необходимость восстановления этого учреждения. Новые объ­ездчики не назначались инспекцией лесной стражи, а нанимались лесничими. В ходе ревизий лесничеств в 1915-1916 гг. отмечалось, что лесная стража сильно ос­лаблена мобилизацией, а новая «неопытна и не знает своих обязанностей».¹⁶⁹

¹⁶³   ЦХЛФ АК. Ф.4. Оп.1. Д.4482. Л.З.

¹⁶⁴   Устав Лесной по изд. 1905 г. с продолжениями 1906 и 1908 гг. ... С.66.

¹⁶⁵   ГАТО. Ф.241. Оп.1. Д.47. Л.5.

¹⁶⁶   ЦХЛФ ЛК. Ф.4. Оп. 1. Д.4181. Л.269об.

¹⁶⁷   Обзор деятельности... С.122.

¹⁶⁸   ЦХЛФ ЛК. Ф.4. Оп.1. Д.4482. Л.З.
¹⁶⁹Тамже.Д.4550.Л.21.

- 105-

После образования лесничеств и окончания лесоустройства предприниматель­ская деятельность Кабинета в лесной сфере получила необходимые условия для развития. Однако, условия военного времени внесли свои коррективы, сделав лес стратегическим материалом, доходы от эксплуатации и продажи которого должны были идти на финансирование центрального аппарата, в частности Министерства императорского двора (далее - МИмДв), в условиях общего спада экономики, вы­званного войной. Такой взгляд на лесное хозяйство был высказан управляющим Кабинетом генер&т-лейтенантом Е.Н. Волковым, посетившим в 1916 г. Алтайский округ. В своей речи на открытии совещания 4 сентября он отметил, что каждая его поездка в округ «сопровождалась определенными изменениями в направлении ве­дения хозяйства округа в связи с обстоятельствами времени, условиями жизни края и положением хозяйства».¹⁷⁰ Целью новой поездки было названо выяснение мер дальнейшего развития лесного хозяйства Алтая в связи с изменением экономиче­ской жизни России и быстротой эволюции экономики округа. Провозглашенный курс на охрану кабинетского имущества должен был дополняться активным извле­чением доходов от его эксплуатации. Реальными шагами в этом направлении должны были стать проведение новых дорог для сбыта лесных материалов, расчи­стка сплавных рек, постройка лесопильных заводов и предприятий для химической и механической обработки древесины, целлулоидных фабрик.

Но намеченным преобразованиям не суждено было свершиться. После Фев­ральской революции начальник Алтайского округа приказом от 6 марта 1917 г. предложил всем чинам «подчиниться временному правительству и, оставаясь на местах и стоя на страже интересов вверенного им имущества, спокойно и твердо исполнять все свои служебные обязанности, ничем не нарушая принятого до сего порядка».¹⁷¹ Лесничим предлагалось сотрудничать с вновь создаваемыми комите­тами общественного порядка. По закону от 27 марта 1917 г. имущество Кабинета распределялось между министерствами земледелия, торговли и промышленно­сти.'⁷² Революционные события 1917 г. и последовавшая за ними гражданская вой­на разрушили все то, что кропотливьш трудом создавалось в течение десятилетий.

¹⁷⁰   ЦХЛФ ЛК. Ф.126. Оп.1. Д.9. Л.21.

¹⁷¹    Там же. Ф.4. Оп.1. Д.540. Л.2.

¹⁷²   РГИА. Ф.468. Оп.30. Д.918. Л.4об.

-106-

Таким образом, лесоохрана на всем протяжении изучаемого периода являлась одним из основных направлений деятельности кабинетской администрации в Ал­тайском округе. Ее целью было сохранение лесных массивов для обеспечения функционирования горно-металлургического комплекса, а с конца XIX в. - в каче­стве самостоятельного источника доходов. В любом случае, кабинетская админи­страция должна была располагать такой системой лесоохраны, которая бы гаран­тировала минимизацию ущерба от несанкционированных пользований и лесных пожаров. Поиски оптимальной организации охраны лесов сопровождались значи­тельными административными преобразованиями, которые привели к тому, что за несколько десятилетий Алтайский округ был полностью переориентирован с гор­но-металлургического на земельно-лесное направление хозяйственной деятельно­сти. Однако, как и казне, Кабинету не удалось сделать лесную отрасль стабильным источником высоких доходов. Этому помешали неразвитость лесного рынка (внут­реннего и внешнего) и большая конкуренция со стороны местного населения, не­поворотливость и излишняя централизация аппарата управления, отсутствие нуж­ного числа квалифицированных кадров, необходимость в выделении участков для водворявшихся переселенцев, невысокие темпы земле- и лесоустройства, объек­тивные причины экономического упадка во время первой мировой войны. Но глав­нейшей причиной были большие потери от самовольных порубок и лесных пожа­ров.

Итак, в результате рассмотрения организационной структуры охраны казен­ных и кабинетских лесов Томской губернии мы пришли к следующим выводам. Эффективность лесоохранительной деятельности напрямую зависела от организа­ции соответствующих структур. В свою очередь, организационная схема в значи­тельной мере определялась природными и юридическими особенностями лесных ресурсов региона.

В казенных лесах Томской губернии до начала 1880-х гг. фактически отсутст­вовало специальное лесное управление, которое бы могло контролировать все сто­роны лесного хозяйства от охраны до эксплуатации. Одной из важнейших причин были огромные неосвоенные лесные площади, что затрудняло организацию рацио­нальной лесоэксплуатации и охраны. Следствием этого являлось неограниченное

- 107-

иользование лесом со стороны местных жителей, что приводило к истощению мас­сивов в наиболее заселенных и развитых округах губернии.

Учреждение УГИЗС стало показателем возросшего интереса к лесным ресур­сам Сибирского региона со стороны правительства. Для обеспечения доходности лесного хозяйства начала создаваться организационная структура, предполагавшая передачу управления отраслью в руки лесоводов. В то же время, из-за недостатка лесной стражи охрана значительной части лесов по-прежнему находилась в руках общественных полесовщиков и пожарных старост. Дальнейшее совершенствование системы организации лесного управления представляло собой осуществление ряда мер, направленных на приспособление лесной отрасли к менявшимся условиям хо­зяйствования. Увеличением числа лесничеств, повышением численности лесной администрации и лесной стражи, устранением от охраны лесов представителей сельских обществ власти пытались создать лесоохранительную систему, способ­ную предотвратить истребление сибирских лесов от пожаров и самовольных пору­бок. Однако к концу рассматриваемого периода казне так и не удалось создать ор­ганизацию охраны лесов, которая бы отвечала всем предъявляемым к ней требова­ниям. Объяснение состоит в том, что перед казной была поставлена сложнейшая задача: за относительно короткий срок создать практически «на пустом месте» эф­фективно функционирующую организацию лесного хозяйства. В условиях посто­янного противостояния с местным населением по поводу лесопользования, экстре­мальных темпов проведения землеустроительной и переселенческой политики, со­циальной нестабильности начала XX в. задача становилась практически невыпол­нимой.

Леса Алтайского (горного) округа на протяжении всего рассматриваемого пе­риода занимали особое место в Томской губернии в силу специфики своего вла­дельческого статуса и системы ведения хозяйства, ориентированного до конца XIX в. исключительно на горно-металлургический комплекс. В период его успеш­ного функционирования лесной отрасли отводилась вспомогательная роль, заклю­чавшаяся в бесперебойной поставке древесины и угля. С упадком горнозаводской промышленности эксплуатация лесных ресурсов вышла на первый план в хозяйст­венной деятельности кабинетской администрации на Алтае. В любом случае была необходима стройная организационная структура лесной отрасли, которая бы, по-

-108-

мимо всего прочего, позволяла оградить леса от несанкционированных пользова­ний и ущерба, наносимого пожарами.

На этапе, когда Алтайские заводы принадлежали Министерству финансов, было осуществлено выделение Лесной части в самостоятельную структурную еди­ницу управления, причем по примеру и образцу заводов Урала. Основной задачей этого преобразования являлось приспособление лесной отрасли к нуждам горноза­водского комплекса в качестве вспомогательного подразделения. В конце XIX в. встал вопрос о приобретении лесным хозяйством статуса самостоятельного на­правления деятельности кабинетской администрации на Алтае. В связи с этим из­менились требования, предъявляемые к Лесной части. Охрана лесов, продолжая оставаться приоритетным занятием лесных служащих, должна была обеспечить доходное функционирование лесной отрасли.

В ходе административно-хозяйственной реформы 1896 г. в округе был введен новый принцип организации земельно-лесного хозяйства, основанный на ком­плексной эксплуатации земельных и лесных ресурсов. Необходимо отметить, что при создании новой организационной структуры лесного хозяйства Кабинет в зна­чительной степени ориентировался на опыт казенного управления, накопленный в УГИ Европейской России. Но к началу второго десятилетия XX в. имения переста­ли отвечать менявшимся условиям лесного хозяйства, поэтому после ряда транс­формаций внутренней структуры лесной отрасли Кабинет пошел на реализацию новой административно-хозяйственной реформы 1911 г. Ее результатом стал ко­ренной пересмотр системы организации и функционирования лесной отрасли при сохранении курса на получение максимально возможных доходов от лесоэксплуа­тации через дальнейшее развитие рыночных отношений и формирование дерево­обрабатывающего комплекса. Однако, намеченные для дальнейшего совершенст­вования лесного хозяйства предпосылки не были реализованы из-за начавшейся первой мировой войны. Революционные события февраля 1917 г. поставили под вопрос само существование Алтайского округа, как целостного административного образования, отодвинув на второй план вопросы организации и функционирования лесной отрасли.

ГЛАВА II. ЛЕСООХРАННЛЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КАЗНЫ, КАБИНЕТА И КРЕСТЬЯНСКОЙ ОБЩИНЫ В ТОМСКОЙ ГУБЕРНИИ

2.1. Система лесопользования и лесоохранная деятельность крестьянской общины

При рассмотрении истории охраны лесов большое значение имеет изучение системы крестьянского лесопользования. Крестьянство было основным потребите­лем лесных материалов, поэтому выступало главным адресатом и контрагентом политики казны и Кабинета в лесной отрасли. Система лесопользования, склады­вавшаяся из практики фактической эксплуатации крестьянами лесных угодий и схемы продажи и отпуска леса, претерпела на протяжении рассматриваемого пе­риода значительные изменения. Необходимо отметить схожесть протекавших про­цессов на казенных и кабинетских землях Томской губернии, состоявшую в целе­вой направленности политики лесной администрации, основной задачей которой было разграничение прав собственного и крестьянского лесопользования, что под­разумевало исключение из свободного бесконтрольного оборота значительной час­ти ценных лесных массивов.

Если к началу рассматриваемого периода население Томской губернии имело право на бесплатное пользование казенным лесом, то первым ограничением этого права можно считать принятие в 1863 г. «Временных правил о попенных и поса­женных деньгах за пользование лесами в Тобольской и Томской губерниях». В первой главе мы уже отмечали, что принятие «Правил» должно было, в первую очередь, обеспечить доходную деятельность казенной лесной отрасли в Западной Сибири. Одним из способов реализации намеченной цели должно было стать огра­ничение беспошлинного лесопользования крестьянскими обществами. После вве­дения в действие правил 1863 г. крестьянам, не наделенным землей и лесом, бес­платное пользование лесом (кроме заказного) было сохранено только для личного потребления, а лица некрестьянского сословия вообще потеряли право на беспо­шлинную вырубку. Потребители были обязаны покупать лес по таксе (общей с Ал­тайским горным округом), либо, в особых случаях, могли получать его бесплатно

-ПО­ИЛИ по сниженной таксе, но с разрешения местного начальства и утверждения ге­нерал-губернатора. Попенные и посаженные деньги направлялись на образование особого капитала, необходимого для учреждения сибирского лесного управления, а с 1866 г. — непосредственно в Государственное казначейство.

Однако, реально ограничить размеры крестьянского лесопользования «Вре­менные правила» 1863 г. не смогли. Администрация Западной Сибири в 1872 г. признавала, что «сбор попенных денег и отпуск леса по билетам производится бес­контрольно, причем полесовщики позволяли себе разные злоупотребления, а воло­стные правления нередко сами участвовали в противозаконном пользовании ле­сом».¹ В местной периодической печати сообщалось, что «многие крестьянские общества, владеющие участками со строевым и дровяным лесом, считают себя полными хозяевами всего казенного леса и вырубают его не только для собствен­ных потребностей, но и для промышленных целей».²

Если реформа 1861 г. не оказала существенного влияния на систему лесополь­зования государственных крестьян, то в Алтайском горном округе были намечены более значительные изменения.

Приписные крестьяне Алтайского горного округа до отмены обязательного труда в 1861 г. пользовались землями и лесами, неся за это ряд повинностей. По отношению к земле заводская администрация, распоряжаясь трудом, самой лично­стью крестьянина, предоставляла ему почти полную свободу действий в этой об­ласти.³ Напротив, в лесах, принадлежавших заводам и рудникам, никто не имел права пользования без разрешения горных (заводских) контор, выдававших биле­ты. Участки леса, выделяемые на казенные и частные надобности, утверждались Горным советом. В 1831 г. Алтайским горным правлением было утверждено рас­писание о бесплатном ежегодном отпуске леса крестьянам, составлявшем 50 бре­вен и 5 куб. саж. дров на усадьбу.⁴ С другой стороны, вследствие слабости лесного надзора, неоднократно отмечалось, что среди приписных крестьян преобладало не­ограниченное пользование лесами округа.

¹ ГАОО. Ф.З. Оп.9. Д.15380. Л.381.

² Томские губернские ведомости. 1882. №38. С.673.

³ Швецов СП. Формы общинного владения на Алтае // Сборник правоведения и общественных
знаний. Т.2. СПб., 1893. С. 149.

⁴ Алтай: нсторико7статистический сборник по вопросам экономического и гражданского развития
Алтайского горного округа/ Под ред. П.А. Голубева. Томск, 1890. С.15-16.

-111-

8 марта 1861 г. вышло «Положение о даровании облегчений и преимуществ горнозаводским людям ведомства Кабинета», которое было распространено на мастеровых, урочников и приписных крестьян Алтайского и Нерчинского горных округов. После его выхода начала работу комиссия по пересмотру Горного устава 1857 г. для приведения его в соответствие с новым законом, в частности, по вопро­сам лесопользования бывших приписных крестьян и служащих на заводах и руд­никах. Приписные крестьяне становились свободными сельскими обывателями. В «Положении» оговаривалось: «впредь до приведения в известность и разграниче­ния земель Алтайского горного округа, предоставить крестьянам, в оном поселен­ным, пользование всеми усадебными, пашенными, сенокосными и другими угодь­ями в тех размерах, в каких ныне угодья сии в их пользовании состоят».⁵ Таким образом, формы землепользования остались в прежнем виде. За пользование всеми угодьями крестьяне платили 6-рублевый оброк (1 р. 50 коп. - в пользу Государст-венного казначейства, 4 р. 50 коп. - в пользу Кабинета), который был установлен Высочайшим повелением от 27 июня 1861 г.⁶

Наибольшие споры вызвала ситуация вокруг лесопользования, чему способ­ствовала расплывчатость формулировки «и другие угодья», закрепленной в «По­ложении» от 8 марта 1861 г. Естественно, что крестьяне понимали под «другими угодьями» лес, но администрация округа считала, что «в указе 8 марта 1861 г. о ле­сах ничего не сказано, и под словами «и другими угодьями» ни в коем случае нель­зя понимать лес, потому что во всех положениях о крестьянском лесе говорится особо».⁷ Томский губернский совет в 1863 г. и МИмДв в 1864 г. разъясняли, что «распоряжение лесами должно остаться в полном и исключительном ведении Гор­ного начальства, которое обязано лишь безвозмездно отпускать как дровяной, так и строевой лес уплачивающим оброк крестьянам в размере действительных собст­венных их нужд».⁸ Норма бесплатного отпуска была оставлена в размере 50 бревен и 5 куб. саж. дров на усадьбу. Для получения леса крестьяне, помимо уплаты обро­ка, должны были отрабатывать опалковую повинность и участвовать в тушении

⁵ ПСЗРИ. Собр. 2. Т. 36. № 36717.

⁶ РГИА. Ф.468. Оп.23. Д.2789. Л.б-9.

⁷ ЦХАФ АК. Ф.З. Оп.1. Д.955. Л.55.

⁸ Там же. Ф.4. Оп. 1. Д.4042. Л.31об.

-112-

пожаров. Сверх установленной нормы (но не более 200 бревен и 100 куб. саж. дров) лесные материалы можно было приобретать за плату.⁹

Право бесплатного пользования дровяным лесом из заводских дач было также предоставлено обывателям горнозаводских селений, которые после увольнения от обязательной службы, продолжали горнозаводские работы по вольному найму. Прочим лицам, проживавшим в заводских селениях, отпуск леса должен был про­изводиться за установленную попенную и посаженную плату.¹⁰

В 1867 г. Кабинет еще раз подтвердил, что «бывшие приписные к округу кре­стьяне, сохранившие по указу 8 марта 1861 г. за собой за 6-рублевый оброк все прежние земли и угодья, должны также сохранить и право на даровое пользование лесом на собственные потребности впредь до отграничения поземельного их наде­ла и подчинения общим правилам о крестьянах, водворенных на владельческих землях».¹¹

В том же году управляющий Лесной частью поднял вопрос о необходимости принятия правил пользования лесными материалами бывшими приписными кре­стьянами. Горное правление поддержало эту инициативу. В сентябре 1868 г. пра­вила были представлены на утверждение в Кабинет. В них оговаривалось, что уча­стки отводились управляющим Лесной частью по распоряжению горного правле­ния для каждого села отдельно или нескольким вместе. Ответственность за состоя­ние, использование этих участков и употребление материалов возлагалась на сель­ских старост. Горный совет должен был не только утверждать ведомость лесных участков, назначаемых в пользование крестьянам, но и «наблюдать, чтобы для кре­стьянской потребности не отводить участки ныне или в скором времени потре-бующиеся для горнозаводского действия».¹² Правом распределения леса, отпущен­ного крестьянскому обществу обладал мирской сход. Крестьянам не запрещалось заниматься лесоторговлей, но только при условии покупки леса у Кабинета за по­пенную плату. Однако, эта процедура была громоздкой и сопряженной с бюрокра-

⁹  Материалы по исследованию крестьянского и инородческого хозяйства в Томском округе. Т.2.
Вып.2. Барнаул, 1898. С.274.

¹⁰  ЦХАФ АК. Ф.2. Оп.1. Д.3121. Л.160-160об.

¹¹   Там же. Ф.З. Оп.1. Д.1098. Л.90.

¹²   Там же. Ф.2. Оп.2. Д.7212. Л.45об.

-113-

тическими проволочками. Поэтому часто «крестьяне, подкупив лесную стражу, ру­били лес без всякого разрешения».¹³

Валовые билеты выдавались горными (заводскими) конторами на крестьян­скую общину по числу усадеб. Согласно предписанию Алтайского горного правле­ния от 15 февраля 1865 г., конторам было предоставлено право «дозволить окруж­ным лесничим во время их разъездов по своим участкам выдавать билеты на вы­рубку леса».¹⁴ В случае, если лесничий, получив от крестьян просьбу о выдаче раз­решения на порубку леса, не рассматривал ее в течение двух недель, он лишался жалования.¹⁵ В соответствии со ст. 742 Лесного устава 1857 г. валовый билет имел силу в течение шести месяцев со дня выдачи. В билете оговаривались место, время, размеры порубки. Община распределяла разрешенный к вырубке лес по усадьбам или бойцам, т.е. работникам, несущим на себе все общественные повинности. При этом учитывалась действительная потребность в лесе отдельных крестьянских дво­ров. Так, например, погорельцам лес отпускался в первую очередь и лучшего каче­ства. Рубить лес крестьяне могли только для собственных нужд. Продажа бесплат­но отпущенного леса преследовалась как самовольная порубка.

Правила предписывали волостным начальникам внушить крестьянам мысль о том, что лес является гарантом их благосостояния, поэтому «они обязаны оберегать леса от напольных огней и самовольных и хищнических порубок, в случае откры­тия виновных тотчас же доносить по начальству».¹⁶ Измененные правила были ре­комендованы к принятию с 1869 г. в виде эксперимента на два года. В 1883 г. Главному управлению было разрешено руководствоваться при отпуске и продаже леса правилами МГИ.¹⁷

Все те, кто не имел права на бесплатное получение леса из кабинетских дач, покупали его «не иначе как за деньги, строевой по таксе, а дрова, колья, жерди за плату, взимаемую с домов обывателей в том размере, какой будет постановлен

1 Й

Горным правлением, с утверждения начальника заводов».    Таксу предполагалось

¹³   Прудникова Т.П. Земельная политика казны и Кабинета в Западной Сибири в 60-90-е гг.
XIX в.// Сибирь периода капитализма. Вып.З. Общественно-политическое движение в Сибири в
1861 - 1917 гг. Новосибирск, 1967. С.154.

¹⁴   ЦХАФ АК. Ф.2. Оп.2. Д.7212. Л.16об.

¹⁵   Там же. Л.56об.

¹⁶   Там же. Л.58об.

¹⁷   Там же. Ф.4. Оп.1. Д.3993. Л.18.

¹⁸   Там же. Ф.2. Оп.2. Д.7212. Л.2.

-114-

установить, исходя из опыта Уральских заводов, в трех вариантах: высшую, сред-нюео и низшую, чтобы ежегодно пересматривать ее в зависимости от состояния ле­сов. Эти же таксы предлагались к применению при отпуске леса бывшим припис­ным крестьянам для продажи. В итоге, Кабинет предписал с 1 января 1868 г. ввести на территории округа в виде опыта на три года таксу, высочайше утвержденную в 1863 г. и действовавшую в казенных лесах Томской и Тобольской губерний. Она была признана более легкой при ведении учета в лесном управлении.¹⁹

Вторая половина и конец XIX в. отмечены попытками казны и Кабинета вы­вести наиболее ценные лесные массивы из фактического пользования крестьянской общины и закрепить их в своей собственности. Наступление на крестьянское лесо­пользование рассматривалось администрацией как необходимое условие создания доходного лесного хозяйства, которое должно было стать источником дохода для казны и Кабинета. В Алтайском округе земельно-лесное хозяйство стало альтерна­тивой сдававшему свои позиции горно-металлургическому направлению деятель­ности кабинетской администрации. Политика по изъятию из крестьянских владе­ний лесов преследовала цель заставить крестьянина покупать лес у казны и Каби­нета. Лучшие лесные участки изымались из фактического пользования крестьян, им запрещались беспошлинные рубки в границах своих наделов, сокращались от-пуски на личные потребности сельского населения. В целом, объемы крестьянского лесопользования были сокращены.

Проявлением намеченного курса стал запрет окружной администрации на лю­бые рубки леса в пределах общинных дач. Речь шла о так называемых «отборках» или «дубравах», которые располагались по боровым окраинам и зачастую содер­жали в себе участки соснового леса.²⁰ Крестьяне считали их своей собственностью и пользовались им вольным способом: «всякий берет себе из него столько, сколько ему нужно».²¹ За крестьянами было оставлено право пользования только листвен­ным лесом во всех частях дачи, которые не входили в боры.

19 декабря 1895 г. вышел циркуляр начальника Алтайского горного округа за №24912, в котором говорилось, что все леса Алтайского округа, «хотя бы они про-

[⁹ ЦХАФ АК. Ф.2. Оп.2. Д.7212. Л.7.

^:о Сибирские вопросы. 1907. №2. С.99.

²¹ Чудновский С.Л. Очерки народного юридического быта Алтайского горного округа // Р>сское

богатство. 1894. №8. С. 188.

-115-

израстали в фанях крестьянского землепользования, принадлежат Кабинету, и пользование из них лесными материалами разрешается не иначе, как по установ­ленным билетам».²² В общинных боровых участках лесничими назначались рубки, производимые посторонними общине лицами, т.е. шла продажа крестьянского ле­са. Лица, не бравшие билет на рубку леса, который находился в их поскотине, пре­следовались как за совершение самовольной порубки. Общества неоднократно требовали, чтобы разрешение или запрет на рубку сосновых лесов, находившихся в границах селений, принималось не лесной администрацией, а сельским сходом. В некоторых общинах даже в конце XIX - начале XX в. встречались случаи выдачи рубочных билетов сходом без ведома лесной администрации.

В 1884 г. были приняты «лесные сметы», понизившие норму бесплатного от­пуска лесных материалов на усадьбу до 7 бревен, 50 жердей, 100 кольев и 5 куб. саж. дров.²³ Согласно официальной точки зрения, сокращением отпусков админи­страция округа пыталась «приучить крестьян к бережному отношению к лесу».²⁴ Все бесплатные отпуски лесных материалов должны были прекратиться с оконча­нием землеустройства. Вместе с тем список лиц и учреждений, имевших право на бесплатное получение лесных материалов, был весьма обширен. Так, в циркуляр­ном распоряжении Главного управления Алтайского округа от 31 октября 1902 г. № 13993 были определены следующие категории бесплатных отпусков:²⁵

1)  на общественные надобности крестьян и инородцев;

2)          на надобности Алтайской духовной миссии;

3)          на надобности частной золотопромышленности;

4)          на заводы и рудники;

5)          на кордоны лесной стражи и надобности лесного хозяйства;

6)          горнозаводским рабочим;

7)          отставным чинам горного ведомства;

8)          отставным горнозаводским мастеровым;

9)          переселенцам;

10) отставным нижним чинам;

²²  ЦХЛФ ЛК. Ф.З. Оп.1. Д.955. Л.63.

²³  Там же. Ф.4. Оп. 1. Д. 156. Л.290 об.
²⁴Тамже.Д.3993.Л.7О.

²⁵ Там же. Ф.153. Оп.1. Д.1. Л.149.

-116-

11)     по валовым билетам;

12)     на домообзаводство по случаю семейных разделов [до 1908 г.-М.Т.] и пожаров;

13)     на дорожные сооружения.

Если реформа государственной деревни 70-80-х гг. XIX в. не затронула во­просов, связанных с крестьянским землепользованием, то появление лесных реви­зоров в Западной Сибири в 1874 г. привело, по выражению Е.И. Соловьевой, к ис­чезновению «патриархальности» в отношениях между собственником леса (казной) и его потребителями (крестьянами).²⁶ Это значило, что лес стал рассматриваться как собственность, которая может приносить доход при условии недопущения не­санкционированных пользований и создания налаженной схемы реализации лес­ных материалов. При этом продолжали сокращаться права крестьян на пользование лесными ресурсами. Одной из обязанностей учрежденной в 1883 г. должности чи­новника по крестьянским делам было внушение населению мысли, что лес являет­ся собственностью казны.²⁷ Администрация Западной Сибири, будучи не в силах установить полный контроль за лесами, сделала в 1886 г. попытку коренного изме­нения порядка лесопользования. Было объявлено, что все без исключения леса пе­реходили в ведение казны, запрещался их раздел на подворно-душевые участки и продажа лесных хматериалов.²⁸ Однако массовое недовольство и сопротивление крестьян не дали реализовать столь радикальное начинание. Волна самовольных порубок прокатилась практически по всем округам Тобольской и Томской губер­ний, крестьяне рубили лес, опасаясь, что скоро у них вообще отнимут все права на пользование. Крестьяне Курганского округа, узнав о принятом решении, вырубили несколько тысяч десятин леса, «не щадя ни молодняка, ни подрастающих строевых деревьев, не очищая от хвороста вырубленных пространств».²⁹ Тобольский губерн­ский совет был вынужден признать недействительным постановление УГИЗС и вынести решение, что леса, вошедшие в состав земельного надела крестьян, не подлежат регламентации местными органами МГИ, и крестьяне имеют право вла­деть лесом, как всем земельным наделом.

²⁶  Соловьева Е.И. Промыслы сибирского крестьянства в пореформенный период. Новосибирск,
1981.С.203.

²⁷  Топчий А.Т. Крестьянские реформы в Сибири (1861-1899 гг.). Томск, 1979. С.148.

²⁸  Материалы для изучения экономического быта государственных крестьян и инородцев Западной
Сибири. Вып.8. СПб., 1890. С.110-111.

²⁹  Там же. С. 116.

-117-

Сопротивление крестьян привело к тому, что при разработке землеустрои­тельных законов конца XIX в. было принято решение предоставить крестьянам специальный лесной надел. Кроме того, в 1888 г. было отклонено предложение Лесного департамента о проведении в Сибири реформ, в результате которых лес­ное хозяйство северной части Западной Сибири должно было функционировать на прежних основаниях, а на леса юга Западной Сибири планировалось распростра­нить правила, действовавшие в Европейской России, в том числе, в сфере лесоох-раны (в первую очередь положение «О сбережении лесов частных и обществен­ных» от 4 апреля 1888 г.).³⁰ Идея заключалась в более рациональном использова­нии лесных ресурсов, находившихся в южной части Томской и Тобольской губер­ний. Площадь лесов, в которых планировались преобразования, была определена в 45 млн. дес, из которых 13 млн. дес. отделялись в запас, 12 млн. дес. находились в общем пользовании и 20 млн. дес. были выделены для крестьянских обществ (от­межеваны из государственных земель для волостей с правом расчистки леса под пашню). По сложившейся в лесном ведомстве практике, когда проекты всех серь­езных преобразований сначала отсылались на обсуждение в местные органы, Лес­ной департамент просил Томский и Тобольский губернские советы дать заключе­ние по поднятому вопросу. УГИЗС было предложено точно определить и указать границу, отделявшую леса северной и южной частей Тобольской и Томской губер­ний, и представить свои предложения по поводу усиления охраны указанных ле­сов. Лесная администрация Томской губернии в лице ревизора Дорошевского предложила увеличить «средства надзора по охранению казенных дач», назначить лесной страже высший размер окладов и учредить лесные заставы для контроля за провозом крестьянами на продажу леса, заготовленного в их наделах (для взимания попенной платы).³¹ Томский губернский совет поддержал идею изменения порядка управления лесами губернии при соблюдении двух условий: 1) в изменение ст. 420 Лесного устава 1876 г. право пользования лесными участками, принадлежавшими крестьянским селениям, было разрешено жителям сел и деревень той же волости, испытывавшим недостаток в лесных материалах; 2) с крестьян не брался лесной налог за пользование лесом «впредь до отмены оброчной подати, взимаемой за от-

³⁰ ГАТО. Ф.З. Оп.18. Д.876. Л.8-16. ³¹Тамже.Л.19об.

-118-

веденные крестьянам в пользование земельные участки, в состав которых входят и лесные наделы».³² Однако, в свете описываемых выше событий власти посчитали преждевременным подобные преобразования, и все было оставлено на прежних основаниях.

После неудачи 1886 г. государством предпринимается очередная, на этот раз более успешная попытка закрепления за собой сибирских лесов. Согласно закону от 15 февраля 1894 г., лучшие и важнейшие леса должны были «отрубаться в за­каз». Один из землеустроителей В. Григорьев полагал, что «проведение этого зако­на в жизнь было равносильно довольно тяжкому бедствию, обрушившемуся вне­запно на местное население».³³ Для предотвращения вырубки крестьянами «отруб­ленных лесов» предусматривался ряд мер по наказанию лиц сельской и волостной администрации в случае нарушения владельческих прав казны их однообществен­никами. Для пастьбы скота и сенокошения в лесных казенных дачах крестьяне должны были приобретать билеты. В крестьянской среде зрело недовольство, про­являвшееся, в основном, в самовольном пользовании лесом. Крестьяне требовали «передать под контроль общественных выборных пользование лесными угодьями с предоставлением права бесплатного пользования лесом в пределах хотя бы хозяй­ственной необходимости».³⁴

Ряд принимаемых казной и Кабинетом мер по сокращению бесконтрольного и беспошлинного крестьянского лесопользования не принес ощутимых результатов. По данным проводимых исследований, до начала землеустройства преобладало «неограниченное вольное пользование крестьянскими лесами: община не стесняет никого из принадлежащих к ее составу лиц в отношении ни размеров лесных заго­товок, ни цели их, ни избираемого места».³⁵ В такой ситуации значительно возрас­тала роль предстоявшего землеустройства, которое должно было окончательно раз­граничить общинное, кабинетское и казенное лесопользование и юридически за­крепить установленные границы. В конечном итоге это должно было стать необхо­димым условием для успешного развития коммерческого лесного хозяйства.

³² ГАТО. Ф.З. Оп.18. Д.876. Л.22.

" Сибирские вопросы. 1906. №3. С.82.

³⁴   Топчий А.Т. Указ. соч. С.222.

³⁵  Крестьянское землепользование и хозяйство в Тобольской и Томской губерниях. СПб., 1894.
С.68.

-119-

Землеустроительиые законы or 23 мая 1896 г. и 4 июня 1898 г. юридически подтвердили собственность государства на землю и леса Сибири. Населению отво­дились 15-десятинные земельные и 3-десятинные лесные душевые наделы с упла­той за пользование ими налога. Общественные заказные рощи и семейные (душе­вые) наделы по желанию крестьян могли включаться в новый лесной надел. Отве­денные лесные наделы запрещалось обращать в другие угодья, также не разреша­лось продавать лес на корню. Землеустройство в Алтайском округе, начавшееся в 1899 г., проводилось на одинаковых основаниях с «казенной» частью Томской гу­бернии с теми отличиями, что алтайские крестьяне обязывались вносить выкупные платежи за землю, а ведение землеустроительных работ было передано непосред­ственно в руки кабинетской администрации.

Начало отвода лесных наделов означало прекращение беспошлинного пользо­вания казенным лесом. Бесплатно до окончания землеустройства продолжали снабжаться древесиной крестьяне тех обществ, которые не получили еще лесных наделов или где лесные массивы поступили в заказ. Но при этом лес бесплатно вы­давался только из запроектированного этому селению надела, причем не только лесного, но и земельного, если он был покрыт лесной растительностью. Производ­ство всех платных и бесплатных отпусков посторонним лицам из лесов, предназна­ченных в наделы крестьянских обществ, прекращалось. Однако, лесная админист­рация, фактически нарушая закон, позволяла себе эксплуатировать угодья, запро­ектированные в лесные наделы крестьянам.³⁶ Крестьяне требовали «немедленно прекратить продажу лесным ведомством древесины на сторону и хозяйственные заготовки в ближайших к селениям дачах».³⁷

По всей Сибири наблюдался процесс вторжения землеустроителей в пределы крестьянских угодий, фактическое изъятие из свободного оборота значительной части общинных земель и лесов. Межевым чинам предписывалось отводить лесные наделы крестьянам преимущественно из насаждений, находившихся в границах общинного пользования, а также «склонять крестьян к принятию поскотин в лес­ной надел для предупреждения истощения леса».³⁸ Инструкция землеустроителям Алтайского округа предписывала, чтобы при отводе лесных наделов в ведении Ка-

³⁶  Сибирские вопросы. 1910. №1. С.42.

³⁷   Сибирская жизнь. 1906. 12 января.

³⁸  ЦХАФ АК. ФА. Оп.1. Д.4093. Л.79об.

-120-

бинета оставались «все те леса, сбережение коих особенно важно в климатическом отношении, а также более значительные сосновые боры как в тех местностях, где сосновый лес встречается редко, так и там, где сосна растет на песчаной почве, мо­гущей, в случае обезлесения, обратиться в сыпучий песок».³⁹ Помимо проявления внимания к экологии региона, Кабинет заботился об экономической рентабельно­сти остававшихся в его ведении лесов. Той же инструкцией предписывалось выде­лять наделы крестьянам таким образом, чтобы не произошло «обесценивания ле­сов, остающихся в кабинетском заведовании». В 1902 г. было решено не включать в крестьянские наделы леса, необходимые для нужд горного дела.⁴⁰ В 1907 г. для сохранения степных лесов из них был прекращен отвод лесных наделов, поскольку «местное население всей степной части Алтайского округа начинает терпеть не­достаток в лесных .материалах, но лесных наделов своих не ценит и истребляет та­ковые самым беспощадным образом».⁴¹ В то же время, решением комиссии 1907 г. под председательством Е.Н. Волкова было решено снять охрану с лесов (преиму­щественно лиственных), «находящихся в крестьянском землепользовании, передав их в пользование и охранение подлежащих обществ».⁴²

Наделение лесом в казенных владениях было проведено с многочисленными нарушениями. К 1915 г. в большинстве уездов Томской губернии землеустройство было завершено. Его итогом стало то, что более половины «устроенных» селений не получили лесных наделов, а в селениях, получивших наделы, почти нигде не была соблюдена норма наделения.⁴³ Отведенные наделы зачастую не содержали достаточных запасов строевого и дровяного леса, представляя собой подрост, бо­лотистые низины и т.п. В Алтайском округе ко времени окончания землеустрои­тельных работ в 1914 г. населению было передано 768 тыс. дес. лесной площади, однако обеспеченность лесом была крайне неравномерной. По данным Д. Коллин­за, в степной зоне Алтая 57% крестьян не получили вообще никаких лесных наде-

³⁹  Инструкция 28 марта 1901 г. о порядке исполнения высочайше утвержденных 31 мая 1899 г.
Правил. Барнаул, 1902. С.20.

⁴⁰  ЦХАФ АК. Ф.4. Оп.1. Д.4042. Л.32-32об.

⁴¹   Там же. Д.4093. Л.49об-50об.

⁴²  Там же. Л.6.

⁴³  Горюшкик Л.М. Аграрные отношения в Сибири периода империализма (1900-1917 гг.). Новоси­
бирск, 1976. С.272; Храмков А.А. Земельная реформа в Сибири (1896-1916 гг.). Барнаул, 1994.
С.76; Асалханов И.А. Сельское хозяйство Сибири конца XIX - начала XX в. Новосибирск, 1975.
С.61.

-121-

лов.⁴⁴ В Змеиногорском уезде лесные наделы получили лишь 6 селений из 236; в Барнаульском и Кузнецком уездах ко времени окончания землеустройства вообще не имели лесных наделов 72,8% и 67,7% селений соответственно. В целом по Ал­тайскому округу только 41% сел и деревень получили положенные по закону 3-десятинные душевые лесные наделы.⁴⁵ Таким образом, кабинетской и казенной ад­министрацией была достигнута задача сосредоточения в своих руках наиболее ценных лесных массивов округа, но при этом проблема конфронтации с местным населением по вопросам лесопользования не только не была решена, но еще более усугубилась.

Немаловажную роль в обострении «лесного вопроса» сыграло переселенче­ское движение. Население Сибири в период с 1897 по 1916 г. возросло более чем в два раза - с 5,8 до 11 млн. человек.⁴⁶ Более 40% переселявшихся в Сибирь устраи­вались на Алтае, причем в наиболее удобных для проживания уездах степной и ле­состепной зон.⁴⁷ Во второй половине XIX в. в Алтайский горный округ пересели­лось около 600 тыс. человек, за период с 1907 по 1914 г. еще 734 тыс. человек, что

"                                                                                                                                                         48

явилось причиной истощения лесных массивов в самых густонаселенных уездах.

Переселенцы могли либо приписываться к старожильческим общинам, либо обосновываться на специально выделенных переселенческих участках. Переселен­цы, причисляемые к старожильческим обществам, получали право на бесплатное получение леса из казенных и кабинетских лесных дач на постройку, если у кре­стьянского старожильческого общества собственного леса было недостаточно.⁴⁹ Многие не смогли воспользоваться этим правом по причине отдаленности лесо­сек.⁵⁰ До окончания землеустройства и отвода лесного надела переселенческие об­щества имели право на получение леса из кабинетских и казенных дач на равных основаниях со старожилами.⁵¹ После ряда ограничений крестьянского лесопользо-

⁴⁴  David N. Collins. Kabinet, Forest and Revolution in the Siberian Altai to May 1918 // Revolutionary
Russia (London) vol.4, no.l (1991), p.8. [перевод —М.Т.].

⁴⁵  Храмков А.А. Земельная реформа... С.75-76.

⁴⁶  Сибирские переселения. Документы и материалы. Вып. 1. Новосибирск, 2003. С.7.

⁴⁷  Переселение в Алтайский округ. Барнаул, 1912. С.З.

⁴⁸  Жидков Г.П. Кабинетское землевладение (1747-1917 гг.). Новосибирск, 1973. С. 199.

⁴⁹  ГАТО. Ф.242. Оп.1. Д 2. Л.47.

⁵⁰  Нехорошее Т.В. Краткий обзор деятельности казенного лесного управления за 1893-1902 гг.
СПб., 1903. С.92-93.

⁵¹    Сибирские переселения... С.31.

-122-

ваиия в конце XIX в. из наиболее ценных лесных дач отпуск леса переселенцам был прекращен.

Общим положением для всех нормативных актов, регулировавших лесополь­зование переселенцев, был запрет на превращение лесных наделов переселенче­ских участков в другие угодья и продажа леса на корню.⁵² «Правила об отводе и порядке пользования лесными наделами на переселенческих участках в Сибири» от 17 декабря 1901 г. оговаривали, что в отводимых наделах оборот рубок определяло лесное управление. Оно могло временно приостановить отпуск леса из наделов по причине их истощенности. Наблюдение за состоянием наделов и порядком пользо­вания лесом возлагалось на должностных лиц крестьянского общественного управ­ления.⁵³ Однако, как следовало из отчетов крестьянских начальников, эти правила практически не соблюдались и лесной рынок был наводнен дешевым лесом с пере­селенческих наделов.

Увеличение населения региона не .могло не сказаться на состоянии сибирских лесов. Переселенцы из Европейской России, впервые попадая в многолесные рай­оны, рубили лес там, где это было удобно и не берегли его, «оставив для себя такое количество леса, которое было необходимо для постройки избы, они сжигали лес вокруг себя».⁵⁴ Во многих местах «расейские» становились настоящими врагами и истребителями леса: так, например, «около Барнаула почти все лесные колки и да­же отдельно стоящие деревья были вырублены».⁵⁵ Особую активность в уничтоже­нии леса проявляли не причисленные к крестьянским обществам переселенцы. Они «в большинстве случаев не считали себя обязанными бережно относиться к основ­ным богатствам поселков», рассматривая их как временные места проживания.⁵⁶ Интересы переселенцев пересекались как с интересами казенной и кабинетской администрации, так и старожильческих общин, пытавшихся сохранить свои лесные

⁵²  См., например: Положение о поземельном j-стройстве крестьян и инородцев, водворившихся в
Алтайском округе на землях Кабинета Его Величества изд. 1902 г. (по прод. 1906 и 1908 гг.) //
Свод законов Российской империи / Под ред. Добровольского А.А. Сост. Саатчиан А.Л. СПб.,
1911. Т.9. Кн.6. Разд.Н. Ст. 204. С.646.

⁵³   Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при правительствующем Се­
нате. СПб., 1902. С.355-356.

⁵⁴   Оланьон К. Сибирь и ее экономическая будущность. Перевод с фр. А.Д. Погрузова. СПб., 1903.
С.137.

⁵⁵   Черкасов А. Записки барнаульского городского головы // Алтай. 1993. №3. С.128.

⁵⁶  Морозов И.М. Алтайский округ в колонизационном отношении. Полтава, 1908. С. 19.

-123-

участки. Старожилы нередко вырубали лес на участках, предназначенных для рас­селения новоселов.

Непрерывно протекавшие процессы закрепления казенной администрацией в своем ведении наиболее ценных лесов приводили к разного рода проявлениям от­ветной реакции со стороны местного населения: от направления коллективных жа­лоб и прошений до открытых выступлений в виде самовольных порубок и поджо­гов казенного леса. Политика государства принимала характер постоянной борьбы с населением по поводу перераспределения лесных ресурсов, особенно в малолес­ных районах, что выражалось в принятии соответствующих законодательно-правовых актов, ограничивавших свободное крестьянское лесопользование. Кре­стьяне противопоставляли официальному законодательству свои представления о лесной собственности, полагая, что лес «божий», т.е. принадлежащий всему «ми­ру», так как его никто не садил, а поэтому все могут пользоваться его дарами неог­раниченно. Живучесть этой нормы, глубоко укоренившейся в правовом сознании крестьянина, неоднократно подтверждалась в периоды массовых волнений, сопро­вождавшихся самовольными порубками грандиозных масштабов.

С другой стороны, нам представляется справедливой точка зрения А.А. Ка­уфмана, видевшего причину лесоистребления в Сибири не только в дефиците над­зора за лесами со стороны казны, но и «в отсутствии заботливости о них со сторо­ны населения».⁵⁷ В официальных отчетах неоднократно подчеркивалось, что там, где существует вольное пользование, «леса находятся в самом безотрадном состоя­нии; так как не только отдельный крестьянин, но даже и деревенская община не за­интересованы в сохранении участка леса, то леса вырубаются беспощадно».⁵⁸ В то же время, дореволюционными авторами неоднократно подчеркивалось, что в мес­тах, где ощущался недостаток в лесных материалах, «само общество обыкновенно склонно к принятию суровых мер против лесоистребления».⁵⁹

Своеобразной формой ответной реакции крестьянской общины стала выра­ботка ряда лесоохранительных мер, направленных на то, чтобы спасти от уничто­жения свои надельные леса, которые зачастую становились единственным доступ­ным источником древесины. Принципиальных отличий в организации лесоохран-

⁵⁷   Кауфман А.А. Очерк крестьянского хозяйства в Сибири. Томск, 1894. С.85.

⁵⁸   Крестьянское землепользование... С.69.

⁵⁹   Ведров С. О лесоочранении по русскому праву. СПб., 1878. С.149-150.

-124-

ной деятельности крестьянской общины в Алтайском округе от «казенной» части Томской губернии, на наш взгляд, не существовало.

Одной из первых форм заботы крестьян о лесе стало разделение волостных лесов между отдельными селениями. Эта инициатива общины находила поддержку у лесной администрации. Так, лесной ревизор Пайсель в рапорте от 4 октября 1879 г. генерал-губернатору Западной Сибири предлагал в целях сбережения лес­ных ресурсов региона выделить леса в собственность каждому сельскому общест­ву, как это было сделано с земельными наделами.⁶⁰

К концу XIX — началу XX в. сложился комплекс лесоохранных мер, приме­няемых общиной. В качестве основной и единственной противопожарной меры община практиковала ежегодные весенние опалки лесов. Работы производились сразу же после стаивания снега. Для реализации противопожарных мероприятий выбирались общественные пожарные старосты.

Одной из самых распространенных форм сохранения крестьянских лесов от вырубки стало отведение решением общины наиболее истощенных участков в «за­каз». В первую очередь, в «заказ» попадали «защитные забоки и лес в поскотине, как самый близкий к деревне и наиболее интенсивно используемый для хозяйст­венных нужд».⁶¹ Существовало два вида заказа: разделение по лесосекам и пооче­редное пользование из разных лесосек или запрещение пользования на определен­ный срок (до 50 лет), после которого разрешалась выборочная или сплошная рубка. Общественные полесовщики достаточно внимательно следили за соблюдением «заказа». Любые пользования в заказных лесах допускались только под контролем общества, выборочно и иногда с внесением определенного взноса. За нарушение «заказа» решением общества на провинившегося налагались санкции от денежного штрафа до телесных наказаний. Но в то же время, крестьяне общины, лес которой был отведен в «заказ», не считали преступлением рубку леса у соседей или в ка­зенных дачах.

После того, как срок «заказа» истекал, лес или вырубали полностью, или вы­бирали только спелые деревья. Пользование в дальнейшем развивалось в одном из

⁶⁰  ГЛОО. Ф.З. Оп.10. Д. 16488. Л.1.

⁶¹   Якимова И.А. Община и крестьянское лесопользование на Алтае во второй половине XIX в. //
Таре - 400 лет. Материалы научно-практической конференции. Омск, Тара 1994. 4.1. Омск, 1994.
С. 140.

-125-

двух направлений: лес оставался под общинным патронажем, либо делился на уча­стки и отдавался в распоряжение отдельных домохозяев. Система «заказа» лесов имела слабое место, обусловленное присутствием в обществах сил (в первую оче­редь бедноты), которые стремились к сокращению сроков запрета, а если они до­бивались этого, тогда отведенного срока становилось недостаточно, и лес не успе­вал восстанавливаться. В связи с этим, более рациональным способом лесоохраны становились разделы лесных угодий на равные душевые участки.

Душевое пользование с точки зрения охраны и рационального распоряжения лесными угодьями было продуктивнее, нежели вольное общинное. Н.М. Ядринцев писал, что «русский, а особенно сибирский крестьянин, там, где он хозяйничает на воле и на своих полях, ничего не делает без расчета, без пользы для себя. Как род­ное дитя бережет он и холит лес, отведенный ему для обихода».⁶² Один из исследо­вателей крестьянского землепользования Курганского округа так объяснил мотивы общины по разделу леса между домохозяевами: «Личный интерес каждого будет лучшим защитником леса от каких бы то ни было порубок; разделив леса между своими членами, община уже не вмешивается в порядок пользования ими».⁶³

Практика разделения лесов по числу платежных душ связана с уменьшением лесных площадей, особенно с наплывом переселенцев. Хозяин был заинтересован в сохранении своего надела, поскольку он часто становился единственным источни­ком дровяного и иногда строевого леса. Тем более, уравнительных переделов леса в чистом виде не существовало, а если и происходило перераспределение участков, учитывалось количество труда, вложенного хозяином в охрану и восстановление своего надела. Наделы давались либо в пожизненное владение, либо на срок упла­ты подати.

В основу разделения лесов на участки был положен принцип равного наделе­ния. Вместе с укоренением в сознании мысли о необходимости охраны лесов у крестьян складывалось понимание того, что лес также может являться объектом собственности, а не «ничьим» богатством, общедоступным благом. Душевое поль­зование лесом нередко становилось наследственным, получалось, что домохозяин

⁶²  Ядринцев Н.М. Западно-Сибирская низменность // Живописная Россия. Отечество наше в его
земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом значении / Под ред. П.П. Семе­
нова. Т.П. Западная Сибирь. СПб., М., 1884. С.62.

⁶³    Там же. С.80.

- 126-

охранял и выращивал лес для себя и своих потомков. Эта тенденция была харак­терна для более зажиточных слоев и обществ. Интересы беднейших крестьян за­ключались в наделе лесными участками «набоем», т.е. на определенное время — до следующего лесного передела. Тогда у них появлялась возможность пользоваться хорошим строевым лесом без затрат на его охрану и восстановление. Формы об­щинного лесоохранения зависели не только от расклада сил в обществе, но и от со­стояния лесных массивов. В хМноголесных районах практиковались лесные переде­лы «набоем», тогда как в бедных лесом местностях общины раньше приходили к осознанию необходимости закрепления лесных наделов за отдельными домохозяе­вами «по старшинству». Выделение из старых наделов участков для вновь появ­лявшихся домохозяев происходило либо по воле владельца, либо по усмотрению всего общества. Здесь также имело значение соотношение в общине бедных и за­житочных крестьян. При преобладании в общине бедноты новому владельцу отво­дился лесной участок с правом пользования лесом; а при перевесе в сторону зажи­точных крестьян - только место, а древесиной продолжал пользоваться прежний владелец. Однако, в большинстве случаев, община шла на компромисс и разрешала прежним владельцам вырубать крупный лес, а новым пользоваться молодыми на­саждениями.

В местностях с установившимся душевым пользованием существовала прак­тика выделения «садов» или «рощ», которые отдавались отдельным домохозяевам в исключительное пользование под условием их охраны: «Каждый домохозяин, со­храняя за собой право пользования вольными общественными лесами, имеет право окопать или огородить участок леса величиной в несколько десятин и, объявив этот участок своим «садом», был обязан очищать его от бурелома, оберегать его от ог­ня, за это он приобретает исключительное право пользования входящим в состав «сада» лесом».⁶⁴ Официальные власти констатировали, что «такие рощи содержат­ся в прекрасном порядке, самовольных порубок в них никогда не бывает».⁶⁵

Помимо «садов» и «рощ» существовали еще так называемые «садочки», т.е. выращенные отдельными общинниками леса на землях, принятых ими в счет ду­шевого надела пахотной земли. По отношению к такому виду лесных участков об-

⁶⁴ Крестьянское землепользование... С.70. ⁶⁵Тамже.С71

-127-

щина поступала трояко. В первом случае при очередном переделе пахотных земель и отрезки этих «садочков» прежнему владельцу разрешалось срубить весь крупный лес, а мелкий переходил к новому владельцу, от воли которого зависело, продол­жать выращивать лес или пустить землю под пашню. Во втором случае общины позволяли владельцу срубить весь лес. И, наконец, некоторые общины вообще за­прещали рубку леса в этих «садочках» и передавали их вместе с местом новому владельцу.

Современники отмечали, что «в видах лесоохранения, раздел леса на души имеет огромное преимущество перед общим пользованием всей деревней. Разница в состоянии между лесами, находящимися в общем пользовании и поделенными между хозяевами, так очевидна, что стремление к разделу остатков надельного ле­са проявляется почти повсюду».⁶⁶ Случаи вырубки своих душевых наделов хозяе­вами были крайне редки и рассматривались как исключения.

Однако не все положительно оценивали разделение лесных крестьянских уго­дий по душам. В.А. Энгельфельд доказывал, что «подушный раздел общественных лесов был одной из главных причин их беспощадного истребления».⁶⁷ После раз­дела лесов община была не в силах воздействовать на своих членов, нередко зани­мавшихся продажей отведенного им леса. Обратный переход из душевого в об­щинное пользование практиковался в случаях, когда отдельные домохозяева не могли справиться с вырубкой своего надельного леса посторонними (в основном, переселенцами).

Таким образом, система общинного лесопользования на протяжении рассмат­риваемого периода трансформировалась от практики беспошлинной и практически бесконтрольной эксплуатации к введению жестких границ крестьянских лесных наделов. Основным содержанием и итогом подобной трансформации стало сокра­щение объемов крестьянского лесопользования и обострение так называемого «лесного вопроса». В качестве ответной реакции на политику казны и Кабинета община, наряду с проявлениями активных и пассивных способов борьбы, вырабо­тала комплекс лесоохранных мер, направленных на сохранение лесов, находив­шихся в пределах ее фактического пользования. Эффективность такого рода дея-

⁶⁶  Сибирская газета. 1888. № 44,46.

⁶⁷  Энгельфельд В.А. Указ. соч. С.49.

-128-

тельности современниками оценивалась достаточно высоко, однако, говорить о складывании целостной системы лесоохранительных мер, на наш взгляд, не вполне оправдано. Далеко не каждое крестьянское общество предпринимало какие-либо действия для сбережения своих лесов, хотя бы по причине отсутствия таковых у значительной части селений. Более характерным проявлением ответной реакции местного населения на политику казны и Кабинета были несанкционированные пользования лесом, преимущественно в виде самовольных порубок.

2.2. Охрана лесов от самовольных порубок

Самовольную порубку можно определить как несанкционированное владель­цем пользование лесными материалами в виде похищения (или покушения на это преступное деяние) из леса растущих деревьев, их частей или валежника. К само­вольным порубкам при назначении наказания приравнивались расчистка лесных угодий, порча растущих деревьев, переруб по количеству и сортиментам при раз­решенной рубке более чем на 10%, продажа бесплатно или по льготной цене отпу­щенного леса лицу, не имевшему права на льготу. Другими словами, самовольная порубка есть преступное действие по определению, подразумевающее нарушение права лесовладельца на неприкосновенность своего лесного имущества. Самоволь­ные порубки всегда совершались исключительно умышленно и осознанно, в отли­чие от действий, в которых не было изначально злого умысла, например, неосто­рожного обращения с огнем, приведшего к лесному пожару.

Как у каждого явления, у самовольных порубок был целый комплекс разно­родных причин, т.е. объективных условий и субъективных мотивов, толкавших че­ловека на совершение проступка.

Классики русского лесоводства отмечали, что во второй половине XIX в. для лесного хозяйства России «самовольные порубки приобрели характер системати-ческого зла». На наш взгляд, основной причиной значительного распространения самовольных порубок в Сибири являлась сложившаяся система лесопользования, рассмотренная нами выше. Основной ее характеристикой было то, что крестьяне (особенно на казенных землях) многими поколениями пользовались лесными ре-

⁶⁸ Вейнберг Я. Лес. Значение его в природе и меры к сохранению. М., 1884. С.514.

-129-

сурсами края без каких бы то ни было ограничений. Результатом подобной практи­ки стало прочное укоренение в правовом сознании крестьянина положения о том, что лес является общим достоянием, таким же, как воздух и вода, пользоваться ко­торым может всякий нуждающийся. Лица, рубившие казенный лес, оправдывались общественным мнением, поскольку древесина представляла собой предмет первой необходимости. К человеку, подвергшемуся наказанию за самовольную порубку, крестьяне относились как к пострадавшему незаслуженно по нелепой случайности.

Слабость лесного надзора и судебно-административной системы создавали ситуацию, при которой виновные в лесонарушениях оставались безнаказанными. Так, за 1869—1874 гг. в совершении самовольных порубок в казенных лесничествах Томской губернии было признано виновными только три человека.⁶⁹ По данным окружного лесничего Алтайского горного округа, в 1882 г. при крестьянском насе­лении в 180 тыс. чел. к ответственности за совершение самовольных порубок при­влечено всего 64 чел., при том, что в Бийском лесном округе из самовольно сруб­ленного леса был построен 361 дом.'⁰ В такой ситуации человек, совершивший са­мовольную порубку, был уверен не только в своей правоте, но и еще в своей безна­казанности.

Со второй половины XIX в. политика казны и Кабинета, направленная на соз­дание собственного лесного хозяйства и разграничение границ лесопользования с местным населением, вступила в противоречие с веками складывавшейся в Сибири системой вольного потребления лесных материалов. Ответной реакцией крестьян­ской общины на сокращение объемов лесопользования были не только меры по ох­ране собственных лесов, но, гораздо чаще, активные формы проявления недоволь­ства, в частности, самовольные порубки. Вырубка лесов, изымаемых из фактиче­ских пределов крестьянского лесопользования во время землеустройства, стала распространенным явлением. А.А. Кауфман писал, что «всякое правительственное распоряжение, относящееся до земли, приезд землемера ... возбуждают в крестья­нах мысль о том, что землю у них отберут «за казну», а за этим сейчас же начина­ется усиленная вырубка лесов».⁷¹ Обоснованный протест крестьян вызывали по­пытки лесной администрации эксплуатировать лес, запроектированный в общин-

⁶⁹  Костров Н. Юридические обычаи крестьян-старожилов Томской губернии. Томск, 1876. С.86.

⁷⁰  РГИЛ. Ф.468. Оп.24. Д.31. Л.Зоб-4.

⁷¹   Материалы для изучения экономического быта... Вып.З. СПб., 1888. С.385.

-130-

ные наделы. На наш взгляд, удачно выразил общее настроение населения один из крестьянских начальников Томской губернии, отметивший, что «население видит в лесном ведомстве своего врага и силой обстоятельств делается хищником».⁷²

Нередко причиной самовольных порубок становилась невозможность получе­ния дохода населением от своих основных занятий, в частности, сельского хозяй­ства. Существовала категория лиц, занимавшихся самовольными порубками с це­лью продажи лесных материалов. Эта проблема обострилась с развитием произво­дительных сил края и увеличением потребности в древесине для обеспечения дея­тельности промышленности и транспорта. Казна и Кабинет не могли удовлетво­рить спрос на лесные материалы в полной мере, поэтому частное предпринима­тельство в лесной отрасли, в том числе и незаконное, получило широкое распро­странение. Такие «предприниматели» составляли значительную конкуренцию каз­не и Кабинету на лесном рынке.

Наиболее остро стояла проблема необеспеченности лесными материалами ос­новной части крестьянского населения Томской губернии. Казна и Кабинет, изъяв из ведения общины значительную часть лесных массивов, не дали крестьянам пол­ноценной замены, создав такое явление, как «лесной голод», т.е. острую нехватку жизненно необходимой древесины. К этому необходимо добавить активную коло­низацию Сибири, рост промышленности и расширение транспортной сети, резуль­татом чего стало истощение лесных запасов в наиболее развитых и населенных ме­стностях. Все это приводило к наличию большого числа самовольных порубок не­больших объемов, совершаемых исключительно из насущной необходимости строевого и дровяного леса. Зачастую крестьянин брал лесорубочный билет, но вырубал леса больше, чем было указано в билете. Мелкие самовольные пользова­ния искоренить полностью было невозможно, поскольку их причины лежали в экономической сфере, а именно «в нужде населения в лесе, безденежье крестьяни­на и затруднительности приобретать необходимые материалы общепринятым по­рядком».⁷³

⁷²   Цит. по: Бочанова Г.Л. Промысловое освоение Сибири в конце XIX - начале XX в. (вопросы
экологии) // Земледельческое освоение Сибири в конце XVII - начале XX в. (трудовые традиции
крестьянства). Новосибирск, 1985. С. 132.

⁷³   Русское лесное дело. 1893. №9. С.398.

-131-

Динамика самовольных порубок колебалась год от года и зависела от роста численности населения округов (уездов), темпов проведения землеустройства и от­ведения лесных наделов, нестабильности политической и социальной обстановки в стране и регионе в период первой русской революции и первой мировой войны, урожая зерновых, климатических условий, различных несчастных случаев, напри­мер, пожаров в селениях, и целого ряда других, менее явных, причин.

При рассмотрении вопроса о числе и динамике самовольных порубок мы пользуемся статистическими данными, опубликованными в официальных издани­ях, в частности, в «Обзоре деятельности Алтайского округа за 1911-1915 гг.», «От­четах по лесному управлению» и «Ежегодниках Лесного департамента» за 1883— 1914 гг.

На Томскую губернию приходилось до 17% всех совершаемых в Сибири по­рубок. Количественно порубки преобладали в более населенных и менее богатых лесом районах. Имеющиеся в нашем распоряжении данные позволяют рассмотреть динамику самовольных порубок в кабинетских и казенных лесах Томской губер­нии в сравнении за 1906-1914 гг. (см. приложения б, 7). В первую очередь, необхо­димо отметить значительную разницу количественных показателей: даже наивыс­ший показатель случаев самовольных порубок в казенных лесах (1911 г. - 7015 случаев) почти в десять раз ниже, чем аналогичный в кабинетских лесах Алтайско­го округа (1909 г. - 65242 случая). Данные показывают, что число самовольных порубок в Алтайском округе было значительно выше, чем в казенных лесах. При этом, в последних конец XIX - начало XX в. отмечены стабильным ростом числа зарегистрированных самовольных порубок, что обуславливалось не только возрас­танием социальной напряженности в регионе и обострением взаимоотношений с населением, но также тем, что с усовершенствованием лесоохранительной системы гораздо меньше порубок оставались незамеченными. Резкое возрастание числа по-рубок в казенных лесах (почти на 1000 случаев в год) отмечается с началом массо­вых выступлений крестьян в период первой русской революции. Недаром англий­ский исследователь Д. Коллинз назвал самовольные порубки «высшей точкой кре­стьянского протеста».⁷⁴ Постоянно возрастая, число самовольных порубок достиг­ло своего максимального показателя в 1911 г.

⁷⁴ David N. Collins. Указ. соч. р. 7. [перевод -М.Т.].

-132-

В Алтайском округе высокое число самовольных порубок можно объяснить остротой «лесного вопроса» в связи с заселенностью и развитостью некоторых ме­стностей, не столь обширными лесными ресурсами, а также более эффективной системой надзора, при которой регистрировалась большая часть совершаемых по­рубок. С началом крестьянских выступлений в округе также отмечается резкое возрастание числа самовольных порубок. В Алтайском округе порубки, начавшись в конце 1905 г., достигли пика в 1909 г., приобретя «эпидемический» характер: ру­били в огромном количестве, «без особой надобности, в силу какого-то ожесточен­ного желания проявить свободу».⁷⁵

Поводом для начала выступлений стал выход Манифеста от 17 октября 1905 г. «Об усовершенствовании государственного порядка», который, по мнению кресть­ян, провозгласил, что земля и лес принадлежат миру, а не казне или Кабинету. По­добная ситуация возникла в 1912 г., когда в преддверии празднования 300-летия царствования Романовых среди населения распространились слухи о выходе Ма­нифеста, в котором, якобы, будет разрешено свободное пользование лесами. Ти-сульский лесничий отмечал, что появление подобных слухов повлияло на то, что «порубки стали производиться массами, крестьяне продавали нарубленный в ка­зенной даче лес на сторону».⁷⁶ Однако в период первой русской революции мест­ные противоречия были усилены общероссийской нестабильностью, что спровоци­ровало рост хМассовых самовольных порубок казенного и кабинетского леса.

Надзор за лесами в 1905-1907 гг. был значительно ослаблен. Крестьяне и ме­щане выезжали в леса целыми обществами, на сотнях подвод, нередко в сопровож­дении вооруженной охраны. За один «выезд» в лес крестьяне вырубали по не­сколько десятков тысяч деревьев. В лесах разворачивались настоящие сражения. Томский лесничий докладывал в УГИ, что местные жители «делают усиленные попытки въезда в дачу правильно организованными группами в двадцать и более человек, главным образом, по ночам с целью произвести массовые порубки».⁷⁷ В феврале 1906 г. управляющий Змеиногорским имением А. Недельский докладывал начальнику Алтайского округа, что «стража не в состоянии прекратить самоволь-

⁷⁵   Бузурбаев Г.У. Крестьянские волнения в Алтайском округе в 1905-1907 гг. Новосибирск, 1939.
С.49.

⁷⁶  ГЛТО. Ф.240. Оп. 1. Д 84. Л.40.

⁷⁷  Там же. Ф.242. Оп.1. Д.10. Л.Ыоб.

- 133 —

ный поруб, тем более, что местные полицейские и сельские власти не оказывают никакого содействия к остановке самовольного поруба. С каждым днем самоволь­ная порубка увеличивается, уничтожаются бора целыми площадями и если не бу­дут приняты энергичные меры, то к весне от боров ничего не останется».⁷⁸ Лесни­чим предписывалось в определенных случаях, для снижения напряженности, сни­мать охрану с казенных лесных дач второй категории.

В циркуляре от 7 октября 1910 г. губернатор Томской губернии Извеков ука­зывал на массу самовольных порубок, совершаемых крестьянами, в особенности переселенцами, въезжавшими в казенные леса целыми артелями, причем нередко во главе с сельской администрацией.⁷⁹ По приблизительным подсчетам, зимой 1905-1906 гг. в Алтайском округе было вырублено около 800 тыс. деревьев.⁸⁰ Осо­бенно пострадали Барнаульское, Бийское и Змеиногорское имения. Лесная админи­страция была не в силах справиться с волной самовольных порубок обычными средствами.

Управляющие имениями Алтайского округа и казенные лесничие нанимали летучие конные отряды, которые должны были препятствовать рубке леса и участ­вовать в его секвестре. Однако организация летучих отрядов на местах встречала множество затруднений. Основным контингентом были отставные нижние воин­ские чины, но далеко не все, а только те, которые имели свое крепкое хозяйство и не участвовали в самовольных порубках. Наиболее эффективной силой в борьбе с массовыми порубками были казачьи отряды. В том же Змеиногорском имении уда­лось довольно быстро подавить крестьянские волнения с помощью казаков. Уже в марте 1906 г. самовольно вырубленный лес был секвестрован.

Нередко власти прибегали к помощи воинских формирований Омского воен­ного округа. В 1905-1907 гг. в Барнаульском и Бийском уездах было введено воен­ное положение. Участие воинских формирований в борьбе с массовыми самоволь­ными порубками сказалось на спаде напряженности, чему также способствовала общая стабилизация обстановки в России. В конце декабря 1906 г. начальник Ал­тайского округа просил томского губернатора о присылке в округ полицейских

⁷⁸  ЦХАФ АК. Ф.4. Оп.1. Д.273. Л. 17.

⁷⁹  Храмков А.А. Революционная борьба крестьянства Томской губернии в 1910-1916 гг. // Револю­
ционное движение в Сибири и на Дальнем Востоке. Вып.1. Томск, I960. С.175.

⁸⁰   Жидков Г.П. Указ. соч. С.222.

- 134-

офицсров для командования отрядами конной полиции и изъятия самовольно вы­рубленного леса. Администрация имений старалась составлять протоколы на само­вольных порубщиков. Уже в 1906 г. начались судебные процессы и высылка уча­стников выступлений.

Медленность судебных разбирательств по делам о массовых самовольных по­рубках заставляла администрацию идти на неординарные меры. В 1910 г. у началь­ника Алтайского округа родилась идея о выселении наиболее активных порубщи­ков леса за пределы Алтайского округа на основании статей «Положения о мерах охранения государственного порядка и общественного спокойствия» от 14 августа 1881 г., которые предусматривали возможность административной высылки за действия, угрожающие общественному порядку. В имениях были составлены спи­ски «порубщиков-рецидивистов». Руководствуясь этими списками, начальник ок­руга представил рапорт управляющему Кабинетом, в котором выделил две катего­рии порубщиков. К первой были отнесены те, кто «рубит лес для своих домашних надобностей, часто по острой нужде и, будучи застигнуты стражей, добровольно вывозят лес для секвестра и никогда не сопротивляются». Ко второй категории относились лица, «которые живут кражей и продажей ворованного леса, и для них лесокрадство является промыслом с целью наживы; стражи не боятся, при встрече сопротивляются, т.к. отправляются в лес партиями, во главе которых стоят самые отчаянные лесокрады». Именно порубщики второй категории и подлежали адми­нистративной высылке. Однако Кабинет не поддержал эту идею, предложив на­чальнику округа в качестве меры борьбы с активными самовольными порубщика­ми выделять эти протоколы в особую категорию, требуя от мировых судей ско­рейшего рассмотрения таких дел.

Начавшиеся в 1905 г. крестьянские выступления не прекращались вплоть до 1917 г., имея большую или меньшую интенсивность. В казенных лесничествах по­сле пикового 1911 г. показатели числа самовольных порубок приобретают «скач­кообразный» характер. К началу первой мировой войны в казенных лесах Томской губернии отмечается некоторая стабильность, пусть и без существенного сниже­ния: показатели числа самовольных порубок за 1914 г. вернулись на уровень 1909-

⁸¹    ЦХАФ АК Ф.4. Оп.1. Д.4153. Л.55.

⁸²   Там же.

-135-

1910 гг. После пика самовольных порубок в Алтайском округе в 1909 г. их число постепенно пошло на спад, чему в немалой степени способствовала администра­тивно-хозяйственная реформа 1911 г. Согласно донесениям лесничих Алтайского округа, к 1914 г. число самовольных порубок сократилось почти вдвое, по некото­рым лесничествам их вообще не было.⁸³ Благодаря лучшей организации лесоохра-ны уменьшилось число протоколов о самовольных порубках, совершенных неиз­вестными лицами. Также отмечалось уменьшение суммы взысканий по делам о по­рубках. В Алтайском округе после периода 1908-1911 гг., когда сумма взысканий достигла рекордной отметки в 330 тыс. руб. в год, с 1912 г. начинается резкий спад показателей, а в 1916 г. сумма составила всего 66 тыс. руб. (см. приложение 8). По­рубки в больших масштабах становились скорее исключением, чем правилом. Средний ущерб от одной порубки сокращался: средняя сумма взысканий по прото­колам равнялась в 1914 г. 5 руб., в 1915 г. - 5,3 руб.⁸⁴ Такая же картина наблюда­лась в казенных лесничествах губернии (см. приложение 9).

Средняя стоимость самовольной порубки является очень важным показате­лем. Один из классиков лесоводства А. Рудзкий писал, что «большие порубки слу­жат всегда несомненным признаком очень дурного управления; мелкие же порубки порядочная маломальская стража всегда сможет держать в известных границах».⁸⁵ Мелкие самовольные пользования искоренить полностью невозможно, но они не могут угрожать лесному хозяйству при правильной постановке охраны. Пресече­ние самовольных порубок больших масштабов свидетельствовало о том, что лесо-охранительные структуры справлялись с возлагаемыми на них обязанностями, но, с другой стороны, у населения сохранялась потребность в лесных материалах для домашнего хозяйства, которую было невозможно или весьма затруднительно удов­летворить законным способом.

С началом первой мировой войны ситуация дестабилизировалась за счет мо­билизации лесной стражи и волнений «запасных» на местах. Выступления в период мобилизации 1914 г. в Томской губернии А.А. Храмков называет самыми сильны­ми за пределами Европейской России. Во время мобилизации волнения запасных нанесли убытки лесному хозяйству Алтайского округа на 10 тыс. руб., были со-

⁸³   ЦХАФ ЛК. Ф.4. Оп.1. Д.4469.

⁸⁴   Храмков Л.Л. Революционная борьба... С.181.

⁸⁵   Рудзкий Л. Лесные беседы для русских лесовладельцев и лесничих. СПб., 1881. С.32.

-136-

жжены 13 кордонов. В конце июля 1914 г. на фоне волнений и ослабления лесной стражи было вырублено хлыстов более чем на 7 тыс. руб.⁸⁶ К сожалению, данные о числе самовольных порубок в годы первой мировой войны в казенных лесах отсут­ствуют, но показатели Алтайского округа позволяют представить общую тенден­цию. Сокращение количества самовольных порубок в округе, на наш взгляд, объ­ясняется тем, что лесоохранительный механизм начал давать сбои, а это повлекло за собой ослабление надзора за лесами и сокращение процента обнаруживаемых лесонарушений. На протяжении всей первой мировой войны социальную неста­бильность вносили возвращавшиеся с фронта солдаты. Секвестр самовольно на­рубленного леса практически не обходился без вооруженных стычек порубщиков с лесной стражей.

С развитием хозяйственной инициативы казенного и кабинетского ведомств в лесной отрасли самовольные порубки стали серьезным препятствием на пути соз­дания высокодоходного лесного хозяйства в Сибири. Охрана лесов от самовольных порубок являлась приоритетным направлением деятельности лесной администра­ции казны и Кабинета. Обязанности по охране лесов возлагались на хместную лес­ную администрацию, сельские и волостные власти. Непосредственно лесоохрани-тельные функции осуществляла вольнонаемная и общественная лесная стража, под контролем администрации лесничеств, имений и волостных правлений.

На наш взгляд, было, как минимум, два пути решения проблемы самовольных порубок: компромиссный и силовой. Первый подразумевал создание взаимовыгод­ной потребителю и продавцу (собственнику) системы отпуска лесных материалов. Второй предполагал организацию эффективно действующего лесоохранительного комплекса, в первую очередь его низового звена - лесной стражи, а также отсутст­вие сбоев и задержек на всех этапах борьбы с порубками от их обнаружения до на­ложения наказания на виновного. Безусловно, наиболее действенным могло явить­ся сочетание этих двух вариантов, однако на практике один всегда довлел над дру-гим, и выбор направления зависел от целого ряда условий.

Первое направление деятельности не получило должного развития. Попытки казенного и кабинетского ведомств наладить устойчивое снабжение лесными мате­риалами старожилов, переселенцев и других потребителей не увенчались успехом.

⁸⁶ ЦХАФ АК. Ф.4. Оп.1. Д.4475. Л.57-58.

-137-

Высокая стоимость лесоматериалов, удаленность лесных складов от селений ста­рожилов и участков переселенцев, сложности и бюрократические проволочки в оформлении лесорубочных документов в сочетании с невозможностью или неже­ланием основной части населения приобретать лес у казны и Кабинета сделали не­возможной успешную реализацию данного направления.⁸⁷

В годы обострения социальных противоречий возрастали объемы бесплатных и льготных отпусков, в первую очередь, нижним воинским чинам, возвращавшим­ся с фронта в 1905-1906 гг. и их семьям во время первой мировой войны. В казен­ных лесах самые большие объемы бесплатных и льготных отпусков (на сумму око­ло 34 тыс. руб. в год) были зафиксированы в 1906 и 1907 гг., существенно превы-

од

шавшие показатели за предыдущие и последующие годы. Упрощалась процедура продажи крестьянам казенного леса без торгов и с отсрочкой платежа. Причем лес­ничие могли собственной властью наполовину снижать таксовую стоимость лес­ных материалов. Зависимость между объемами льготных отпусков в Алтайском округе и доходами от них в период с 1912 по 1915 гг. показана в таблице 1.

Таблица 1 Льготные отпуски леса в Алтайском округе после образования лесничеств

Год____ Число отпущенных возов______ Объем (куб, саяс.)________ Доход (руб.)_____

1912___________ 373461_________________ нх._______________ 63259_______

1913___________ 580253________________ 62708______________ 101042______

1914___________ 481957_______________ 51451______________ 90001_______

1915    1                    645279                     |               65407                |                59191

Источники: Соболева Т.Н. Основные формы кабинетской лесозаготовки и лесоторговли в Алтайском округе (1900-1917 гг.) // Предприниматели и предпринимательство в Сибири (XVIII -1920-е гг.). Вып.2. Барнаул, 1997. С. 173; Обзор деятельности Алтайского округа за пятилетие (1911-1915 гг.). Барнаул, 1916. С.135.

До начала первой мировой войны количество возов леса, отпущенного насе­лению по льготным условиям, возрастало. С началом войны отмечен спад, но уже в 1915 г. этот показатель значительно превысил довоенный. В то же время доходы заметно снизились, что можно объяснить увеличением объемов бесплатных отпус­ков, в первую очередь, семьям солдат.

⁸⁷   Сибирская жизнь. 1902. №67. С.2.

⁸⁸   Отчет по лесному управлению Главного управления землеустройства и земледелия за 1906 г.
СПб., 1908. С.110-113; То же за 1907 г. СПб., 1909. С.110-113.

- 138 -

Подводя краткий итог характеристике первого способа решения проблемы самовольных порубок, мы вынуждены оговориться, что этот вопрос является само­стоятельным и весьма объемным предметом изучения и не может быть подробно рассмотрен в ограниченных рамках нашего исследования. Можно лишь отметить, что система платных отпусков леса не была поднята в дореволюционный период на должную высоту из-за неразвитости коммерческого лесного хозяйства казны и Ка­бинета, конкуренции со стороны лесопромышленников и местного населения, а также значительных объемов самовольных пользований, когда крестьянину было проще безнаказанно нарубить лес в казенной даче, чем покупать его. Томский гу­бернский управляющий государственными имуществами в своем отчете за 1909 г. отмечал, что «старожилы, ради удовлетворения нужды в лесе, совершают много­численные порубки леса в казенных дачах, охрана которых, при наличных силах стражи, не может быть поставлена на должную высоту». С другой стороны, ка­зенное и кабинетское ведомства были обременены множеством бесплатных и льготных отпусков, которые во многом являлись средством снижения социальной напряженности в регионе, хотя весьма тяготили администрацию. Общее настрое­ние выразил помощник управляющего Кабинетом Е.Н. Волков, охарактеризовав­ший бесплатный отпуск леса крестьянам как явление, которое «не только пагубно отозвалось на лесном запасе, но и совершенно развратило население, уничтожив и без того небольшое понятие об уважении к чужой собственности».⁹⁰ Таким обра­зом, казенное и кабинетское ведомства не смогли создать эффективно действовав­шую схему снабжения лесными материалами местного населения, что привело к росту недовольства и увеличению числа самовольных пользований, в том числе порубок. В этой ситуации возрастало значение лесоохранительного аппарата.

Проявлениями второго пути были различные мероприятия администрации от запретов на самовольное пользование лесными материалами до преследования ле-сонарушений в установленном законом порядке. Причем наряду с «повседневны­ми» лесоохранительными мерами, заключавшимися в исполнении должностных обязанностей всех участвовавших в охране лесов лиц, могли применяться экстра­ординарные, рассмотренные нами выше в связи с массовыми самовольными по-

⁸⁹   Цит. по: Пантелеев В.И. Земельно-лесное хозяйство казны в Сибири в период капитализма:
Дис. ... канд. ист. наук. Красноярск, 1987. С. 172.

⁹⁰   РГИЛ. Ф.468. Оп.45. Д 68. Л. 4.

-139-

рубками периода первой русской революции. Основная идея «силового» пути за­ключалась в том, что каждый порубщик должен был осознавать противозаконность своего поступка, а главное то, что, в любом случае, он будет пойман и наказан.

Запреты на самовольное пользование лесом и существовавшая практика пред­ставления крестьянской администрацией письменных обещаний «ни под каким ви­дом самовольной порубки казенных лесов не чинить под опасением строжайшей за то законной ответственности, в случае же надобности для домашнего употребления просить дозволения предварительно у земского управителя с подачей о количестве леса справедливого свидетельства от сельского общества» не могли гарантировать защиту лесов от самовольных порубок.⁹¹ Нам представляется справедливым мне-ние авторов-составителей «Лесного словаря», полагавших, что для успешной борь­бы с лесонарушениями «одних постановлений, предписывающих сбережение ле­сов, недостаточно: необходимы законы, определяющие наказания и взыскания за запрещенные поступки и действия».⁹² Хотелось бы добавить, что для реализации лесоохранительных нормативных актов была крайне необходима четкая и согласо­ванная деятельность лесной администрации, крестьянских властей, администра­тивных и судебных органов на всех этапах преследования лесонарушений от обна­ружения порубки, составления протокола, ведения дознания и следственных дейст­вий, до вынесения административного или судебного решения и приведения его в исполнение.

Порядок преследования в Алтайском (горном) округе и в казенных лесах Том­ской губернии был одинаков и основывался на положениях Лесных уставов и об­щероссийского гражданского, уголовного и уголовно-процессуального законода­тельства. Тождественность порядка преследования лесонарушений, нашедшая от­ражение в «Учреждении об управлении Колывано-Воскресенскими горными заво­дами» 1828 г. и Лесных уставах 1842 и 1857 гг. была окончательно установлена предписанием Алтайского горного правления от 23 мая 1868 г.

Этап обнаружения самовольной порубки играл важную роль, поскольку толь­ко при соблюдении необходимых формальностей лесовладелец мог рассчитывать

⁹¹   ЦХАФ ЛК. Ф.2. Оп.2. Д.71 Об. Л. 121.

⁹²  Лесной словарь. Составлен в Департаменте корабельных лесов. Ч.З. СПб., 1845. С.544.

⁹³   Учреждение об управлении Колывано-Воскресенскими горными заводами 1828 г. Б.м., б.г. С. 19;
ЦХАФ ЛК. Ф.2. Оп.2. Д.7212. Л.27; Жидков Г.П. Указ. соч. С.188.

-140-

im возмещение ущерба и наказание порубщика. При обнаружении самовольной по­рубки уполномоченный служащий лесного ведомства должен был обмерить тол­щину пня, поставить на нем клеймо, номер протокола и год, записать все сведения в книгу и составить протокол.

Незаконно заготовленный лес клеймился и секвестровался на месте порубки, либо изымался с помощью полиции у порубщиков. Секвестрованный лес поступал под охрану лесной стражи (если оставался на месте порубки) или должностных лиц сельской полиции (в случае, когда был вывезен из лесной дачи). Лесные материалы могли продаваться с торгов по сниженной таксе, однако, в большинстве случаев, они оставались на месте вырубки или, реже, на кордонах лесников и объездчиков. Нередкой была ситуация, когда оставленные в течение нескольких лет без при­смотра секвестрованные лесные материалы или похищались, или засоряли дачу, создавая пожароопасную ситуацию.⁹⁴

В казенных лесах правом составления протокола обладали лесничие, кондук­торы, уполномоченные объездчики и лесники (последние - если сумма ущерба не превышала 25 руб.). В лесах Алтайского округа правом составления протоколов обладали лесничие (управляющие имениями) и их помощники, лесные смотрители и объездчики. В случае обнаружения нарушителей лицами, не имевшими право на составление протокола, они могли обратиться с соответствующим заявлением в лесную администрацию или в полицию, после чего подозреваемые доставлялись в полицейское или сельское управление, где оформлялись необходимые документы.

При обнаружении порубки, совершенной неизвестными лицами, также со­ставлялся протокол и начинался розыск подозреваемых силами лесной стражи при содействии полиции и сельских властей. Если порубщик выезжал на дорогу или оказывался в селении, то стража могла следить за ним, но произвести обыск и изъ­ять лес могли только чины общей или сельской полиции. В 1902 г. в Томском име­нии из 348 самовольных порубщиков 48 были задержаны на месте порубки в лесу, 53 - на дороге, 75 - в усадьбе и остальные 172 в «иных местах».⁹⁵

⁹⁴  Лесной журнал. 1874. Вып.б. С.53.

⁹⁵   ЦХЛФ ЛК. ФА. Оп.1. Д.1189. Л.26-26об.

-141 -

Порядок оформления протоколов о лесонарушениях был изложен в Уставе уголовного судопроизводства. Протокол составлялся на особом бланке установ­ленной формы (см. приложение 10).

Лесникам и объездчикам предписывалось безотлагательно составлять прото­кол в случае обнаружения виновного на месте, в противном же случае по истече­нии 12 (24) часов, а лесными смотрителям (кондукторам) и управляющим имения­ми (лесничим) - трех суток со дня обнаружения нарушения (до 1882 г. действовал 12-часовой срок). Оформление протокола по истечении указанного срока объясня­лось особо. Умолчание о причинах задержки в составлении протокола не могло лишить его законной силы, однако заставляло суд усомниться в достоверности ука­занных сведений.

На основании ст. 21 прим. Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судья­ми, по делам о краже леса срок давности составлял два года, о самовольных поруб­ках - один год, о других лесонарушениях - шесть месяцев с момента совершения. Срок истекал, если проступки не стали известны полиции или мировому судье, а также, если по делу в течение года не производилось никакого производства и пре­ступник не был обнаружен. Началом действия срока был момент совершения пре­ступления, а окончанием - обнаружение подозреваемого, предъявление ему обви­нения и вынесение лесничим (управляющим) административного постановления или возбуждение судебного преследования путем подачи искового заявления.

Протокол должен был составляться непосредственно на месте обнаружения или совершения нарушения. Приступая к составлению протокола необходимо бы­ло, прежде всего, установить точно место совершения проступка и размер ущерба. Указание в протоколе места совершения лесонарушения определяло подсудность, а времени - срок действия давности и применение той или иной таксы, принимав­шейся обычно на три года. В протоколе подробно указывалась фамилия, имя, отче­ство составителя, его должность, разряд, наименование лесничества (имения), но­мер объезда или обхода и время составления. Также указывалось, кем, когда и где было обнаружено нарушение, и обстоятельства обнаружения.

Существенной частью протокола было описание следов, характера и сути на­рушения, что в дальнейшем служило основным обвинительным материалом. Сле­ды преступлений могли указывать на действия порубщиков, а также на размер

-142-

причиненного ими вреда. При подсчете размера ущерба принималось во внимание количество срубленного, поврежденного или похищенного леса. Совокупная стои­мость по таксе этих показателей определяла величину штрафа, налагаемого на ви­новного. Размер взыскания для компенсации лесовладельцу стоимости похищенно­го определялся, исходя из того количества лесных материалов, которые остались на руках у похитителя и не подлежали возврату владельцу, поскольку нарушитель употребил их в дело или израсходовал. При совершении лесонарушения группой лиц нанесенный ими ущерб разделялся поровну. Размер ущерба, исходя из таксо­вой стоимости, определял представитель лесной администрации, при этом в прото­коле подробно указывалось число, размер и породный состав похищенных или срубленных деревьев, а также характеристика секвестрованного леса и конфиско­ванных орудий преступления.

При составлении протокола на группу необходимо было указание всех лиц, участвовавших В лесонарушении. В некоторых случаях допускалось обвинение це­лого крестьянского общества, но поскольку уголовному преследованию не могло быть подвергнуто юридическое лицо, лесная администрация требовала, чтобы ука­зывались хотя бы отдельные домохозяева, у которых был найден самовольно сруб­ленный лес. Составление одного протокола по нескольким нарушениям не допус­калось.

Поскольку любой служащий лесного управления в известной степени являлся заинтересованным лицом, при составлении протокола требовалось присутствие по­лицейских или сельских властей, и не менее двух понятых из ближайшего селения (с 1872 г., если ущерб от порубки был не более 25 руб., присутствие понятых, по­лиции и сельских властей было не обязательным). Роль понятых заключалась в том, чтобы они засвидетельствовали правильность внесения в протокол фактов ле­сонарушения. В протокол вносились сделанные понятыми, свидетелями, состави­телем и нарушителем замечания и возражения. Подписывать его должны были все участвовавшие в составлении лица. Присутствие обвиняемого при составлении протокола было необязательным, но желательным. Его отказ подписывать прото­кол должен был фиксироваться и подтверждаться подписями понятых.

Составленный протокол вносился в наблюдательный реестр для контроля над производившимися на его основании следственными и судебными действиями. В

- 143 —

Алтайском округе существовали специальные правила, оговаривавшие порядок ве­дения наблюдательных годовых реестров в имениях (лесничествах) по самоволь­ным порубкам и прочим повреждениям леса, в том числе и лесным пожарам. Эти реестры должны были содержать в себе сведения протоколов по названным нару­шениям. Два раза в год реестры и протоколы на неизвестных нарушителей отсыла­лись в Главное управление округа, где содержание реестров рассматривалось на предмет выявления неточностей оформления. Годовые реестры раз в три года объ­единялись в один общий, содержащий в себе информацию о неоконченных делах.

При представлении дела мировому судье лесная администрация вместе с про­токолом должна была указать доказательства вины, обстоятельства, увеличивав­шие или уменьшавшие вину, а также размер причитающегося в пользу казны и Ка­бинета взыскания. Однако данные, внесенные в протокол, не имели абсолютной силы, и обвиняемый мог опровергать их на суде.

Составление протокола освобождало судебные учреждения от сбора сведе­ний, многие из которых могли оказаться к тому времени недоступны. Протокол в большинстве случаев был единственным основанием для рассмотрения и решения дела. Начальник Алтайского округа неоднократно обращал внимание управляю­щих имениями (лесничих) на необходимость проверки направляемых в суд прото­колов, составленных лесной стражей. Однако, составленные протоколы нередко вызывали серьезные претензии: истечение срока давности, неправильно произве­денный секвестр, отступление от порядка оформления, что затрудняло или не по­зволяло в судебном порядке преследовать лесонарушителей. Представители лесной администрации признавали, что «протоколы в редких случаях составляются по всем правилам, почти всегда имеются формальные отступления».⁹ Основными причинами были некомпетентность лесной стражи и загруженность администра­ции имений (лесничеств) другими делами, не позволявшая контролировать пра­вильность составления протоколов. Слабым местом была загруженность лесничих и управляющих имениями канцелярской работой, не требовавшей особых позна­ний, в то время как в лесу фактически распоряжались нижние чины управления.

⁹⁶ ЦХАФ АК. Ф.146. Оп.1. Д.9. Л.41об.

- 144-

Это было похоже на ситуацию, когда «человека, кончившего курс в консерватории заставляют все время переписывать ноты и настраивать инструменты».⁹⁷

Зачастую сами представители лесной администрации не имели необходимой квалификации. Общей проблемой казенного и кабинетского лесного хозяйства в Томской губернии была острая нехватка квалифицированных кадров лесных чи­новников. Выпускники лесных учебных заведений (в первую очередь Санкт-Петербургского лесного института) редко соглашались на работу в Сибири. Так, по признанию начальника Алтайского округа, в некоторых имениях не было ни одно-

gg

го лесовода.

Проблема некомпетентности лесной стражи распадается на две составляю­щие. Во-первых, отмеченная нами в первой главе сложность при комплектовании в казенных лесах лесной стражи на основе натуральной повинности, в результате че­го в полесовщики привлекались неблагонадежные и малообразованные лица, не способные выполнять широкий круг обязанностей лесного сторожа. В лесную стражу попадали «полубродяги, люди с разными физическими и умственными не­дугами, пьяницы - все то, что именуется подонками общества».⁹⁹ Очевидно, что полноценная охрана лесов была возможна лишь при наличии корпуса профессио­нальной лесной стражи, создание которого являлось одной из первоочередных за­дач казенной и кабинетской администрации. Ее успешное функционирование рас­сматривалось как условие того, «чтобы окончательно закрепить за казной принад­лежащие ей леса и охранить их от расхищения».¹⁰⁰ Однако принцип комплектова­ния лесной стражи на основе вольного найма также не принес ожидаемого эффек­та, поскольку престиж службы в казенных и кабинетских лесах объездчиком или лесником был низок из-за недостаточного материального содержания и необходи­мости выполнения большого объема работы. Между тем, должность лесного стражника предъявляла к кандидату очень высокие требования. Необходимыми ка­чествами- являлись честность, грамотность, физическое развитие, добросовест­ность. На каждого полесовщика, лесника и объездчика приходились огромные

⁹⁷   Русское лесное дело. 1893. №18. С.848.

⁹⁸  РГИА. Ф.468. Оп.24. Д.949. Л.2.

⁹⁹  Лесной журнал. 1872. Вып. 5. С.56.

¹⁰⁰    Горюшкин Л.М. Из истории земельно-лесного хозяйства казны в Сибири конца XIX - начала
XX в. // Из истории экономической и общественной жизни России (Сб. ст. к 90-летию академика
Н.М. Дружинина). М., 1976. С.126.

-145-

шющади в несколько десятков тысяч десятин. Помимо различных физических на­грузок лесник подвергался влиянию моральных и материальных неудобств. Первые вытекали из необходимости соприкасаться с народом, «к которому сознание закон­ности не успело еще привиться», а вторые определялись возможностью материаль­ной ответственности за ущерб в тех случаях, когда виновные остались неизвестны­ми. Насколько тяжела была служба лесников, говорит тот факт, что в виде наказа­ния в лесную стражу в середине XIX в. отправляли провинившихся волостных и сельских писарей, а также воспитанников егерских училищ, выказавших слабые успехи в науке.

Проблема недостаточности отпускаемых на содержание лесной стражи средств, что отражалось на размере жалования, была актуальна для всей России. Дореволюционный лесовод П. Жудра, приводя данные по лесничествам централь­ной полосы России, делал вывод, что у объездчиков и лесников «преобладает низ­ший размер содержания», т.е. ниже, чем средняя заработная плата рабочего сред­ней квалификации.¹⁰¹ В Томской губернии содержание лесной стражи также было неудовлетворительным. К концу XIX в. объездчики получали в месяц 14-15 руб., а лесники (и полесовщики в Алтайском горном округе) 6 руб., притом, что средняя зарплата чернорабочего составляла 8 руб. К этому необходимо добавить то, что на лесников и объездчиков возлагалась обязанность по покупке на свои деньги ло­шади, без которой служба, учитывая огромные охраняемые площади, практически не имела смысла. Начальник Алтайского горного округа Н.И. Журин справедливо отмечал, что усовершенствование лесной стражи в качественном отношении было возможно лишь при достаточном вознаграждении за труд, для чего было необхо­димо повысить размер жалования как минимум в 1,5-2 раза.¹⁰³

Право лесной стражи на получение земельного надела и предоставление ка­зенного дома (кордона) на территории лесничества (имения) также не реализовы-валось полностью. Земельные наделы у казенной лесной стражи в Томской губер­нии появились в 1890 г. К 1899 г. средний размер земельного надела, в расчете на одного агента лесной стражи, составлял 8,3 дес.¹⁰⁴ Положенный по закону земель-

¹⁰¹    Лесной журнал. 1872. Вып. 5. С.53, 55.

¹⁰²   Сибирские вопросы. 1908. № 45-46. С.40.

¹⁰³   РП1А. Ф.468. Оп.24. Д.31. Л.31; Там же. Оп.22. Д.804. Л.47.

¹⁰⁴     Отчет по лесному > правлению Министерства земледелия и государственных имуществ за
1899 г. СПб., 1900.С.132.

-146-

ный надел состоял не из пахотных, а, в большинстве случаев, из сенокосных зе­мель, дававших весьма небольшой доход: от 10 до 25 руб. в год. В силу местных условий, в северных лесничествах лесники и объездчики не имели никаких земель­ных наделов. Обеспеченность казенных лесников и объездчиков жильем была так­же крайне низкая: в 1899 г. только каждый десятый имел квартиру. В некоторых лесничествах казенных домов вообще не было.

В Алтайском округе пахотные или сенокосные наделы выделялись лесной страже, если «вблизи от ее постоянного места жительства имеются пустолежащие земли».¹⁰⁵ Большая часть лесной стражи не имела никаких наделов, другая часть была вынуждена покупать покосы у местного населения, что ставило объездчиков и лесников в зависимость от крестьян. Обеспеченность казенными домами лесной стражи в Алтайском округе к началу 1908 г. составила 23,5 %. В 1911 г. в округе были разработаны единые правила постройки кордонов и их число постоянно воз­растало с 405 в 1911 г., 737 в 1913 г., 772 в 1915 г., до 799 в 1916 г., что составило более 60% обеспеченности лесной стражи жильем в пределах лесных дач.¹⁰⁶

Недостаток денежного содержания делал лесную службу непривлекательной для «честных» работников, а в результате лесничими отмечалось, что «в большин­стве случаев в лесную стражу поступают только такие люди, которые не могут или не хотят физически трудиться».¹⁰⁷ Недостаточное обеспечение приводило к «теку­чести кадров». Так, в казенных лесах основную массу составляли объездчики и лесники, срок выслуги которых колебался от одного года до пяти лет. Если среди объездчиков встречались те, кто служил в этой должности от пяти до пятнадцати лет, то лесники крайне редко «переступали» пятилетний барьер.¹⁰⁸

Недостаток жалования толкал лесников на должностные преступления с це­лью наживы. Фактически лесники и объездчики самой властью были поставлены в такие условия, когда они «должны были добывать необходимые для жизни средст­ва путем посторонних заработков в ущерб прямых обязанностей».¹⁰⁹ Также и об­щественные полесовщики при вступлении в должность первым делом изыскивали

¹⁰⁵   ЦХАФ ЛК. Ф.З. Оп.1. Д.1098. Л.77.

¹⁰⁶   Там же. Ф.4. Оп.1. Д.4407. Л.24об; Д.4482. Л.Зоб.

¹⁰⁷   Там же. Ф.З. Оп.1. Д.1098. Л.75.

^1CS Отчет по лесному управлению Министерства земледелия и государственных имущсств за

1899 г. СПб., 1900. С. 127.

¹⁰⁹ Энгельфельд В.А. Указ. соч. С.59.

-147-

срсдства к существованию, пользуясь всеми возможными способами, не исключая противозаконные. По оценкам официальных властей, среди лесной стражи «взя­точничество и торговля лесом были обыденными явлениями».¹¹⁰ Нередкими были случаи, когда лесная стража входила «в сделки с крестьянами и другими лицами или прямо вымогала с них деньги, за отпуск лесных материалов незаконным путем, а также занималась поборами... и вообще разными злоупотреблениями по служ­бе». Помимо всего прочего общественными полесовщиками или вольнонаемны­ми лесниками из местного населения скрывались многие преступления, совершен­ные их односельчанами.¹¹²

Для совершенствования лесоохраны специалисты предлагали повысить уро­вень материального обеспечения лесной стражи и дифференцировать его в зависи­мости от экономического развития местности. Лесничие указывали на необходи­мость создать льготные условия пользования земельными наделами тем лесникам и объездчикам, которые занимались земледелием. На последнее обращалось особое внимание, поскольку считалось, что это не только благотворно скажется на благо­состоянии лесной стражи, но и станет проводником «улучшенной сельскохозяйст-

пз венной культуры среди местного населения».

После первой русской революции казна и Кабинет предприняли ряд шагов, направленных на улучшение материального положения лесной стражи. По спра­ведливому замечанию одного из представителей лесной администрации Алтайско­го округа, «главной причиной злоупотреблений нужно признать недостаточность жалования, получаемого объездчиками».¹¹⁴ В 1907-1908 гг. в Алтайском округе были увеличены оклады денежного содержания старшим объездчикам с 25 до 30 руб. в месяц, младшим с 15 до 20 руб. В 1911 г. старшим объездчикам оклад был поднят до 35 руб., через три года оклады всех младших объездчиков были опреде­лены в 25 руб.¹¹⁵ Кроме оклада объездчики, не имевшие кордонов, получали деньги на квартиры по 2 руб. 50 коп. в месяц. В местах, где отвод служебного 15-

¹¹⁰   Обзор деятельности Алтайского округа за пятилетие (1911-1915 гг.). Барнаул, 1916. С.120.

¹¹¹    РГИА. Ф.468. Оп.24. Д.31. Л.32.

¹¹²   Истомина Э.Г. Лесоохранительная политика России в XVIII - начале XX в. // Отечественная
история. 1995. №4. С.42.

¹¹³   Русское лесное дело. 1893. №10. С.415.

¹¹⁴   Соколов А. О мерах борьбы с лесными пожарами и самовольными пор>бками // Труды Съезда
земельно-лесных чинов Алтайского округа в 1910 г. Барнаул, 1911. С.173.

¹¹⁵   ЦХАФ АК Ф.4. Оп.1. Д.4407. Л.25.

-148-

десятинного надела покосных и пахотных земель был невозможен, объездчику предоставлялась денежная компенсация, исходя из существовавшей в данной ме­стности арендной платы.

Принятый в 1908 г. закон об улучшении материального обеспечения казенной лесной стражи был в первую очередь распространен на Томскую губернию, где «недостаточность содержания лесной стражи ощущалась особенно остро, а наделы приносят весьма небольшой доход, а во многих случаях совсем не имеют никакого значения в смысле улучшения материального положения».¹¹⁶ Было увеличено де­нежное содержание. Квартирное пособие стражникам, не имевшим казенной квар­тиры, возросло в два раза и составило 36 руб. в год. Лесничие получили право до­пускать вновь принятых объездчиков и лесников к исполнению должностных обя­занностей, не ожидая их утверждения начальником УЗиГИ. Вслед за принятием за­кона последовало разъяснение Лесного департамента, в котором указывалось, что лесная стража имела право на получение 5-десятинного земельного надела для ве­дения собственного хозяйства, а также 1,5-десятинный надел под усадьбу.¹¹⁷ В за­коне речь шла и о том, что лесники и объездчики могли сдавать в аренду служеб­ные земельные наделы. Однако вследствие низкой ценности земли в Сибири эта мера не могла серьезно повлиять на улучшение благосостояния стражников.

Объемы финансирования на увеличение денежного довольствия казенной лесной стражи наращивались от 162910 руб. в 1908 г. до 2157919 руб. в 1913 г. Эти средства не могли быть использованы на увеличение числа лесной стражи. Разме­ры прибавок к жалованию зависели от усмотрения губернского управления. Мно­гие дореволюционные авторы отмечали, что «по мере увеличения суммы на содер­жание лесной стражи число открываемых самовольных порубок увеличивается и, в то же время, крупные порубки становятся все более и более редким явлением».¹¹⁸ Однако, по оценке В.И. Пантелеева, повышение уровня материального содержания не смогло решить вопрос формирования «благонадежных» кадров лесной охра-ны.¹¹⁹

¹¹⁶ Отчет по лесному управлению Главного управления землеустройства и земледелия за 1908 г. .    СПб., 19Ю. СЮ.

¹" ГАТО. Ф.240. Оп. 1. Д.40. Л.59.

¹¹⁸    Баранецкий П.В. Лесоохранение. Книга для лесовладелыдев, лесничих и слушателей учебных
лесных заведений. СПб., 1880. С.117.

¹¹⁹    Пантелеев В.И. Земельно-лесное хозяйство казны...: Дне.... канд. ист. наук. Красноярск, 1987.
С.89.

-149-

Итак, после составления протокола о лесонарушешш начинался этап ведения дознания, розыскных, следственных мероприятий и судебного разбирательства или вынесения административного решения. На этих этапах резко возрастала роль по­лиции и представителей сельских и волостных властей, которые должны были ока­зывать содействие лесным чинам. Роль полиции в борьбе с лесонарушениями была высока на всех стадиях, а особенно при производстве дознания, поскольку лесная администрация, по справедливому замечанию Сената и Лесного департамента, «не располагает средствами к производству розысков и дознаний, что для полиции входит в круг ее непосредственных обязанностей».¹²⁰ Следственная стадия и су­дебное разбирательство дел о нарушениях Лесного устава являются самостоятель­ным объектом исследования, рассмотрение которого выходит за рамки нашей ра­боты. На наш взгляд, более логичным по теме диссертации выглядит обращение к вопросу об административном рассмотрении дел о лесонарушениях. На этом этапе лесная администрация принимала прямое, а не опосредованное участие.

«Временные правила о нарушениях узаконений о лесах, состоящих в ведомст­ве лесного и горного управлений» от 19 декабря 1866 г., принятые для губерний, на которые не распространялась судебная реформа, в том числе Томской, подтверди­ли право казенной лесной администрации взыскивать за ряд лесонарушений с на­рушителей штраф, который они вносили добровольно, без участия судебных орга­нов.¹²¹ Распоряжением Кабинета эти правила были распространены на леса Алтай­ского горного округа. Непосредственному разбирательству лесной администрации подлежали дела о добровольно объявленном перерубе по количеству или размерам не более 10%, о вывозе заготовленного леса до его освидетельствования из дачи, о рубке леса позже указанного в билете срока, об оставлении заготовленных лесных материалов дольше назначенного билетом срока, а также о продаже бесплатно или по льготной цене отпущенного леса (это считалось нарушением лишь в том случае, «когда лес продан лицу, не пользующемуся правом бесплатного получения ле­са»¹²²). Во всех перечисленных случаях закон не устанавливал предельной стоимо­сти срубленного, похищенного или поврежденного леса. За эти правонарушения

^U8 Шилов Д. Порядок преследования нарушений Лесного устава. Руководство для лесничих, заве­дующих казенными и частными лесами и для мировых судей. СПб., 1879. С.115.

¹²¹     ПСЗРИ. Собр. 3. Т.41. №44020.

¹²²    ЦХЛФ АК. Ф.153. Оп.1. Д.1. Л. 196.

- 150 —

предусматривались денежные штрафы максимальным размером до двойной стои­мости проданного или отпущенного леса и его продуктов по существовавшей так­се. Необходимо также отметить, что закон не проводил дифференциацию субъек­тов правонарушения, не выделяя исполнителей, пособников, соучастников и орга­низаторов, «наказанием облагается самый факт порубки».¹²³

Если в течение семи дней уплаты взыскания не происходило, в его зачет шли незаконно заготовленные лесные материалы. В случае несогласия обвиняемого добровольно внести штраф дело обращалось к судебному производству. При упла­те необходимой суммы производство дела, вне зависимости от стадии рассмотре­ния, прекращалось.¹²⁴

«Обзор деятельности Алтайского округа за время царствования Александра III» указывал на то, что трудности в охране лесов в конце XIX в. были связаны, по­мимо ряда причин, еще и с тем, что в Сибири не были введены мировые судебные установления, и мелкие дела по нарушениям Лесного устава разбирались крайне медленно.¹²⁵ По каждому нарушению Лесного устава, подлежавшему преследова­нию в судебном порядке, необходимо было составлять протокол, соблюдая все не­обходимые формальности. С утверждением императором 7 апреля 1897 г. мнения Государственного совета система внесудебного воздействия на лесонарушителей была усовершенствована путем расширения полномочий лесной администрации. Положения закона 1897 г. были распространены на казенные и кабинетские леса Томской губернии.¹²⁶ Лесной администрации было дано право вместо судебно-полицейского разбирательства на основе протокола в течение семи дней составлять постановление о наложении денежного взыскания на обвиняемого по статьям 155, 156 и 158¹"⁵ Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями.

Первоначально полномочия казенных лесничих были приравнены к полномо­чиям помощников управляющих имениями Алтайского округа, управляющих го­сударственными имуществами - управляющим имениями. Это означало то, что администрация имений могла рассматривать дела на сумму более 5 руб., т.е. вос­пользоваться тем правом, какое было дано управляющим государственными иму-

¹²³ Фалеев Н. Лесное право. М., 1912. С.298. ^ш РГИА. Ф.468. Оп.21. Д.1019. Л.96. ¹²³ ЦХАФ АК. Ф.4. Оп.1. Д.156. Л.283об. ¹²⁶ ПСЗРИ. Собр.З. Т. 17. №13935.