РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЫ ПРИ ПРЕЗИДЕНТЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Лисицкий Андрей Викторович

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ КАК РЕСУРС УСТОЙЧИВОГО РАЗВИТИЯ

Специальность: 24.00.01. - теория и история культуры

(культурология)

Научный руководитель Доктор культурологии, доцент Богатырева Т.Г.

Диссертация на соискание ученой степени кандидата культурологии

Москва 2004

СОДЕРЖАНИЕ.

Стр.

Введение.                                                                                           3

Глава I. Концептуализация проблем, связанных с культурным наследием и устойчивое развитие общества.                                        14-63

1.1.  Круг терминологии и концепции, связанные с понятием «наследие».                                                                                     14

1.2.  Западные концепции наследия. Роль и значение наследия

для идентичности как основы устойчивого развития.                        30

Глава II. Менеджмент как механизм включения культурного наследия в стратегии устойчивого развития.                                        64-121

2.1.  Политика и менеджмент в сфере наследия. Туризм как инструмент политики и менеджмента наследия.                                64

2.2.  Сети, сетевые и партнерские технологии в современном менеджменте наследия.                                                                    74

2.3. Территориальные стратегии в сфере менеджмента наследия как средство реализации концепции устойчивого развития. Кейс-анализ успешных примеров.                                                    98

Заключение.                                                                                       122

Список литературы.                                                                            127-151

Введение.

Актуальность исследования в целом обусловлена тенденцией возрастания интереса к роли культуры в развитии человечества. Новый взгляд на процессы общественной трансформации в 90-е годы прошлого века, - с учетом широкой холистической перспективы развития, обусловил внимание к ранее малоисследованному культурному фактору.

Устойчивость общественного развития сегодня непосредственно свя­зывается с культурой. В документах и решениях ЮНЕСКО подчеркивает­ся, что между сообществами и культурой в целом должны существовать отношения, которые бы характеризовались «прививкой» понятий «разви­тие» и «устойчивость», раскрывается содержание видов деятельности в области культуры, поддержка которых может реформировать стратегии развития в XXI столетии¹.

Современное понимание устойчивого развития расширило его рамки от первоначальной экологической в целом парадигмы, до сложной и диа­лектичной системы, включающей экологические, социо-экономические и социо-гуманитарные компоненты. Поскольку человеческая цивилизация находится в состоянии перехода к новой эпохе на основе радикального из­менения целей, направлений и содержания различных сфер человеческой деятельности, сохранение культурных кодов, преемственность в развитии культуры приобретает актуальное значение.

Изменение подходов к историко-культурному наследию в России в последнее десятилетие обусловило переход от понятия «памятник исто­рии» к понятию «физический исторический ресурс» и «объект наследия». Сегодняшнее понимание культурного наследия включает не только памят­ники культуры и истории, но и окружающую их природную и территори­альную среду, уникальные историко-ландшафтные территории, инженер-

¹ См.: Our Creative Diversity: report of the World Commission on Culture and Development. Paris, 1995; The Intergovernmental Conference on Cultural Policies for Development (Stockholm, 30 March - 2 April 1998); World Culture Report 2000 "Cultural diversity, conflict and pluralism"; Всемирный доклад по культуре. 1998 год. Культура, творчество и рынок. М., 2001.

ные сооружения, нравственные и эстетические идеалы, нормы и образцы поведения, языки, диалекты и говоры, национальные традиции и обычаи, исторические топонимы, фольклор, художественные промыслы и ремесла, включая, таким образом, как материальные (физические), так и нематери­альные (духовные) компоненты.

В подходах к материальному культурному наследию имеет место не­дооценка теоретического осмысления его современной роли. Должны быть признаны и подробно проанализированы следующие аспекты его значения как ресурса развития: роль в формировании идентичности, поддержании мира и стабильности, а также сохранении культурного многообразия, ибо культурное наследие является для локальных сообществ своеобразным фильтром, через который воспринимаются глобальные изменения. Помимо этого важна его роль в формировании социального капитала, поддержании занятости. Взаимодействие различных акторов в проектах по защите куль­турного наследия усиливает общественное согласие. На базе использова­ния культурного наследия местное сообщество может выстроить эффек­тивные социальные стратегии, направленные на преодоление бедности, создать новые «кластеры» экономики для местного населения, расширить рынок культурных услуг и продуктов, развивать туризм и в целом матери­альную базу сферы культуры.

Значимость культурного наследия обусловливает необходимость анализа тех угроз и вызовов, который современный мир несет культурному наследию, если оно не включено в процесс устойчивого развития. Требуют изучения принципиально новые феномены в сфере культурного наследия, прежде всего связанные с процессом «виртуализации» в информационных сетях, и их влияние на ценность культурного наследия и его роль в устой­чивом развитии. Нуждается в уточнении круг понятий и дефиниций, связанных с культурным наследием.

Поскольку успех использования культурного наследия как средства социального и экономического развития, прежде всего, может быть проде-

монстрирован через менеджмент соответствующих проектов, особое зна­чение приобретает выработка соответствующих стратегий и разнообраз­ных подходов, которые бы позволили сохранить его богатство и передать будущим поколениям во всем многообразии его форм.

Одной из насущных задач отечественной теории и практики полити­ки в сфере культурного наследия является преодоление отставания Рос­сийской Федерации в сфере использования наследия от многих стран мира, его широкое включение в концепции устойчивого развития как отдельно взятых регионов, так и страны в целом, совершенствование организацион­ных, экономических и правовых механизмов сохранения и использования объектов культурного наследия.

Основная цель предпринятого исследования: с учетом отечест­венного и зарубежного опыта предложить новые теоретические и практи­ческие основания сохранения и использования культурного наследия как всемирно значимого ресурса устойчивого развития общества.

Для достижения поставленной цели в диссертационном исследова­нии автором были сформулированы следующие задачи:

-  исследовать место, роль и функции культурного наследия в про­цессах устойчивого развития;

- осуществить классификацию современных систем понятий и дефи­ниций культурного наследия, представить феномен культурного наследия как объект формирующейся в условиях глобализации новой междисцип­линарной области знаний и технологий;

- провести анализ современных зарубежных теорий, связанных с ин­терпретацией наследия, его роли в формировании идентичности сообществ различного уровня, влияния на формирование идеологических систем, осуществить их синхронизацию с имеющимся российским опытом;

- конкретизировать приоритеты, методы и содержание менеджмента в сфере наследия с учетом рассмотрения его в качестве механизма вклю­чения культурных ресурсов в стратегии устойчивого развития.

Объект диссертационного исследования - материальное культур­ное наследие как сложная социокультурная система.

Предмет исследования: материальное культурное наследие как фактор устойчивого развития в условиях общественной трансформации и переосмысления его роли в жизни общества.

Теоретическая и методологическая основа исследования

Цели и задачи исследования, базирующегося на систематической разработке концепции наследия как междисциплинарного феномена, тре­буют комплексного подхода. Значительная теоретико-методологическая база создана в трудах зарубежных специалистов, рассматривающих пер­спективы и движущие силы развития современной цивилизации (Д. Белл, Э. Гидденс, Дж. Гэлбрайт, М. Кастельс, М.Кернеа, Дж. Несбит, Э. Тоф-флер, А. Турен, Л. Туроу, С. Хантингтон, Г.Эшворт и др.).

В диссертационном исследовании автор опирался на обширную ли­тературу, посвященную проблемам социальных процессов, динамики культуры и устойчивого развития и дискуссиям вокруг понимания его сущности, а также истокам концепций устойчивого развития, попыткам их обобщения, значению для человеческой цивилизации, месту и роли раз­личных сфер человеческой деятельности в контексте устойчивого разви­тия. Данные аспекты рассматриваются в работах исследователей: Г.А.Аванесовой, Э.В. Гирусова, Н.П.Ващекина, В.И.Данилова-Данильяна, К.Х.Делокарова, В.А.Лося, К.СЛосева, Н.М. Мамедова, В.Н.Шевченко, Н.Л.Мальцевой, Н.Н.Моисеева, Л.Н.Москвичева, А.Д.Урсула и др.

Как уже отмечалось, теория и практика в сфере наследия - новая междисциплинарная область знаний, поэтому закономерно, что в её фор­мирование внесли вклад представители многих направлений культуроло­гии и смежных дисциплин: истории мировой и отечественной культуры; истории культурологии как науки; философии культуры; социологии куль­туры; культурной и социальной антропологии; прикладной культурологии (работы      П.Бурдье,      Г.Гребнера,      Н.Я.Данилевского,      Ф.Кребера,

Д.С.Лихачева, Ю.М.Лотмана, Б.Малиновского, Н.К.Рериха, Р.Рецфильда, Э.Стернза, Э.Тейлора, А.Тойнби, О.Шпенглера, КЛсперса и др.).

Современные концепции наследия ведут свое начало с конца 60-х -начала 70-х годов прошлого века. Среди зарубежных школ можно выде­лить следующие направления: неомарксистское, критикующее продвиже­ние «западной буржуазной мифологии» и превращение прошлого в товар (Р.Бартес, М.Леоне, К.Тилли, М.Шанкс); постмодернистское, ставшее ро­доначальником концепции «прошлого в настоящем», а также новые плодо­творные разработки различных сторон и аспектов интерпретации наследия в условиях постиндустриального общества (П.Ларкхэм, К.Линч, Д.Ловенталь, РЛэйтон, Р.Сэмуэл, К.Уолш, П.Фоулер, К.Холторф, Г.Эшворт). К постмодернистской школе примыкает «инструменталист-ское» направление. Данные исследования, главным образом, сосредоточе­ны на выводах о необходимости более широкого применения маркетинга прошлого в современном обществе и на способах осуществления менедж­мента и политики в сфере наследия (менеджмента культурных ресурсов) (М.Драгилевич-Шешич, Дж.Карман, Г.Клир, В.Липе), интерпретации на­следия в контексте туризма (Д.Елчич, Д.Лайт и Р.Прентис, П.Ньюби, Д.Маккеннелл, К.Петерсон, Дж.Урри, Д.Хорн).

При освещении современных подходов к культурным аспектам трансформации российского общества, общим вопросам роли и места культуры и культурного наследия в современном мире, особенностям культурной политики и менеджмента в условиях глобализации автор опи­рался на труды таких исследователей как О.Н.Астафьева, Т.Г.Богатырева, Л.Е.Востряков, В.Ю.Дукельский, В.К.Егоров, Б.К.Ерасов, Л.С.Зорилова, С.Э.Зуев, В.А.Квартальнов, А.В.Лебедев, И.Н.Лисаковский, В.М.Межуев, Г.Л.Тульчинский, А.А.Оганов, А.Я.Флиер, Ю.В.Яковец и др.

Среди представителей отечественной научной мысли автором выде­ляются разработки специалистов Российского НИИ культурного и природ­ного       наследия       (П.В. Боярский,       Ю.А.Веденин,        Ю.С.Захаров,

Н.В.Максаковский, Ю.Л.Мазуров, П.М.Шульгин и др.). Их несомненной заслугой является разработка географической (пространственной) концеп­ции наследия, подходов на основе единства культурного и природного на­следия, применение инструментов экологического мониторинга к культур­ному наследию, концепции уникальной территории, внедрение изучения природного и культурного наследия как целостного наследия в высшей школе страны.

В разработку проблем культурного наследия внесли свою лепту и представители других школ и направлений. В последнее время активно разрабатываются также подходы к роли историко-культурного наследия в современном архитектурном формотворчестве, его включению в совре­менное функционирование территорий. В целом они базируются на по­стмодернистской традиции (А.Э.Гутнов, В.Л.Глазычев, А.В.Иконников, С.Г.Малышева и др.).

Вместе с тем, в литературе остаются недостаточно изученными про­блемы наследия в качестве вновь формирующейся сложной междисципли­нарной области, его место и роль как фактора устойчивого развития сооб­ществ различного уровня.

Методы исследования. В ходе проведения научного исследования автором были использованы следующие методы: научной классификации, синтеза, системного и кейс-анализа, моделирования, мысленного экспери­ментирования, проблемный метод. Автор опирался также на теоретические и эмпирические исследования проблем политики и менеджмента в сфере материального культурного наследия в России и за рубежом.

Информационной базой для данной работы явились междисципли­нарные разработки в области исследования динамических процессов, свя­занных с системой культурного наследия, их влияния на устойчивое разви­тие сообществ различного уровня. Автор опирается на зарубежные и рос­сийские концепции наследия, разработанные в рамках длительной эволю­ции представлений о нем в XX веке и продолжающейся в настоящее время.

8

В основание исследования положен системный подход, базирующийся на синергетических и постмодернистских исследовательских парадигмах в сфере культурного наследия.

Междисциплинарный подход, на котором основывалось исследова­ние, сделал необходимым применение комплексного изучения источников, относящихся к различным областям знания. При его осуществлении и со­ставлении практических рекомендаций использовались:

- международные документы и материалы в области культуры и развития, в частности решения, отражающие деятельность ЮНЕСКО как главной организации глобального уровня, имеющей конкретные полномочия по сохранению и использованию всемирного наследия, а также деятельность Всемирного банка и других международных организаций;

-  международные и межгосударственные правовые акты по культурному наследию;

-  материалы международных, европейских и российских специализиро­ванных сетевых организаций и партнерств в сфере сохранения и использо­вания наследия, размещенные в сети Интернет;

- международная электронная библиотечная система «Proquest», электрон­ная библиотека российского веб-ресурса «Менеджмент в сфере культуры», информационная база международной «Сети сетей» в сфере культуры «Culturelink Network» (Хорватия), другие электронные библиотеки и ин­формационные материалы, размещенные в сети Интернет;

- Конституция Российской Федерации и действующее российское законо­дательство, указы и послания Президента Российской Федерации;

-  государственная статистика последних лет, официальная информация, касающаяся вопросов состояния и использования культурного наследия;

- решения органов представительной и исполнительной власти субъектов Российской Федерации по проблемам культурного развития, региональные программы и модельные разработки развития культуры и сохранения культурного наследия;

- материалы научных конференций, семинаров, «круглых столов», посвя­щенных обсуждению проблем наследия. Новизна диссертационного исследования заключается в следующем:

1.  Сопряжены в научном плане ранее рассматривавшиеся в отдель­ности процессы изменений в теоретических и практических подходах к изучению, сохранению и использованию наследия внутри Российской Фе­дерации и за ее пределами (вторая половина XX в.). Классифицированы основные системы дефиниций и понятий, связанных с культурным насле­дием, принятые как в России, так и за рубежом. Выделены следующие че­тыре типа: «утилитарно-практическая», «внутренняя»; «информационная» или «синергетическая»; «экономическая»;  «социально-экономическая и гуманитарная».

2.  Впервые освещены ранее не рассматривавшиеся в отечественной литературе в качестве источника ценного опыта основные зарубежные концепции и теории в сфере наследия с адаптацией их к российским реа­лиям:

-концепция прошлого в настоящем, которая в традиции постмодер­низма представляется результатом синтеза множества исследовательских подходов и методологий;

-теория превалирования политико-идеологических факторов над иными при создании продукта наследия или «идеологическая гипотеза»;

-теория коммодификации (товаризации) наследия, объясняющая сущность процесса превращения физического культурного или историче­ского ресурса в товар или продукт с помощью теории маркетинга и яв­ляющаяся одной из наиболее эффективных и значимых фундаментальных основ современного менеджмента наследия (менеджмента культурных ре­сурсов).

3. Классифицированы функции материального культурного наследия в современном мире, подробно проанализированы следующие функции:

10

психолого-социальные  или  образовательные,  идеолого-политические  и экономические.

4.  В результате детализации роли наследия в формировании иден­тичности коллективная идентичность представлена как сложная система, состоящая из совокупности идентичностей более мелкого порядка, кото­рые взаимодействуют между собой, обращаясь к разным пластам истори­ческой памяти и задействуют разные объекты наследия.

5.  Исследован механизм создания продукта наследия из физических культурных ресурсов путем интерпретации, оценен его основополагающий вклад в формирование идеологий различных политических систем, спосо­бы его последующего использования в политической среде.

6. На основе изучения нового в современном мире феномена сетиза-ции в сфере наследия введено понятие «виртуализации» наследия как «раздвоения» объектов наследия на реально существующий материальный прототип - «хард» и «софт», его информационный «двойник»; расширена и углублена классификация новых сетевых сообществ в сфере культуры, как в России, так и за рубежом.

7.0существлен анализ территориальных стратегий сохранения и ис­пользования наследия и кейс-анализ различных успешных моделей разви­тия территорий за счет потенциала наследия.

Практическое значение работы. Анализ, выводы и рекомендации ставшие результатом данного диссертационного исследования могут быть использованы в качестве методологической и практической базы при:

- внесении корректив в теорию и практику политики в сфере куль­турного наследия на общероссийском, региональном и местном уровнях, его использование как основы для создания современных стратегий и мо­делей развития территорий и сообществ различного уровня;

- разработке учебных курсов по современному менеджменту в сфере культурного наследия, подготовке и реализации учебных программ для менеджеров культуры;

И

- выработке оптимальных моделей включения наследия в мировые информационные и туристические потоки, позволяющие учитывать тен­денции и последствия глобализации и придающие гибкость отечественной системе сохранения и использования наследия;

- подготовке целевых программ сохранения и использования куль­турного и природного наследия.

Апробация результатов исследования.

Теоретические выводы и практические рекомендации были приме­нены, или находят свое применение в настоящее время в Комитете по культуре Администрации Волгоградской области в ходе:

-разработки областных целевых программ сохранения и развития культуры и искусства;

-разработки и реализации концепции сохранения и развития культу­ры и искусства в Нижне-Хоперском регионе культурного и природного на­следия, модельных разработок по ряду других территорий.

Положения и результаты выполненного научного исследования прошли апробацию на Международной научной конференции, посвящен­ной 100-летию Государственного Исторического Музея (Москва, февраль 1998 г.) II Международном научном конгрессе «Культура, искусство и наука в начале третьего тысячелетия» (Волгоград, апрель 2000 года), Меж­дународной конференции «Наука, искусство, образование в культуре III тысячелетия (Волгоград, апрель 2002 г.).

Диссертация обсуждена на заседании кафедры теории и практики культуры Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации и рекомендована кафедрой к защите.

Выводы, предложения и методические рекомендации, представлен­ные в диссертации, нашли отражение в опубликованных ее автором науч­ных работах общим объемом 1,75 печатных листа.

12

Структура и содержание диссертации определяются общей концеп­цией, целью, поставленными задачами, логикой исследования и последо­вательно раскрываются во введении, двух главах и заключении.

13

«Наследие как дисциплина - это не только

экспертиза и технические навыки, но также его

вклад в широкое сообщество людей и нашу культуру.

Поэтому изучение наследия - это изучение

культурного контекста каждой дисциплины».

Магнус Фладмарк, «Богатство нации»

ГЛАВА I. КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ ПРОБЛЕМ,

СВЯЗАННЫХ С КУЛЬТУРНЫМ НАСЛЕДИЕМ

И УСТОЙЧИВОЕ РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВА.

1.1. Круг терминологии и концепции, связанные с понятием «на­следие».

Дать определение феномену «наследие» и связанному с ним терми­нологическому кругу, пусть даже и выделив во главу угла его материаль­ный («построенный») компонент, и связав его с устойчивым развитием почти так же сложно, как и дать определение самой культуре как супер­системе высшего ранга. Чтобы попытаться превратить понятийный аппа­рат в инструментарий данного исследования, рассмотрим терминологиче­ский круг, связанный с наследием. Разнообразие связанных с ним опреде­лений и характеристик обычно детерминируется теми целями и задачами, которые стоят перед исследователями-теоретиками или специалистами-практиками.

Существует множество определений материального (физического) культурного наследия. Как точкой отсчета воспользуемся общепринятым определением Конвенции ЮНЕСКО по защите всемирного культурного наследия 1972 г. Статья 1 этой Конвенции классифицировала понятие культурного наследия по трем категориям:

14

—  памятники: архитектурные сооружения, работы монументальной скульптуры или живописи, элементы или структуры археологического происхождения, наскальная живопись, пещерные жилища, а также объек­ты, имеющие комбинацию данных черт и представляющие выдающуюся универсальную ценность с точки зрения истории, искусства или науки;

— группы зданий (построек): группы отдельно стоящих или связан­ных между собой зданий, которые вследствие своей архитектуры, своей гомогенности (однородности) или своего места в ландшафте представляют выдающуюся универсальную ценность с точки зрения истории, искусства или науки;

—  объекты: объекты, созданные человеком или комбинированные творения природы и человека, а также территории, включающие археоло­гические объекты, которые имеют исключительную ценность с историче­ской, архитектурной, этнологической или антропологической точки зре­ния.²

Данное определение очень хорошо «работает» для определения внутреннего состава наследия и для утилитарных целей, связанных с пра­вовыми и имущественными отношениями, но не отражает его роль и место в современном мире.

На взгляд автора, материальное культурное наследие (как впрочем и духовное) представляет из себя прежде всего сложную социокультурную систему, подчиненную синергетическим законам, активно взаимодейст­вующую со средой и временем и несущую определенную, меняющуюся во времени и пространстве информацию.

Наследие органично входит в суперсистему самой культуры, явля­ясь, с одной стороны, одной из характеристик и способов рассмотрения самой культуры, с другой стороны - её своеобразной «памятью». Именно наследие лежит в основе информационных кодов, которые обеспечивают

² Convention Concerning the Protection of the World Cultural and Natural Heritage, 1972 [on-line], Метод доступа: http://www.unesco.org

15

«производство», накопление и передачу информации в человеческой циви­лизации. Таким образом, образуется система взаимосвязей между культу­рой, наследием и информацией, функционирование которой и позволяет воспроизводить и совершенствовать достижения культуры для все новых поколений человечества.

На информационной составляющей наследия останавливается и М.Е.Кулешова: «наследие можно рассматривать как информационный по­тенциал, запечатленный в явлениях, событиях, материальных объектах, и необходимый человечеству для своего развития, а также сохраняемый для передачи будущим поколениям»³. Информационно-временной аспект в определении понятия наследия подчеркивал также Д.С.Лихачев в своем проекте Декларации прав культуры. Он понимает под ним форму закреп­ления и передачи совокупного духовного опыта человечества. При этом он четко выделяет две его составляющие: духовные (язык, идеалы, традиции) и материальные (музейные, архивные, библиотечные фонды, памятники археологии, архитектуры, науки и искусства, памятные знаки, сооружения, ансамбли, достопримечательные места и другие свидетельства историче­ского прошлого, уникальные ландшафты, совместные творения человека и природы, современные сооружения, представляющие особую ценность с точки зрения истории, искусства или науки) ⁴.

Поскольку культура все чаще рассматривается как одна из основ ус­тойчивого развития общества, совершенно логичным стал подобный под­ход и к культурному наследию. Исходя из этого, все более и более возрас­тает его роль как одного из векторов в региональной, федеральной и меж­дународной культурной политике, и очень часто оно связывается с устой­чивым развитием того или иного региона, государства или даже уголка мира.

³ Кулешова М.Е. Понятийно-терминологическая система «природное культурное наследие»: содержание и основные понятия // Уникальные территории в культурном и природном наследии регионов. Сборник научных трудов. М.: Из-во РНИИ культурного и природного наследия, 1994. С. 41.

⁴ Декларация прав культуры (проект). СПб.: СПбГУП, 2000. СП.

16

В нашей стране очень часто материальное культурное наследие вос­принималось практически как синоним термина «памятник». В настоящее же время памятник рассматривается в основном лишь как синоним объекта наследия.

Вместе с тем, как абсолютно справедливо отметила Т.М.Миронова, «дефиниция «памятник», прежде всего, ориентируется на сохранение па­мяти, воспоминания; он выключен из активной хозяйственной деятельно­сти; наследие же - это то, что передали нам предки, но передали не просто на сохранение, но для интерпретации и приумножения»⁵. Следовательно, в отличие от памятника, являющегося категорией точечной и нединамичной, объект наследия является частью целостной и развивающейся системы на­следия.

Точку зрения на двуединую сущность наследия, имеющую два раз­нонаправленных временных вектора, разделяют и специалисты Российско­го НИИ культурного и природного наследия, для которых «культурное и природное наследие — память о жизни российских народов в прошлом, база современного культурного процесса в обществе, без которой невоз­можно его развитие»⁶.

Кроме этого, все большее распространение в профессиональных кру­гах теоретиков и практиков менеджмента наследия и менеджмента куль­турных ресурсов, как на глобальном, так и национальном и региональном уровнях (например, в Российской Федерации), получает применение дефи­ниций и определений, выработанных в практике работы специалистов ЮНЕСКО и связанных с ним других организаций глобального уровня. В наиболее общем и сжатом виде они содержатся в исследовании «Культура

³ Миронова Т.Г. Сохранение природного и культурного наследия как императив культурной политики постиндустриального общества: Диссертация кандидата культурологии. М., 2000. С.77. ⁶ Веденин Ю.А., Лютый А.А, Ельчанинов А.И., Свешников В.В.Культурное и природное наследие Рос­сии (Концепция и программа комплексного атласа) -М, 1995. С.З.

17

в устойчивом развитии»⁷, выполненном по заказу Всемирного банка и вы­глядят следующим образом:

Культура: комплекс определенных духовных, материальных, интел­лектуальных и эмоциональных черт, которые характеризуют общество или социальную группу. Они включают в себя не только искусство и письмен­ность, но также способы жизни, фундаментальные права человеческого бытия, ценностные системы, традиции и верования.

Культурное наследие: состоит из таких аспектов прошлого, которые люди сохраняют, культивируют, изучают и передают следующему поколе­нию. Эти достижения воплощены в материальных формах, таких, как, на­пример, здания, и в нематериальных формах, например, в различных видах исполнительского искусства. Культурное наследие - это то, что приобрело ценность в прошлом и ценность чего ожидается в будущем. Поскольку эта ценность и её ожидания изменяются с течением времени, это утвердило само культурное наследие в качестве субъекта динамического изменения.

Культурное достояние: относится к местам, структурам, объектам и природным ландшафтам, имеющим археологическую, историческую, ре­лигиозную, эстетическую или иную культурную ценность.

Культурные ландшафты: природные ландшафты с культурной цен­ностью, такие, как сознательно созданные территории (парки, усадьбы, имения); ландшафты, которые были вовлечены в определенный род дея­тельности или занятий людей, в результате которых данные территории и были сформированы (сельские исторические округи или сельскохозяйст­венные ландшафты); территории, которые имеют ценность в силу своей связи с историческим событием, деятельностью или личностью (места сражений или дома выдающихся личностей).

Материальное или «построенное» наследие: здания, исторические памятники, объекты и сельскохозяйственные пейзажи.

'Culture in sustainable development. Key concepts. Definitions, [on-line] Метод доступа:

http://lnweb 18.worldbank.org/essd/essd.nsff9b1 cfc683a76b671852567cb0076a25e/ac221 fb4d67369e 1852567ed

004d3777?OpenDocument [Цит. 23.11.03]

18

Живое или «экспрессивное» наследие: социальные практики, жизнь в сообществе, ценности и верования, формы выражения, такие, как язык, искусства и ремесла, музыка, танец, поэзия и литература.

Культурная значимость: используется для оценки ценности объекта или места. Она включает в себя эстетическую, историческую, научную (исследовательскую),     социальную     или     экономическую     ценность.

Культурная свобода: относится к правам группы людей следовать или усваивать по собственному выбору способ жизни, говорить на своем родном языке, исповедовать свою религию и участвовать в культурной, социальной и экономической жизни по собственному выбору. Устойчивое развитие: развитие, которое удовлетворяет потребности на­стоящего, не лишая возможности будущих поколений удовлетворять соб­ственные нужды.

Устойчивость как возможность: оставить будущим поколениям так же много возможностей, как имеем и мы сами или даже больше.

Сохранение: направлено на все аспекты защиты объекта или его остатков, дабы сохранить его культурную значимость. Оно включает в себя и использование. И может зависеть от значимости культурного артефакта или сопутствующих обстоятельств, включая консервацию, реставрацию, реконструкцию, приспособление или любую комбинацию из этих действий.

Консервация: поддержание структуры места в его существующем состоянии и задержка ухудшения его состояния. Данный подход применим там, где существующая сегодня внутренняя структура объекта не дает под­тверждения его какой-то особой культурной ценности или там, где недос­таточно доказательств того, что могут быть предприняты иные способы сохранения. Консервация ограничена защитой, поддержанием и там, где необходимо, стабилизацией существующей структуры объекта.

Реставрация: возвращение существующей структуры объекта к ра­нее существовавшему состоянию с помощью удаления позднейших добав-

19

лений и дополнений или перекомпоновки существующих компонентов без использования новых материалов. Этот подход применим только в сле­дующих случаях: если имеется достаточно свидетельств ранее существо­вавшего состояния структуры объекта и если возвращение к этому состоя­нию придаст большую значимость объекту и не нанесет вреда другим час­тям внутренней структуры объекта.

Реконструкция: возвращение объекта в ранее известное состояние настолько близко, насколько это возможно. Его отличительной чертой яв­ляется применение материалов (старых или новых) внутри структуры. Ре­конструкция применима только там, где объект находится в неполном со­стоянии вследствие повреждений или перемещений и иначе не может су­ществовать в будущем. Реконструкция ограничена завершением отсутст­вующих компонентов объекта и не должна влиять на основу его структу­ры.

Адаптация: модификация объекта для его более широкого использова­ния. Она может быть применена там, где адаптация не приведет к существенно­му снижению его культурной значимости и может быть существенной, если по­высит экономическую значимость объекта.

Поддержание: длительные охранительные меры по сохранению структу­ры, содержания и основных составляющих места. Поддержание должно отли­чаться от ремонта, который подразумевает реставрацию или реконструкцию.

Кроме этого, сюда же включены такие дефиниции, как «экономическое развитие», «человеческое развитие», «главенство социальных факторов». Поня­тийный аппарат не случайно сформирован таким образом, чтобы показать включенность наследия в процессы социального и экономического развития, создать основу для его использования в качестве инструментария политики при создании подходов и моделей трансформации общества, причем как социаль­ной, так и экономической составляющей этого процесса. Этим он принципиаль­но отличается от понятийного аппарата, использующегося в подходах многих других исследователей, в том числе и российских специалистов, когда наследие

20

и связанный с ним круг понятий рассматриваются как самоценность, вне кон­текста текущих социальных, экономических и прочих проблем жизни, а также перспектив развития общества.

Интересен в этой связи подход к определению состава наследия, который продемонстрирован В.А.Квартальновым⁸.

«Культурное, историческое и природное наследие принято делить на сле­дующие категории:

— достояние, используемое в основном туристами (фестивали, представ­ления, памятники и т. д.);

—  достояние смешанного пользования (менее значительные историче­ские памятники и музеи, театры, заповедники и пр.);

— достояние, используемое в основном местным населением (граждан­ские сооружения, культовые объекты, кинотеатры, библиотеки и др.)».

Интерес в данном случае представляет не состав самих объектов насле­дия, а способ их классификации через различные категории туристического по­тока и, таким образом, разные уровни включенности в жизнь сообществ, хотя и четкое выделение каждой из данных категорий по уровню значимости на прак­тике представляется подчас затруднительным.

Таким образом, на основе предложенных подходов можно выделить сле­дующую классификацию терминологического круга, связанного с материаль­ным культурным наследием:

— первая группа - <<утилитарно-практическая>>, «внутренняя», демонст­рирующая взгляд на наследие с точки зрения правовых и имущественньк отно­шений в обществе. Для этой группы определений характерно скрупулезное ис­следование внутреннего состава наследия, но при этом отсутствует характери­стика его роли как фактора социально-экономической жизни, объекта политики и т.д., т.е. системы всех внешних взаимосвязей;

— вторая группа - «информационная», или «синергетическая». Этот под­ход к терминологии связан с взаимосвязью между культурой, наследием и ин-

¹ Квартальное В.А. Туризм. Журнал «Финансы и статистика» . М:2000. С. 110.

21

формацией, о которой уже говорилось выше, и подходом к наследию как к ин­формационно-культурному феномену,

—  третья группа - «экономическая». Здесь понятийный аппарат четко связан с проблемами и перспективами использования наследия в качестве ре­сурса для экономического развития, туризма и т.д.;

—   четвертая группа -  «социально-экономическая  и  гуманитарная». Несмотря на определенные черты сходства с предыдущей группой, необходимо отметить, что подход здесь шире и связан с рассмотрением наследия, как ресур­са развития для общества в целом, включая не только экономические, но и ши­рокий круг социальных и гуманитарных аспектов, в том числе образование, борьба с бедностью, качество жизни, устойчивое развитие и др.

Нам представляется, что именно последний подход наиболее эффективен при рассмотрении современных процессов, связанных с изменением роли на­следия, его изучения, исследования и использования в современном мире.

Переходя к рассмотрению концепций наследия, следует сказать, что их предтечей была просто забота об охране переживших время памятников и иных реликтов прошлого.

Как справедливо отмечает Т.ПМиронова⁹, «...подходы к процессу сохранения культурного и природного наследия зависят, прежде всего, от того, что вкладывается в данное понятие в тот или иной исторический период. В связи с этим, первоначально интерес к недвижимым памятникам проявился в виде так называемой «тоски по прошлому», вызванной утратой старой субстанции, стремлением к сохранению традиций или же интереса к необычайному, редко­стному. Вплоть до недавнего времени выдающееся культурное достижение дан­ного общества определялось как «памятник». Следовательно, смысловой осно­вой подобного подхода являлось «сохранение памяти, которая объективирова­лась в предметах, созданных ранее, и чем старше был предмет, тем большую ценность он приобретал в глазах открывших его потомков. Однако подобное от-

⁹ Миронова Т.Г. Сохранение природного и культурного наследия как императив культурной политики постиндустриального общества: Диссертация кандидата культурологии. М, 2000. С. 74.

22

ношение к фактам культуры приводило к тому, что «объект» вырывался из сво­ей среды, задуманной для него ранее, из времени, отражением которого он был. Теряя пространственно-временную связь с окружающим миром, «памятник» становился «формой без содержания». Искажение сущности, вложенной в тот или иной предмет, односторонняя оценка его роли и места в социальной жизни приводили в ряде случаев к общественному забвению «памятника», а иногда и к гибели».

Эту же точку зрения развивает в своей статье А.Н.Дьячков: «в своих рас­суждениях о памятниках большинство авторов первой половины XX века не выходило за рамки изящных искусств и даже еще более ограничивало это поня­тие, включая в него только объекты, при создании которых использовались кон­кретные физические материалы - камень, дерево, полотно, покрытое красочным слоем, бумага и т.д.».¹⁰

Однако процесс эволюции отношения к физическим историческим ре­сурсам привел к нескольким важным изменениям концептуального плана. Кон­цепция простой охраны памятников, постепенно усложнившись, переросла в сложный и многослойный комплекс мероприятий по сохранению материальных исторических ресурсов или, говоря шире, наследия, которое включило в себя изучение, интерпретацию и использование. Подобный комплекс в итоге и стал основой современной концепции наследия, к которой в Европе постепенно на­чали переходить в конце 60-х-начале 70-х годов, в США и некоторых других странах - в конце 70-х, а в СССР и позже, в Российской Федерации - в конце 80-х-начале 90-х в ходе демократизации общественной жизни.

С политической и операционистской точки зрения, этот эволюционный прогресс может быть сведен к определенному количеству чисто практических политических, правовых и организационных шагов. Каждый из них вызывал важные изменения в процессе политики по отношению к наследию, в выборе и внимании к определенным объектам, критериях их отбора, инструментах опера-

¹⁰ Дьячков А.Н. Охрана памятников за рубежом (некоторые теоретические аспекты)// Памятники в контек­сте историко-культурной среды. Сб.научн.тр./ Отв.ред. Дьячков АН. М., 1990. С.22.

23

ционной деятельности и даже составе и целях организаций и людей, ответствен­ных за принятие решений, касающихся этих проблем.

Возьмем в качестве отправной точки европейскую систему охраны и ис­пользования наследия, которой исполнилось уже более ста лет. Почти все это время в ней доминировали подходы охраны. Эти подходы были сосредоточены на зданиях и сооружениях как памятниках, отобранных на основе определенно­го четкого набора, как предполагалось, объективных и очевидных сущностных критериев, таких как возраст или эстетическая красота, сопровождаемых таб­личками «памятник охраняется государством» или иными обозначениями. Они зачастую навязывались «экспертами» из числа общественности, которые сами определили себе роль в качестве хранителей общественного культурного дос­тояния. Сдвиг от охраны к сохранению, которое уже подразумевало использова­ние, начавшийся в конце 60-х годов, расширил объект внимания от отдельных памятников до ансамблей и территорий и поэтому неминуемо повлек за собой привлечение такого же внимания к определению функций этих административ­ных образований. Распространенное ныне определение сохранения как охраны целенаправленной, с определенной целью, подняло качественный состав функ­ций по сохранению наследия, включая критерии отбора, и привело администра­торов и управленцев при принятии решений в «стан» архитекторов и историков. Эти критерии еще более расширились, когда стало ясно, что регенерация и реа­билитация территорий может быть достигнута через менеджмент использования территорий в той же степени, в какой и через защитные меры. И, в заключение, самые последние недавние изменения критериев заключаются в придании им рыночной ориентации, в восприятии исторических реликтов как продукта, отбор которого осуществляется на основе критериев, связанных с требованиями по­требителя и управляемого через вмешательство в рыночные процессы.¹'.

В конце 80-х -начале 90-е годов в Российской Федерации были также предприняты попытки перейти к рассмотрению понятия наследия в широком

" Ashworth, G.J. From history to heritage — from heritage to identity. In search of concepts and models. In: G.J.Ashworth and P.J.Larkham (eds) Building a New Heritage. Tourism, Culture and Identity in the New Europe, London: Routledge. 1994 P. 14

24

качестве источника развития и сформировать по отношению к нему адекватную политику. Процесс этот шел сложно и фактически продолжается в настоящее время. Толчком к этому стали ратификация СССР в 1988 году Конвенции Юне-ско 1972 года, фактически «утвердившая» использование самого понятия «на­следие», а также те политические изменения, которые повлекли за собой пере­смотр государственной культурной политики, в том числе по отношению к культурному наследию. Пионером подобного отношения к наследию в нашей стране стал уже упоминавшийся Российский НИИ культурного и природного наследия. В многочисленных работах был сделан очень важный задел в разра­ботке понятийного аппарата, связанного с культурным и природным наследием, а также программ развития регионов Российской Федерации на базе рациональ­ного использования историко-культурного и природного наследия. Прежде все­го, было установлено отношение к наследию через призму естественной и несо­мненной взаимосвязи природного и культурного наследия.

Другим наиболее важным достижением института стали разработка и внедрение концепции особо охраняемых (уникальньк) территорий. Очень часто природные и историко-культурные объекты пространственно совмещены и об­разуют единый ансамбль, сочетая природную среду обитания человека в про­шлом и следы антропогенного воздействия. В этих случаях, когда природные и культурные части наследия составляют четко определяемый территориальный комплекс, их необходимо рассматривать как единый объект охраны и управле­ния.

В последние годы для идентификации подобных объектов используется термин «культурный ландшафт», под которым понимается результат сотворче­ства человека и природы. Культурный ландшафт может представлять как харак­терные особенности целого региона, так и сугубо индивидуальные черты, при­сущие отдельному территориальному комплексу¹².

¹² Голенко В.К., Клюкин А.А. Обоснование организации природно-исторического заповедника на горе Опук в Ленинском районе Крыма.// Археологический фактор в планировочной организации территории. М., 1997. С. 31-59.; Сравнительный анализ практики управления культурными ландшафтами. М.: Инсти­тут Наследия, 1999.; Шульгин П.М. Уникальные территории в региональной политике (вместо введе­ния).// Уникальные территории в культурном и природном наследии регионов. М., 1994. С. 3-8.; Шуль-

25

Работы специалистов института убедительно доказали, что охрана и ис­пользование археологических объектов не могут быть эффективными без учета окружающего их исторического и природного пространства с точки зрения не только восприятия памятника, но и его жизнеспособности. Функционирование объекта наследия невозможно без подключения окружающей территории, при­чем не в качестве охранной зоны, а как естественной, традиционной природно-исторической среды. Поэтому создание особо охраняемых территорий призвано одновременно решить вопросы и охраны, и рационального использования па­мятников истории, культуры и природы. В силу этого, особую значимость при­обретает переход от охраны отдельных памятников или их группы, как бы вы­рванных из природной среды или городского окружения (точечный подход), к охране историко-культурной среды в целом.

Уникальные историко-культурные территории - это целостные простран­ственные образования, основное социальное предназначение которых состоит в воспроизводстве условий, обеспечивающих сохранность наиболее значимых объектов и явлений человеческой истории и культуры. Как правило, уникальные территории составляют каркас региональных систем наследия. В большинстве стран мира основу этого каркаса составляют природные резерваты, историче­ские города, крупные историко-культурные музеи-заповедники, но чаще всего региональные и национальные парки, сочетающие элементы природного и культурного наследия.¹³ К сожалению, в действующем российском законода­тельстве отсутствует понятие «охраняемая историко-культурная территория», но в некоторых случаях такие территории уже созданы или создаются в соответ­ствии со специальными законодательными актами региональных и местных ор­ганов власти. Стратегия охраны культурных ландшафтов требует включения вопросов социально-экономического развития охраняемой территории. В свою очередь, программа социально-экономического развития  административной

гин П.М. Современные подходы к формированию программ в сфере культуры и наследия.// Наследие и современность. Информационный сборник. Вып. 7. М.: Институт наследия, 1999. С. 3-14. ¹³ Мазуров Ю.Л. Уникальные территории: концептуальный подход к выявлению, охране и использова­нию. // Уникальные территории в культурном и природном наследии регионов. М, 1994. С. 31-40.

26

единицы, в чьих границах находится охраняемая территория, должна корректи­роваться с учетом требований сохранения культурного ландшафта¹⁴.

Степень благоприятности той или иной территории для отнесения ее к числу уникальных может быть определена в результате ее соответствия четырем основным группам критериев: природно-охранным, историко-культурным, рек­реационным и экологическим¹⁵ •

«Научный каркас» теоретических и практических направлений работы института включает в себя следующие компоненты: научные подходы и мето­дические приемы выявления объектов и явлений наследия, а также его размеже­вание с понятиями «ресурсы», «ценности» и т.п.; теорию и практику выявления экологических, социальных и прочих функций наследия (территорий наследия); разработку методики пространственно-функционального анализа территории; идентификацию ценности природного и/или культурного наследия, оценку и исчисление потенциала био-, ландшафтного, этнического, культурного и геораз­нообразия территории; разработку систематики явлений и объектов культурного и природного наследия, а также территорий наследия; развитие концепции кар­каса территории (природного, экологического, природно-экологического, со­циокультурного и т.п.); разработку научных подходов к формированию систем охраняемых территорий наследия на основе оптимизации их сетей; выявление закономерностей взаимодействия (взаимовлияния и взаимозависимости) объек­тов и явлений природного и культурного наследия; выявление закономерностей пространственно-временной динамики экологической и социальной ценности наследия; разработку принципиальных подходов к формированию охраняемых территорий наследия для различных территориальных уровней; совершенство­вание научных основ территориального экологического проектирования, вне­дрение охраны природного и культурного наследия в региональную и нацио­нальную политику; выявление факторов риска природному и культурному на­следию; разработку научно-методических приемов определения динамики со-

¹⁴ Сравнительный анализ практики управления культурными ландшафтами. М: Институт Наследия, 1999. С. 38,39.

27

стояния наследия (прогнозирование) под воздействием естественных и антропо­генно-обусловленных факторов риска; идентификацию состояния природного и культурного наследия как индикатора степени устойчивости развития регионов. Среди самых важных результатов наших исследований, нашедших опре­деленное признание в отечественной и зарубежной науке и практике, сами спе­циалисты института выделяют следующие:

1.   Формирующуюся географическую (пространственную) концепцию на­следия. Ее основными функциональными понятиями являются: природное и культурное наследие, функции территории, георазнообразие, геокаркас террито­рии, территории (регионы) наследия. Основная идея названной концепции мо­жет быть сформулирована следующим образом: природное и культурное насле­дие является необходимой предпосылкой стабильной динамики (устойчивого развития) геосистем любых территориальных уровней. Важнейшее следствие сформулированного вывода состоит в незаменимости наследия как фактора раз­вития.

2.   Долгосрочный проект «Экологический мониторинг недвижимых объ­ектов культурного наследия». Было доказано, что введение этого вида монито­ринга в практику экологической и культурной политики является одним из наи­более актуальных направлений формирования сферы управления культурным наследием. Были обоснованы и предложены относительно простые, но доста­точно результативные методические приемы, что позволило в краткие сроки внедрить их в практику в России, как на федеральном, так и на региональном уровнях. Проект позволил привлечь внимание профессионалов, политиков и общественности к проблеме сохранения культурного наследия нашей страны. Одним из побочных результатов проекта стала формулировка "компенсацион­ного принципа" финансирования охраны культурного наследия, который при включении соответствующего политического и административного ресурса мо-

¹⁵ Сравнительный анализ практики управления культурными ландшафтами. М: Институт Наследия, 1999. С. 38,39.

28

жет обеспечить еще один самостоятельный и устойчивый канал финансирова­ния сферы культуры.

3. Внедрение изучения феномена культурного и природного наследия в высшей школе страны. Известно, что становление всякой новой сферы предпо­лагает ее представленность в системе образования, в том числе - высшего.¹⁶

Оценивая работу по сохранению и использованию наследия в регионах, следует отметить, что здесь был совершен переход от сугубо теоретических раз­работок к конкретным программам развития регионов на базе использования наследия. Попытки реализации подобных программ были осуществлены или и осуществляются в настоящее время в Тверской, Калужской, Самарской, Волго­градской, Свердловской областях, республике Карелия, Ханты-Мансийском ав­тономной округе и т.д.

Вместе с тем приходится констатировать, что органы исполнитель­ной власти регионов к идеям и проектам по использованию потенциала материального наследия в качестве ресурса развития относятся если не свысока, то весьма скептически. Узко-технократический подход большин­ства нынешнего поколения современных руководителей, имеющих проч­ные корни в партийно-хозяйственной номенклатуре бывшего СССР, учи­тывает в качестве потенциальных ресурсов только те из них, которые не­посредственно связаны с производственной сферой. В то же время, работ­ники различных организаций, прежде всего культурных институций, свя­занных с проблемами сохранения и использования наследия, по-прежнему находятся в «зашоренных», очень узких рамках понимания своих задач ис­ключительно как охраны памятников. Проблемы подобных взаимоотно­шений не только с наследием, но и с культурой как системой заключены в том, что «...на Западе «менеджерская» или «инструменталистекая» пара­дигмы совершили полный цикл развития и кардинально реформировали как профессиональное сознание работников культуры, так и отношение к

¹⁶ Мазуров Ю.Л., Кулинская СВ., Максаковский Н.В., Пакина А.А. Феномен наследия и особо ценные территории (Ретроспектива сектора уникальных территорий) [on-line] Метод доступа: http://www.heritage-institute.ru/rn/artext.htm [Цит. 12.12.2003].

29

ней со стороны общества, властей, бизнеса и т.д. В целом это имело пози­тивный эффект, способствовало более органичному включению культур­ных институтов в ткань современной жизни. Однако в России процесс этот находится еще в самом начале. Мы только учимся диалогу и лишь отчасти преодолели закрытость наших культурных институтов, которые делают сейчас первые робкие попытки увязать традиционные ценности с пробле­мами современной жизни».¹⁷

1.2. Западные концепции наследия. Роль и значение наследия для идентичности как основы устойчивого развития.

В основе многих западных современных подходов к сохранению, изучению и сохранению наследия лежит концепция прошлого в настоя­щем. Существует множество различных подходов к этой теме. В традиции постмодернизма большая часть из них представляется результатом пересе­чения и переплетения множества исследовательских подходов и методоло­гий. Эти подходы, как считает К.Холторф¹⁸, ведут свое начало в своем большинстве от трех больших школ: марксистской, теоретическо-критической и структуралистской, хотя в настоящее время смешения всего и вся и сочетания совместимого и несовместимого чистоты «жанра» ожи­дать и не приходится.

Оценивая зарубежный опыт, необходимо отметить, что хороший пример подобных подходов продемонстрировала нам «Мифология» Ро­ланда Бартеса (1972). Бартес критиковал продвижение «буржуазной мифо­логии человека», лежащей зачастую в основе современной концепции вос­приятия наследия как части более широкой капиталистической идеологии. Подобная точка зрения поддерживалась и Марком Леоне в его «Аннапо-

¹⁷ Гнедовский М.Б. Будущее уже наступило. Предисл. к кн. М. Пахтер ЧЛэндри Культура на перепутье. Культура и культуные институты в XXI веке. М.: Классика-ХХ1,2003.

30

лисском проекте», который был сконцентрирован на анализе современных идеологий, которые используются в представлении прошлого и их крити­ческой оценке.

М.Шанкс и К.Тилли в своей работе «Реконструирующая Археоло­гия» критикуют «коммодификацию» или «товаризацию» наследия, пре­вращение прошлого в товар в музеях и современных исторических науках.

Более «постмодернистский», богатый с эмпирической точки зрения и сфокусированный на интерпретации весьма разнообразных способов до­казательства своей точки зрения подход, разработан этногеографом Д. Ло-венталем. Его книга «Прошлое как другая страна», обобщающая его более ранние работы, стала настоящей классикой этой дисциплины. Для него прошлое в нашей сегодняшней окружающей природной и человеческой среде может быть исследовано подобно другой стране. Этот же подход развивает и хорватская исследовательница Д.Елинчич, которая справедли­во указывает на то, что подобное восприятие лежит в основе «культурного туризма», когда человек не просто перемещается в другую страну, но через общение с прошлым обретает новую «временную» идентичность.¹⁹

Третий способ трактовки концепции «прошлого в настоящем», кото­рый, на наш взгляд, уже в чистом виде представляет собой постмодернист­скую традицию, сосредоточен на роли наследия в постиндустриальном мире. (К.Уолш, П.Фоулер, Г.Эшворт и П.Ларкхэм, Р.Сэмуэл).

Исследования представителей «инструменталистского» направления, примыкающих к постмодернистскому направлению и все же имеющих свой специфический «угол зрения», главным образом, сосредоточены на выводах о необходимости более широкого применения маркетинга про­шлого в современном западном «обществе развлечений» и на способах осуществления менеджмента культурных ресурсов (В.Липе, Г.Клир, Дж.

¹⁸ Holtorf С. J. Monumental Past. The Life-histories of Megalithic Monuments in Mecklenburg-Vorpommern (Germany) E-monograph, 1998 [on-line] Метод доступа: http://citd.scar.utoronto.ca/CITDPress/holtort70.1 .html [Цит. 21.11.2003]

31

Карман). «В ходе их осуществления не обязательно всегда подразумевает­ся критическое осмысление, но оценка с политической точки зрения, как мы относимся к прошлому, и как оно остается в нашем сегодняшнем об­ществе»²⁰. Кроме этого, именно представители этого направления, а также «посмодернисты» являются последовательными сторонниками теории «товаризации» («коммодификации»). Данная теория, как уже отмечалось, хотя и критикуется представителями некоторых других направлений, в ча­стности неомарксистами, является, с точки зрения автора, одной из наибо­лее разработанных и эффективных с точки зрения применения в практике современного менеджмента культурных ресурсов и поэтому заслуживает отдельного рассмотрения ниже.

В некоторых работах особое упор делается на проблемы интерпрета­ции наследия в ходе туризма: как и какой опыт получают туристы от про­шлого страны, которую они посещают (Д.Маккеннелл, Д.Хорн, Дж.Урри, П.Ньюби, Д.Лайт и Р.Прентис, К.Петерсон).

Кроме этого, в мировой науке сейчас ведется дискуссия, можно ли оценивать или даже предъявлять какие-то претензии к прошлому с точки зрения различных современных культур и национальных или культурных меньшинств, а также тех политических и прагматических конфликтов, которые создаются внутри доминирующей культуры и исторических науках как её части.

Несмотря на имевшую место критику со стороны представителей неомарксистской, школы теория «товаризации» или «коммодификации» наследия, объясняющая сущность процесса превращения физического культурного или исторического ресурса в товар или продукт с помощью теории маркетинга, продолжает оставаться одной из наиболее эффектив­ных и значимых фундаментальных основ современного менеджмента на-

¹⁹ Jelincic, Daniela Tourism, heritage and globalization. Paper presented at the INST Conference International Cultural Studies, Paris, 15-19 September 1999; Research Institute for Austrian and International Literature and Cultural Studies [on-line] 1999, Метод доступа: http://www.inst.at/studies/sJ>604_e.htm[ Цит, 10.10.2000]

32

следия (культурных ресурсов), поэтому ей стоит уделить особое внимание. Согласно этой теории история — это простая запись, фиксация прошлого различными видами носителей, пусть даже и материальными, наследие же -это современный продукт, товар, целенаправленно созданный из «под­ручных» физических исторических культурных ресурсов для удовлетворе­ния определенных нужд потребителя в ходе современного потребления. Исторический ресурс становится продуктом наследия через процесс его «товаризации». Такого рода процесс не уникален для истории, но сейчас он впервые применяется к иным аспектам человеческой деятельности и творческого процесса, таким, например, как искусство и музыка. «Исполь­зование теории маркетинга как метода анализа для процессов «товариза­ции» наследия не обязательно подразумевает существование рыночного обменного механизма в традиционном смысле и его измеряемость обыч­ными параметрами, применяемыми для других товаров, но в любом случае существование какого-то ценностного обмена подобного выбору, совер-

01

шаемому обычными производителями и потребителями»  .

Такого рода подход подразумевает, что вокруг наследия постепенно создается или, как в случае с нашей страной, должна быть создана современная индустрия в смысле деятельности или деятельностей различного экономического и политического порядка с целью создания товара, продукта, пригодного для этого специфичного рынка.

Теория товаризации («коммодификации») наследия подразумевает, что наследие как «товар» проходит все стадии «производства» от «сырья» до определения конечного «потребителя». В наиболее полном виде она из­ложена Г. Эшвортом. Он замечает, что «сырьевые материалы» для продук­та наследия, «...очень широки и разнообразны, это пестрая смесь истори­ческих событий, личностей, народной памяти, мифологии, литературных

²⁰ Holtorf С. J. Monumental Past. The Life-histories of Megalithic Monuments in Mecklenburg-Vorpommern (Germany) E-monograph, 1998 [on-line] Метод доступа: http://citd.scar.utoronto.ca/CITDPress/holtorCO. 1 .html [Цит. 21.11.2003]

33

ассоциаций и переживших время материальных реликтов, вместе с опреде­ленным местом, будь то государства или маленькие города, с которыми они символически ассоциируются. Прошлое, таким образом, лучше всего представить в виде «своеобразного» карьера возможностей, из которого добывается и используется лишь малая часть в виде наследия»²².

Далее следует процесс интерпретации, который одновременно вклю­чает три стадии, характерные для обычного продукта: окончательный вы­бор сырья, изготовление или «упаковку» и его последующее продвижение

Это — «не просто тривиальное улучшение свойств продукта, а, с точки зрения производителя, способ, с которого интегрированы различные элементы: интерпретация, а не ресурсы, то есть не буквально сам продукт. Интерпретация связана с целой серией сознательного выбора: какие про­дукты с точки зрения истории должны быть произведены, а какие нет, и которая, как и с точки зрения всякого успешного производства, функция спроса, не предложения»²³.

Причем применяемый к наследию термин маркетинга «развитие продукта», в данном случае, - это скорее последовательность идентифика­ции различных сегментов рынка и целевых групп, нежели что-то иное.

Здесь очень важно подчеркнуть, что конечный продукт, наследие, имеет специфический смысл, это явно, не одно и то же, что и сохраняемые физические культурные ресурсы и артефакты, это то, что мы получили по­сле интерпретации. Исходя из этого, наследие подразумевает существова­ние «наследника», определяемого не только как явного или скрытого поль­зователя продукта, товара наследия. С точки зрения теории экономики не существует продукта наследия в качестве какого-то национального про-

²¹ Ashworth, G.J. From history to heritage—from heritage to identity. In search of concepts and models. In: G.J.Ashworth and P.J.Larkham (eds) Building a New Heritage. Tourism, Culture and Identity in the New Europe, London: Routledge. 1994 P. 16

²² Ashworth, G.J. From history to heritage—from heritage to identity. In search of concepts and models. In: G.J.Ashworth and P.J.Larkham (eds) Building a New Heritage. Tourism, Culture and Identity in the New Europe, London: Routledge. 1994 P. 16

²³ Ashworth, G.J. From history to heritage—from heritage to identity. In search of concepts and models. In: G.J.Ashworth and P.J.Larkham (eds) Building a New Heritage. Tourism, Culture and Identity in the New Europe, London: Routledge. 1994 P. 17

34

дукта, но есть неопределенное разнообразие или совокупность продуктов наследия местного уровня, каждое из которых создано, чтобы удовлетво­рить запросы определенных «потребительских групп», будь то классы, ме­стные сообщества или политические группировки. Кроме этого, как уже отмечалась, это двусторонняя система. Взглянув на этот процесс с точки зрения потребителя, необходимо отметить, что каждый отдельный человек обязательно влияет на состав каждого отдельно взятого продукта наследия в момент его потребления, и тот, таким образом, приобретает свою уни­кальность. Важной позицией здесь является тот факт, что совершенно раз­ные «продукты» или «товары» наследия для абсолютно разных сегментов рынка могут быть созданы из одинакового сырья путем процесса различ­ной интерпретации.

В данной теории важное место отводится также потребителю насле­дия. Поскольку мы уже определили, что наследие логически не может су­ществовать без потребителя наследия, то возникает следующая проблема: не определяет ли вопрос «кому принадлежит наследие?», что такое насле­дие вообще. Если это определяется самим потребителем, то возникает дру­гая очевидная проблема, проблема достоверности, как результат несоот­ветствия между проинтерпретированным продуктом наследия и историче­ской правдой. Чтобы её решить, необходимо подвергнуть сравнению про­дукт и предполагаемую историческую реальность. Но в результате мы мо­жем все равно получить несоответствие, которое заключается в различных версиях достоверности, определяемых различными потребителями. Если наследие определено потребителем, то и его достоверность тоже: потреби­тель удостоверяет его источник, ресурс. В этом заключены как определен­ные сложности для «производителя», так и возможности для их решения.

В результате мы получаем модель получения и продвижения продук­та «наследия». Как же применить её в условиях существующего очень спе­цифичного рынка? Г.Эшворт видит два способа применения этой модели. Во-первых, сущность продукта наследия определена, так же как во всех

35

моделях, продвигаемых с помощью рынка, запросами потребителя, а не существованием ресурсов. Несмотря на то, что ассортимент возможных продуктов нельзя назвать неограниченным или неопределенно гибким, он максимально широк, и суть конечного продукта состоит вовсе не в том, чтобы непременно быть аккуратной фактологической фиксацией событий прошлого, ограниченных строго определенным историко-культурным ре­сурсным наполнением. Не существует такой географической точки, места, которое «намертво» было бы связано с каким-то совершенно определен­ным отрезком прошлого. Кроме этого, необходимость целенаправленного выбора подразумевается на каждой стадии процесса получения «продукта» наследия. В прошлом уже было определено, каким физическим или духов­ным ресурсам суждено выжить физически или в людской памяти, но даль­нейшая их судьба определяется, будут ли они вообще и как конкретно ис­пользоваться в настоящем и будущем. Таким образом, «наполнение» про­дукта неслучайно, оно определяется природой задействованных ресурсов и тем, кто интерпретирует продукт. В сущности, это вполне планируемая, с точки зрения маркетинга, система.

Теперь нужно ответить на следующий вопрос: кто планирует эту деятельность? Как уже было определено выше, наследие — это важный инструмент для определения идентичности той или иной конкретной ме­стности. Поэтому, несмотря на усилия правительств стран Европы, да и Российской Федерации, предпринимаемые для того, чтобы создать законо­дательную модель по сохранению наследия как некой среды в реальности это может произойти после признания и консолидации местных и часто негосударственных инициатив по сохранению наследия. Что же касается наднационального уровня, то сама идея «всемирного наследия» и резуль­таты деятельности международных агентств вносят минимальный вклад в реальные действия по сохранению наследия в сравнении с вкладом акто­ров местной политики.

36

Таким образом, политика в сфере наследия должна осуществляться, прежде всего, на уровне местных сообществ, применительно к России или ЕС, на уровне муниципальных образований и регионов, поскольку объект наследия - это, по большему счету, феномен, который наиболее часто вы­ражается через конкретное место, где он расположен.

Но наследие важно не только для политики на местном уровне. За­частую действия местных властей не подкреплены фундаментальными ис­следованиями и подходами, не выходят за рамки простой охраны памятни­ков и даже, в случае явной необходимости, за пределы конкретного терри­ториального образования. В этой ситуации существенно повышается необ­ходимость вмешательства в местные подходы по созданию, охране и ис­пользованию объектов наследия со стороны соответствующих заинтересо­ванных организаций национального или наднационального уровня. Эф­фективная местная политика в сфере наследия, локальное планирование могут существенно увеличить притягательность или приобрести дополни­тельные преимущества для объектов наследия от разнообразной реальной экономической активности.

В странах ЕС постиндустриальная система производства уже сейчас эффективно использует местные преимущества, включая историческую составляющую, в качестве инструментов. Они являются не только важны­ми ресурсами в системе производства, но и ресурсами, которые по своей природе присутствуют практически везде и удобны для местного менедж­мента.

Еще одно важное место в теории «товаризации» наследия занимает проблема целей, которые достигаются с помощью данного продукта на­следия. Заранее спланированный продукт наследия может иметь множест­во потребителей, но большинство его целей может быть принципиально описано с помощью двух групп целей. Первая — это группа политических целей и задач, которые могут быть достигнуты параллельно, но чаще в комплексе, с усилиями по достижению другой группы целей — экономи-

37

ческой. Таким образом, одни и те же физические исторические ресурсы могут применяться при получении двух различных продуктов наследия для различных рынков. Последствие такого совместного продвижения вы­ражается в усилении определенных свойств, сосуществовании или кон­фликте между двумя продуктами наследия. Для достижения определенно­го баланса и требуется политическое вмешательство извне.

Экономическую группу целей легче понять, описать и измерить, не­жели чем политическую, и поэтому нет никакого противоречия, что исто­рико-культурные ресурсы весьма активно используются в качестве инст­румента при формировании политики экономического развития многих, если не большинства регионов и городов ЕС. «Сохраненные, отреставри­рованные или введенные в рекреацию события, личности, ассоциации, вы­жившие объекты или структуры рассматриваются как ресурсы, поддержи­вающие существование туристической индустрии. Эта индустрия... пред­ставляет из себя разнообразную коллекцию коммерческой активности, как в общественном, так и в частном секторах, которая формирует рынок про­дуктов в сфере наследия, получаемых из этих ресурсов, и предназначенные для современного потребления»²⁴.

Подавляющее большинство исследователей сходятся во мнении, что наследие можно и нужно воспринимать только в определенном про­странственно-временном и общественном континууме. Наследие — это физические культурные ресурсы, например, археологические и историче­ские территории и объекты, которые получили общественное признание за сложившуюся вокруг них ценную с исторической точки зрения и нос­тальгическую атмосферу, и которое было подтверждено определенными групповыми, национальными или наднациональными идентичностями и политическими идеологиями. Наследие привлекает общественное внима­ние, поскольку создает «чувство места, чувство различия, уникальности

²⁴ Ashworth, G.J. From history to heritage—from heritage to identity. In search of concepts and models. In: G.J.Ashworth and P.J.Larkham (eds) Building a New Heritage. Tourism, Culture and Identity in the New Europe, London: Routledge. 1994 P. 20.

38

для каждого местного сообщества или территории²⁵. Но объекты наследия также вносят вклад и в образование с помощью результатов исследова­ний, ярко выраженных опыта и формы развлечения, которые отличаются от обычных и получают признание со стороны множества туристов.

К сожалению, как справедливо отмечает К.Холторф, «каковы бы ни были цели их профессии или жизни, большинство индивидуумов обра­щают внимание лишь на недавнее прошлое одного или двух поколений, например, как сыновья или дочери своих родителей или члены опреде­ленного поколения»²⁶.

Вместе с тем, несмотря на это, «память о прошлом, наследие - это очень значимая часть социализации личности, которая вносит решающий вклад в формирование её идентичности»²⁷. Хорошо выразила эту мысль канадская исследовательница К.Камерон, так сказав о национальном ма­териальном культурном наследии: «Канадские исторические места за­ключают дух нации. Они являются тканью, которая связывает нас вместе как канадцев. Наши взаимоотношения с историческими местами помога­ют нам определить, кто мы. Они также важны для нашей идентичности чувством преданности и ощущением страны, как и кленовый лист, широ­кие просторы прерий или Горы Роки. Они предлагают физический кон­такт с прошлым, которое улучшает наше понимание того, где мы бы­ли...»²⁸

Коллективная идентичность очень часто базируется на наследии удаленного прошлого. Многие исследователи подчеркивали, что объекты наследия и другие напоминания о прошлом создают, поддерживают и

²³ Peterson, Karen Ida The Heritage Resource as Seen by the Tourist: The Heritage Connection [1990]. In: J.v.Harssel (ed.) Tourism: An Exploration, Third Edition. Englewood Cliffs: Prentice-Hall. 1994 P. 242.

²⁶ Holtorf С J. Monumental Past. The Life-histories of Megalithic Monuments in Mecklenburg-Vorpommern (Germany) E-monograph, 1998 [on-line] Метод доступа: http://citd.scar.utoronto.ca/CITDPress/holtorf/0.1 .html.

²⁷ Holtorf C. J. Monumental Past. The Life-histories of Megalithic Monuments in Mecklenburg-Vorpommern (Germany) E-monograph, 1998 [on-line] Метод доступа: http://citd.scar.utoronto.ca/CITDPress/holtorfyO. 1 .html.

²⁸ Cameron С The spirit of place The physical memory of Canada Journal of Canadian studies, Petersborough; spring 2000 Метод доступа: [Proquest base]

39

улучшают культурные идентичности групп на местном, региональном, национальном, наднациональном или даже глобальном уровне.

Интересно, что в отличие от отечественной традиции, в западной методологии очень часто понятие «идентичность» часто употребляется во множественном числе («идентичности»). Таким образом, если в западной методологии присутствует определенная дихотомия, «индивидуальная — коллективная идентичность», то для отечественной характерно, скорее, апеллирование к коллективной составляющей этого понятия.

Здесь уместно упомянуть о точке зрения Р.Хендлера, который предположил, что идеи коллективного, которые лежат в основе «западно­го» способа использования концепции «идентичности», произрастают из очень частной, западной концепции персональной идентичности как «клетки» идентичности коллективной, которая отсутствует во многих других культурных контекстах.

В работе, призванной вызвать дискуссию, озаглавленной «Является ли идентичность полезной кросс-культурной концепцией?», он указывает также, что понятие групповой идентичности базируется на понятии груп­пы, меж тем как они «... не являются определенными, имеющими четкие границы объектами окружающего мира. Скорее они - это символические процессы, которые проявляются и растворяются в определенном контек­сте действия. Группы не имеют каких-то сущностных идентичностей, на самом деле их не следует определять как некое устоявшееся явление. Для любой представляемой социальной группы, которой можно дать опреде­ление в смысле национальности класса, местонахождения или тендерной принадлежности, не существует четко определенного способа определить, «кто мы». «Кто мы» - это коммуникативный процесс, который включает в себя множество голосов и различные степени понимания или, что еще бо­лее важно, недопонимания».

Он делает следующий вывод: «...если иные культуры по-иному представляют себе личностное бытие и человеческую деятельность в

40

РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ

ином смысле, нежели чем используем мы, то мы не должны ожидать от них, что они будут основываться на западных индивидуалистических

AQ

представлениях об описываемых социальных общностях».

Таким образом, мы можем рассматривать коллективную идентич­ность, как сложную систему из совокупности взаимодействующих, а ино­гда и конфликтующих между собой, обращающихся к разным пластам ис­торической памяти и использующих разные объекты наследия идентич-ностей более мелкого порядка. Но это- система, которая предусматривает и обратную связь. Прошлое также может формировать важную часть со­циальных идентичностей определенных и очень разных групп людей внутри общества, будь то сообщество сельских жителей, рабочий класс той или иной страны, знатных или королевских фамилий. Для них оно становится ключевой частью их современной идентичности. «Долгая па­мять может делать великих людей»³⁰

Материальными носителями прошлого выступают объекты недви­жимого культурного наследия, например, древние погребальные памят­ники, которые «...кроме того, что они являются просто ориентирами на местности, могут, таким образом, сосредотачивать смысл, близко ассо­циируемый с человеческой идентичностью. Коллективное видение обще­го происхождения и наличия общих праотцов и праматерей, связанных с древними традициями, памятниками и могилами, может быть наиболее важной вещью, которую разделяют все члены сообщества и которыми они все сообща гордятся в своей социальной памяти» (К.Холторф).

Именно поэтому материальные объекты наследия могут иметь ре­шающее значение для единства определенной группы людей или местно­го сообщества. Они могут казаться стоящими в стороне от происходящих событий, но и в то же время быть символами стабильности в нашем все более стремительно меняющемся и глобализирующемся мире. Как писал

²⁹ Handler, R. Is 'identity' a useful cross-cultural concept? In: J.Gillis (ed.) Commemorations. The Politics of National Identity,. Princeton: Princeton University Press. 1994 P. 27-40

³⁰ Lowenthal D. The Past is a Foreign Country. Cambridge: Cambridge University Press, 1985 P. 93

41

в свое время Дж.Оруэлл, «кто контролирует прошлое, тот контролирует будущее» Но вот что удивительно: этот пассаж, составляющий одну из характеристик фантастической обстановки тоталитарного общества в ро­мане «1984», в наши дни, на наш взгляд, приобретает вполне конкретные черты. Вполне серьезные исследователи воспроизводят его почти слово в слово: «Тот, кто контролирует прошлое, контролирует, кто мы»³¹.

Материальные объекты наследия как своего рода «ориентиры», «метки времени» не только создают четкий и прочный канал связи на­стоящего с отдаленным прошлым, но также и с отдаленным будущим.

Существует точка зрения, что именно здесь также кроется причина в столь укорененной, постоянно воспроизводящейся во времени и про­странстве, не зависящей от географической точки традиции оставлять о себе память в виде всяких надписей, отметок и рисунков на памятниках материальной культуры, которую многие ученые рассматривают просто как акты вандализма.

«Оставлением подобных отметок на наиболее видимом символе общей идентичности своего сообщества конкретные индивидуумы хотели сделать публичное утверждение о том, кто они сами, и кто были их пред­ки. Более того, подобно современным граффити, такие надписи и отметки могут быть также результатом частного, даже секретного акта соединения человека с общественным памятником»³².

Кто-то из посетителей объектов наследия уносит камни, кусочек земли с собой как напоминание о наследии и происхождении их сообще­ства, к которому они принадлежат, об их корнях, как некий символ, уста­навливающий связь его поколения и сообщества с предками в простран­стве и времени.

Групповые идентичности и, вероятно, слегка ностальгическая пре­данность земле предков или семейной космологии могли быть также вы-

^3l.MiddIeton D, Edwards D. Collective Remembering. London: Sage. 1990. P. 10

42

ражены совершением вторичных захоронений в древние курганы, имити­руя для них свои собственные погребальные памятники или служа про­должением определенных традиций³³. Многочисленные и ставшие обыч­ными находки погребений и артефактов более позднего времени, сделан­ные в погребальных памятниках археологии, например, степной зоны России, так же как и использованные заново иные древние объекты на­следия, могут рассматриваться как несомненное доказательство деятель­ности, через которую идентичность как индивидуумов, так и целых групп или этносов была связана с более отдаленным прошлым. Этот процесс можно охарактеризовать как «стихийную ревитализацию» памятников археологии.

Кроме этого «в более поздние века памятники древности выбира­лись местом общественных мероприятий и встреч, например, для судеб­ных заседаний или политических собраний, вероятно еще и поэтому они были связаны столь тесно с идентичностью местного сообщества. Спо­собность символизировать национальную идентичность может объяснять важность доисторических памятников для художников периода Роман­тизма <...>, так же как и преднамеренных визуальных и материальных напоминаний темы мегалитических памятников в военных мемориалах. Похожие ссылки на национальное прошлое в отношении древних памятников можно часто встретить в дневниках путешественников и любителей древности более раннего периода.»³⁴.

Историко-культурные и археологические объекты и комплексы формируют не только часть исторических культур и культурной памяти в различных обществах, не только очень хорошее понимание самих себя у многих людских поколений и сообществ, они формируют то, что называ-

³² Holtorf С. J. Monumental Past. The Life-histories of Megalithic Monuments in Mecklenburg-Vorpommern (Germany) E-monograph, 1998 [on-line] Метод доступа: http://citd.scar.utoronto.ca/CITDPress/holtorf/0.1 .html.

³³  Hedeager L. The Creation of Germanic Identity. A European Origin-Myth// P.Brun, S.v.d.Leeuw, C.Whittaker London, 1993.

43

ется национальной гордостью. Известный немецкий общественный дея­тель Роберт Белтц писал по этому поводу: ««Они (объекты наследия- авт.) являются сокровищем нашей страны, и мы должны им гордиться. Более того, этот тихий и впечатляющий язык отдаленного прошлого говорит с нами так властно»

Можно заключить, что наследие как часть культуры является одним из элементов культурного базиса, на котором построено любое общество, сущностным элементом его идентичности (или «идентичностей). Оно, в свою очередь, не может существовать без пространственно-временной «привязки», определенной системы координат, на которой построены ценности общества.

Более того, именно эта ось координат и лежит в его основе, в значи­тельной степени определяя его жизнь. Кроме рассмотренной выше «вре­менной» составляющей, другой главной «осью» является пространство, место, где находится тот или иной объект наследия.

Как подчеркивает Г.Эшворт, «тот факт, что существует система об­ратной взаимосвязи между наследием и его местоположением, может быть не только очевидным или не требующим дополнительных доказа­тельств, но даже являться тавтологией. С одной стороны, место- это про­дукт наследия, даже если теперь на них нет физически переживших вре­мени остатков прошлого. Место, будь то страна, город или точка на зем­ной поверхности, «сакрализированы» (используя терминологию Д.Макканелла)³⁶ приписываемыми ему ассоциациями. Точно так же и на­следие — это одна из главных детерминант индивидуального характера места. Ни ученых-географов, ни туристов не надо убеждать, что наследие

³⁴ Holtorf С. J. Monumental Past. The Life-histories of Megalithic Monuments in Mecklenburg-Vorpommern (Germany) E-monograph, 1998 [on-line] Метод доступа: http://citd.scar.utoronto.ca/CITDPress/holtorf70.1 .html

³⁵ Beltz, R.Mecklenburgs HUnengraber. In: Wagen & Wirken V: Pommern, Leipzig, Berlin. 1923. P 135-135a

³⁶ MacCannell, D. The Tourist. A new Theory of Leisure Class, New York: Shoken Books, 1976.

44

— это один из принципиальных компонентов осуществления реальной дифференциации местности.³⁷.

Именно пространственная ось «шкалы» наследия сопряжена с такой общечеловеческой ценностью, как любовь к родине, земле предков: «Преданность Родине — это общечеловеческая эмоция. Она усиливает различия между различными культурами исторических периодов. Земля предков имеет свои памятные места, которые могут быть отличительны­ми чертами известности и общественной значимости: монументы, погре­бальные памятники, освященные временем поля сражений и кладбища. Эти видимые знаки создают и улучшают чувство человеческой идентич­ности, они пробуждают внимание и преданности к месту»³⁸.

1.3. Функции наследия в современном мире. Наследие и глобализаци-онные процессы.

Наследие, как способ отношений прошлого с настоящим и будущим выполняет в нынешнем обществе множестве современных функций, обеспечивая тем самым его устойчивое развитие.

Первую группу можно условно обозначить как психолого-социальную или образовательную. Она включает в себя удовлетворение психологических нужд индивидуума, и, говоря шире, общества в целом: «таким образом, комфорт прошлого может быть якорем в бурлящем бу­дущем»³⁹. Одно из негативных последствий распространения современ­ной массовой культуры - различные проявления коллективной амнезии общества в смысле отношения к исторической памяти и, как следствие, социальная дезориентация. Наследие в этом смысле может существенно снижать негативные проявления данного фактора.

³⁷ Ashworth, G.J. From history to heritage—from heritage to identity. In search of concepts and models. In: G.J.Ashworth and P.J.Larkham (eds) Building a New Heritage. Tourism, Culture and Identity in the New Europe, London: Routledge. 1994 P. 19.

³⁸ Tuan, Yi-Fu Space and Place. The Perspective of Experience. London: University of Minnesota Press. 1977. P. 158.

45

Происходить это может в форме реализации различных образова­тельных программ и осуществления музейной деятельности. Изначально достаточно узкое определение и понимание «образования» использова­лось музеями как главное оправдание своего появление и существования. Очевидно, что в настоящее время настала пора перейти к новому опреде­лению этой очень важной деятельности, которое в ходу у социологов, к «социализации», посредством которой и осуществляется передача норм и стандартов общества новым поколениям.

Ко второй группе функций относятся функции идеолого-политические. Ключевое слово для описание этой группы «легитимиза­ция», которое часто используется политологами, для которых «события прошлого, рассказанные применительно к настоящему, представляют из себя не только способ продолжения норм общества, но и способ апелля­ции к непрерывности прошлого и настоящего, которым действующие влиятельные политические идеологии и группы могут оправдать свое до­минирование».⁴⁰ Две первые функции наследие выполняет уже очень дав­но, третья группа, которую можно назвать экономической, появилась в последние годы. Выяснилось, что исторические физические ресурсы соз­дают не только хорошую базу для «культурного» туризма или туризма «наследия», но и в более широком смысле создают полезную и благопри­ятную ресурсную основу для множества видов экономической деятельно­сти более высокого порядка.

Использование подобного ресурса для удовлетворения многообраз­ных и различных по своей природе нужд современного общества может предоставить достаточно выгодные возможности для достижения целого круга достаточно разных целей. Данные ресурсы могут использоваться в различных политических и экономических стратегиях, а сочетание этих стратегий или применение их в комплексе может приводить к их взаим-

³⁹ Lynch, К. What Time is this Place. Cambridge, Mass. MIT Press, 1972.

46

ному усилению. В то же время, их разнообразность и разнородность мо­жет привести к конфликтам и противоречиям. Поэтому здесь необходим грамотный и правильный их выбор, который и осуществляется в рамках политики, применительно к наследию.

В ходе процесса реализации определенных функций в жизни физи­ческие исторические ресурсы путем интерпретации превращаются в про­дукты наследия. Наследие в свою очередь оказывает влияние на совре­менный исторический процесс и формирование новых исторических ре­сурсов - процесс, который используется для достижения современных це­лей и не имеющий начала и конца. Он очень сложен и многогранен по своей природе и для его осуществления необходим выбор определенных исторических ресурсов. Имеется глубокая внутренняя связь между этим выбором и понятием «идентичность», поскольку в его ходе реализуются функции второй группы, а именно «...формирование социокультурных идентичностей места в поддержку определенных государственных струк­тур»⁴¹.

Между тем, на взгляд автора, не все исследователи ощущают вполне определенное различие между самими физическими историческими ре­сурсами и процессом их интерпретации, в результате которого они и пре­вращаются в объект, или «продукт» наследия, причем как в социальном, так и в научном контексте. Процесс интерпретации всегда субъективен, конъюнктурен, и зависит от множества различных факторов: местного сообщества, политической ситуации в стране и местном сообществе, включенности данной местности в процессы, связанные с глобализацией или интернационализацией, экономической конъюнктурой и т.д. В его ходе осуществляется выбор тех объектов наследия, которые в наибольшей степени могут вписаться в существующую идеологию и систему ценно-

⁴⁰ Ashworth, G.J. From history to heritage—from heritage to identity. In search of concepts and models. In: G.J.Ashworth and P.J.Larkham (eds) Building a New Heritage. Tourism, Culture and Identity in the New Europe, London: Routledge. 1994 P. 13.

47

стей. От степени демократичности общества, наличия, либо, наоборот, от­сутствия внутреннего и внешнего плюрализма, предыдущего историче­ского опыта общества зависит, будет ли этот выбор максимально широк, либо будет использоваться и интерпретироваться лишь как часть ком­плекса наследия. От этого зависит также и корректность его (наследия) интерпретации. Мировой опыт дает нам различные примеры как негатив­ного, так и позитивного плана.

Как результат определенной существующей политической конъюнк­туры отдельные объекты наследия остаются в тени, в то время, как другие начинают интенсивно «ревитализироваться», т.е. становятся частью со­временной жизни, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Они становятся элементом региональной и национальной самоидентификации, вводятся в экономический и социальный оборот, используется их образо­вательный потенциал. Рассмотрев пример нашей страны, можно увидеть, например, как в 70-80-е годы вкладывались определенные средства в го­рода «русского Золотого кольца» или комплексы, связанные с военно-патриотическим наследием Великой Отечественной войны, но при этом практически полностью отсутствовал политический и экономический ин­терес к не менее интересным объектам, связанным со средневековым го­родским наследием Золотой Орды, и многим другим объектам археологи­ческого наследия, которые не вписывались в схему существующей поли­тической идеологии, которая относилась к проявлениям прошлого через призму утверждения державных амбиций и подтверждения своей леги­тимности. При этом многие физические культурные ресурсы по-прежнему осознанно или неосознанно рассматриваются в системе «мет­рополия» — «колонизируемые окраины», с явным предпочтением для объектов, находящихся в центре метрополии и «работающих» на «вели­корусские» идеи. Эта традиция в значительной степени продолжается и в

⁴¹ Ashworth, G.J. From history to heritage—from heritage to identity. In search of concepts and models. In: G.J.Ashworth and P.J.Larkham (eds) Building a New Heritage. Tourism, Culture and Identity in the New Europe, London: Routledge. 1994 P. 16.

48

настоящее время, достаточно рассмотреть материалы, посвященные на­следию, содержащиеся на сайте Московского бюро ЮНЕСКО (http://www.unesco.ru). Они касаются, в основном, архитектурных памят­ников Древней Руси, которые являются, очевидно, лишь небольшой ча­стью огромного культурного наследия Российской Федерации.

В то же время, пример нашей страны стоит особняком в мировой практике освоения и интерпретации комплекса наследия, потому что в прежние годы ему так и не удалось стать «товаром», продуктом в полном смысле этого слова.

Если предложить мировую шкалу с двумя своеобразными полюсами степени противоположного отношения к наследию, то на одном полюсе можно увидеть сегодняшнее бережное отношение современного общества США, в значительной степени состоящего из потомков колонизаторов, к наследию индейцев как к краеугольному камню комплекса наследия страны и ресурсу развития, важному элементу единой мифологии страны и легитимизации существующей многоуровневой и мультикультурной системы. С другого полюса мы можем увидеть средневековый вандализм талибов, разрушивших статуи Будды, которые не «вписывались» в суще­ствовавшую экстремистскую религиозно-идеологическую систему. При этом данные полюсы условны и зачастую зависят от политической и упо­мянутой выше идеологической конъюнктуры. Так, та же самая, претен­дующая на лидерскую позицию, единственная мировая держава и «про­двинутое» современное демократическое государство демонстрировало абсолютное равнодушие к варварскому разграблению культурного насле­дия Ирака. Думается, что причина была заключена именно в естественной невключенности в чувственную интерпретацию, естественной чуждости иракского национального наследия для США как для государства и общ­ности людей, за исключением узкого круга историков, культурологов и интеллигенции, мыслящей общечеловеческими категориями, выходящи­ми за рамки одной страны.

49

Связь наследия с чувственным восприятием и ценностной системой общества, подчеркивает и Г.Эшворт, «на поверхностном уровне продукт наследия- это определенный опыт, например, посещения музея, но на бо­лее глубоком - это неосязаемая идея чувства. Будь то фантазия, носталь­гия, удовольствие, гордость или тому подобное. Такие неизбежные по­следствия- это именно то, что одновременно и «продаваемо», и «поку­паемо» в качестве определенного содержания, «месседжей», посланий. Эти «послания» ведут свое начало от сознательного выбора ресурсов, продуктов и их «упаковки», которые, в свою очередь, базируются на ос­нове субъективных групп ценностей. В результате именно ценности, осознанно или нет, играют ключевую роль в выборе» . На наш взгляд, совершенно правильный и применимый в любой географической точке тезис, с единственной оговоркой, что, как показывает опыт закрытых или полузакрытых, тоталитарных или полутоталитарных структур и обществ, данный выбор можно осуществлять и вне системы товарно-денежных от­ношений.

Целый ряд других западных исследователей, например, Дж.Дэвис, И.Бредбир и Дж.Мун, развивали на этой основе т.н. «доминирующую идеологическую гипотезу». Она предполагает, что правительства или правящие элиты будут предлагать и опираться в своей деятельности на некий «месседж», послание обществу, основанный на интерпретации на­следия, которое легитимизирует их позицию. Другую интересную точку зрения, перекликающуюся с первой, предлагает нам П. Бурдье. Он пред­полагает существование так называемого «культурного капитала», кото­рый состоит из аккумулированной культурной продуктивности общества и также из критериев вкуса для отбора и оценки подобных продуктов. Каждый правительственный режим в целях удержания власти должен на-

⁴²Ashworth, G.J. From history to heritage—from heritage to identity. In search of concepts and models. In: G.J.Ashworth and P.J.Larkham (eds) Building a New Heritage. Tourism, Culture and Identity in the New Europe, London: Routledge. 1994 P. 20.

50

капливать этот капитал, который включает в себя и наследие, если он хо­чет легитимизировать исполнение им функций государственной власти.

Вместе с тем, по крайней мере, в обществах западных демократий, как справедливо замечает Г.Эшворт, «не обязательно принимать без кри­тики универсальное наличие простой доминирующей идеологии во всей интерпретации наследия. Производители зачастую используют множест­во достаточно разных идеологий как производное даже от одного источ­ника наследия, нежели чем одну ясную политическую программу, пред­назначенную поддержать четко превалирующую точку зрения в общест-ве»⁴³.

Вместе с тем, очевидно, что людей, соприкасающихся с физическими культурными ресурсами, например, в музеях, нельзя рассматривать как пассивных получателей, потребителей некоего продукта наследия и, соот­ветственно, определенной идеологии. Именно в момент этого соприкос­новения происходит таинство интерпретации, а абстрактные культурные ресурсы превращаются в продукт наследия. Таким образом, это взаимо­связанная система: ценностные и идеологические «послания», «мессед-жи», содержащиеся в наследии не просто некие ненужные придатки на­следия как продукта, или его намеренные искажения, с целью достичь оп­ределенную политическую или иную цель. Это — его ядро, сущностная сердцевина, без которой другие различные компоненты не могут быть трансформированы из физических культурных ресурсов в продукты на­следия. Между тем, они не могут быть получены без интерпретации, «по­требления» их индивидуумом, который может существенно повлиять на его содержание. Так вкратце можно описать сущность процесса, при ко­тором физический культурный ресурс превращается в «объект» или «про­дукт» наследия.

При этом можно поддержать также точку зрения, что такие «посла­ния», заключенные в наследии как в продукте и товаре, имеют обязатель-

⁴³ Ashworth, G.J. From history to heritage—from heritage to identity, London: Routledge. 1994 P. 21.

51

ный идеологический характер только в смысле того, что несут в себе ин­формацию, определенный набор идей, которые с помощью них передают­ся. Это означает также, что оно несет в себе идеологическую информацию такого рода всегда, даже в случае, если производитель продукта наследия (его «интерпретатор») не задумывается о своей роли некоего «почтальо­на», лица, которое ответственно за доставку «послания», или потребитель получает «послание», которое значительно отличается от того, которое было ему предназначено первоначально, как представителю определен­ной целевой группы.

Процесс интерпретации наследия в некоторых странах, например, Франции получил название «патримонализации». В ходе его анализа очень важно не только рассмотреть объект или в данном случае ход полу­чения «продукта» наследия, но и различные субъекты, его сообща соз­дающие. Как пишет А.Бурден, «этот путь ведет к изучению трех значи­мых типов субъектов и их суждений. Во-первых, это управленцы-организаторы, занимающиеся упорядочением определения наследия; во-вторых, интеллектуальные и художественные авторитеты, по возможно­сти, работающие в определенных научных учреждениях и вырабатываю­щие мнения, которые позволяют квалифицировать наследие. Наконец, в-третьих, индивидуальные эксперты и личности, то есть население, кото­рое само производит наследие, придавая ценность поселениям»⁴⁴.

Так или иначе, наследие, а точнее «продукт» наследия, служит дос­тижению целей, которые устанавливают связь пространства, времени и политики, или, говоря шире, идентичности места в различных простран­ственно-временных измерениях. Они обычно формируются или достига­ются с помощью политики в сфере наследия.

Процессы глобализации вызвали кризис идентичности по всему ми­ру. Как отмечает М. Кастельс, «распад единой самобытности (в оригинале идентичности -авт.), равнозначный распаду общества как разумной соци-

⁴⁴ Бурден А. Культурное наследие и экономика. Ст. в сб. «Информкультура» вып. 2. М. 2000 г. стр. 34

52

альной системы, вполне может оказаться приметой нашего времени. Ни­что не говорит о возникновении новых форм самобытности, о том, что социальные движения будущего должны воссоздать цельность общества, что появятся новые институты, обращенные в светлое завтра. На первый взгляд, мы являемся свидетелями становления мира, который состоит из одних рынков, сетей, индивидуумов и стратегических организаций. Этот новый мир не испытывает необходимости ни в какой форме самобытно­сти: базовые инстинкты, рычаги власти, нацеленность на свои собствен­ные интересы, а на макросоциальном уровне «отчетливые черты кочевни­ка-варвара, угрожающего разрушить все границы и делающего проблема­тичными международные политико-юридические и цивилизованные нор­мы». Точкой опоры этого мира могли бы стать, как мы уже убеждаемся в ряде стран, национальное самоутверждение на останках государственных структур, отказ от любой претензии на легитимность, забвение истории и взятие на вооружение принципа власти во имя самой власти, иногда за­драпированного в тогу националистической риторики».

Однако мы также отмечаем и становление мощной «самобытности сопротивления», которое находит себе опору в ценностях сообщества и не поддается напору глобальных тенденций и радикального индивидуализ­ма. Такая самобытность строит свое сообщество на традиционных ценно­стях Бога, нации и семьи, возводя укрепления вокруг своего лагеря, соз­данного по этническому и территориальному признакам. Самобытность сопротивления не ограничивается традиционными ценностями. Она также может строиться при помощи (и вокруг) проактивных социальных движе­ний, предпочитающих утверждать свою самостоятельность именно через общинное сопротивление, пока они не наберутся достаточных сил для то­го, чтобы подняться в наступление против институтов угнетения, кото­рым они противостоят, чем вступить в схватку со временем...»⁴ .

⁴⁵      Кастельс       М.      Могущество      самобытности      [on-line]      Метод      доступа:       http://iir-mp.narod.ru/books/inozemcev/pagel292.html

53

Основой для такой «самобытности» или «идентичности» сопротив­ления» служит культурное наследие. Тем самым, оно обеспечивает устой­чивость или «самоподдерживаемость» общества. Сама этимология поня­тия наследия связана с понятием наследство — это то, что мы получили от предков и должны, приумножив, передать нашим потомкам. Прежде всего, оно включает в себя определенные культурные «коды», информа­цию. Эти коды создают систему пространственно-временных связей, бла­годаря которым в свою очередь и образуется идентичность. Таким обра­зом, мир вокруг нас оказывается пронизанным информацией, в основе ко­торой в качестве её материальных носителей лежат скрытые или плохо видимые остатки прошлого, которые интерпретируются нами как объекты наследия. Кроме этого, как справедливо пишет английский исследователь Дон Хенсон, «мы связаны с прошлыми временами течением собственной жизни, жизни наших родителей и прародителей»⁴⁶.

Во все более усложняющемся, стремительно развивающемся и гло­бализирующемся мире роли и функции, выполняемые культурным насле­дием изменяются и усложняются. Чтобы ответить на вопрос исходящих перемен, надо повнимательнее вглядеться в суть происходящих процес­сов. К сожалению, как справедливо отмечает Т.Г. Богатырева, «среди гло­бальных проблем современности исследование тех из них, которые от­ражают неэкономическое содержание хозяйственных и социальных про­цессов в становлении нового мирового порядка, по-прежнему остается на втором плане. Вопросы культурной глобализации, как правило, не рас­сматриваются среди глобальных проблем современности, хотя очевидно, что процессы в этой сфере носят отнюдь не инертный характер, и не ис­ключено, что формирование глобальной культуры будет в ближайшее время одним из наиболее ярких проявлений глобализма» ⁴⁷. Наследие, за­нимающее чрезвычайно важное место в культуре и выполняющее в обще-

⁴⁶ Don Henson. People and place In: History Today magazine. London. 2001. Метод доступа: [Proquest base]

⁴⁷ Богатырева Т.Г. Синергетика глобальных и локальных социокультурных процессов//Синергетика. Философия. Культура. М: Изд-во РАГС, 2001. С.289.

54

стве, как уже отмечалось, роль информационно-культурных кодов, зани­мает чрезвычайно важное место в этих процессах. Чтобы осознать, что это за место, нам необходимо разобраться, что такое глобальная культура вообще.

Это понятие оживленно дискутируется в настоящее время. Некото­рым исследователям, которые акцентируют особое внимание на инфор­мационной революции, принесенной процессами глобализации и внеш­ними их образными проявлениями, она видится как «...недифференцированное общее поле, которое структурирует сам поль­зователь в зависимости от собственных целей и потребностей»⁴⁸, нечто лишенное «...всякой ценностной и любой другой иерархии и структуры. Доступное благодаря телекоммуникациям получение новостей в реальном времени соседствует с немыслимым коллажем из разновременных сооб­щений и смешением стилей всех исторических эпох. Время становится неоднородным, оно подвергается сжатию в результате ускорения всех процессов, оно обрабатывается в банковских трансакциях и даже стано­вится производителем, когда компьютер учитывает в сделке будущий прирост капитала. Устранение строгой очередности создает недифферен­цированное время, которое равнозначно вечности. Культура информаци­онного общества характеризуется исследователями как «культура созида­тельного разрушения»⁴⁹. Последователи подобной точки зрения, таким образом, отдают явное предпочтение силе культурной гомогенизации, в результате мощного влияния которой вместо множества локальных само­бытных культур и цивилизаций образуется некое новое однородное, хотя и состоящее из «обломков» прежних локальных культур, подчиняющееся исключительно законам рынка и постоянно изменчивое культурно-информационное пространство, в изменении которого и есть единствен-

⁴⁸ Князева Н.Р. Информационное общество и сфера культуры: зарубежный и российский опыт//Экология культуры Информационный бюллетень № 1 (21). Архангельск, 2001 С.163.

⁴ Князева Н.Р. Информационное общество и сфера культуры: зарубежный и российский опыт//Экология культуры Информационный бюллетень № 1 (21). Архангельск, 2001 С. 163

55

ная постоянная составляющая. Они утверждают, что вследствие процес­сов культурной унификации именно различные формы национального культурного наследия зачастую подвергаются угрозе уничтожения в пер­вую очередь. Как пишет по этому поводу Майкл Кернеа, «несмотря на то, что тенденции экономической глобализации повышают культурное раз­нообразие, очень часто они ведут к возникновению рисков для культурно­го плюрализма, повышению степени унификации и могут стать причиной потери разнообразия. Для повышения сопротивляемости тенденциям го­могенизации вследствие глобализации торговли и коммуникаций куль­турные идентичность и разнообразие могут быть усилены и охраняемы через сохранение наследия»⁵⁰.

«Иногда картина глобальной культуры рисуется более тонко, она рассматривается как своего рода переключатель кодов между локальными культурами, ее главенствующая роль над такого рода структурами не вы­деляется»⁵¹. В этом случае можно проследить и более тонкий подход к проблеме роли наследия, часть которого, имеющая общечеловеческое значение и выраженная в визуальных либо иных универсально понятных формах, может стать частью этого «переключателя».

Более оптимальной и системной представляется иная точка зрения, согласно которой сегодняшние социокультурные процессы происходят не в форме противопоставления традиционных локальных и новой глобаль­ной культур, а представляются результатом взаимодействия частного и общего. В этом случае глобализация понимается как процесс, который происходит внутри прежних социокультурных образований. «Современ­ная глобальная система начинает строиться, как сложная интерактивная система, гетерогенная и гетерогенизирующая культурный порядок.»  .

⁵⁰ Cernea, Michael M. Cultural Heritage and Development: a framework for action in the Middle East and North Africa The International Bank for Reconstruction and Development/The World Bank- Washington, 2001 P. 34

⁵¹  Богатырева Т.Г. Синергетика глобальных и локальных социокультурных процессов//Синергетика. Философия. Культура. М: Из-во РАГС, 2001, с.291

⁵² Там же

56

В подобном режиме начинает работать и культурное наследие, ко­торое, безусловно, составляет часть этой системы и участвует на всех уровнях: региональном, национальном, наднациональном и глобальном.

Здесь, несомненно, можно согласиться с немецким исследователем Херманом Любе, который утверждал, что «прошлое стало более важным как источник большей уверенности и идентичности, поскольку наш еже­дневный мир меняется во все возрастающих масштабах, становясь причи­ной отчуждения и поиска компенсационных факторов»⁵³.

С другой стороны, объекты материального культурного наследия включаются в мировую туристическую индустрию и глобализационные потоки в целом, зачастую оказывая существенное влияние на увеличение их скорости. Более того, в силу виртуализации наследия, если использо­вать терминологию современного программирования, в нем в последнее время отчетливо проявляется феномен «харда» и «софта». Обычно под «хардом» понимается компьютерное оборудование, а под «софтом» - не привязанное к конкретному оборудованию различное программное обес­печение. С точки зрения теории «коммодификации» наследия, из одних и тех же физических историко-культурных реликтов путем различной ин­терпретации можно получить совершенно различные продукты наследия. В нашем случае можно получить как «хард-продукт», т.е., например, ма­териальный объект посещения, включенный в определенную частную и локальную среду, так и «софт», некий виртуальный образ физического культурного ресурса, который, будучи помещенным в глобальное инфор­мационное пространство, будет продвигаться и транслироваться с помо­щью различных сетевых сообществ. Он может становиться частью других продуктов, а также становиться настоящей и полноценной самостоятель­ной торговой маркой, брендом. Исследователи отмечают, что культуру в целом «...можно определить как «реальную виртуальность». М. Кастельс

⁵³ LUbbe, H. Geschichtsbegriffund Geschichtsinteresse: Analytik und Pragmatik der Historic Basel and Stutt­gart: Schwabe. 1977 P. 56

57

опровергает тезис о том, что виртуальная реальность — характерная осо­бенность постиндустриальной культуры, отмечая, что существование в символической среде органически присуще всей человеческой культуре. Новым является появление «реальной виртуальности»: «это система, в ко­торой сама реальность (то есть материальное и символическое существо­вание людей) полностью схвачена, полностью погружена в виртуальные образы, в выдуманный мир, мир, в котором внешние отображения нахо­дятся не просто на экране, через который передается опыт, но сами стано­вятся опытом» . Это означает, что реально существующие и выдуманные персонажи существуют наравне в едином культурном поле, и виртуаль­ные персонажи (например, персонаж комикса или мыльной оперы) могут влиять на реальность. Компьютерная коммуникация распространяется в современном обществе так широко, что присутствие или отсутствие в мультимедиа системе равнозначно существованию или небытию «Ком­муникация на электронной основе и есть коммуникация», — утверждает социолог»⁵⁴. Частью этой сложной интерактивной системы и становится «софт-продукт» созданный на основе физических культурных ресурсов. В общий «софт-продукт» наследия, в наше время входят и продукты элек­тронной культуры. «Digital Culture, или E-culture» - это новая область дея­тельности. Она связана с созданием электронных версий объектов куль­турного наследия: в изобразительном искусстве (живопись, графика, скульптура), в перформативных искусствах (музыка, театр, танец и пр.), в недвижимом культурном наследии (архитектура, культурный ландшафт), в кино, телевидении и пр. Кроме того, электронная культура включает в себя произведения, которые сразу создавались в электронной форме, на­пример, сетевое искусство, реконструкции в виртуальной и расширенной реальности, новые интерактивные произведения. В электронную культуру

⁵⁴ Князева Н.Р. Информационное общество и сфера культуры: зарубежный и российский опыт// Экология культуры Информационный бюллетень. № 1 (21). Архангельск, 2001. С. 164

58

входят электронные версии коллекций культурного наследия (библиотек, музеев, архивов)».⁵⁵

В социокультурной ситуации, создаваемой процессами глобализации перестает «работать» доминирующая идеологическая гипотеза. В силу ес­тественного отсутствия единого мирового правительства и четких идео­логических доминант «активизация» и интерпретация физических куль­турных ресурсов для получения продукта наследия начинает произво­диться с иными целями: главным образом, в силу экономических и обра­зовательных факторов. Кроме этого, он может обслуживать идеологиче­ские интересы партнерств, которые могут состоять из различных между­народных, национальных, местных и региональных организаций.

При этом, однако, объектам материального наследия удалось сохра­нить и многократно усилить ту роль, которую они исполняли всегда: своеобразных «реперов», «ориентиров» времени и символов коллектив­ной идентичности в окружающем нас ландшафте, будь то памятники Древнего Египта, Месопотамии, Греции или древние курганы Юга Рос­сии.

Интересный ответ на универсальный вопрос: размывается идентич­ность отдельно взятых регионов или государств в настоящее время или оно просто приобретает новые черты, и какую роль в этих процессах иг­рают объекты наследия, - предлагают нам процессы, которые происходят в рамках единого европейского пространства и проистекают как в рамках процессов европейской интеграции, так и в рамках глобализационных процессов.

Конечно, нужно оговориться сразу, что использование прошлого в качестве выражения идентичности места, служащего созданию и усиле­нию пространственных политических образований, может происходить в различных пространственных измерениях и, естественно, со своими осо-

³⁵ Браккер Н.В., Куйбышев Л.А. 6-я рамочная программа и участие российских учреждений культуры в проектах Комиссии Европейского Сообщества [On-line]. Метод доступа: http://www.cpic.ru/indexr.htm

59

бенностями на каждом из них. Европейское наследие, на котором зиждет­ся европейская идентичность, интересно тем, что подразумевает особую наднациональную шкалу государственного строительства. А теоретиче­ские изыскания на эту тему начались раньше и продвинулись дальше с точки зрения влияния на реальную политику и систему нового государст­венного (или надгосударственного) администрирования. Такое целена­правленное использование определенных аспектов прошлого не является чем-то новым и не ограничивается рамками одной Европы, но та особен­ная ситуация, в которой находится Европа в конце двадцатого столетия, предлагает уникальный вызов использованию европейской истории в ка­честве инструмента поддержки формирования нового континентального политического образования.

Апогей феномена создания единого общеевропейского политиче­ского пространства не случайно совпал с пробуждением интереса к со­хранению физических и духовных культурных ресурсов, поскольку обще­европейская интеграция, зачастую выросшая из националистических или близких к ним источников, нуждалась теперь в новых исторических «ре­перах».

Как справедливо отмечает Г. Эшворт, «на самом деле отношения между национализмом и сохранением исторических памятников были особенно близкими. Если идея общеевропейского государства была «ин­спирирована» националистическими интерпретациями прошлого, любой переориентации на вне-национальные идентичности места будет нужно переформулировать такие интерпретации. Новое будущее для Европы может быть построено на новой постнационалистической интерпретации прошлого.

Утверждение, что политика в сфере наследия играет ключевую роль в выработке подобной новой формулировки, получает аргументацию как из культурных, эстетических, так и социополитических источников. Ранее уже подчеркивалось, что «врожденный» интернационализм культурных

60

движений и обращение различных политических сторон к эстетическим идеям, которое было зафиксировано в качестве результата в культурной продуктивности, было изначально интернационально и понимаемо без лингвистической опосредованности в своей сути, по крайней мере, в ар­хитектуре и визуальных искусствах. Неслучайно, что международный ту­ризм и сохранение наследия исторически развиваются вместе. Между тем, социополитические аргументы основываются на том, что политика в све­те наследия может поддержать сохранение и усиление этнического и ре­гионального своеобразия. Новая Европа, которая придет на место Европе национальных государств, будет Европой городов и регионов и, таким образом, роль политики в сфере наследия для формирования локальной идентичности приобретет новое значение».^5б

Похожая переориентация происходит и с глобализацией в целом. «Для всесторонности рассмотрения проблемы необходимо различать вес-тернизацию и процессы глобализации. Культурная глобализация сегодня

—  не только результат западного проекта модернизации. Более того, не исключено, что новый глобальный социокультурный импульс в восточно-западном мегацикле в мировой истории пойдет с Востока, открывая аль­тернативные возможности развития. Смена волны модернизации будет иметь сложные последствия, в том числе и для Запада, который вряд ли ее сможет легко воспринять, потому что она будет основана на других циви-лизационных принципах»⁵⁷. Видимо, не последнюю роль в смене этой волны будет играть материальное и духовное культурное наследие, кото­рое, «виртуализируясь», может выполнять, с одной стороны, роль опреде­ленных ориентиров-разграничителей, «пространственно-временных» ре­перов в глобальном информационно-культурном пространстве, а с другой

-  значительно усложнять и обогащать его структуру. В этом смысле уже

⁵⁶ Ashworth, G.J. From history to heritage—from heritage to identity. In search of concepts and models. In: G.J.Ashworth and P.J.Larkham (eds) Building a New Heritage. Tourism, Culture and Identity in the New Europe, London: Routledge. 1994 P.23

⁵⁷ Богатырева Т.Г. Синергетика глобальных и локальных социокультурных процессов// Синергетика. Философия. Культура. М: Изд-во РАГС, 2001. С.291.

61

сейчас нельзя рассматривать глобализацию исключительно как «западный проект».

Итак, как мы уже выяснили, что среди прочего, мы имеем дело с происходящей в настоящее время новой технологической революции, ко­торая «...проявляется в создании технологий воздействия на информа­цию, технологий производства знаний, которые становятся главным фак­тором развития производства. Информация все более ощущается как цен­ность. С информацией и ее новой ролью в обществе связан переход от преобладающей роли материальных ценностей к господствующей роли духовно познавательных ценностей. Вот почему рассмотрение духовно­сти в единстве с познанием выдвигается в информационном обществе на первый план в качестве приоритетной ценности по сравнению с потреби­тельскими ценностями.»⁵⁸

Поэтому в свете глобализационных тенденций и сопутствующей технологической революции многократно увеличивается и образователь­ная ценность наследия. Невозможно придать соответствующую ценность интерпретации, а она основана на знаниях и образовании. «Внимание к на­следию не есть нечто врожденное, непреходящее, оно нуждается в целевом образовании. Если хороший менеджмент совершенно необходим для того, чтобы взрастить и получить экономическую ценность наследия, внимание, то подобно этому и внимание к наследию встает на повестку дня как со­вершенно необходимый фактор для осознания и реализации образователь­ных возможностей наследия. Сохранение наследия это больше чем про­славление определенных материальных объектов. Оно влечет за собой со­средоточение смыслов относительно истории и идентичности.

Коллективные общности теряют свои «коммунальные» и культур­ные традиции, что опасно для их существования. Культурное наследие -это коллективная память наций. Без неё не может быть ответа на перма-

⁵⁸ Василенко Л.А., Рыбакова И.Н Информационная культура// Синергетика. Философия. Культура . М: Изд-воРАГС, 2001, С. 162.

62

нентный вопрос, который человеческие группы и общности задают сами себе: Кем были мы? Кто мы сейчас? Кем мы собираемся быть или будем? Современные направления глобализационных процессов делают ответы, лежащие в плоскости культуры лишь еще более важными для каждой на­ции.

Более сильные культурные идентичности могут, наоборот, предос­тавить обществам возможность участвовать с более значимым вкладом, в позитивных эффектах глобализационных тенденций и коммуникационно­го обмена, нейтрализуя влияния культурной стандартизации. «Исходя из этой перспективы, включение менеджмента наследия представляется чрезвычайно значимой как для образовательной, так и экономической ос­нов общества»⁵⁹.

⁵⁹ Cemea, Michael M. Cultural Heritage and Development: a framework for action in the Middle East and North Africa The International Bank for Reconstruction and Development/The World Bank- Washington, 2001 P. 34.

63

ГЛАВА II. МЕНЕДЖМЕНТ КАК МЕХАНИЗМ ВКЛЮЧЕНИЯ КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ В СТРАТЕГИИ УСТОЙЧИВОГО РАЗВИТИЯ.

2.1. Политика и менеджмент в сфере наследия. Туризм как инст­румент политики и менеджмента наследия.

Прежде чем переходить к характеристике понятия «менеджмент в сфере наследия» следует уточнить соотношение этого понятия и понятия «политика в сфере наследия». Эти понятия не совсем совпадают, хотя и пересекаются. Политику в сфере наследия можно понимать как систему сложного интерактивного взаимодействия различных институций и инди­видуумов: организаций глобального, национального и регионального уровней правительств, государственных организаций и организаций третьего сектора, учебных заведений, ученых и специалистов в сфере на­следия, просто «потребителей наследия» (посетителей музеев, туристов и пр.), в результате которой определяется сама суть понятия наследия, а также стратегия и тактика в его отношении. Менеджмент в сфере насле­дия, или как его часто называют, менеджмент культурных ресурсов, поня­тие скорее технологическое, оно также включает в себя элементы страте­гии и тактики, но относится, как правило, к деятельности правительствен­ных организаций разного уровня. Приведем несколько зарубежных опре­делений этого понятия. Очень четко, хотя и очень узко оно сформулирова­но в американской методологии: это-«финансируемые государством со­хранение и изучение археологических и исторических ресурсов включая археологические памятники и исторические постройки. Часто использует­ся в более узком смысле по отношению к работам в сфере археологии и истории, которые выполняются в преддверии различных крупных проек­тов, финансируемых государством, таких, например, как строительство

64

дамб или скоростных дорог»⁶⁰ Можно привести еще одно, несколько схо­жее, но отличное от первого определение: « Менеджмент культурных ре­сурсов или менеджмент археологических культурных ресурсов -это в большинстве своем финансируемые из федерального бюджета или бюдже­та штата археологические исследования, которые выполняются вследствие того, что определенная часть частного владения была приобретена для ис­пользования или строительства дороги, моста или с целью иных общест­венных работ. Например, для того чтобы начать строительство скоростной трассы между штатами с использованием федерального финансирования требуется выполнить оценки территории с точки зрения археологических ресурсов. Эта оценка, отраженная в техническом отчете схожа, а иногда является и частью выводов по оценке влияния проекта на окружающую среду. Она должна оценивать все имеющиеся культурные ресурсы, исто­рические и доисторические, которые могут быть затронуты проектом. Ме­неджмент культурных археологических ресурсов обычно разбивается на три фазы или стадии реализации: Фаза первая: выявление археологических объектов. Цель — найти и описать археологически памятники внутри дан­ной территории. Фаза вторая: реализуется по отношению к небольшому проценту археологических объектов, когда в ходе первой фазы выясняется, что необходимо лучшее понимание объекта с целью определить механиз­мы —как избежать или смягчить воздействие проекта на объекты. Фаза третья: смягчение последствий и получение данных. Реализуется, когда весь памятник или его часть планируется для сноса или уничтожения и в этом случае целью является получение возможно большего количества на­учных данных и сведений.

Ход смены парадигм отношения к наследию был неоднозначен и часто зависел от национальных и региональных особенностей. В то время как в России исследователи и менеджеры в сфере культуры только подо­шли к активному использованию этого понятия и связанной с ним терми-

⁶⁰ Метод доступа: http://archaeology.about.com/cs/culturalresource/index.htm?once=true&

65

нологии в теории и практике культурной политики лишь в начале-середине девяностых годов, на Западе уже давно используют инструментарий на­следия для выработки стратегии экономического и социального развития того или иного региона или даже целой страны, где наследие подчас явля­ется главным, если не единственным ресурсом развития. Очень скоро по­добная связка привела к тому, что с одной стороны, наследие начало рас­сматриваться как чрезвычайно важный ресурс регионального и междуна­родного развития, а с другой- что оно из разряда абстрактных культуроло­гических понятий, стало реальной экономической и управленческой кате­горией. При этом и здесь проявляется внутренняя диалектичная сущность наследия, в которой очень хорошо проявляются единство и противопо­ложность глобального и локального, которые во многом определяют логи­ку современного развития. С одной стороны, безусловно, «наследие —это фактор «формирования культурной идентичности нации, её духовности и исторической памяти»⁶¹, с другой стороны- его использование является очень важным элементом политики глобальных структур, таких, как ЮНЕСКО, Всемирный Банк и др. Кроме этого, в процесс формирования политики в сфере наследия во все большей степени, включаются разнооб­разные мировые и национальные правительственные и неправительствен­ные организации, группы людей и отдельные личности, информационные сети культурного и всемирного наследия.

Ярким примером последовательного использования материального культурного наследия в качестве важнейшего компонента политики на международном, всемирном уровне стал один из «столпов» глобализации -Всемирный Банк.

Политика Всемирного Банка по отношению к материальному куль­турному наследию «имеет длительную и экстенсивную историю..., начи­ная с его роли в реконструкции послевоенной Европы»⁶². Проведенные ис-

⁶¹  Богатырева Т.Г. Современная культура и общественное развитие. М: Изд-во РАГС, 2001, с.96

⁶² Cultural Properties in Policy and Practice: a Review of World Bank Experience Document of World Bank [on­line], December 19, 2001 [cited December, 24, 2001], P.3, Available from http://www-wds.worldbank.org

66

следования «выявили 217 займов, кредитов и грантов Банка, начиная с 70-х годов, которые включали в себя деятельность, связанную с культурным наследием»⁶³.

В середине восьмидесятых годов прошлого века специалистами ЮНЕСКО были сформулированы основные позиции современной полити­ки по отношению к культурному наследию, которые стали основой и для политики Всемирного Банка в этой сфере, более того, были развиты и при­обрели более практический оттенок. В них содержались следующие важ­ные посылы⁶⁴: прежде всего, наличие двух диалектических полюсов в от­ношении к наследию: не причинить вреда по отношению к наследию, что, по сути, является синонимом политики по защите и сохранению наследия «творить благо», т.е. включать наследие в процесс развития и рассматри­вать его как ресурс⁶⁵. Среди других важнейших постулатов можно отме­тить следующие: «Не причинить вреда наследию»; ограничение политики исключительно охраны наследия; выявление экономической ценности объектов наследия; снижение бедности за счет использования объектов на­следия; выявление образовательной ценности объектов наследия⁶⁶.

Такая стратегия реализуется с различной степенью успешности спе­циалистами Всемирного Банка и правительственными учреждениями в ре­гионах Ближнего Востока и Северной и Центральной Африки, Албании, Грузии, других уголках мира.

В последнее время очень часто специалистами банка термин «мате­риальное культурное наследие» заменяется термином «культурные ресур­сы», который также является синонимом понятий «культурное достояние», культурный потенциал», «культурная собственность» и употребляется ис-

⁶³ Там же Р.6

"Cemea, Michael M. Cultural Heritage and Development..., P.30-35

⁶⁵  Cultural Properties in Policy and Practice: a Review of World Bank Experience Document of World Bank [on­line], December 19,2001 [cited December, 24,2001], p.3, Available from http://www-wds.worldbank.org

⁶⁶ Cernea, Michael M. Cultural Heritage and Development: a framework for action in the Middle East and North Africa The International Bank for Reconstruction and Development/The World Bank- Washington, 2001, P 30-34

67

ключительно в отношении материальных культурных ресурсов⁶⁷. Специ­альное Руководство, разработанное специалистами Всемирного Банка так определяет основные принципы операционной политики в этом направле­нии: «Материальные культурные ресурсы имеют большое значение в каче­стве источника ценной научной и исторической информации, потенциала для экономического и социального развития и неотъемлемой части куль­турного своеобразия и традиций народа. Во всем мире материальные куль­турные ресурсы находятся под угрозой уничтожения, что отчасти связано с процессами модернизации и развития. Утрата этих ресурсов невосполни­ма, но, к счастью, во многих случаях ее можно избежать. Банк помогает странам предотвратить или уменьшить негативное воздействие на куль­турные ресурсы финансируемых им проектов развития .. .»⁶⁸.

В упомянутых выше «Принципах» определена и содержательная часть политики банка по отношению к проектам, связанным с материаль­ными культурными ресурсами. Она предусматривает: детальную экологи­ческую проверку проекта; консультации; открытость информации по про­екту; реализацию проектов по чрезвычайному восстановлению (в случае необходимости); отраслевые инвестиционные займы на цели развития фи­нансового посредничества; наращивание организационно-технической ба­зы (в случае необходимости).⁶⁹

Однако, как справедливо замечено в документах Всемирного Банка, «желание делать благо (в отношение наследия) не всегда очевидно для заемщиков,   многие   из   них   не   осознают   потенциальной   ценности

70     т-г

культурных ресурсов для социально-экономического развития» . Под термином «заемщик» в Банке имеют в виду как раз правительства отдельных стран и органы региональной власти. С другой стороны вполне можно   согласиться   и   с   мнением,   высказанным   далее:   «прикладные

⁶⁷ Материальные культурные ресурсы: Руководство Всемирного банка по операционной деятельности Принципы операционной политики. Проект ОР 4.11, May, 2001 [cited May, 14, 2001] Available from http://www-wds.worldbank.org

⁶⁸ там же

⁶⁹ там же стр. 1 -4

⁷⁰ Cultural Properties in Policy and Practice: a Review of World Bank Experience Document of World Bank [on­line], Метод доступа: http://www-wds.worldbank.org, Цит 19 Дек 2001]

68

с мнением, высказанным далее: «прикладные исследования показывают, что министерства и другие национальные институты (а от себя добавим и региональные), ответственные за культурное наследие, часто слабы, имеют недостаточное финансирование и недостаток квалифицированного персо­нала»⁷¹. Вместе с тем условия стремительно меняющегося и глобализи­рующегося мира, вынуждают и их реагировать на эти вызовы современно­сти.

Другим важным средством для включения наследия в мировые информационные и экономические и политические потоки, а также стратегии устойчивого развития является туризм. В самое последнее время туризм рассматривается как самое эффективное средство массовой востребованности и доступности культурных ценностей.

В то же время развитие туризма является способом продвижения глобализации в сфере материального и духовного наследия. Как отмечает хорватская исследовательница Д.Елинчич, «поскольку туризм не статиче­ский феномен, а динамический процесс, он оказывает влияние на традиции (культурное наследие). В определенных местных сообществах традиция меняется вследствие туризма. Или если традиция не существует, её изо­бретают или создают» . Аналогичная ситуация наблюдается и сфере ма­териального наследия, когда регионы и территории, не обладающие объек­тами материального наследия, могут создать их, что называется, на «ров­ном месте», как, например, поступили в ЮАР, создав город развлечений Сан-сити на основе бытовавших в данной местности легенд и преданий. Таким образом, если СМИ называют формулой глобализации вообще, то туризм вполне можно назвать катализатором глобализации в сфере ис­пользования наследия. В то же время, туризм, несомненно, вызывает и об-

⁷¹ там же

⁷² Daniela Jelincic Tourism, heritage and globalization. Paper presented at the INST Conference International Cultural Studies, Paris, 15-19 September 1999; Research Institute for Austrian and International Literature and Cultural Studies [on-line]. 1999, [cited 20, October 1999] Метод доступа http://www.inst.at/studies/s_0604_e.htm

69

ратный процесс поиска национальной, региональной и иной идентичности у «хозяев», а таковая невозможна без наличия материального наследия.

Как пишет в этой связи сербская исследовательница М. Драгичевич-Шешич «культурный туризм как «путешествие в историю» особенно раз­вит в тех странах, в которых подчеркиваются ценности культурно-исторических традиций, а также там, где уделяется большое внимание раз­витию национального самосознания, особенно среди малых народов, бо­рющихся против культурной ассимиляции. В этом смысле для истории ту­ризма очень важным было время XIX века, когда пробуждалось нацио­нальное самосознание в Европе, когда с этим связывались путешествия, экскурсии, паломничества. С другой стороны, культурный туризм исполь­зует тягу людей к знакомству с «другими» — другими обычаями и культу­рой, желание сравнить увиденное с положением в этой области в своей стране. Туристические агентства (особенно в некоторых странах Европы) организуют для своих клиентов специфические поездки в другие страны, делая для них из этого своеобразное культурно-историческое событие. Для любителей истории соприкосновение с местами тех или иных историче­ских событий, ознакомление с документами и экспонатами в музеях и т.д. действительно является большим событием»⁷³.

Она же предложила следующую классификацию культурного туриз­ма: Исторические путешествия, среди которых можно выделить:

— «путешествия в историю»;

—  «путешествия - реконструкции исторических событий» (Французская революция, великие сражения Наполеона и т.д.);

— изучение исторического периода (Калифорния в эпоху первопроходцев, византийская Греция и т.д.);

⁷³ Драгичевич-Шешич, М. Менеджмент в области культурного наследия [on-line], [cited 20, October 2003] Метод доступа: http://www.culturalmanagement.ru/biblio/Nasl/

70

— религиозные путешествия (паломничества в Иерусалим, Мекку и Ме­дину, на Хиландар и т.д.).

К другой группе она отнесла географические путешествия , целью которых является ознакомление туристов с какой-либо зарубежной стра­ной, определенным регионом или городом. Такие путешествия могут быть комплексными (когда объектом ознакомления является какая-нибудь одна страна или ее столица, их культурно-исторические достопримечательно­сти, современная общественно-экономическая жизнь) или же специализи­рованными (когда туристы знакомятся только с определенными достопри­мечательностями, чаще всего с культурно-историческими памятниками, природой или же определенными отраслями экономики).

Путешествия третьей группы, так называемые «культурологиче­ские», связаны не с поездками в какую-либо страну или ознакомлением с какой-либо религией, а с изучением какого—либо направления в искусст­ве, чаще всего в изобразительном (например, «От Истрии до Равенны», «Барочная зима» — Вена, Зальцбург, Прага, Мюнхен и т.д.), или же в об­ласти музыкального или театрального искусства. Путешествия могут быть организованы и для того, чтобы отдать дань признания какому-либо ху­дожнику. В Германии в этих целях издан туристический путеводитель «Гете», а во Франции организуется масса туристических маршрутов, свя­занных с известными писателями: Жорж Санд, Ламартином или же с их произведениями (Париж в произведениях Бальзака или Золя).

Кроме этого, в отдельную позицию выделены специфические формы «экологического и «конгрессного» туризма⁷⁴.

К этой достаточно полной классификации можно добавить специ­фические формы «ностальгического туризма», который связан с ощущени­ем утраты определенной идентичности, связи с определенным наследием. По известным политическим и социальным причинам следует ожидать ус-

⁷⁴ Драгичевич-Шешич, М. Менеджмент в области культурного наследия [on-line], [cited 20, October 2003] Метод доступа: http://www.culturalmanagement.ru/biblio/Nasl/

71

пешного развития этого вида туризма в Российской Федерации и странах бывшего СССР.

Вместе с тем имеется еще один серьезный аспект при организации туризма в сфере наследия, на который стоит обратить отдельное внимание. Он отчетливо проявляется в Европе. Как отмечает французская исследова­тельница К. Перье-Д'Итерен⁷⁵, в Европе развернулась широкая деятель­ность по методическому и организационному обеспечению туризма в сфе­ре наследия «Научные и учебные заведения, нередко при поддержке Евро­пейской комиссии, разрабатывают всевозможные программы. Проводятся семинары, «круглые столы» и дискуссии, участники которых рассматри­вают эту тему с разных точек зрения. Заказываются специальные исследо­вания, пересматриваются старые, вводятся в действие новые документы». Но на фоне быстро происходящих изменений остается в стороне деятель­ность по сохранению наследия, т.е. один из фундаментов политики по от­ношению к наследию, который в действительности должны выдвигаться на первый план. В настоящее время наследие рассматривается либо ис­ключительно с гедонистской точки зрения, либо «как продукт потребле­ния». Такая позиция создает явные и скрытые угрозы для самого сущест­вования объектов наследия. Как зафиксировано в Конвенции ЮНЕСКО об охране всемирного культурного и природного наследия (в последнее время его стали называть культурным ландшафтом), ему «все более угрожает разрушение, вызываемое не только традиционными причинами поврежде­ний, но также и эволюцией социальной и экономической жизни, которая усугубляет их еще более вредоносными и разрушительными явлениями».

Это выводит на первый план деятельность по созданию системы прочных связей между наследием и туризмом, в первую очередь с помо­щью реализации образовательных программ

⁷⁵ Перье-Д'Итерен К. Туризм и сохранение культурного наследия [on-line], [cited 25, November 2003] Метод доступа: http://www.culturalmanagement.ru/biblio/Nasl/

72

К.Перье-ДИтерен считает, что необходимы целенаправленные уси­лия, направленные на «достижение справедливого равновесия между по­требностями туризма, законными интересами правительств, связанными с их стремлением максимально использовать объекты наследия для получе­ния ощутимой экономической выгоды, прерогативами индустрии туризма и, наконец, задачами сохранения наследия в широком смысле этого слова -другими словами, всех физических и нематериальных объектов, содержа­щих в себе память прошлого. Реализация концепции устойчивого туризма — еще один модный термин — немыслима без активизации соответст­вующих программ по консервации объектов наследия, поскольку наследие является важным фактором регионального, социального, экономического и культурного развития любой страны»⁷⁶.

Интересен в данном случае опыт Нидерландов, где по решению пра­вительства с 1991 года осуществляется национальная программа охраны музейных коллекций (так называемый план «Дельта»), в основе которой лежит концепция сохранения наследия и идея «профилактической консер­вации» Но «так было далеко не всегда, отчего страдали художественные центры, культурные объекты, здания и собрания выдающихся произведе­ний во всем мире. Безразличие, халатное отношение, катастрофические музеологические условия, недостаток средств, а также, и прежде всего, на­плыв туристов, число которых постоянно растет, — все это как дамоклов меч висело над культурным наследием. Вот почему, даже если сегодня и можно говорить об улучшении ситуации в связи с растущим, хотя и запо­здалым, осознанием ценности культурного наследия, еще предстоит осу­ществить гигантский объем работ на основе скоординированных усилий по изучению и анализу»⁷⁷.

Перье-ДТтгерен К. Туризм и сохранение культурного наследия [on-line], [cited 25, November 2003] Метод доступа: http://www.cuIturaImanagement.ru/bibIio/Nasl/

Перье-ДИтерен К. Туризм и сохранение культурного наследия [on-line], [cited 25, November 2003] Метод доступа: http://www.culturalmanagement.ru/biblio/Nasl/

73

Несколько иная, хотя и схожая во многих аспектах связей наследия и туризма концепция изложена В.А.Квартальновым⁷⁸. Он отмечает, что «объекты национального культурного наследия должны быть представле­ны разумно и творчески. Научно-технический прогресс сделал свое дело: продукция одной страны практически не отличается от аналогичной про­дукции другой страны. В культуре единообразие недопустимо. Регион, же­лающий стать популярным туристским направлением, должен обладать уникальными культурными комплексами и предлагать их на туристский рынок»

Кроме этого, указанным выше автором предложена методика оценки культурных комплексов для туристских целей, которая, с его точки зрения может проводиться двумя основными способами:

1)  ранжированием культурных комплексов по их месту в мировой и отечественной культуре;

2)    необходимым    и    достаточным    временем    для    осмотра    досто­примечательностей, что позволяет сравнивать разные территории по пер­спективности историко-культурного потенциала для туризма.

При этом, однако, отмечается, что данные методы носят субъектив­ный характер: культурные комплексы, интересные с профессиональной точки зрения, не всегда аттрактивны для простых туристов. Кроме этого, имеют большое значение: доступность, построение экскурсионных мар­шрутов, уровень образования, национальные особенности и даже мода.

2.2. Сети, сетевые и партнерские технологии в современном ме­неджменте наследия.

Одной из тенденций, принесенной глобализацией в различные сфе­ры общественной и экономической жизни, является их «сетизация». Про-

⁷⁸ Квартальное В.А. Туризм. М.: Финансы и статистика. 2000. С. 112.

74

является эта тенденция и по отношению к культурному наследию. Этот процесс логичен и неизбежен, поскольку выше уже отмечалось безуслов­ное родство и связь понятий «наследие» и «информация» Более того, как отмечают Л.А.Василенко и И.Н.Рыбакова, можно утверждать, что новая тех­нологическая революция проявляется в создании технологий воздействия на ин­формацию, технологий производства знаний, которые становятся главным фак­тором развития производства. Информация все более ощущается как ценность. С информацией и ее новой ролью в обществе связан переход от преобладающей роли материальных ценностей к господствующей роли духовно-познавательных ценностей. Вот почему рассмотрение духовности в единстве с познанием выдвигается в информационном обществе на первый план в качестве приоритетной ценности по сравнению с потребительскими ценностями⁷⁹. По­скольку наследие имеет несомненную образовательную ценность, то совершенно естественно, что оно стало неотъемлемой частью этих процессов.

Информационный обмен в обществе, управление различными процессами, да и сами эти процессы все более и более протекают в рамках и формах различных сетевых структур. «Принадлежность к той или иной сети или отсутствие таковой наряду с динамикой одних сетей по отноше­нию к другим выступают в качестве важнейших источников власти и пе­ремен в нашем обществе; таким образом, мы вправе охарактеризовать его как общество сетевых структур (network society), характерным признаком которого является доминирование социальной морфологии над социаль-

пл

ным действием.» . Формы сетевых структур бесчисленны и разнообраз­ны. Это могут быть и «поля коки и мака, подпольные лаборатории, тайные взлетно-посадочные полосы, уличные банды и финансовые учреждения, занимающиеся отмыванием денег, когда речь идет о сети производства и распространения наркотиков, охватывающей экономические, обществен-

⁷⁹ Василенко Л.А., Рыбакова И.Н Информационная культура// Синергетика. Философия. Культура. М: Изд-во РАГС. 2001. С. 162.

⁸⁰     Кастельс.   М.   Становление   общества   сетевых   структур   [on-line]   Метод   доступа:   http://iir-mp.narod.ru/books/inozemcev/page_1492 .html.

75

ные и государственные структуры по всему миру. К ним относятся теле­визионные каналы, студии, где готовятся развлекательные передачи или разрабатывается компьютерная графика, журналистские бригады и пере­движные технические установки, обеспечивающие, передающие и полу­чающие сигналы, когда речь идет о глобальной сети новых средств ин­формации, составляющей основу для выражения культурных форм и об­щественного мнения в информационный век⁸¹.

Имеются и другие взгляды на это явление. В экономической литера­туре имеются различные определения сетевых структур и сетизации.

В сети Интернет можно найти множество определений: например, Р. Патюрель считает, что сетизация - это метод стратегического менеджмен­та, заключающийся в формировании сети с ее узлами и связями для дос­тижения целей соответствия с потребностями и ожиданиями партнеров и деловой конъюнктуры «. Фактически, употребляя данный термин, автор говорит о создании сетевых организационных структур. Б. Мильнер счи­тает, что сетевая организация (корпорация) является виртуальной. Восста­новим ее характерные черты:

- непостоянный характер функционирования элементов;

- осуществление связей и управленческих действий на базе интегрирован­ных и локальных систем и телекоммуникаций;

- взаимоотношения со всеми партнерами и другими заинтересованными организациями на основе серии соглашений, договоров и взаимного вла­дения собственностью;

- образование временных альянсов организаций в смежных областях дея­тельности;

- частичная интеграция в материнскую компанию и сохранение отноше­ний собственности до тех пор, пока это считается выгодным;

- договорные отношения работников с администрацией во всех звеньях.

⁸¹ Там же.

76

Интересно, что оба упомянутых выше исследователя практически едины в описании основных черт сетизации (создания сетевых структур) и сетевых (виртуальных) организаций. Воспользуемся выводами ученых по этому вопросу: сетизация (создание сетевых структур) представляет со­бой, по сути, отказ от вертикальной иерархии бюрократической организа­ции, создание вместо функциональных структур независимых рабочих групп, переход к горизонтальным структурам организации и замену в зна­чительной степени административных отношений контрактными (дого­ворными)».⁸²

Данный тип отношений гораздо более приемлем и удобен с точки зрения интересов современного информационного общества. Другой при­чиной стремительного распространения сетевых структур является тот факт, что они позволяют в несколько раз интенсифицировать информаци­онный обмен в обществе. «Согласно закону сетевых структур, расстояние (или интенсивность и частота взаимодействий) между двумя точками (или социальными положениями) короче, когда обе они выступают в качестве узлов в той или иной сетевой структуре, чем когда они не принадлежат к одной и той же сети. С другой стороны, в рамках той или иной сетевой структуры потоки либо имеют одинаковое расстояние до узлов, либо это расстояние вовсе равно нулю. Таким образом, расстояние (физическое, социальное, экономическое, политическое, культурное) до данной точки находится в промежутке значений от нуля (если речь идет о любом узле в одной и той же сети) до бесконечности (если речь идет о любой точке, на­ходящейся вне этой сети). Включение в сетевые структуры или исключе­ние из них, наряду с конфигурацией отношений между сетями, воплощае­мых при помощи информационных технологий, определяет конфигура-цию доминирующих процессов и функций в наших обществах»   .

⁸² Сетизация, отказ от вертикальных структур организации, виды сетевых структур. [On-line]. Метод дос­тупа: <http://media.karelia.ru/~resource/econ/Teor_org/R30.htm>

Кастельс   М.   Становление   общества   сетевых   структур   [on-line]   Метод   доступа:   http://iir-mp.narod.ru/books/inozemce v/page_ 1492 .html.

77

Сегодня в Европе существует свыше 170 сетей в области культуры и их количество продолжает расти. Отдельно можно выделить так называемые «сети по культурному наследию», которых на сегодняшний момент насчитывается более 25. К этой категории можно отнести «сеть культурного наследия», «сеть по национальному наследию», «сеть по культурному и природному наследию», «сеть по наследию» (или «сеть по национальному культурному и природному наследию»). Термин «сеть» используется часто, и под ним скрываются подчас самые разные реальности, начиная от некоммерческих организаций (СКН «Музеи России») и кончая онлайновыми базами данных (Австралийская сеть по культуре)».⁸⁴ Можно привести следующие примеры сетевых организаций Европейского уровня: Европейская сеть наследия; Европейский форум ассоциаций по наследию; Дни Европейского наследия; Группа по европейскому наследию; Европейская сеть древних мест представлений; Международный Совет по памятникам и объектам наследия (ИКОМОС); Международный центр изучения сохранения и реставрации культурной собственности (ИККРОМ); Международный комитет по охране промышленного наследия, Союз европейских ассоциаций исторических домов, Международный совет архивов, Сеть европейских музейных ассоциаций и других организаций. Часть из них имеет всемирную известность, обладает авторитетом и возникла еще до широкого распространения новых информационных технологий. Поэтому нельзя сводить сетевую деятельность исключительно к обмену информацией посредством компьютеров: она по своей природе гораздо шире, а новые информационные технологии-это прежде всего коммуникации.

Устав Форума Европейских сетей (1999 г.) так определяет их специфику и назначение: сеть можно определить как собрание личностей и   автономных   организаций,   использующих   все   методы   и   средства

⁸⁴ Князева Н.Р. Информационное общество и сфера культуры: зарубежный и российский опыт//Экология культуры Информационный бюллетень. № 1 (21). Архангельск, 2001. С. 173.

78

коммуникации между художниками, посредниками и публикой, преодолевающих географические, интеллектуальные и социальные границы. Сеть может быть определена и по ее позиции солидарности, взаимообмена, демонстрирующей огромные возможности и широту кругозора, совершенно отличной от иерархических структур и процессов. В рамках Форума были сформулированы основные принципы их деятельности:

— дать возможность каждой сети открыть другие сети, их представителей и методы их работы;

— содействовать обмену информацией, касающейся ориентации сетей, их целей и характера деятельности;

— отражать практические проблемы и философские вопросы, связанные с культурным развитием в Европе;

— осуществлять контрольные совместные проекты в этой области.

Кроме этого, в рамках сетей можно реализовать и иные дополни­тельные задачи: «на сегодняшний день информация о культурном насле­дии представлена в самых разных формах, на различных, в том числе бу­мажных, носителях и, в целом, слабо структурирована. Огромный массив текстовых документов, баз данных, фото-, кино-, видео-, аудиозаписей, содержащих бесценную культурную информацию, как правило, недосту­пен во всем своем многообразии ни для исследователей, ни для широкой публики. Современные информационные и телекоммуникационные тех­нологии позволяют разрешить эту проблему. С бурным развитием сети Интернет и связанных с ней телекоммуникационных и информационных технологий появились уникальные возможности создания, накопления, обработки и распространения многоплановой культурной информации. Сверхбольшие мультимедийные хранилища культурной информации объ­единяются посредством высокоскоростных каналов связи с большой про­пускной способностью. Пользователи таких хранилищ обеспечиваются удобным многоязычным интерфейсом, с продуманными средствами нави-

79

гации и управления. Параллельно решается проблема стандартов описания и представления информации о культурном наследии. Стандарты выраба­тываются путем формальных соглашений между различными междуна­родными организациями по стандартизации, национальными институтами и культурными и научными организациями, а также принимаются по принципу прецедента — успешно реализованных проектов.

Сети заботятся о географическом и тематическом разнообразии входящих в них культурных партнеров. Они работают в духе самокритичности, сопоставления и обмена идей. Каждая сеть имеет собственные методы и особый устав для достижения целей, в которых отражается формальная и неформальная структура, минимальная и гибкая, но всегда легко определимая»⁸⁵.

Кроме этого, признаки сетевого взаимодействия подчас приобретают иные различные проекты, связанные с информационными технологиями и культурным наследием. Рассмотрим несколько примеров различной конфигурации этой деятельности. Особый интерес представляют различные программы Европейского Сообщества. «... Тенденции последних лет в странах Европы состоят в объединении музеев, библиотек, архивов как учреждений памяти (memory institutions) или учреждений наследия (heritage institutions) и организации крупных совместных проектов по оцифровке наследия и предоставлению доступа к нему»⁸⁶.

Вместе с тем, как справедливо отмечают руководители Российской сети культурного наследия, успех различных сетевых проектов зависит не столько от технологических, сколько, в первую очередь, от человеческих факторов. Они пишут: «Мы твердо убеждены, в случае, если мы хотим добиться реальных успехов в развитии Российской Сети Культурного На­следия, то мы должны осознать, что архитектура сети должна соответст-

⁸⁵ Князева Н.Р. Информационное общество и сфера культуры: зарубежный и российский опыт//Экология культуры Информационный бюллетень. № 1 (21). Архангельск, 2001. С. 174.

80

вовать не столько логике её технологической организации, сколько при­нятой и устоявшейся органичной логике общественных отношений раз­личных человеческих сообществ. РСКН как сеть с неизбежностью должна в своей архитектуре будет отразить естественно сложившиеся социаль­ные, профессиональные, личные связи, интересы и отношения.

Наиболее просто и естественно данная задача решается созданием корпоративных сетей. Процесс интенсивного корпоративного «сетестрои-тельства» уже начался. Разнообразные сети создаются стихийно и повсю­ду: рост количества и качества коммуникативных техник напрямую зави­сит от внедрения в различные сообщества технологий информационного общества, независимо от их местонахождения. Пока это немногочислен­ные экземпляры и образцы, но сети постоянно образуются и трансформи­руются, - мы утверждаем, - в течение ближайших лет появятся не десятки, не сотни, но тысячи и сотни тысяч корпоративных сетей. Основным, ко­нечно, будет вопрос качества информационного обмена, и, следовательно, понимания между сообществами и внутри сообществ. Различные, изна­чально положительные инициативы могут не найти ответа у тех сооб­ществ, для которых не понятен язык обращения как в формальном, так и неформальном смыслах. Поэтому мы не побоимся это повторить, — во­просу формирования информационных сообщений и общих рамок ком­муникации следует уделить больше пристального внимания, чтобы свя­зать внутренние интересы сообществ, равно как интересы между разными сообществами»⁸⁷. Основой для множества сетевых проектов европейского уровня служит 6-я рамочная программа Комиссии Европейского Сообще­ства Технологии информационного общества» — 1ST (Information Society Technologies) (2002 - 2006), реализация которой началась в конце 2002 го­да. Она направлена на переход от информационного общества к общест-

⁸⁶Браккер Н.В., Куйбышев Л.А. 6--я рамочная программа и участие российских учреждений культуры в проектах Комиссии Европейского Сообщества [on-line] Метод доступа: http://www.cpic.ru/index_r.htm ⁸ Наседкин К.А., Наседкин А.А Россия - Европа: диалог сетей культурного наследия. Проект «Cultivate Russia». Электронные библиотеки - 2001 - Том 4 - Выпуск 1 [on-line] Метод доступа: http://www.iis.ru/el-bib/index.html.

81

ву, основанному на знании, в котором производство, приобретение, рас­пространение и практическое применение знаний превращается в глав­ную движущую силу социально-экономического развития.

Одну из главных ролей в программе играют «...технологии информационного общества, сетевое взаимодействие учреждений культуры, науки и образования, создание и интеграция электронных информационных ресурсов и обеспечение открытого доступа к ним. В соответствии с новыми приоритетами программы появился отдел сохранения и усиления роли культурного наследия (Preservation and Enhancement of Cultural Heritage) .

В большинстве областей, связанных с программой 1ST, существенным является сотрудничество между исследовательскими командами Европы и неевропейских стран для обеспечения глобального использования результатов исследований и обеспечения взаимосвязанных технологических решений. Это имеет определяющее значение для конкурентоспособности европейской промышленности и является средством достижения консенсуса по глобальным вопросам, имеющим критическое значение, таким как безопасность, независимость или цифровое неравенство». В конкурс проектов 2002 года входил раздел «Технологически усиленное образование и доступ к культурному наследию», за выполнение которого отвечает Отдел сохранения и усиления роли культурного наследия. Его главной целью были: «разработка продвинутых систем и услуг, которые улучшат доступ к европейским базам знаний и ресурсам для образования (включая культурное и научное наследие) и породят новые формы деятельности в сфере образования и культуры»⁸⁸.

Другим многообещающим проектом является Европейская сеть на­следия. Официальным родоначальником этого проекта считается Совет

Браккер Н.В., Куйбышев Л.А. 6-я рамочная программа и участие российских учреждений культуры в проектах Комиссии Европейского Сообщества [on-line] Метод доступа: http://www.cpic.ru/index_r.htm..

82

Европы, который с момента своего основания в 1949 году, в Страсбурге, прилагал большие усилия, чтобы укрепить узы, объединяющие демокра­тическую Европу на основе всех её общих ценностей. И культура здесь пришлась как нельзя кстати. Начиная с шестидесятых, особенно прогрес­сирующими темпами развивались совместные усилия, предпринимаемые в сфере наследия как доказательство результатов, зафиксированных в зна­чительном количестве разнообразных принятых и подписанных докумен­тов: конвенций, рекомендаций, руководств и пр.

Четвертая Европейская конференция Министров, ответственных за культурное наследие (Хельсинки, 1996 год), рекомендовала Совету Европы «рассмотреть возможность создания постоянной информационной системы (Европейской наблюдательной сети наследия), которая бы постоянно снабжала информацией органы власти, профессионалов, исследователей и специалистов о развитии сферы наследия в других странах, базируясь на более раннем отчете Совета Европы по политике в области архитектурного наследия в Европе. Пятая конференция министров (Портолож, 2001) рекомендовала осуществлять постоянное функционирование Европейской сети наследия при содействии Совета Европы.

Результатом этих начальных совместных усилий стало создание Европейской сети наследия. Это постоянная информационная система, объединяющая правительственные службы защиты культурного наследия внутри Совета Европы. В сфере интересов Европейской сети наследия находится культурное наследие, особенно архитектурное и археологическое наследие в контексте деятельности, предпринимаемой на основе: Европейской культурной конвенции (1954 г.); Конвенции по защите архитектурного наследия Европы (1985 г.); Европейской конвенции по защите археологического наследия (1992 г.); Европейской конвенции по ландшафтам (2000 г.)

83

Предоставляющая широкий доступ (для профессионалов в сфере сохранения, научных сотрудников, членов ассоциаций, молодежи), сеть существует, чтобы инициировать и оказывать содействие началу новых проектов и партнерств. Это - международное средство для инициатив и идеальное место встречи для так называемой «семьи» наследия и большого количества различных профессий и личной деятельности в этой сфере, для усилий, направленных на улучшение подобного сотрудничества.

Европейская сеть наследия была основана благодаря сотрудничеству между Советом Европы и Евросоюзом. Результат этого сотрудничества получил свое выражение в ряде проектов и документов. В самом начале проекта и в ходе реализации его первого этапа партнерами проекта стал ряд международных организаций: Совет Европы; Европейская Комиссия; ЮНЕСКО (Центр Всемирного наследия); Страны Западной и Восточной Европы, Армения. Кроме этого, было предусмотрено и ассоциированное членство. Первым ассоциированным членом стала Организация по консервации индустриального наследия.

На первом этапе проект ставил перед собой следующие главные цели:

—    конвертировать    бумажный    банк    данных    Совета    Европы    по архитектурному и археологическому наследию в систему с быстрым и легким доступом посредством Интернета.

— установить доступ к культурному наследию, поместив в среду органов управления,      профессионалов      и       предприятий       интерактивную информационную систему по культурному наследию

Для его реализации было организовано партнерство из шести Правительственных Служб, ответственных за культурное наследие, из Франции, Венгрии, Норвегии, Испании и Соединенного Королевства, а также международной группы тринадцати организаций из общественного и частного секторов.

84

Последние три-четыре года в европейских программах, связанных с новыми информационными технологиями, особенно проектах Комиссии Европейского Сообщества, участвуют и российские учреждения культуры.

Как отмечают в своем исследовании специалисты Центра ПИК Министерства культуры РФ, «в 2000 году Комиссия ЕС провела специальное исследование относительно участия России в Европейских проектах и выпустила документ «Научно-техническое сотрудничество России и Европейского Союза. Общий обзор». Участие российских учреждений культуры в тематических программах «Технологии информационного общества», «Культура 2000» и др., как указывалось в документе, заметно уменьшилось в 1999 и 2000 годах, в основном из-за отсутствия софинансирования со стороны России, которые не допускали финансирования участия российских учреждений, за исключением проектов особой важности. Из российских учреждений культуры только Государственный Исторический музей участвовал в нескольких научно-исследовательских проектах 4-й рамочной программы, которая реализовывалась в 1994-1998 гг. В рамках 5-й рамочной программы лишь несколько учреждений культуры из России участвовали в европейских проектах. Позже ситуация несколько изменилась к лучшему, российские учреждения культуры стали партнерами Open Heritage, EVAN, Cultivate-Russia и другие проектов.

Основная причина столь ограниченного участия России в проектах по электронной культуре — это отсутствие в России широко доступной информации о деятельности Европейской Комиссии, ее программах и проектах, конкурсах и правилах участия в них. Можно назвать и еще одну причину - низкую подготовленность большинства российских учреждений культуры с точки зрения технологий нового информационного общества. Тем не менее, участие России в указанных выше проектах само по себе является знаковым и заслуживает отдельного внимания.

85

Реализация проекта Европейской Комиссии Cultivate-Russia была начата 2002 года. Он финансируется в рамках программы Технологии информационного общества (1ST). Стратегической целью проекта является развитие российско-европейского диалога и международного сотрудничества в области информационных технологий и культуры.

В настоящее время программа Европейской Комиссии CULTIVATE осуществляется в 26 странах Центральной и Восточной Европы. Российский проект Cultivate-Russia станет одним из участников международной сети CULTIVATE, что позволит включить российские учреждения культуры (библиотеки, музеи, архивы, общественные организации и объединения) в общеевропейский процесс перехода к информационному обществу.

Проект направлен на решение следующих проблем: культурное наследие России и достижения в области новых технологий практически неизвестны в Европе и недоступны для населения стран - членов Европейского Сообщества; в России не столь распространена информация о политике Комиссии Европейского Сообщества, о проектах и их результатах, о конкурсах программы и правилах участия в них на русском языке.

Целями Cultivate-Russia стали: распространение в России информации о программе «Технологии информационного общества» (1ST); помощь в составлении качественных заявок на проекты; установление связей между организациями культурного наследия России и стран Европы; обмен информацией на европейском и национальном уровнях.

Кроме этого, у проекта есть еще и кратко сформулированная миссия: распространение информации о деятельности ЕС в сфере культуры и технологий, стимулирование участия российских учреждений культуры в Европейских проектах.

86

Cultivate-Russia позволяет шире использовать международный опыт применения информационных технологий в области культуры, укрепит взаимодействие между организациями культуры внутри страны посредством использования новейших коммуникационных технологий и открывает российским учреждениям культуры широкий доступ к международному сотрудничеству. В результате осуществления этого проекта создается информационно-технологическая платформа для обмена информацией между Европейским Союзом и Россией по проектам в области культуры и информационных технологий.

Проект осуществляется консорциумом, в состав которого входят следующие организации: Британский Совет (Великобритания), который осуществляет общее руководство проектом, административную и финансовую координацию и взаимодействие с Европейской Комиссией. С 1992 года Британский Совет в России активно содействует развитию международных связей в областях культуры, науки и образования. В проекте участвуют центры Британского Совета в 15 городах России. Российская Сеть Культурного Наследия (РСКН) - основной исполнитель работ по проекту. Поскольку это еще и очень успешный внутри-российский проект, ему будет уделено отдельное внимание. Ролью РСКН в проекте является создание и поддержка всех информационных ресурсов, организация семинаров и проведение консультаций. РСКН координирует работу российских региональных участников проекта. Есть несколько инструментов, с помощью которых в ходе реализации проекта CULTIVATE-RUSSIA достигаются указанные выше цели. Это- веб-сайт российского узла; российский веб-журнал, дискуссионный список рассылки; создание представительств и центров в регионах России; информационные дни и учебные семинары; индивидуальное консультирование;  справочник учреждений  и  организаций;  участие  в

СО

общеевропейском журнале «Cultivate» и некоторые другие   .

⁸⁹ Проект «CULTIVATE-RUSSIA» [on-line] метод доступа: http/Avww.cuitivate.ru

87

Проект EVAN (Electronic Imaging & The Visual Arts Networking) был подан на первый конкурс проектов 2000 года программы «Технологии информационного общества» Комиссии Европейского Сообщества, одобрен экспертами, прошел стадию переговоров с Комиссией и принят к реализации в 2001 и 2002 году. В рамках предыдущих проектов проводились конференции EVA - «Электронные изображения и визуальные искусства», организуемые при финансовой поддержке Комиссии Европейского Сообщества.

Проект относится к мерам поддержки научно-исследовательской деятельности и имеет основной целью содействие в достижении устойчивого лидерства Европейского Сообщества в исследованиях, разработках и внедрении новых информационных и коммуникационных технологий для сохранения, исследования, популяризации культурного и научного наследия и обеспечения широкого к нему доступа. В его рамках осуществляется: проведение трех основных конференций, семинаров и рабочих групп в странах - членах ЕС (Средиземноморье, Центральная Европа, Северная Европа); 2-3 ежегодных конференции в других странах (Япония, США, Россия); организация виртуальных выставок, посвященных научно-исследовательским проектам 5-й рамочной программы; организация веб-сервера конференций EVA для представления докладов, материалов семинаров и рабочих групп, выставок, организации общения между конференциями; внедрение новых технологий на конференциях EVA; подготовка аналитических материалов по участию европейских и международных организаций в научно-исследовательских проектах Еврокомиссии и по внедрению результатов проектов; подготовка предложений по организации программ и проектов Еврокомиссии.С российской стороны в проекте участвует Центр ПИК Минкультуры и другие организации⁹⁰.

⁹⁰ Международные проекты// Центр ПИК Министерства культуры Российской Федерации [on-line] метод доступа: http://www.cpic.ru/index_r.htm

88

Проект «Open Heritage: enabling the European Culture Economy» («Открытое Наследие: создавая европейскую экономику культуры») соз­дан в рамках описанной выше Программы Европейского Совета «Техно­логии Информационного Общества». Исполнителями проекта являются музейные организации, ассоциации и компании из 8 стран: Италии, Вели­кобритании, Франции, Нидерландов, Австрии, Японии и России. Россию в этом проекте представляет АДИТ (НП «Автоматизация деятельности му­зеев и информационные технологии»), а российская версия проекта назы­вается «Russian dimension» («Российское измерение»). Главной целью это­го проекта является создание самоокупаемой и устойчивой модели суще­ствования культуры в современном мире. Целями проекта являются: оп­ределение уникальности и конкурентоспособности каждой региональной культурной системы; продвижение и развитие локальных учреждений сферы культурного наследия (в рамках данного проекта, в основном, му­зеев, но также архивов и библиотек в части предоставления доступа к ценным и хрупким историческим документам) средствами эффективной, ориентированной на пользователя технологии, расширяющей понятие традиционного менеджмента коллекций; эффективный менеджмент и продвижение локальных музеев, предоставляющих техническую под­держку, услуги электронной коммерции и расширяющих потенциал куль­турного туризма; эффективное продвижение и эксплуатация культурного наследия региона средствами ориентированного на пользовательское сообщество Глобального портала.

Уникальность проекта заключается в том, чтобы создать, внедрить и испытать с помощью адекватных технологий всеобъемлющую модель, по­зволяющую привлекать финансовые средства в сферу европейского куль­турного наследия. Эту цель планируется осуществлять путем внедрения устойчивых инноваций и использования возможностей, предлагаемых так называемой «новой экономикой» с ее стремительным поворотом к удовле­творению нужд пользователей в информации и развлечениях.

89

Проект демонстрирует комплексный подход к региону как единой социо-экономической системе. Одной из его целей является развитие культурного туризма и стимулирование деловой активности внутри региона путем создания механизмов взаимодействия между музеями, коммерческими предприятиями и региональными органами управления.

В ходе его реализации планируется достигнуть следующие результаты: музеи, с помощью предложенных технологий, смогут стать участниками новой экономики. Они смогут получить ценный опыт и быть конкурентоспособными на новом экспериментальном рынке. В результате, они увеличат количество посетителей и удовлетворенность своих коммерческих партнеров. Новые технологические разработки позволят музеям получать прибыль и финансировать собственное развитие, территориально-сервисные Центры позволят управлять технологией и увеличить ресурсы культурного туризма. Система территориальных центров и глобального портала позволит создать гармоничную социально-экономическую модель, объединяющую в себе локальное и глобальное измерения.

Проект предусматривает увеличение занятости, в основном за счет привлечения местных некоммерческих организаций к созданию содержательного наполнения системы. Другим результатом проекта станет значительное расширение доступа к Европейскому культурному наследию.

В конечном итоге проект должен выйти на самоокупаемость за счет предоставления услуг культурному сектору, а также снабжения информационными ресурсами предприятий медиа-индустрии (издательский бизнес и телевидение)⁹¹.

⁹¹          Проект         «OpenHeritage:          enabling          the          European          Culture          Economy»

(«Открытое   Наследие:   создавая   европейскую   экономику   культуры»)   [on-line]   Метод   доступа: http://www.adit.ru/rus/project/OpenHeritage/default.htm

90

Проект VOLGA (утверждение эксплуатационных и правовых норм использования культурного наследия). VOLGA - специальная акция под­держки, направленная на объединение и распределение пакета свободно распространяемого программного обеспечения, позволяющее продвигать и использовать визуальное содержание, имеющее отношение к культур­ному наследию малых и средних музеев. Проект сосредоточен на помощи в создании их представления в Интернет. Его направленности на малые и средние музеи будет способствовать интересам местных сообществ, появ­лению информации о них в Интернет и повышению туристической привлекательности региона.

Кроме того, проект VOLGA направлен на достижение таких результатов, как обучение музейных специалистов технологическим инструментам, упрощение процедур распоряжения наследием посредством заключения типовых контрактов по закреплению авторских прав, многоязычное представление результатов проекта в Интернет и на конференциях.

Основное содержание проекта - свободное распространение и ап­робация пакета программного обеспечения, обеспечивающего инструмен­тарий для: отбора и оцифровки объектов культурного наследия (в том числе импорт существующего цифрового материала из баз данных изо­бражений музейных предметов); описания оцифрованных объектов, включая импорт текстовых описаний из существующих баз данных; иден­тификации и защиты прав интеллектуальной собственности на содержи­мое баз изображений музейных предметов; подготовки архива для ре­зервного копирования цифровых активов и дальнейшего авторского ис­пользования; организации Интернет-ресурса, обеспечивающего много­язычный поиск по базе изображений и использование контента различ­ными категориями пользователей. В состав участников входят компании, музейные ассоциации и университеты из 6 стран, кроме этого планирует­ся, что в его реализации примут участию 20 музеев (по пять от каждой

91

страны). Каждая страна - участница проекта - отвечает за определенную задачу.

Главным результатом проекта должен стать пакет свободно распространяемого программного обеспечения, содержащий основные инструменты для использования изображений объектов наследия малых и средних музеев. Национальные организации, представляющие каждую из стран в консорциуме, отберут в своей стране пять музеев, куда будет передан пакет программного обеспечения. Музей может использовать этот инструментарий при условии, что он делает результаты работы по проекту доступными для всех возможных групп пользователей.

Проект VOLGA направлен, главным образом, на удовлетворение потребностей малых и средних музеев Европы, которые будут использовать специализированный пакет свободно распространяемого программного обеспечения. VOLGA является проектом по управлению музейным собранием. Он полностью посвящен представлению и продвижению содержания музейных коллекций, включая организацию выставок, подготовку изданий с использованием изображений, в том числе публикаций, позиционирующих культурное наследие как ресурс регионального развития. НП АДИТ рассматривается как координатор российской части проекта, а его члены - как эксперты или консультанты⁹².

Переходя к более детальному рассмотрению российских сетей на­следия в целом, следует, по мнению автора, согласиться с Н.Р.Князевой, что «на сегодняшний день российские сети культурного наследия нахо­дятся в фазе развития, однако их деятельность в принципе соответствует зарубежным аналогам. Происходит процесс интеграции российских сетей в международные проекты и международное коммуникационное про­странство. Это свидетельствует о том, что в культуре нашей страны, осо­бенно в ее музейной сфере, наличествуют достаточное понимание ситуа-

⁹²         Проект        VOLGA         (утверждение         эксплуатационных         и         правовых         норм использования культурного наследия) Проект «OpenHeritage: enabling the European Culture Economy»

92

ции, знания и опыт, чтобы развивать в России модели, характерные для информационного общества. Инициатива информатизации наследия в рамках названных проектов исходит не от государства и не пользуется финансовой поддержкой государства, а осуществляется в рамках незави­симой инициативы, спонсируемой частными благотворительными фонда­ми и отдельными коммерческими фирмами»⁹³.

Российская сеть культурного наследия является одним из самых успешно развивающихся, мощных и интересных сетевых проектов не только в нашей стране, но и в мире. Она уже стала предметом для пристального внимания широкого круга исследователей. Вот как определяет специфику деятельности сети один из его сотрудников, О.А. Пучинина: «Российская Сеть Культурного Наследия (РСКН) задумывалась как организация, главной целью которой является интеграция по тематическому признаку на основе единых стандартов разнородных источников культурологической информации и всемерная пропаганда российского культурного в информационном поле сети -Интернет с использованием последних достижений современных информационных технологий. В сущности, РСКН - это построение поверх «полностью свободной» сети Интернет своеобразной сетевой структуры, живущей по собственному Регламенту и Протоколам. В мировой практике уже имеется опыт создания подобных сетей, например, Австралийская сеть культурного наследия. Достойное место среди них занимает созданная в 1998 г. Российская Сеть Культурного Наследия...

Подобная задача предполагала, прежде всего, создание значитель­ных массивов информации, которые бы в должной мере представляли объекты культурного наследия. Когда же речь идет о реализации такой глобальной задачи, сразу возникает вопрос о способе ее реализации, соз-

(«Открытое   Наследие:   создавая   европейскую   экономику   культуры»)   [on-line]   Метод   доступа:

http://www.adit.ru/rus/project/VOLGA/default.htm

⁹³ Князева Н.Р. Информационное общество и сфера культуры: зарубежный и российский опыт// Экология

культуры Информационный бюллетень № 1 (21). Архангельск, 2001. С. 187.

93

дании инструмента, который бы, с одной стороны, обеспечивал возмож­ность для свободного включения в информационный массив вновь появ­ляющихся ресурсов, представляющих культурное наследие, а с другой — упорядочивал, структурировал информацию для удобства последующей работы с ней. Решений этой проблемы несколько, и одно из них - это соз­дание сетей по тематическому признаку, которые явились бы одновре­менно и аккумуляторами ресурсов, и инструментом, позволяющим поль­зователю познакомиться со всем спектром ресурсов и быстро найти инте­ресующую его информацию, и организацией, обеспечивающей защиту ресурсов и интересов участников сети...

В структуру РСКН была изначально заложена возможность формирования множества независимых новостных сетей, которые и сформированы в настоящее время. РСКН предлагает новый принцип организации информационного пространства, реализация которого создаст условия для доступа любого человека ко всему имеющемуся массиву новостной информации по любой интересующей его тематике»⁹⁴.

Одним из результатов деятельности сети стало появление в его структуре либо «рядом» с ней, многочисленных партнерских проектов, таких как, например, проект «Наследие и инновации».

Информационно-новостной проект «Наследие и инновации» был задуман и функционирует как информационный фильтр для нового поко­ления сотрудников сферы культуры, которые выбрали для себя менедж­мент и инновационность как философию работы с историческим и куль­турным наследием, и использование наследия как перспективного ресурса развития, как отдельных регионов, так и своей страны в целом. Проект призван сэкономить силы и время этой новой генерации менеджеров культуры, затрачиваемые на поиски и отбор необходимой информации в том огромном информационном потоке, который обрушивается на головы

⁹⁴ Пучнина О. Информационный обмен в РСКН. Электронные библиотеки. 2001. ..Том 4.. Выпуск 5. [on-line] Метод доступа: http://www.iis.ru/el-bib/index.html

94

всех современных людей, занимающих активную жизненную позицию. Тем самым проект должен формировать единое информационное про­странство как основу развития новой формы деятельности, новой профес­сиональной парадигмы «менеджмент наследия» и шире — «менеджмент культуры».

Реализация проекта была начата в ноябре 2001 года, когда специалистами Российской сети культурного наследия (сервер «Музеи России» - www.museum.ru) был создан механизм формирования специальной новостной «ленты», носившей тогда название «Музей и новые технологии». В прошлом году с проектом произошли серьезные изменения. Существовавшая ранее в рамках раздела «Музейному профессионалу» сервера «Музеи России» новостная «лента» «Гранты и конкурсы» стала формироваться в рамках проекта, изменившего название на «Культура - менеджмент - новые технологии». Позже к проекту присоединились специалисты ИСЦ «Культура Политика. Планирование. Менеджмент» Центра культурных инициатив Министерства культуры Республики Карелия, которые взяли на себя формирование раздела «Аналитика» информационного бюллетеня. Была открыта официальная веб-страница проекта в разделе «Музейному профессионалу» сервера «Музеи России». Новостные ленты, формируемые в рамках проекта, начали импортироваться на сайт «Новости Радищевского музея» (Саратов) и волгоградский проект «Фандрейзинг в организациях культуры».

Главной задачей проекта в будущем, по мнению его авторов, является переход от управления информацией к другой, гораздо более важной составляющей информационного менеджмента - управлению с помощью информации. То есть, в нашем случае, от фильтрации и представления информации к формированию информационного пространства.

95

География расселения посетителей сайта достаточно широка. Около 13 процентов его пользователей проживает за границами современной России. Причем, кроме стран ближнего зарубежья интерес к нему проявляют в США и, особенно, в Скандинавии⁹⁵.

Другим путем пошло упоминавшееся уже в связи с вовлечением России в европейские проекты «Некоммерческое партнерство «Автоматизация деятельности музеев и информационные технологии» (АДИТ), которое также по своей природе является сетью.

Основные цели Партнёрства состоят в совершенствовании музейной документации; создании механизмов свободного и эффективного доступа граждан к информации о культурном наследии, предоставлении широкого спектра информационных услуг на базе современных телекоммуникационных технологий; содействии развитию образования, культурного туризма, сохранению памятников истории и культуры России; вовлечении государственных, частных и общественных организаций, отдельных граждан в работу по сохранению, исследованию и популяризации культурного наследия страны, используя возможности современных информационных технологий; содействии формированию единого мирового культурно-информационного пространства путем включения в него информации о памятниках истории и культуры России.

В настоящее время «АДИТ стремится стать информационной, обра­зовательной, партнерской и проектной средой в области наследия. Область деятельности АДИТ на сегодняшний день ограничивается музейной сфе­рой, хотя существует возможность более широкого понимания термина «наследие», и, возможно, рамки деятельности будут расширены со време­нем. Для достижения своих целей партнерство ведет издательскую, обра­зовательную и проектную деятельность и деятельность по формированию

95 Лагутин А.Б. «Наследие и инновации» - итоги 2003 года (размышления на фоне бесстрастных цифр), [on-line] Метод доступа: http://hi.lagutin.ru

96

партнерской среды в области информатизации наследия. Членами парт­нерства могут быть юридические и физические лица.

По сравнению с «Музеями России» АДИТ избрал другой путь разви­тия. Если МР начинались как информационная система, размещенная в Интернете, что роднит этот проект с другими зарубежными проектами, то первоначальная деятельность АДИТ была направлена, прежде всего, на образование российского музейного сообщества в области информационных технологий, создание коммуникативной и партнерской среды. Проведение проектных семинаров в разных городах России, ежегодная конференция АДИТ, издание информационных материалов позволили сдвинуть дело с мертвой точки, и сейчас можно сказать, что такая среда формируется. Так, на момент конференции АДИТ — 2001 в некоммерческом партнерстве состояли 260 членов, среди них организации и физические лица. АДИТ также начал движение в сторону участия в международных проектах, что выводит его существование на новый уровень. АДИТ является членом международного комитета CIDOC (International Committee for Documentation) и принимал участие в его конференциях. Важное направление работы сети — деятельность по стандартизации, что является необходимым условием для информатизации сферы культуры и создания баз данных различных типов. В результате проведенного АДИТ семинара (2001) был разработан и принят российским музейным сообществом единый стандарт описания музейного предмета. Первостепенной задачей на сегодняшний день является создание Интернет-ресурса, который бы служил виртуальным отображением деятельности сети и инструментом управления»⁹⁶.

Кроме описанных выше примеров сетевой деятельности мы, видимо, подошли к уровню, когда в ближайшее время активно начнут развиваться региональные и локальные сетевые проекты в сфере наследия. Если гово-

⁹⁶ Князева Н.Р. Информационное общество и сфера культуры: зарубежный и российский опыт//Экология культуры Информационный бюллетень № 1 (21). Архангельск, 2001 С. 186

97

рить в более широком контексте, о региональных и локальных сетевых проектах в сфере культуры, то они уже появились. Среди наиболее успеш­ных примеров такой деятельности можно привести примеры карельского проекта             «Менеджмент              в              сфере              культуры»

(http://www.culturalmanagement.ru), чрезвычайно успешного проекта При­волжского Федерального Округа «Культурная Столица» (http://www.culturalcapital.ru), волгоградского проекта «Фандрейзинг в ор­ганизациях культуры» (http://www.fundraising.stalingrad.ws)

2.3. Территориальные стратегии в сфере менеджмента наследия как средство реализации концепции устойчивого развития. Кейс-ана­лиз успешных примеров.

Задачей менеджмента в культуре относительно памятников культуры является применение соответствующих методов: (социокультурной популяризации, культурных и экономических моделей и т.п.) в целях всестороннего изучения возможностей использования памятников истории и культуры как составной части культурной целостности территории, будь то город или сельская территория.

Стратегии менеджмента в сфере наследия очень сильно зависят от местных условий: формы территориального образования, страны, местных традиций и пр. Попытаемся рассмотреть несколько соответствующих примеров их разработки и реализации в разных условиях. Прежде всего, имеется ярко выраженная специфика их осуществления в городе и в сельских территориях.

Ключевые атрибуты стратегий менеджмента в сфере наследия в городских условиях подробно разработаны специалистами, входящими в Организацию городов Всемирного наследия. Они выглядят следующим образом:

98

1.Признание динамической природы городов. С тех пор, как рамки поня­тия «ценность урбанизированных территории» получили расширительное толкование за счет включения понятия «качество жизни», а точнее фокусе на жизни всех человеческих индивидуумов, проживающих на данной тер­ритории, произошло значительное переосмысление и стратегических из­мерений. Они теперь направлены на заботу о достижении желаемого уров­ня «витальности», а не о физических формах окружающей среды. Рассмот­рение системных характеристик города или исторической территории по­может осуществить долговременные стратегии в необходимых для достижения этого уровня направлениях.

2. Признание ценности участия общественности. Очевидно, что долговременный успех стратегий сохранения во многом зависит от степени мобилизации граждан местного сообщества для участия в процессе обретения идентичности и защиты отдельных свойств и качеств наследия их собственного сообщества. Во многих городах профессионалы по сохранению наследия, будучи в сердце развития эффективных стратегий менеджмента городского хозяйства, ныне ищут практические пути для совместной работы с гражданами, которые рассматриваются как помощники в плане защиты и рационального использования их собственного наследия.

3.Интеграция с иными целями развития территорий. Успешный менеджмент обычно осуществляется в тесной связке с другими законными целями в частных и общественных секторах жизни.

Во многих городских консервационных программах затраты воссоздания зданий, например, возлагаются на людей, там проживающих или их использующих. Когда индивидуумы не в состоянии окупить подобные затраты, их часто перемещают из своих лишь недавно обновленных кварталов. Этот феномен получил название «джентризации» («дворянизации»).

99

Существуют и иные походы, активно критикующие подобные издержки. Их разработчики утверждают, что некоторые негативные аспекты в политике сохранения наследия, например, «элитарный» подход или излишняя сосредоточенность на и так процветающих городских кварталах обычно являются результатом отсутствия соотнесения целей политики в сфере наследия с иными целями развития местного сообщества. И, наоборот, наследие может часто страдать от явной недооценки своего потенциала, когда явно игнорируется его способность решать другие, не относящиеся к нему проблемы через способность создавать, например, пространства для приемлемой аренды или придавать желаемые имиджевые атрибуты предпринимательству. Программы по сохранению наследия могут часто предложить позитивное экономическое влияние в сфере, находящейся вне их прямой направленности. Каждый проект «реабилитации» территории, например, создает места в строительной промышленности, которые, в свою очередь, увеличивают потребности в продуктах, жилье и обслуживании.

На практическом уровне интеграция целей может быть начата с помощью экспериментальных проектов в области развития, базирующихся на концепции « приемлемого развития». Этот подход предусматривает, что различные представленные интересы приходят между собой к консенсусу, определяя, как критерии развития должны соотноситься с понятием выго­ды, эстетической привлекательности, уважения к историческому прошло­му, предоставлением доступа к наследию, и какой вес или пропорцию все это должно иметь. Такой подход имеет множество преимуществ: он вызы­вает необходимость достижения соглашения относительно принципов пе­ред тем, как значимые детали его формирования или реализации вызовут негативную или позитивную реакцию и, следовательно, создадут благо­приятную почву для поляризации взглядов. Он инициирует также предпо­ложения о желаемых результатах, что создает рациональную основу, на которой происходит сравнение серий различных альтернатив.

100

4.Позитивный подход к менеджменту конфликтов. Из изложенного выше следует вывод, что реализация интеграционного подхода — это адаптация позитивных походов к разрешению конфликтов

В исторических сообществах конфликты могут быть двух типов: между интересами наследия и интересами развития и между конкурирующими интересами внутри правящих элит.

В реальных жизненных ситуациях конфликты могут быть решены только с помощью осознания общих интересов обеих сторон. Обычно это вызывает потребность перейти с уровня дискуссии на качественно иной уровень, сконцентрировавшись на целях и миссии. Индивидуумы, даже придерживаясь одних и тех же взглядов, могут иметь расхождения относительно средств достижения целей или даже самих промежуточных целей по ходу движения. Но они редко не согласны между собой относительно природы первоначальной причины. В конфликтах, в ходе движения к более высокому уровню дискуссии, сторона, ответственная за развитие проекта, и сторона, защищающая наследие могут внезапно обнаружить, что они обе ищут пути, как сделать позитивный вклад в местное сообщество. Это открытие делает их если не обладателями одного взгляда на проблему, то, по крайней мере, очень близких точек зрения. Такой подход существенно облегчает возможность вернуться к деталям, которые их разделяли и, наконец, разрешить их противоречия. Разрешение конфликтов представляет собой очень ценную технику, но для её эффективного воплощения нужна помощь профессионалов. 5.Культурная приспособляемость. Удачные стратегии должны также избегать «импорта» какой-то определенной культурной основы для их реализации. Очевидно, что в основе сохранения наследия должен быть «целостный», системный подход.

Но культуры, представленные в сегодняшнем мире, настолько силь­но и драматично отличаются в средствах своего выражения, организациях и ценностях что любой, даже самый системный подход, или конкретный

101

опыт сохранения наследия могут вызывать радикально различную интер­претацию в различных культурных контекстах. Западный способ развития зиждется на партнерстве с правительством, являющимся стабилизирую­щей силой, озабоченной достижением общественного благосостояния в определенных секторах и предпринимателями, представляющими частный сектор, которые рискуют своим капиталом для частных и общественных обретений. Тоталитарные общества сохраняют всю ответственность в од­них руках, например, в руках диктатора, определенной группы лиц или го­сударства. И наконец существуют общества переходного типа, например, в развивающихся и пост- социалистических странах могут присутствовать черты и того и другого.

Особый культурный вызов бросает нам скорость происходящих перемен сжимающая века развития до размера недель в странах, где традиции модернизации просто отсутствовали. В таких странах практикам, работающим в сфере наследия необходимо прервать «живую» традицию, законсервировав её на определенном этапе и потребовать общество проделать то же самое. Многие развивающиеся страны борются над загадкой разрешения этой проблемы, но под именем сохранения наследия по прежнему подразумевают для себя сохранение «живой» «традиционной» жизни, зачастую бессознательно.

б.Анализ вопросов политики в сфере сохранения наследия в исторических городах. Для того, что быть уверенным, что деятельность и программы по сохранению наследия внутри исторических городов или кварталов подходят к ситуации и месту, необходимо оценить насколько хорошо первоначально задуманные проекты могут достичь желаемых результатов внутри конкретного местного сообщества. Такую оценку можно выполнить путем применения процесса планирования, который прост и рационален. Для его успеха необходимы следующие шаги:

1.  Анализ существующей ситуации

2.  Анализ желаемой ситуации (прогноз, видение)

102

3.  Определение желаемых результатов

4.  Выбор подходящих средств для достижения желаемых результатов

5.  Мониторинг: обзор и отработка элементов стратегии Большинство городов, будь они большие или малые, исторические

или современные, применяют процесс планирования в развитии своей политики и стратегии. Там, где сохранение наследия интегрировано в процесс развития территории, понятие «видения» включает цели, с ним сопряженные. В исторических городах реализация стратегии сохранения объектов наследия выходит далеко за пределы проблем градостроительства или достижения неких конкретных целей, например, в дорожном хозяйстве. Она скорее направлена на физические свойства элементов наследия и должна придавать устойчивость политике в целом Кроме этого, авторами ключевых атрибутов отмечается важность включения объектов наследия в списки Всемирного или национального наследия. После включения в такой список, результаты, полученные в ходе работы с конкретным ресурсом и сконцентрированные до этого лишь на его конкретных качествах, будут работать на факторы идентичности местности. ⁷

Особенности и общие черты территориальных стратегий менеджмента в сфере наследия хорошо выявляются также путем кейс-анализа. Речь идет о научном методе, известном как кейс-метод (Case study) — метод анализа ситуаций. Суть его в том, что путем осмысления реальной жизненной ситуации, тесно связанной с предметом, но отражающей частный случай, вырабатывается ряд общих параметров, выявляются не только общие проблемы, но причинно-следственные связи и закономерности, которые можно в последствии применить для изучения всего предмета в целом

⁹⁷ Management of World Heritage Towns [on-line]. 2002, [cited 25, March 2002] Метод доступа: http://www.ovpm.Org/gestion/b/b4.asp

103

С помощью данного метода мы можем рассмотреть ряд проектов и стратегий в сфере наследия не только в Российской Федерации, но и в раз­личных уголках земного шара. Большинство из них базируются на кон­цепциях или взглядах, близких к концепции уникальных историко-культурных и природных территорий.

Пример стратегии в сфере наследия в условиях современной Сербии приводит Милена Драгилевич-Шешич.⁹⁸ Она отмечает, что «охраной недвижимых культурных ценностей в Сербии занимается целая сеть различных организаций. К таким ценностям относятся отдельные па­мятники культуры, культурно-исторические ансамбли и некоторые города. Недвижимые памятники культуры по категориям делятся на памятники исключительного значения и памятники важного значения. Два памятника на территории нашей республики вошли в Фонд мировой культуры и наследия: монастыри Студеница и Сопочаны. Деятельность Управления по охране памятников Сербии развивается в двух направлениях:

— изучение, оценка и категоризация недвижимых культурных ценностей исключительного и важного значения;

—  исследование культурных памятников, находящихся в бедственном состоянии, и принятие мер по их технической защите (консервации).

Особой областью их деятельности является возвращение к жизни, представление отдельных памятников культуры и культурно— исторических ансамблей.

Возвращение к жизни (ревитализация) подразумевает действия, на­правленные на включение памятников культуры в общественную (тури­стическую, культурную) жизнь при сохранении их первоначального вида и функции. Примером ревитализации является улица Князя Михаила в Бел­граде. Восстановлен ее прежний вид, а первоначальное предназначение (торговый центр) не только сохранено, но и усилено. На этом примере уда-

⁹⁸ Драгичевич-Шешич, М. Менеджмент в области культурного наследия [on-line], [cited 20, October 2003] Метод доступа: http://www.culturalmanagement.ru/biblio/NasI/

104

лось доказать, что охрана памятников культуры может существенно по­влиять на повышение качества туристических и культурных услуг».

Другим интересным и, что немаловажно, успешным примером проектов в сфере сохранения, возрождения и использования наследия является Мертола, небольшой португальский городок. Кроме этого, это классический пример развития именно сельской территории за счет потенциала наследия.

Сегодня в Западной Европе стали привычными проекты развития, основанные на культуре, в особенности, в сельской местности, в демографически и экономически депрессивных сообществах. Их всех объединяет попытка получить прибыль от конкретных характеристик, пытаясь привлечь все больше и больше жителей мегаполисов, плотно упакованных в тысячи и миллионы в больших городах, на уикэнд или отпуск.

Но двадцать лет назад, по крайней мере, в Португалии, одной из беднейших стран Западной Европы, после так называемой «революции цветов» это было нетипично. За исключением некоторых исторических городских поселений, выбранных в шестидесятые годы чтобы иллюстрировать археологическое наследие разных регионов страны, довольно трудно найти иные дополнительные примеры, которые могут быть сейчас приведены в качестве аргумента за продолжение такой политики в сфере сохранения культурного наследия.

Находящаяся в южной Португалии Мертола представляет собой доста­точно обширную сельскую территорию (третью по величине в Португалии). Её население постоянно сокращается с тех пор, как поселение Св. Доминго в 5000 человек с медными шахтами, дававшими работу большинству окрест­ных жителей, находившееся неподалеку, было ликвидировано в 60-е годы, что стимулировало сильную эмиграцию. Также, в 80-е, вместе с кризисом в агропромышленном секторе, из-за глобальных экономических изменений, которые в том числе повлияли на европейскую политику, пришла безработи-

105

ца, и с ней - новая волна эмиграции. Неслучайно изменение численности населения представляет следующие цифры: 26028 в переписи 1960 , 14385 к 1970, 11.693 в 80-е и, в начале последнего десятилетия века, уже менее 10000. Любопытно посмотреть на данные последней переписи, чтобы определить, пе­рестало ли сокращаться население. Первый знак был получен в данных за 90-е годы, которые показали впервые за долгое время позитивную динамику роста населения города (10%).

Это во многом является следствием обновления местного экономического сектора, вкладом потребителей культурного туризма.

Дело в том, что маленький городок Мертола, не обладая значительными природными ресурсами, является местом с исключительной исторической эволюцией. В нем могут быть прослежены наиболее важные этапы разных заселений, а также - лучшее доказательства событий, которые постепенно сформировали его городской облик. Когда-то это был большой торговый порт реки Гуадиана, с уже имеющимися связями с до-римскими средиземноморскими путями, дней, когда это была столица римской провинции, и позже, маленького исламского королевства, и дней, когда - вскоре после Христианской конкисты, его замок был резиденцией рыцарей Сантьяго.

С целью развития территории был предпринят проект Музей Мертола Вила, который разрабатывается и осуществляется учеными и специалистами с 1978 г. ставил свое целью музеефикацию и открытие для посетителей объектов наследия: римского Форума и Исламских Домов, руин палеохристианской базилики, объектов исламского искусства, памятников средневекового зодчества и др.

Любопытна хронология проекта, которую можно разделить на несколько стадий:

1-ый период 1978-1986 годы.

Первая стадия может быть описана как стадия «власти цветов», по край­ней мере, до 1984 г. проект являлся последствием социальной и политиче-

106

ской революции в Португалии после смены режима в 1974-м году. В эти годы наблюдался большой подъем культуры и археологии, и для студентов университетов было обычной практикой приезжать в удаленные регионы для работы над научными проектами. В Мертоле энтузиазм и знания разделялись и с местной молодежью, и из этих двух групп постепенно возник зародыш исследовательской группы. Как следствие этого, в 1980 г. была основана ADPM (Ассоциация Изучения и Сохранения Наследия Мертолы). Основными видами деятельности в этот период стали: летние археологические изыскания, реставрация археологических артефактов; восстановление и организация ис­торической документации; этнографические исследования и восстановление исторических объектов; возведение первого музейного помещения (в церк­ви Мизенкордиа); выставки коллекции наиболее важных элементов ислам­ской керамики, религиозного искусства, изобразительное искусство 16-го в., и т.д.

2-я стадия: 1987-1991 годы. Важной вехой в этот период стало присоединение Португалии к Европейскому Союзу в 1986 г. Археологический лагерь Мертолы (САМ) становится базой проведение крупной международной научной встречи в сфере Средневековой Археологии в 1987 г. Это событие (4-й Международный Конгресс по Средневековой Археологии Западного Средиземноморья) Это было очень важным решением, поскольку САМ концентрировала свое внимание на строительстве и археологическом наследии, тогда как интересы ADPM обратились к специализированной работе в области природного наследия и социальных проектов. Такое разделение показало себя позитивным в плане результатов, хотя менеджмент между двумя сферами всегда был чувствительной проблемой.

Главные виды деятельности: разработка научных проектов, с поддерж­кой Национального Офиса по Научным Исследованиям; Публикация книги «Мертола - город-музей», призера Премии по Охране Национального На­следия; кооперация с Муниципальным Офисом в 1989-90 годах, включение в

107

план охраны и менеджмента исторической городской зоны Мертолы (призер Национальной Премии по управлению исторических территорий, 1991);

— Разработка музеологического проекта (открытия Римского Дома, подготовка некоторых других)

3-я стадия 1992-1995 годы. На третьей стадии проекта был период, когда задерживалось финансирование из так называемых «структурных» фондов Евросоюза. Этот период застал проект в стадии инвестиций в развитие музеев (в частности, приобретении помещений для них) к чему в Мертоле оказались не готовы. Было урезано число и финансирование научных исследовательских проектов. Эта стадия привела к большому количеству кризисов управления и имела серьезнейшие последствия в отношении стабильности исследовательской команды САМ, что впоследствии привело к большому количеству изменений в менеджменте, не все из которых были положительны.

К счастью для проекта в целом, окружающая среда стала центром внимания в последнее десятилетие 20-го века, что позволило развивать научную работу в этой сфере с большим количеством проектов, поддерживаемых Министерством окружающей среды Португалии, региональными властями, международными организациями, такими, как Фонд Дикой Природы, и, естественно, ЕС, через Фонды Регионального Развития. Вклад этих исследований и работ стали основой для проекта, ставящего целью разработать классификацию части бассейна Гуадианы как Природного Заповедника, что было осуществлено в 1996 году.

Главные виды деятельности: разработка научных проектов; развитие музейных проектов (открытие Палеохристианской базилики, Башни Замка, подготовка некоторых других)

4-я стадия: 1996 год-настоящее время.

Данная стадия представляет собой, возможно, последнюю, для изначаль­ной идеи разработки проекта города-музея. Главная поддержка оказывается с 1996 г. Фондом Туризма Португалии (правительственное учреждение, подве-

108

домственное Министерству Торговли и Туризма). Она позволила создать це­лый перечень музеев и других сопутствующих структур.

Главные виды деятельности: развитие научного проекта при поддержке Национального Офиса по на научным проектам, в настоящее время называемого PRAXIS XXI; развитие проекта музеефикации (завершение создания группы музеев, финансируемое Национальной Комиссией по Туризму недостающих звеньев первоначальной программы Городского Музея Мертола).

Статистические данные, касающиеся демографических, экономических показателей, также показателей по туризму, убедительно свидетельствуют, что стратегия развития территории Мертолы за счет культурного и природного наследия в целом очень успешна.

Для темы нашего исследования также важно отметить также тот факт, что возникла не только возможность появления новых рабочих мест. Мертола снова заняла свое место на карте Португалии и приобрела не просто очень хорошую репутацию, но определила собственную идентичность. Это, как оказалось, имело свое положительное воздействие на инвестиции, не обязательно напрямую связанные с туризмом (чья инфраструктура наиболее значима); на то, как местное население относится к собственному городу и местности, подчас даже забывая о том, что вся эта местность считалась бесперспективной и умирающей, и не было никакой надежды на будущее.

Важно рассмотреть три важных составных блока проекта: Первый, в ко­тором научное исследование было основным занятием, важным шагом, кото­рый дал членам команды очень глубокие знания местных ресурсов (и не только в культурной области). Это также важно, потому что качество полученных ре­зультатов обеспечило команде доброе имя, бренд, известный, для важных на­циональных институтов и средств массовой информации. Данный факт был решающим для перехода ко второму блоку. Он состоял из развития различных объектов, принадлежащих Городскому музею (музейному объединению). Этот блок еще не завершен, но основные структуры уже созданы. Данная работа была и остается особо значима для туризма. Кроме этого была предпринята

109

попытка придерживаться глобального подхода (как в экономическом, так и в социальном аспектах). Что, в свою очередь, привело, в ходе развития культур­ного проекта, к большим инвестициям в сферу профессионального обучения, в основном, молодежи. Именно здесь кроется источник для привлечения нового квалифицированного персонала, необходимого для двух новых блоков проекта. Первый касается технической помощи археологическим исследованиям, вто­рой связан с персоналом для туристической деятельности в области культурно­го и природного наследия.

Третий блок посвящен проводимому возрождению сельской местности исторической территории. Он означает необходимость глобального вмешательства в местное наследие, дабы не создавать очень хорошие музеи в плохо сохраненной и экономически неразвитой сельской местности. Наряду с задачами в сфере наследия здесь предполагается стимулирование местной экономической инфраструктуры так, чтобы она модифицировалась и смогла выстоять после того, как государственные и европейские фонды прекратят свою помощь. Блок также включает стратегию профессионального продвижения и проводится вместе с Региональной Туристической Комиссией.

Не нужно питать иллюзий, что в Мертоле все это время «сыпались» инвестиции. Все преобразования приходилось осуществлять в режиме нехватки денежных средств, а менеджерам проекта приходилось работать в режиме Офаничений в финансировании потребностей и предложений, которые были, вследствие того, что инвестиционные возможности были и остаются очень низкими. Основой выхода из данного положения стало осознание того, что необходимо принять реалистическую стратегию, которая позволила бы перенаправить полученные инвестиции и достигать одновременного професса в следующих ключевых областях:

• Научные исследования и изыскания (проводимые при содействии бывшего Бюро Национальных Научных Исследований, теперь называемого Националь­ным Фондом Науки и Технологии Португалии). Кроме этого , была осознана важность международного партнерства. С тех пор как стали возможны куль-

110

турные и научные обмены, они существенно подняли престиж проекта, что яв­ляется весьма значимым фактором в рамках его общественного имиджа, как на местном, так и на национальном уровне

•   Музеефикация,   проводимая   благодаря   совместным   инвестициям   из муниципального бюджета,  европейских  фондов  и  Офиса Национального Туризма

•   Профессиональная   подготовка   (в   основном   молодежи)   в   области, касающейся  новых потребностей  в условиях  местной  экономической  и культурной   деятельности    (в    основном,    поддерживаемой    европейским социальным фондом), во-первых, в отдельных акциях, проводимых местными властями   и  исследователями,   а  затем  в   профессионально-техническом колледже..   Работа  этой   школы,   обучающей   студентов   археологии   и деятельности по охране культурного наследия, оказалась очень важной.

•   Продвижение   туризма   при   использовании   существующих   каналов Сегодня   Офис   Регионального   Туризма   является   одним   из   главных поддерживающих структур при продвижении проекта музея Мертола Вила.

Сложно, в действительности, определить какая из областей была более или менее значима. На самом деле все они были и остаются фундаментальными и суть проекта- в интеграции различных сфер и подходов. Однако, можно с уверенностью сказать, что фундаментом всего (в смысле качества, обеспечиваемого проектом, отличающегося по меньшей мере от простой стратегии экономического развития) является научное исследование. Другими словами, тот факт, что элементы, являющиеся главным источником продвижения культурного туризма, внимательно и последовательно изучаются, исследуются с учетом исторического происхождения и развития, сознательно помещаются в центр внимания, собственно и обуславливают все. Без скрупулезной работы в этой области данный проект стал, скорее всего, «просто еще одной рыночной стратегией», и как только бы исчез фактор новизны для публики, он бы имел все менее и менее значительное влияние на местное развитие.

111

Первые небольшие достижения работы по охране наследия внесли свой вклад в создание благоприятного и прочного имиджа, близкого населению. Благодаря лицам, оказывающим финансовую поддержку местным организациям в Мертоле, объекты культурного наследия вышли на авансцену местного развития и сейчас выглядят готовыми для новых шагов.

На определенной стадии проекта, настал момент, когда его менеджерам уже не надо было самим искать способы финансирования развития проекта, иностранные и португальские спонсоры сами вышли на них с предложениями.

Самыми важным здесь оказались предложения от менеджеров и политиков Португальской Государственной Туристической Службы . Как уже отмечалось, культурный туризм является обширным рынком во всем мире, и Мертола выступает как важный элемент в трех из только что пред­ложенных тематических культурных путей: исламское наследие, римское наследие, традиции сельской местности (ностальгический туризм). Эта значимая группа культурных ресурсов влияет на решение Правительства о существенных инвестициях в завершение создания цепочки городских му­зеев, призванных сыграть роль локомотива для местного развития. Несо­мненно, Мертола является тем случаем, где четко прослеживается эффект домино. В местность, где одновременно создаются музеи, проводятся на­учные изыскания, приезжают туристы, создаются рабочие места и обеспе­чивается профессиональная подготовка. Возникла смесь разнообразных воздействий, последствий и влияний, которые теперь не могут рассматри­ваться отдельно друг от друга. Культурный сектор, вместе с другими (в основном в ведущем секторе, сельском хозяйстве: животноводстве, а также спортивной охоте, коммерческой и туристической службах и др.) может зародить в будущем новую экономическую и социальную платформу для более интенсивного развития территории. В настоящее время авторами стратегии разрабатываются дополнения. В их основе — использование в качестве локомотива созданного объединения городских музеев. Уже в

112

следующем десятилетии некоторые меньшие по размеру объекты и рас­средоточенные ресурсы наследия могут быть объединены, что должно бла­готворно сказаться на местной стратегии развития.

Одним из регионов, динамично развивающих политику в области со­хранения и использования природного и культурного наследия в Россий­ской Федерации, является Самарская область. Причем заслуга в этом, при­надлежит не только органам исполнительной власти, но и прежде всего самарским ученым и специалистам, представителям НТО, таких, как ассо­циация «Поволжье». Ими внесен также значительный вклад в уточнение инструментария и понятий, связанных с политикой по сохранению и ис­пользованию материального культурного наследия. Так, самарский архи­тектор Малышева С.Г. предложила весьма ценную и перспективную с ме­тодологической точки зрения концепцию земель ценного археологическо­го наследия. Она отмечает, что «...следы взаимодействия древних этнических культур, фрагменты поселений и хозяйственной деятельности ныне являются не явным, но реально сохранившимся материалом. Он создает предпосылки интереса к древнему историко-культурному и историко-архитектурному кон­тексту территорий, к включению обширного исторического наследия в со­временное архитектурное и градостроительное формотворчество, в совре­менное функционирование.» Можно также беззаговорочно поддержать точку зрения данного автора на то, что «проведение разведочно-исследовательской работы дает возможность изучить и классифицировать археологический матери­ал, но лишает будущие поколения возможности восприятия уникальности объ­ектов в комплексе вместе с исторически сложившимся ландшафтом. Проблема обостряется тем, что на волне экономического переустройства общества, когда за короткий промежуток времени активно осваиваются земельные ресурсы, ведётся обширное строительство, многие земли археологического наследия попадают под угрозу уничтожения и могут безвозвратно утратить бесценный культурный слой. В

113

то же время, современное общество все больше проявляет интерес к материалам археологического характера» ".

Малышева впервые в России вводит понятие «земли ценного археологи­ческого наследия (земли ЦАН) как самостоятельную категорию. К ним относятся селитебные и иные функционально определимые территории, сохраняющие в приземном и подземном слое пространства следы зданий, сооружений и куль­турного слоя (слоев) прошедших исторических эпох. Земли ЦАН определяются в виде совокупности нескольких групп памятников археологии, связанных единым историко-культурным ландшафтом... .Включение земель ЦАН с богатейшим ма­териалом различных эпох в современный жизненный процесс восполнит потреб­ность человека в познании прошлого, усиленную социально-экономическими и культурными переменами, проходящими в последние десятилетия в обществе, что особенно востребуется социумом стран СНГ».¹⁰⁰ Также выдвинута гипотеза, что включение территорий ЦАН в современный жизненный процесс может прохо­дить комплексно по следующим позициям:

1. В градостроительном формообразовании в процессе реконструкции и нового строительства;

2. В рекреационно-туристических пространствах (при кратковременном отдыхе: организация  экспозиций,   малые  формы,   создание  комплексов  гостиниц, мотелей и общественных зданий в определенном стиле эпохи с включением исторического ландшафта; при долговременном отдыхе: организация активного процесса погружения в прошлое путем участия в архитектурно-исторических игровых сценариях);

3.   В социально-культурных и образовательных центрах городов и других населенных мест (в интерьерных и экстерьерных пространствах);

4.  В жилой среде, при повседневном общении (уникальные вещи, сувениры, подарки, посуда, украшения);

⁹⁹ Малышева С.Г.Медоды архитектурно-ландшафтной организации земель археологического наследия: на примере Самарской области: Диссертация кандидата архитектуры, Самара, 1997 С. 131-153

¹⁰⁰ Там же

114

5. В промышленно-проговодственных пространствах (в виде малых форм и элементов оформления). Эти области применения нуждаются в реко­мендациях по современному использованию археологического наследия на всех стадиях пространственного проектирования.

Обобщен опыт конкретного проектирования в нескольких городах России, Украины и Армении на базе сохранившихся остатков крупных городищ в связке: современный город с пригородом - руинированный древний город с сохранившимися планировочными элементами (например: Севастополь - Херсонес Таврический, Анапа - Горгипия, Ереван - хеттское городище Эребуни).

С.Г.Малышева одной из первых в российской методологии наследия вводит понятие «ревитализация», под которым подразумевается комплекс мероприятий по внесению, вовлечению следов историко-культурного контекста в современное функционирование сложившегося реального социума Наиболее интересным и позитивным с точки зрения пространственного проектирования среды по её мысли является градостроительный и архитектурно-ландшафтный аспект реконструкции земель ЦАН под современные социальные функции (культура, образование, рекреация, туризм и др.). Использование этих ареалов даст возможность в будущем к значительному, и не только материально-пространственному, возрождению историко-культурного контекста, но и другим аспектам возрождения культуры (семантическому, бытовому и др.).

Подход данного исследователя к выявлению, сохранению и активному использованию земель ЦАН Самарской области вполне применим и в других регионах, но особенно актуален для Южно-Российского региона, поскольку здесь археологическое наследие является главным сегментом материальных культурных ресурсов.

Предпринимаются попытки по формированию современной полити­ки в сфере сохранения и использования материального культурного насле­дия и в Волгоградской области, хотя именно здесь исследователи и спе­циалисты сталкиваются со значительными трудностями, а подчас и с от-

115

кровенным непониманием значения наследия со стороны региональных и местных властей. Причин здесь несколько: Первая — в уже упоминавшем­ся «технократическо-производственном» подходе к объектам наследия. Вторая — заключена в том, что «смена исторических эпох, здесь, на юге России, приводила не только к смене форме государственности и полному замещению одних этносов другими, но и, зачастую, к разрушению объек­тов наследия, созданных предыдущими жителями этих мест.

В результате возникло положение, когда Волгоградская область имея уникальное материальное культурное наследие, способное стать мощнейшим ресурсом развития, во всем мире и России ассоциируется прежде всего лишь со Сталинградской битвой и, в целом, со Второй Мировой войной, которые являются лишь одной из составляющих огромного комплекса регионального наследия.. Таким образом возник значительный перекос в сторону популяризации исключительно военно-патриотического наследия. В последние годы происходят значительные положительные сдвиги.

Волгоградская область расположена на территории, уникальной, как по своим природным данным (Нижнее Поволжье - естественный оазис Великой Евразийской степи), так и по исторической значимости (здесь -один из немногих на планете регион контактов, перекресток цивилизаций, на котором, начиная с каменного века, происходили разнообразные, многообразные и множественные контакты племен, народов, этносов). Область располагает богатейшим природным, историческим и культурным наследием, экономический потенциал которого практически игнорируется.

Предлагаемые сейчас проектные решения направлены на решение проблемы определения экономически целесообразных путей реализации потенциала развития природного, исторического и культурного наследия Волгоградской области», суть которой заключена в следующем: найти для Волгоградской области целесообразные нетрадиционные пути ее дина-

116

минного и устойчивого развития на базе сохранения и использования при­родного, исторического и культурного наследия региона.

Волгоградская область - это «белое пятно» на рекреационной карте России и прямым следствием из этого противоестественного обстоятельства является то, что область является «черным ящиком», как для отечественных и зарубежных туристов, так и для организаций и предпринимателей сферы международного и российского туристического бизнеса.

До настоящего времени, Волгоградская область развивалась за счет своего промышленного и сельскохозяйственного потенциала, не используя при этом, свою естественную и историческую уникальность. Антропогенное влияние на экологию региона привело ее в крайне напряженное, а местами даже в критическое состояние. Следование сложившимся тенденциям хозяйственного развития области (в рамках прежней производственной инфраструктуры) не только не даст требуемого прогресса, но и может привести ее как к хозяйственному регрессу, так и к экологической катастрофе.

Функциональные возможности исторического и культурного наследия Волгоградской области определяются тем, что Нижнее Поволжье — это: очень характерный, но в тоже время уникальный тип «региона контактов»; уникальный, по своим природным данным, регион Евразийского материка; исторически уникальный регион (на нашей планете мало подобных ему мест обитания человека) - исторически заметный и географически легко обозримый перекресток цивилизаций; регион - «айсберг», масштабы истинного историко-культурного наследия которого еще не определены.

Культурное наследие региона после реабилитации и соответствую­щей подготовки вполне позволяет создать условия не только для пассив­ных типовых экскурсий, но и для содержательного, активно - познаватель­ного отдыха (поисковые экспедиции научного характера, раскопки, вос-

117

становление исторических памятников и другие тому подобные мероприя­тия, связанные с путешествиями в прошлое).

С целью изменить ситуацию Комитетом по культуре Администрации Волгоградской области используется новый подход, главным содержанием которого является не охрана отдельных памятников, а сохранение и использование всего комплекса наследия, в которой оно существует и человека, как его носителя, создание в регионе сети уникальных историко-культурных и природных территорий. В настоящее время осуществляется разработка и реализация целого ряда программ и проектов. Прорабатываются документы по ряду историко-культурных и ландшафтных территорий области.

Был, например, создан государственный историко-этнографический и архитектурный музей-заповедник «Старая Сарепта», представляющий исторический и культурный опыт сосуществования и взаимообогащения пяти этносов Нижнего Поволжья: русского, немецкого, калмыцкого, татар­ского и украинского. Сарепта - одна из первых немецких колоний в России состоящая из четырнадцати зданий XVIII века. Датой основания поселения считается сентябрь 1765 года. Заложили Сарепту члены Гернгутской брат­ской протестантской общины из Саксонии, которые вели миссионерскую деятельность среди калмыков. Получив от Екатерины II жалованную гра­моту со значительными экономическими и политическими привилегиями, гернгутеры превратили Сарепту в важный промышленный и торговый центр юга России. Уже в начале XIX века здесь функционировали около 20 различных заводов и крупных мастерских, а к концу века - более 30. Са-рептская горчица, ткань «Сарпинка», бальзам и нардек (арбузный мед) бы­ли известны далеко за пределами России. К сожалению, судьба Сарепты при Советской власти сложились трагично. Памятные гонения на поволж­ских немцев обернулись запустением некогда процветающего поселения. И лишь в конце 80—начале 90-х годов началась реабилитация его истории. В 1990 году здесь был создан историко-этнографический и архитектурный

118

музей-заповедник «Старая Сарепта», с просветительскими, научно-исследовательскими и культурологическими функциями. Позже историче­ские постройки, входящие в музей, были включены в Перечень особо цен­ных объектов наследия народов Российской Федерации, утвержденный Указом Президента России. В 1999 году музей стал первым и пока единст­венным в России лауреатом конкурса в рамках «Дней Европейского насле­дия» и получил специальную премию бельгийского короля Бадуина. Здесь возрождается не только исторический, но и культурный дух Сарепты. Как известно, проживали здесь не только немцы, поэтому сейчас при музее-заповеднике существует пять культурных центров: немецкий, татарский, калмыцкий, украинский и русский. Они занимаются изучением и возрож­дением национальных традиций и языка. Почти в каждом центре созданы свои творческие коллективы. При музее функционирует библиотека не­мецких книг (только по инициативе земли Северный Рейн - Вестфалия в дар библиотеке передано не только более 8 000 книг, преимущественно на немецком языке, но и библиотечное и компьютерное оснащение).

Музейный фонд располагает свыше 12 тысяч экспонатов. К ежегодному празднику «Сарептские встречи» открываются новые экспозиции. Одной из самых интересных была выставка «Миссионеры Сарепты и калмыки Нижнего Поволжья», где представлена история этого народа, его быт и культура. Установились прочные связи с существующей в Германии до сих пор Гернгутской общиной. В архивах г. Гернгута сохранились генеральные планы застройки Сарепты за первые сто лет существования колонии, а также чертежи отдельных (как общественных, так и жилых) зданий, что позволяет восстанавливать их первоначальный облик

Другой модельной программой является программа сохранения и использования культурного и природного наследия в Нижне-Хоперском регионе (туристической страны «Прихоперье» в четырех хоперских рай­онах), результатом которой должны стать разработка и внедрение схемы

119

социально-экономического развития региона за счет использования его бо­гатого природного и культурного потенциала.

В качестве одного из главных её итогов видится создание Нижне-Хоперского региона культурного и природного наследия с особым статусом. Ведется интенсивная деятельность и в составе рабочей группы по изучению и сохранению культурного наследия на территории Волго-Ахтубинского парка. Насыщенность данной территории объектами материального культурного наследия побудила нас ввести в качестве рабочего термина дефиницию «массив наследия», которая частично пересекается с понятием уже упоминавшейся ландшафтно-археологической фации, но в отличие от последней включает в себя сосредоточенные на определенной территории и воспринимаемые в совокупности с окружающим ландшафтом, не только объекты археологического наследия, но и памятники истории, архитектуры, а также исторически населенные места. Моделью развития этой территории видится музейный комплекс «Великая Евразийская Степь» (в Ленинском или Средне-Ахтубинском районах области, в степи, в близости от развалин Сарай-Берке целесообразно создать многофункциональный (коллекционного, научного, информационного, просветительского, образовательного, экологического и спортивного характера) музейный объект мирового уровня, который:

— должен базироваться на природной и исторической уникальности Нижнего Поволжья, богатстве и нераскрытости его природного, исторического и культурного наследия;

—  станет ориентироваться на новейшие программные продукты, информационные, аудиовизуальные и телекоммуникационные технологии;

—  сформирует соответствующие базы данных, что позволит ему функционировать в качестве центра научных и информационных евразий­ских контактов, так как географическая удобность и историческая ней­тральность Нижнего Поволжья надежная основа для объективного изуче-

120

ния природного, исторического и культурного наследия Великой Евразий­ской Степи;

— даст возможность, на основе богатейшего исторического и культурного наследия, организовать научно-исследовательские, просветительские и образовательные путешествия во времени практически по всей Истории человечества);

В настоящее время накопленный в регионе огромный объем информации по материальному культурному наследию остро поставил вопрос о выявлении в региональном наследии его информационного ядра, и его включению в уже существующие международные и российские сети культурного наследия. Это позволит с гораздо большей степенью эффективности не только использовать наследие в качестве ресурса развития, но и в качестве инструмента региональной культурной политики.

121

Заключение.

Обеспечение процесса устойчивого развития представляется одной из фундаментальных задач человечества в целом и России в частности. «В философии и науке в целом формируется социоприродный (социально — экологический) подход к анализу процессов развития, а при внесении целевой ориентации к устойчивому развитию происходит становление более высокого уровня системного видения решений проблем ноосферного подхода»¹⁰¹

Особую роль в обеспечении нормального функционирования и взаимодействия всех трех компонентов призваны сыграть механизмы, которые «...лежат в сфере культуры, этики и, соответственно, воспитания и образования. Именно здесь необходим «искусственный отбор», но его ни в коем случае нельзя доверять рынку, в этих сферах склонному вовсе не к возвышению человека, а к эксплуатации его животных инстинктов без какого бы то ни было интереса к долгосрочным последствиям. Для того чтобы отбор был эффективным, необходимо богатство возможностей, которое дается только культурным, этническим, конфессиональным разнообразием, но при условии тесных постоянных взаимообогащающих контактов (диалога культур и конфессий) и недогматического отношения к «своему», если оно не лучшим образом соответствует необходимому "общему».¹⁰²

Одной из основ сохранения культурного разнообразия с одной сто­роны, с другой мощным инструментом для диалога культур является, не­сомненно, культурное наследие. Как показало проведенное исследование, за последнее время в мире и России взгляды на концепцию наследия пре­терпели значительные эволюционные изменения. Произошел переход от понятия «памятник истории» к понятию «физический исторический ре-

¹⁰¹ Урсул А.Д. Философия науки и концепция устойчивого развития // Философия науки, 2000.-№ 2. - С. 3

¹⁰² Данилов-Данильян В. И. Устойчивое развитие (теоретико-методологический анализ)// Экономика и математические методы. - 2003. - Т. 39, N 2. - С. 128

122

суре» и «объект наследия». Вместе с тем, в подходах к материальному культурному наследию, на наш взгляд, имеет место пробел в теоретиче­ском осмыслении его роли как мощного фактора самоидентификации со­обществ различного уровня и одной из основ устойчивого развития. Эта новая роль признается и декларируется множеством исследователей, одна­ко, при этом должным образом не анализируются причины и механизм проявления этих свойств наследия. Особенно эти пробелы заметны при анализе российских работ в этой области.

В связи с этим во всем мире происходит изменение и уточнение круга понятий и дефиниций, связанных с культурным наследием. Принципиально новое значение приобретает понятие ценности культурного наследия. Оно должно опираться, прежде всего, на систему международного, национального и местного законодательства и на цели и задачи устойчивого развития. Вместе с тем, этот круг понятий и нуждается в приведении к единому знаменателю, детализации и единой классификации.

Предложена   следующая   классификация   терминологического   круга, связанного с материальным культурным наследием:

—     первая    группа    -    <<утилитарно-практическая>>,    «внутренняя», демонстрирующая   взгляд   на   наследие   с   точки   зрения   правовых    и имущественных отношений в обществе, жизни, объекта политики и т.д., т.е. системы всех внешний взаимосвязей;

—  вторая группа - «информационная», или «синергетическая». Этот подход к терминологии связан с взаимосвязью между культурой, наследием и информацией.

—  третья группа - «экономическая». Здесь понятийный аппарат четко связан с проблемами и перспективами использования наследия в качестве ресурса для экономического развития, туризма и проч.

—  четвертая группа - «социально-экономическая и гуманитарная». Не­смотря на определенные черты сходства с предыдущей группой, необходимо от­метить, что подход здесь шире и связан с рассмотрением наследия, как ресурса

123

развития для общества в целом, включая не только экономические, но и широкий круг социальных и гуманитарных аспектов, в том числе образование, борьба с бедностью, качество жизни, устойчивое развитие и т.д.

Проведенное автором исследование показывает также, что в российской теории и практике могут быть применены следующие новые для них западные концепции и теории в сфере культурного наследия:

-    концепция    прошлого    в    настоящем,    которая    в    традиции постмодернизма     представляется     результатом     синтеза     множества исследовательских подходов и методологий;

-  теория превалирования политико-идеологических факторов над иными при создании продукта наследия или «идеологическая гипотеза»;

-  теория коммодификации (товаризации) наследия, объясняющая сущность     процесса     превращения     физического     культурного     или исторического ресурса в товар или продукт с помощью теории маркетинга и    являющаяся    одной    из    наиболее    эффективных    и    значимых фундаментальных      основ      современного      менеджмента      наследия (менеджмента культурных ресурсов).

Происходящие в мире процессы глобализации привели к необходимости рассмотрения наследия в системе координат «локальное - глобальное». Являясь по своей природе синергетическим ресурсом, наследие будет во многих отноше­ниях «вещью в себе», т.е. не использоваться, оставаясь на уровне физических культурных ресурсов, если оно не задействовано в жизни местного сообщества. Материальное культурное наследие всегда имеет четкую локализацию в той или иной местности, всегда «вписано» в конкретное местное сообщество, создавая для него физически ощутимые «метки» или ориентиры в пространстве и време­ни, базу для местной идеологии и идентичности, представляя ресурсы для реали­зации образовательных программ, развития туризма и связанных с ним секторов экономики. Таким образом, на базе использования культурного наследия местное сообщество может выстроить эффективные социальные стратегии, направленные на преодоление бедности и обеспечение устойчивого развития. В то же время,

124

несомненно, в сфере культурного наследия четко проявили себя тенденции гло­бализации. Современный мир создает целую систему угроз и вызовов по отно­шению к культурному наследию. В условиях динамичного и все более ускоряю­щегося развития физические культурные ресурсы подвергаются угрозе полного или частичного разрушения в случае невключенности в эти процессы. Даже та­кая положительная тенденция, как развитие туризма, в случае отсутствия долж­ного контроля со стороны властей могут нанести объектам наследия значитель­ный вред. Угрозы для наследия таятся также в результатах экономического раз­вития, промышленного освоения новых территорий, новых программах город­ского развития, в ходе которых реконструируются или перестраиваются целые кварталы, военных конфликтов, загрязнения природной среды. Во многих стра­нах мира программы по сохранению наследия испытывают постоянный недоста­ток финансовых, административных и технических ресурсов вследствие недоста­точного внимания к ним со стороны правительственных структур.

Значительно усложнились процессы выработки политики и осуществления менеджмента в сфере наследия. Они вызваны «размыванием» национальных границ, появлением наднациональных структур, занимающихся проблемами наследия, новых «игроков» в лице компаний, банков и корпораций транснационального уровня, фондов всемирного и регионального уровня, неправительственных и некоммерческих организаций. В свете этого необходима активизация выработки механизмов социального партнерства, новых механизмов принятия решений, значимых для местных сообществ, между национальными и региональными властями, государственными учреждениями, отвечающими за социально-культурное развитие, организациями третьего сектора и бизнес-структурами по включению культурного наследия в программы развития различного уровня.

Еще одно принципиально новое проявление глобализационных процессов в сфере наследия можно обозначить как его «виртуализацию» или «сетизацию». В обществе, где главной ценностью становится информация, технологии приоб­ретения и распространения знаний, наследие с его четко выраженной информа-

125

ционной сущностью начинает приобретать новые черты, в результате проявле­ний которых увеличивается его ценность. Среди прочего, это выделение из на­следия его информационной составляющей, которая начинает жить своей от­дельной жизнью в международных сетях - его «виртуализация». Другое явление - возникновение новых, лишенных одного определенного типа одноуровневых неиерархических отношений вне политических и административных рамок и границ, формирование сообществ, построенных вокруг определенных аспектов деятельности или политики в сфере наследия без единых центров управления или координации, функционирующих на основе новых информационных техно­логий, прежде всего сети Интернет.

В условиях столь глобальных перемен, перед лицом угрозы культурной унификации, возрастает необходимость усилий по поддержанию разнообразия культурного наследия как одного из ресурсов устойчивого развития. Культурное наследие различных народов и цивилизаций может и должно стать основой для межкультурной коммуникации и мирового прогресса, питательной основой для творчества. В конце 80-х — начале 90-е годов в Российской Федерации были предприняты попытки перейти к рассмотрению понятия наследия в широком качестве источника развития и сформировать по отношению к нему адекватную политику. Процесс этот шел сложно и фактически продолжается в настоящее время . Одной из причин этого является несовершенство организационных, экономических и правовых механизмов сохранения и использования объектов культурного наследия. Необходимо более широкое его включение в концепции устойчивого развития как отдельно взятых регионов, так и страны в целом.

Преодоление отставания Российской Федерации в сфере изучения и использования наследия от многих стран мира по-прежнему является одной из насущных задач отечественной теории и практики культуры. Наследие может и должно стать одной из основ устойчивого развития нашей страны.

126

Список литературы.

1.     АкиА.Д. Гаагская конвенция - первый международный документ в защиту памятников истории и культуры (к 40-ю Гаагской конвенции) // Охрана наследия за рубежом: опыт прошлого и современные проблемы / Отв.ред.   Р.А. Мнацаканян.—  М.:   РНИИ   культурного   и   природного наследия.— 1994. С. 5-15.

2.     Актуальные    проблемы    сохранения    культурного    и    природного наследия (отв. ред. А.В.Каменец).— М.: Институт Наследия,  1995.— 95 с.

3.     Аналитический   вестник.—   М.,   2000.   (Сер.   Основные   проблемы социального развития России; № 6).— 116 с.

4.     Анисимов П.С., Татаренко И.В., Кособрюхов В.Н. Системный подход к экологическим   исследованиям   на   территориях   музеев-заповедников: Сб.ст. / Проблемы сохранения и развития музеев-заповедников.— М.: РНИИ культурного и природного наследия, 1998.— 179 с.

5.     Антология   культурологической   мысли.   Авт.-сост.:   СП. Мамонтов, А.С. Мамонтов.— М, 1996.— 351 с.

6.     Арманд Д.Л. Наука о ландшафте.— М., 1978.— 287 с.

7.     Балл ер  Э.А.   Социальный  прогресс  и  культурное   наследие.—  М., 1987.—56 с.

8.     Белова Т. Культура и власть.— М., 1991.

9.     Белова И.   Новый   министр   по   делам   национального   достояния Великобритании // Панорама культурной жизни зарубежных стран. Инф. сб. Вып. 11-12.— М., РГБ, 1997.— 64 с.

10.   Белова И. Седьмой Симпозиум по проблемам культурной политики в Орхусе, Дания (по материалам присланным из оргкомитета симпозиума) // Панорама культурной жизни зарубежных стран. -Инф. сб. Вып. 3.— М, 1998.-36 С.

11.   Бирженюк Г.М. Методология и технология региональной культурной

127

политики// Панорама культурной жизни зарубежных стран. - Инф. сб. Вып. 2.— М, РГБ, 2000.— 60 с.

12.   Богатырева     Т.Г.      Синергетика      глобальных      и      локальных социокультурных процессов // Синергетика. Философия. Культура.— М: Изд-во РАГС, 2001 С. 289.

13.   Богатырева Т.Г. Современная культура и общественное развитие.— М: Изд-во РАГС, 2001 — 96 с.

14.   Бракер Н.В.,  Куйбышев Л.А.   6-я   рамочная   программа   и   участие российских учреждений культуры в проектах Комиссии Европейского Сообщества [On-line]. Метод доступа: http://www.cpic.ru/index_r.htm

15.   Бурден А. Культурное наследие и экономика // Информкультура. Сб. ст. Вып. 2.—М. 2000. С. 34.

16.   Василенко   Л.А.,    Рыбакова   И.Н   Информационная    культура   // Синергетика. Философия. Культура.— М: Изд-во РАГС, 2001. С. 162.

17.   Веденин Ю.А. Место и роль наследия в возрождении культурного ландшафта    России    //    Тезисы    докладов    второй    международной конференции  по   сохранению   и   развитию   уникальных   исторических территорий —М., 1992. С. 6-18.

18.   Веденин Ю.А.,   Шульгин П.М.   Новые   подходы   к   сохранению   и использованию     культурного     и     природного     наследия     России. Организационно-управленческие      и      финансово-правовые      аспекты культурной политики // Обзорная и служебная информация. Вып. 10. / ГИВЦ.—М.,1992.

19.   Веденин Ю.А.,    Лютый А.А.,    Ельчанинов А.И.,    Свешников В.В.. Культурное и природное наследие России  (концепция  и  программа комплексного атласа).— М.: Институт Наследия, 1995.— 119 с.

20.   Веденин Ю.А. Современные проблемы развития и сохранения истори­ческих городов и историко-культурных территорий в России // Культура исторического города: пути сохранения и развития: Материалы науч.-практ. конф. /Под. ред. Л. Афанасьевой.— Ялуторовск., 1996. С. 12-16.

128

21.   Веденин Ю.А., Кулешова М.Е. Современное законодательство об охра­не и использовании наследия // Наследие и современность. Инф. сб. Вып. № 5.—М.: Институт наследия. 1997.— 112 с.

22.   Веденин Ю.А.. Зайцева Г.А. Основные положения концепции развития музеев-заповедников   //   Проблемы   сохранения   и   развития   музеев-заповедников. Сб. ст.— М., РНИИ культурного и природного наследия. 1998.— 179 с.

23.   Веденин    Ю.А.    Основные    положения    современной    концепции управления культурным наследием // Ориентиры культурной политики. Инф. вып. № 9 — М., 2000. С. 123.

24.   Вишневская С.С.,     Горохов В.А.     Национальные     парки     России. Тропинкой Красною от Черного моря до моря Белого.— М., 1997.— 37 с.

25.   Вопросы функционального зонирования и экономическая стратегия развития    национального    парка    «Водлозерский»    //    Комплексные региональные программы сохранения и использования культурного и природного наследия.— М., 1994. С.50-90.

26.   Востряков  Л.Е,   Чирикова  А.Е.   Культурная   политика   в   оценках российских и европейских администраторов и менеджеров культуры (по результатам исследований  1996-1997 гг.) // Материальная база сферы культуры. Научн, инф.сб. Вып. 3.— М, РГБ, 1999.— 123 с.

27.   Востряков Л.Е.  Региональные  управленческие  отношения  в  сфере культуры: поиск новой управленческой парадигмы.— М., 1996.— 112 с.

28.   Востряков Л.Е. Управление наследием: от восстановления «точечных» объектов — к воссозданию среды // Наследие и современность. Инф. вып. № 3.— М: Институт наследия, 1996. С. 79.

29.   Всемирное    культурное     и     природное     наследие:     документы, комментарии, списки объектов. Колл. авт. / Отв. ред. Ю.Л. Мазуров.— М.: Институт Наследия, 1999.— 337 с.

30.   Гаустад Э., Кулешова М., Моен Э., Столяров В. Сравнительный анализ практики управления  культурными ландшафтами.— М.-Осло,   1999.—

129

96 с.

31.   Глаголев А.И. О ценности памятника культуры и ее экономическом выражении (на пути распознавания и измерения значения памятника в культурной  и  хозяйственной  жизни  общества)  //  Памятниковедение. Теория. Методология. Практика.— М., 1986. С. 152.

32.   Гнедовский М. Будущее уже наступило. Предисл. к кн. М. Пахтер, Ч. Лэндри «Культура на перепутье» // Культура и культурные институты в XXI веке.— М., Классика-ХХ1, 2003.

33.   ГоленкоВ.К.,   КлюкинА.А.   Обоснование   организации   природно-исторического заповедника на горе Опук в Ленинском районе Крыма // Археологический фактор в планировочной организации территории. М., 1997. С. 31-59.

34.   Горбунов А.В.    Экологический    подход    к    деятельности    музеев-заповедников // Проблемы сохранения и развития музеев-заповедников. Сб.ст.— М., РНИИ культурного и природного наследия, 1998. С. 30-38.

35.   Горлова И. Культурная политика в современной России: региональный аспект.— Краснодар, 1996. С. 3-112.

36.   Гумилев Л.Н. Этносфера: история людей и история природы.— М., 1993.—544 с.

37.   Данилов-Данильян В.И. Состояние и проблемы охраны окружающей среды в Российской Федерации // Научные и технические аспекты охраны окружающей среды. -Вып. 10. - М., 1995. - С. 67-70

38.   Данилов-Данильян      В.И.      Устойчивое      развитие      (теоретико-методологический анализ)// Экономика и математические методы. - 2003. — Т. 39, № 2. — С. 128-130.

39.   Декларация прав культуры (проект). - СПб.: СПбГУП, 2000. СП.

40.   Делокаров К.Х. Нравственность и проблемы устойчивого развития // Открытое   общество   и   устойчивое   развитие:   местные   проблемы   и решения: Вып. VI. —М, 2000.—С. 29-46.

41.   Доскач А.Г. Природное районирование. Юго-Восток Европейской час-

130

тиСССР.—М.,1971.

42.   Драгичевич-Шешич М. Менеджмент в области культурного наследия [on-line],        [cited       20,        October       2003]        Метод        доступа: http://www.culturalmanagement.ru/biblio/Nasl/

43.   Дрейер O.K., Лось В.А. Экология и устойчивое развитие. - М., 1997

44.   Дукельский В.Ю. Памятники истории и культуры в системе музейной деятельности // Памятниковедение. Теория. Методология. Практика.— М., 1986.

45.   Дьячков    А.Н.    Охрана    памятников    за    рубежом    (некоторые теоретические аспекты) // Памятники в контексте историко-культурной среды. /Отв.ред. А.Н. Дьячков / Сб. науч. тр.—М., 1990. С. 19-40.

46.   Ерасов Б.С. Социальная культурология. Пособие для вузов. В 2-х чч.— М., 1994. Ч. 1.—384 с; Ч. 2.— 240 с.

47.   Ермоченкова   СП.,   Рабинович   Е.И.   Методологические   вопросы социологического исследования отношения населения к культурному и природному наследию // Актуальные проблемы сохранения культурного и природного наследия: Сб. ст.— М.: Институт наследия, 1995. С. 54-64.

48.   Есенин   А.В.,   Зайцева   Г.А.   Экомониторинг   историко-культурных территорий: некоторые теоретические аспекты и методология // Проблемы сохранения   и   развития   музеев-заповедников:   Сб.   ст.—   М.,   РНИИ культурного и природного наследия, 1998.— 179 с.

49.   Жидков B.C. Культурная жизнь региона. Проблемы регулирования.— М., 1991.

50.   Жуков Ю.Н. Память Отечества. Сохранение культурно-исторического наследия в СССР.— М., 1988.

51.   Жуков Ю.Н. Становление и деятельность советских органов охраны памятников истории и культуры, 1917-1920.— М.. 1989. С. 19-98.

52.   Задорожная   Е.   К   созданию   фонда   отечественного   наследия   во Франции.( 18-20)// Панорама культурной жизни зарубежных стран. РГБ. НИО Информкультура. Вып. № ю. Инф. сб.— М., 1996.— 40 с.

131

53.   Задорожная Е.  Компьютерное  пространство  и  авторские  нрава // Панорама культурной жизни зарубежных стран. Инф. сб. Вып. 11-12.— М.,РГБ, 1997.— 64 с.

54.   Задорожная   Е.   О   внешней   культурной   политике   Германии   и деятельности института Гете // Панорама культурной жизни зарубежных стран. / Инф. сб. Вып. 4.— М, РГБ, 1996.— 36 с.

55.   Зайцева Г.А.   Опыт   изучения   экологических   проблем   в   музеях-заповедниках // Материальная база сферы культуры. -Научно.инф. сб. Вып 1.— М.: РГБ, 1999. С. 82-88.

56.   Зайцева Г.А., Есенин А.В., Ляшенко Л.И., Деньгин Э.В. Экологический паспорт историко-культурных территорий // Проблемы сохранения  и развития  музеев-заповедников. / Сб.  ст.— М.:  РНИИ культурного  и природного наследия, 1998.— 179 с.

57.   Зайцева Л. Источники финансирования социально-культурной сферы и роль промышленного меценатства // Вопросы экономики.— 1996.— №6. С. 28.

58.   Закон РСФСР «Об охране и использовании памятников истории и культуры». 1978.

59.   Заповедники    и    национальные    России.    Справочник.    Авт.-сост. Н.М. Забелина, Л. Исаева-Петрова, Л.В. Кулешова.— М, 1998.— 160 с.

60.   Зарубежное законодательство в области сохранения культурного и природного  наследия.   Инф.   сб.  /  Науч.   ред.   Ю.А. Веденин.—  М.: Институт Наследия, 1999.— 96 с.

61.   Захаров Ю.С.,     Мазуров Ю.Л.,     Фомченков А.К.     Особо     ценные природные   территории   Коми   и   их   использование   в   рекреации   // Уникальные территории в культурном и природном наследии регионов. Сб. науч. тр.— М.: РНИИ культурного и природного наследия, 1994.— 216 с.

62.   Иконников   А.О.   О   ценностях   подлинных   и   мнимых   //   Наше наследие.— 1990.— №3. С. 1-4.

132

63.   ИньковаО. Национальное достояние Италии: защита и управление. (Доклад министра культуры К. Бодо)// НИО информкультура. Сер. 1 ,4. Вып. №12.

64.   Исторический город Ялуторовск: материалы к программе сохранения и использования историко-культурного наследия города и его окружения / Отв. ред. П.М. Шульгин.— М.: Институт Наследия, 1997.—206 с.

65.   Каменец А.В.   Методологические   основы   системы   управления   на федеральном и региональном уровне в сфере культуры // Ориентиры культурной политики.— М., 1994. С. 3.

66.   КастельсМ.  Могущество  самобытности   [on-line]   Метод  доступа: http ://iir-mp.narod.ru/books/inozemcev/page_ 1292 .html

67.   Катлин Перъе-Д'Итерен Туризм и сохранение культурного наследия [on-line],       [cited       25,       November       2003]       Метод       доступа: http://www.culturalmanagement.ru/biblio/Nasl/

68.   Квартальное В.А. Туризм.— М.: Финансы и статистика, 2000. С. 112.

69.   Князева   Н.Р.    Информационное    общество    и    сфера    культуры: зарубежный и российский опыт // Экология культуры Информационный бюллетень № 1. (21).— Архангельск, 2001 С. 163.

70.   Комплексные региональные программы сохранения и использования культурного и природного наследия в системе регионального управления и виды программ// Комплексные региональные программы сохранения и использования культурного и природного наследия.— М., 1994.— 173 с.

71.   Комплексные региональные программы сохранения и использования культурного и природного наследия / Отв. ред. П.М. Шульгин.— М.: Институт Наследия, 1994.— 174 с.

72.   Конвенция    и    рекомендации    ЮНЕСКО    по    вопросам    охраны культурного наследия: Сб. / Сост. В.Б. Моргачев.—М., 1990.— 125 с.

73.   Кондаков  И.В.   К   методологии  междисциплинарных  исследований культурного и природного наследия // Актуальные проблемы сохранения культурного и природного наследия. Сб. ст.— М.: Институт наследия,

133

1995.—81с.

74.   Концепция   программы    сохранения    и    использования    историко-культурного и природного потенциала Калужской области («Калужская область  —  уникальная  территория»)  //  Комплексные   региональные программы   сохранения   и   использования   культурного   и   природного наследия.— М., 1994.— 173 с.

75.   Коробова Г.В.,    РощинаН.С.    Нормативно-правовое    регулирование деятельности      музеев-заповедников      Российской      Федерации      // Материальная база сферы культуры. / Научно, инф. сб. Вып 1.— М.: РГБ, 1999.—92 с.

76.   Кузнецова Л.П.   Информационно   правовое   обеспечение   в   области охраны недвижимых памятников истории и культуры // Наследие и современность. Инф. сб. Вып. №6.— М: Институт наследия,  1998.— 137 с.

77.   Кузьменков СЮ. Принятие Второго протокола к Гаагской конвенции 1954 г. О защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта // Материальная база сферы культуры. Науч.-инф. сб. Вып. 3.— М.: РГБ, 1999.— 123 с.

78.   Кулешова М.Е. Законодательство об особо охраняемых территориях и место в нем музеев-заповедников // Проблемы сохранения и развития музеев-заповедников. Сб. ст.— М.: РНИИ культурного и природного наследия, 1998.— 179 с.

79.   Кулешова М.Е.   Понятийно-терминологическая  система  «Природное культурное наследие»: содержание и основные понятия // Уникальные территории в культурном и природном наследии регионов. Сб. науч. тр.— М.: РНИИ культурного и природного наследия, 1994.— 216 с.

80.   Кулешова М.Е. Природный каркас и его роль в решении экологических проблем// Материальная база сферы культуры. Науч.-инф. сб. Вып 1.— М: РГБ, 1999.—92 с.

81.   Кулешова М.Е., Мазуров Ю.А. Экологические функции как основа выявления ценности территорий // Уникальные территории в культурном

явления ценности территорий // Уникальные территории в культурном и природном наследии регионов. Сб. науч. тр.— М.: РНИИ культурного и природного наследия, 1994.— 216 с.

82.   Кулинская СВ.,      Карпов A.M.,      Кулешова М.Е.,      Мазуров Ю.Л., Фомченков А,К. Рекреационные ресурсы Кабардино-Балкарии как особо ценное наследие // Уникальные территории в культурном и природном наследии регионов. Сб. науч. тр.— М.: РНИИ культурного и природного наследия, 1994.— 216 с.

83.   Культурное и природное наследие в региональной политике: Тез. Докл. респ. науч.-практ. конф. / Отв. ред. В.А. Шальнев.— Ставрополь, 1997.—122 с.

84.   Культурное наследие Российского государства.  Сб. ст. РАН.  Ин-т истории    материальной    культуры.    ВООПИ и К;    Сост.    и    отв.ред. А.И. Кирпичников.— СПб.; ИПК «Вести», 1998.— 134 с.

85.   Кучмаева И.К. Культурное наследие: современные проблемы.— М., 1987.

86.   Лагутин А.Б.    «Наследие    и    инновации»    -    итоги    2003     года (размышления на фоне бесстрастных цифр) [on-line] Метод доступа: http ://hi .lagutin.ru

87.   Лапшин   В.А,   Макаренко   З.Н.   Охрана   культурно-исторического наследия в странах западной Европы и в США // Культура и искусство за рубежом:   проблемы,  поиски,  решения.   НИО  Информкультура.   Инф. сообщ. № 2. Вып. П.— М., РГБ., 1988.— 14 с.

88.   Лебедев А.В. Музейные представительства в Интернет. Российский и зарубежный опыт // Материальная база сферы культуры: Научн.-инф. сб. Вып. 1.—М., РГБ, 1999.— 92 с.

89.   Лихачев Д.С. Экология культуры // Прошлое будущему. Статьи и очерки.— Л., 1985.

90.   ЛютиковаГ. Культурная политика Европейского союза в 1995 году. (По материалам журнала Совета по культуре Швеции).— 1995. №1-6 //

135

Панорама культурной жизни зарубежных стран.— Инф. сб,-Вып. 8-9.— М.,РГБ. 1996.— 56 с.

91.   ЛютиковаГ. Культурная политика Европейского Союза в 1995 году // Панорама культурной жизни зарубежных стран. Инф. сб. Вып. 8-9.— М, РГБ, 1996.— 58 с.

92.   Лютый А.А., Броникова В.К., Бондарчук СВ. и др. Карты культурного и природного наследия регионов России // Наследие и современность. Инф. вып. № 3.— М.: Институт наследия, 1996. С.79.

93.   Мазуров Ю.Л. Феномен природного наследия в науке и культуре // Уникальные территории в культурном и природном наследии регионов. Сб. науч. тр.— М.: РНИИ культурного и природного наследия, 1994.— 216 с.

94.   Мазуров Ю.Л. Всемирное культурное наследие в географическом и экономическом контексте // Вестник МГУ. Серия 3. География.— 1997.— №5.

95.   Мазуров  Ю.Л.  Культура  и  культурная  политика.  Послесловие  к Стокгольмской конференции по культуре и развитию // Наследие и современность. Инф. сб. Вып. № 7. 1999.

96.   Мазуров   Ю.Л.   Охрана   природного   наследия   в   экологической   и культурной политике// Актуальные проблемы сохранения культурного и природного наследия. Сб. ст.— М.: Институт наследия, 1995.— 81 с.

97.   Мазуров Ю.Л. Охраняемые территории природного и культурного наследия// Вестник МГУ. Сер. 5, География.— 1996. № 4.

98.   Мазуров Ю.Л., Макаров И.М., Соколов В.Ю., Абрамов А.П. Целевые комплексные программы.— М., 1980.

99.   Мазуров Ю.Л. Природное наследие в региональной экологической политике // Вестник МГУ. Сер. 5. География.— 1999.— № 4.

100. Мазуров Ю.Л. Уникальные территории: концептуальный подход к вы­явлению, охране и использованию // Уникальные территории в культур­ном и природном наследии регионов. Сб. науч. тр.— М.: РНИИ культур-

136

ного и природного наследия, 1994.— 216 с.

101. Мазуров Ю.Л., Кулинская СВ., Максаковский Н.В., Пакина А.А. Феномен наследия и особо ценные территории (Ретроспектива сектора уникальных территорий) [on-line] Метод доступа: http://www.heritage-institute.ru/rn/artext.htm [Цит. 12.12.2003]

102. Макаренко    О.В,    Рудник    Б.Л,    Шишкин    С.В,    Якобсон    Л.Н. Государственные   и   негосударственные   некоммерческие   организации: формы поддержки и сотрудничества.— М., 1997.

103. Максаковский  Н.В.   Опыт  сохранения   природного  и  культурного наследия   в   системе   национальных   парков   Канады   //   Наследие   и современность. Инф. сб. Вып. 3.— М.: Институт наследия, 1996. С. 79.

104. Максаковский Н.В. Национальные парки в урбанизированных районах России. Москва-Рязань, 1997.—162 с.

105. Максимова Л.Д., Романова Е.Н. Комплексный подход к изучению исторической территории Рязанского Кремля // Проблемы сохранения и развития   музеев-заповедников.   Сб.ст.   —М.:   РНИИ   культурного   и природного наследия. 1998. —179 с.

106. Малое В.Н.. Филимонов Л.А. необходимость создания Национального парка в Костромской области // Проблемы сохранения и развития музеев-заповедников. Сб.ст. -М.: РНИИ культурного и природного наследия. 1998.—179 с.

107. Малышева   С.Г.   Методы   архитектурно-ландшафтной   организации земель  археологического  наследия:  на  примере  Самарской  области: Диссертация кандидата архитектуры, Самара, 1997 С. 131-153

1О8.Кастельс, М. Становление общества сетевых структур [on-line] Метод

доступа: http://iir-mp.narod.ru/books/inozemcev/page_l492.html 109. Материальные культурные ресурсы: Руководство Всемирного банка

по  операционной  деятельности  Принципы   операционной   политики.

Проект   ОР  4.11,  May,   2001   [cited  May,   14,   2001]   Available   from

http ://www-wds .worldbank.org

137

110. Мамедов Н.М. Культура, экология, образование. — М., 1996.

Ш.Матрусов Н.Д. Природно-исторические территории в системе заповедных территорий и объектов. // Тезисы докладов второй международной конференции по сохранению и развитию уникальных исторических территорий. —М., 1992—192 с.

112. Международная охрана культурных ценностей. —М., 1979. —С. 22.

113. Международные  проекты // Центр ПИК  Министерства  культуры Российской           Федерации           [on-line]           метод           доступа: http://www.cpic.ru/index_r.htm

114. Миронова Т.Г. Сохранение природного и культурного наследия как императив    культурной    политики    постиндустриального    общества: Диссертация кандидата культурологических наук. —М., 2000 С. 77

П5.Мнацаканян Р.А., Мурашкина СИ. Опыт организации «Нэшнл Траст» в охране природного и культурного наследия Великобритании. // Охрана наследия за рубежом: опыт прошлого и современные проблемы. Отв.ред. Мнацаканян Р.А. —М.: РНИИ культурного и природного наследия, 1994. —145 с.

116. Могутова Л.С.  Исторический  город:  проблемы,  поиски,  решения// Материалы научно-практической конференции «Культура исторического города:   пути   сохранения   и   развития».Под.ред.   Афанасьевой   Л.   -Ялуторовск., 1996. — 85 с.

117. Моль А. Социодинамика культуры. —М., 1973. —405 с.

118. Мониторинг   археологического   наследия   (тезисы   докладов).   М.: Институт Наследия, 1998. —52 с.

119. Мордюков П. Культурная география (общественная потребность и опыт  ее  развития).  //  Организационно-управленческие  и   финансово-правовые аспекты культурной политики. Обзорная и служебная инф. -Инф.вып.№12.  —М., 1992.

120. Наседкин  К.А.,   Наседкин   А.А   Россия   -   Европа:   диалог   сетей культурного    наследия.    Проект    «Cultivate    Russia».    Электронные библиотеки  -  2001   -  Том  4  -  Выпуск   1   [on-line]  Метод  доступа:

13о

2001 - Том 4 - Выпуск 1 [on-line] Метод доступа: http://www.iis.ru/el-bib/index.html

121. Наследие и современность. Информационный сборник. Вып. 1. М: Институт Наследия, 1995. —80 с.

122. Наследие и современность. Информационный сборник. Вып. 3. М.: Институт Наследия, 1996. —80 с.

123. Наследие   и   современность.   Информационный   сборник.   Вып.4. Экология и охрана наследия. М: Институт Наследия, 1996. —101 с.

124. Наследие и современность. Информационный сборник. Вып.5. М.: Институт Наследия, 1997. —112 с.

125. Наследие и современность. Информационный сборник. Вып.6. М.: Институт Наследия, 1998. —138 с.

126. Никитин Н.А. Музей или уникальная историческая территория? // Тезисы докладов второй международной конференции по сохранению и развитию уникальных исторических территорий. —М., 1992. —192 с.

127. Никишин Н.А., Калуцков В.Н. «Ландшафты - памятники природы, истории и культуры // Памятники в контексте историко-культурной среды. Отв.ред.Дьячков А.Н. Сб.науч.тр. —М., 1990. —144с.

128. Николаев   СВ.,   Максаковский   Н.В..   Особо   ценные   территории природного    и    природно-историко-культурного    наследия    народов Российской Федерации. М., 1997. —118 с.

129. Опыт  Франции   в   области   сохранения   национального   культурно-исторического наследия// Ориентиры культурной политики. Мин. к-ры РФ. ГИВЦ. Инф. вып.№9.. —М. 1993.

130. Орлова Э.А, Каменец А.В. Модернизационная культурная политика и ее информационное обеспечение // Ориентиры культурной политики. Инф. вып.№25 —М, 1999. —6 с.

131. Орлова Э.А. Культурная политика в контексте модернизационных процессов // Теоретические основания культурной политики (Сб.науч.тр. РЖ),—М., 1993.—С.48-78.

139

132. Основные задачи комплексных региональных программ сохранения и использования  культурного   и   природного   наследия  //  Комплексные региональные программы сохранения и использования культурного и природного наследия. —М., 1994. —173 с.

133. Охрана   наследия   за   рубежом:   опыт   прошлого   и   современные проблемы (отв. ред. Р.А.Мнацаканян). М.: Институт Наследия, 1995. — 145 с.

134. Правовые основы культурной политики России.(сборник документов и материалов 1992-1998).Сост. Янин И.Т. -Калининград., 1999. —296 с.

135. Проблемы   и   программы   туристско-рекреационного   использования природного  и  историко-культурного  потенциала  в  регионах  России. Сб.науч. тр. —М. 1995.

136. Проблемы и  программы  туристско-рекреационного  использования природного и историко-культурного потенциала в регионах России (отв. ред. Ю.С.Путрик). М.: Институт Наследия, 1995. —169 с.

137. Проблемы  сохранения  и   развития   музеев-заповедников.   Сборник статей. Отв. ред. Ю.А.Веденин, М.: Институт Наследия, 1998. —180 с.

138. Проект         «Cultivate-Russia»         [on-line]         метод         доступа: http//www.cultivate.ru

139. Проект  «Open  Heritage:   enabling  the  European   Culture  Economy» («Открытое Наследие: создавая европейскую экономику культуры») [on­line]                                         Метод                                         доступа: http://www.adit.ru/rus/project/OpenHeritage/default.htm.

140. Проект VOLGA (утверждение эксплуатационных и правовых норм использования культурного наследия) Проект «Open Heritage: enabling the European Culture Economy» («Открытое Наследие: создавая европейскую экономику           культуры»)           [on-line]           Метод           доступа: http://www.adit.ru/rus/project/VOLGA/default.htm.

141. Протасов Ю.Г. Проблема изучения и сохранения природного наследия музея-заповедника «Кижи» // Проблемы сохранения и развития музеев-

140

заповедников. Сб.ст. —М.: РНИИ культурного и природного наследия.

1998.—179 с. 142.Пруцин О.И. К вопросу установления критериев ценности памятников

истории и культуры // Архитектурное наследство реставрации. —М, 1984.

—С. 8-22. 143.Пучнина   О.   Информационный   обмен   в   РСКН   .   Электронные

библиотеки  -  2001   -  Том  4  -  Выпуск  5   [on-line]  Метод  доступа:

http://www.iis.ru/el-bib/index.html. 144. Растопчин В.Г. , Кузнецова Н.И., Иванова Л.Е. Культурные ценности.

Понятие,  порядок приобретения, хранения  и обращения.  Справочное

пособие. —М., 1996. —240 с. 145.Реймерс   Н.Ф.,   Штильмарк   Ф.Р.   Особо   охраняемые   природные

территории.—М., 1978.

146. Сетизация,   отказ   от   вертикальных   структур   организации,   виды сетевых            структур.             [On-line].             Метод            доступа: <http://media.karelia.ru/~resource/econ/Teor_org/R30.htm.

147. Сравнительный      анализ      практики      управления      культурными ландшафтами. —М.: Институт Наследия, 1999. —С. 38, 39.

148. Туровский Р.Ф..  Культурные ландшафты России. —М.:  Институт Наследия, 1998. —210 с.

149. Уникальные   территории   в   культурном   и   природном   наследии регионов (Отв. ред. Ю.Л.Мазуров).—М.: Институт Наследия, 1994. —215 с.

150. Федосова  Г.А.   Природно-исторический   заповедник   -   леспаркхоз «Горки»    как   образовательный    центр    экологического    туризма    и краеведения // Проблемы сохранения и развития музеев-заповедников. Материалы   2   научно-практической   конференции   (Бородино   22-24 окт.1997 г.). Гос. Бородинский военно-исторический музей-заповедник, Институт наследия. —М., 1998.

151. Урсул А.Д. Модель устойчивого развития для России. — М., 1994. —

141

С. 4.-20.

152. Урсул А.Д. Переход России к устойчивому развитию: ноосферная стратегия. —М., 1998.—С. 36-38.

153.  Урсул А.Д. Философия науки и концепция устойчивого развития // Философия науки. —М., 2000. С. 3-10.

154. Урсул А.Д. Переход к устойчивому развитию: проблемы управления // Открытое   общество   и   устойчивое   развитие:   местные   проблемы   и решения: Вып. VI. —М., 2000.- С. 6-29.

155. Урсул   А.Д.   Модель   ноосферно-опережающего   образования   III тысячелетия//  Открытое  общество  и  устойчивое  развитие:   местные проблемы и решения: Вып. VII. —М., 2001.- С. 6-11.

156. Устойчивое  развитие:  Коммуникативные  основания  (философский анализ). - М.: Гуманитарный центр "Монолит", 1999. - 271 с.

157. Флиер А. И. О новой культурной политике России // Общественные науки и современность. 1994. №5. —14-25 с.

158. Хацкевич Д.Х. Природа как эстетическая ценность. —М., 1987.

159. Чалая И.П., Веденин Ю.А.. Культурно-ландшафтное районирование Тверской области. М.: Институт Наследия, 1998. —286 с.

160. Шендрик А.И. основы теоретической культурологии. Кн. 1,2. —М., 1999.-227-235 с.

161.Ширгазин О. Р. Проблемы совершенствования структуры комплексных региональных программ сохранения и использования культурного и природного наследия и процедура их разработки.( 15-30) // Наследие и современность. Инф.сб. вып 7, М.: Институт наследия. 1999. —161с.

162. Шульгин П.М. Возрождение и развитие памятников истории, культуры и природы на принципах уникальных исторических территорий. // Тезисы докладов второй международной конференции по сохранению и развитию уникальных исторических территорий. —М. Л 992. —192с.

163. Шульгин П.М. Современные подходы к формированию программ в сфере культуры и наследия // Наследие и современность. Инф.сб. Вып. 7.

142

М.: Институт наследия. 1999. —161с.

164. Шульгин П.М. Уникальные территории в региональной политике // Уникальные территории в культурном и природном наследии регионов. Сб.науч.тр. —М.: РНИИ культурного и природного наследия. 1994. —216 с.

165. Экономика сохранения биоразнообразия. —М., 1995.

166. Этнокогнитология. Вып. 2. Этноосознание (отв. ред Э.А.Чамокова). М.: Институт Наследия, 1996. —174 с.

167. Этнокогнитология: подходы к изучению этнической идентификации (отв. ред. Э.А.Чамокова). М.: Институт Наследия, 1994. —156 с.

168.Этнометодология: проблемы, подходы, концепции. Вып. 1 (отв. ред. Э.А.Чамокова). М.: Институт Наследия, 1994. —128 с.

169. Этнометодология:   проблемы,   подходы,   концепции.  Вып.   2.   Ред.-составители: А.А.Пископпель, В.Р.Рокитянский, Л.П.Щедровицкий. М., 1995.—172 с.

170. Этнометодология:  проблемы,  подходы,  концепции.  Вып.  3.  Ред.-составители: О.И.Генисарецкий, С.Э.Зуев, А.А.Пископпель и др. М., 1997.—144 с.

171. Этнометодология:  проблемы,  подходы,  концепции.  Вып.  4.  Ред.-составители:       Е.Л.Иванова,       А.А.Пископпель,       В.Р.Рокитянский, С.В.Соколовский, Л.П.Щедровицкий. М., 1997. —124 с.

172. Этнометодология: проблемы, подходы, концепции. Вып. 5. Сборник статей.        Ред.-составители:        А.А.Пископпель,        В.Р.Рокитянский, Л.П.Щедровицкий. М., 1998. —128 с.

173. Якобсон Л.  И.  Ээкономические методы управления  в  социально-культурной сфере.—М. 1991—154с.

174. Якобсон Л.И.Экономика общественного сектора. —М., 1995-278с.

175. Янин   И.Т.   правовые   основы   культурной   политики   России:   сб документов и материалов, 1992-1998).-Калининград., 1995.-296с.

143

176.Ashworth, GJ. From history to heritage—from heritage to identity. In search of concepts and models. In: G.J.Ashworth and P.J.Larkham (eds) Build­ing a New Heritage. Tourism, Culture and Identity in the New Europe, pp. 13-30. London: Routledge, 1994.

177. Ashworth, Gregory J. and Peter J. Larkham (eds). Building a New Heritage. London and New York: Routledge, 1994.

178.Beltz, R.Mecklenburgs Hunengraber. In: Wagen & Wirken V: Pommern, Leipzig, Berlin. 1923. P 135-135a.

179. Bender,   Barbara.   Stonehenge—Contested   Landscapes   (Medieval   to Present-Day). In: B.Bender (ed.) Landscapes: Politics and Perspectives, pp. 245-279. Providence and Oxford: Berg, 1993.

180. Bergson, Henri. Matter and Memory. New York: Zone Books, 1988. 181.Binford, Lewis. An Archaeological Perspective. New York etc.: Seminar

Press, 1972.

182.Bloch, Maurice. The past and the present in the present. Man (N.S.) 12, 1977.-278-292.

183. Burke, Peter. History as Social Memory. In T. Butler (ed.) Memory: history, culture and the mind, pp. 97-113. Oxford: Blackwell, 1989.

184. Cameron С The spirit of place The physical memory of Canada Journal of Canadian studies, Petersborough; spring 2000 Метод доступа: [Proquest base]

185. Carman, John Beating the Bounds: Archaeological Heritage Management as Archaeology, Archaeology as Social Science. Archaeological Review from Cambridge 10:2, 1991.-175-184.

186.Cernea, Michael M. Cultural Heritage and Development: a framework for action in the Middle East and North Africa The International Bank for Reconstruction and Development/The World Bank- Washington, 2001. P. 34

187. Chapman, John. Places as timemarks—the social construction of prehistoric landscapes in Eastern Hungary. In G.Nash (ed.) Semiotics of Landscape: Archaeology of Mind, pp. 31-45. British Archaeological Reports, International Series 661. Oxford: Archaeopress, 1997.

144

188. Chase, Malcolm and Christopher Shaw. The dimensions of nostalgia. In: Chase and Shaw (eds), 1989. - pp. 1-17.

189. Clark, Grahame. Space, Time and Man. A Prehistorian's View. Cambridge: Cambridge University Press, 1992.

190. Convention Concerning the Protection of the World Cultural and Natural Heritage, 1972 [on-line], Метод доступа: http://www.unesco.org.

191. Cornelius J. Holtorf Monumental Past. The Life-histories of Megalithic Monuments in Mecklenburg-Vorpommern (Germany) E-monograph,  1998 [on-line] Метод доступа: http://citd.scar.utoronto.ca/CITDPress/holtorC0.1.html

192. Cosgrove,  Dennis  and  Stephen  Daniels   (eds).  The  Iconography  of Landscape. Cambridge: Cambridge University Press, 1988.

193. Cosgrove, Dennis. Geography is Everywhere: Culture and Symbolism in Human Landscapes. In: D.Gregory and R.Walford (eds.) Horizons in Human Geography, pp. 118-135. Basingstoke: Macmillan, 1989.

194. Craik, Kenneth H. Psychological reflections on landscape. In: E.C.Penning-Rowsell and D.Lowenthal (eds) Landscape Meanings and Values, pp. 48-64. London: Allen and Unwin, 1986.

195. Cullen, Ben. Living artefact, personal ecosystem, biocultural schizophrenia: a novel synthesis of processual and post-processual thinking. Proceedings of the Prehistoric Society, 61: 371-91, 1995.

196. Cultural Properties in Policy and Practice: a Review of World Bank Experience   Document   of   World    Bank    [on-line],    Метод    доступа: http://www.wds.worldbank.org, Цит 19 Дек 2001]

197. Culture in sustainable development. Key concepts. Definitions, [on-line] Метод                                                                                         доступа: http://lnwebl8.worldbank.org/essd/essd.nsf/9blcfc683a76b671852567cb0076a 25e/ac221fb4d67369el852567ed004d3777?OpenDocument [Цит. 23.11.03]

198.Daniel, Glyn. The Idea of Prehistory [1962]. Harmondsworth: Penguin, 1964

145

199.Daniela Jelincic Tourism, heritage and globalization. Paper presented at the INST Conference International Cultural Studies, Paris, 15-19 September 1999; Research Institute for Austrian and International Literature and Cultural Studies [on-line]. 1999, [cited 20, October 1999] Метод доступа http://www.inst.at/studies/s_0604_e.htm

200. Darvill,  Timothy.  Value   Systems  and  the  Archaeological  Resource. International Journal of Heritage Studies 1(1), 52-64,1994.

201. Davis, Fred. Yearning for yesterday. New York: Macmillan, 1979.

202. Don Henson. People and place In: History Today magazine. London. 2001. Метод доступа: [Proquest base]

203. Evans, Christopher. Tradition and the cultural landscape: an archaeology of place. Archaeological Review from Cambridge 4 (1), 80-94,1985.

204. Evans, Paul R. Mythology and Tradition. In: T.Herbert and CEJones (eds) The Remaking of Wales in the Eighteenth Century, pp. 149-173. Cardiff: University of Wales Press, 1988.

205.Fontijn, David. Socializing Landscape. Second thoughts about the cultural biography of urnfields. Archaeological Dialogues 3, 1996 - 77-87.

206. Fowler, Peter. The Past in Contemporary Society: then, now. London: Routledge, 1992.

207. Friedman, Jonathan. The Past in the Future: History and the Politics of Identity. American Anthropologist 94 (4), 1992 - 837-859.

208.Garwood, Paul. Ritual Tradition and the Reconstitution of Society. In: P.Garwood, D.Jennings, R.Skeates and J.Toms (eds) Sacred and Profane. Proceedings of a Conference on Archaeology, Ritual and Religion, Oxford 1989, pp. 10-32. Oxford University Committee for Archaeology Monograph 32. Oxford: Institute of Archaeology, 1991.

209. Gosden, Chris. Social Being and Time. Oxford: Blackwell, 1994.

21O.Halbwachs, Maurice. On Collective Memory. Edited, translated, and introduced by L. A. Coser. Chicago and London: University of Chicago Press, 1992.

146

211. Hedeager L. The Creation of Germanic Identity. A European Origin-Myth// P.Brun, S.v.d.Leeuw, C.Whittaker London, 1993.

212. Hedeager, Lotte. The Creation of Germanic Identity. A European Origin-Myth. In: P.Brun, S.v.d.Leeuw, C.Whittaker (eds) Frontieres d'empire. Nature et signification des frntieres romaines. Actes de la Table Ronde Internationale deNemours 1992,- 1993 -pp. 121-131.

213. Handler, Richard Is 'identity' a useful cross-cultural concept? In: J.Gillis (ed.) Commemorations. The Politics of National Identity,. Princeton: Princeton University Press. 1994 P. 27-40.

214.Hodder, Ian. Social Cognition. Cambridge Archaeological Journal 3 (2),

1993-pp. 253-257. 215.Hodder, Ian. The Interpretation of Documents and Material Culture. In:

N.K.Denzin and Y.S.Lincoln (eds) Handbook of Qualitative Research, pp.

393-402. London: Sage, 1994. 216.Hodder, Ian. Material culture in time. In: I.Hodder, M.Shanks, A.Alexandri,

V.Buchli, J.Carman, J.Last and G.Lucas (eds) Interpreting Archaeology.

Finding meaning in the past, pp. 164-168. London: Routledge, 1995. 217.Holtorf, Cornelius J. Towards a Chronology of Megaliths: Understanding

Monumental, 1996. 218.Holtorf, Cornelius J. Interpreting Ancient Monuments Using Hypermedia.

iNtergraph: journal of dialogic anthropology 1, 2000.

219. Ingold, Tim. The temporality of landscape. World Archaeology 25 (2), 1993-pp. 152-174.

220. Johnson, Mark. The Body in the Mind. Chicago: Chicago University Press, 1987.

221. Johnson, Walter. The later history of the megaliths [1908]. Loughborough: Heart of Albion Press, 1992.

222. Law, John. Organizing Modernity. Oxford: Blackwell, 1994. 223.Layton, Robert (ed.). Conflict in the Archaeology of Living Traditions. One

World Archaeology Series, vol. 8. London: Unwin Hyman, 1989.

147

224.Lipe, William D. Value and meaning in cultural resources. In: H.Cleere (ed) Approaches to the archaeological heritage. A comparative study of world cultural resource management systems, pp. 1-11. Cambridge: Cambridge University Press, 1984.

225.Lowenthal D. The Past is a Foreign Country. Cambridge: Cambridge University Press, 1985 P. 93

226. Lowenthal, David. Nostalgia tells it like it wasn't. In: Chase & Shaw (eds), 1989-pp. 18-32.

227. Lowenthal, David. Authenticity? The dogma of self-delusion. In: MJones (ed.) Why Fakes Matter. Essays on Problems of Authenticity, pp. 184-192. London: British Museum Press, 1992.

228. Lubbe, Hermann Geschichtsbegriff und Geschichtsinteresse: Analytik und Pragmatik der Historie. Basel and Stuttgart: Schwabe.1977. - P. 56

229. Lynch, Kevin. What Time Is This Place? Cambridge, Mass, and London: MIT Press, 1972.

230. MacCannell, Dean. Staged Authenticity: Arrangements of Social Space in Tourist Settings. American Journal of Sociology 79 (3), 1973 - pp. 589-603.

231. MacCannell, D. The Tourist. A new Theory of Leisure Class, New York: Shoken Books, 1976

232.MacKie,   Euan.   Continuity   over   three  thousand  years   of Northern

Prehistory: the ЧеГ at Howe, Orkney. The Antiquaries Journal 78, 1998 - pp.

1-42. 233.Maclean, Ian. Reading and Interpretation. In: A.Jefferson and D.Robey

(eds) Modern Literary Theory. A Comparative Introduction, pp. 122-144. 2nd

edition. London: Batsford, 1986. 234.Maier,   Charles   S.   A   Surfeit  of Memory?   Reflections   on   History,

Melancholy and Denial. History and Memory 5, 1993 - pp. 136-151. 235. Management of World Heritage Towns [on-line]. 2002, [cited 25, March

2002] Метод доступа: http://www.ovpm.Org/gestion/b/b4.asp

148

236. Mann, Nancy. The cultural anthropology of time: a critical essay. Annual Review of Anthropology 21,1992 -pp. 93-123.

237. Middleton D., Edwards D. Collective Remembering. London: Sage. 1990. P. 10

238.Minicuci, Maria. Time and Memory: Two Villages in Calabria. In: D.O.Hughes and T.R.Trautmann (eds) Time. Histories and Ethnologies, pp. 71-104. Ann Arbor: University of Michigan Press, 1995.

239. Mithen,   Stephen   J.   Ecological   Interpretations   of   Palaeolithic   Art. Proceedings of the Prehistoric Society 57 (1), 1991 -pp. 103-114.

240. Morphy, Howard. Landscape and the Reproduction of the Ancestral Past. In:   E.Hirsch  and  M.O'Hanlon   (eds)  The  Anthropology  of Landscape. Perspectives of Place and Space, pp. 184-209. Oxford: Clarendon, 1995.

241.Munn, Nancy D. The cultural anthropology of time: a critical essay. Annual

Review of Anthropology 21, 1992 - pp. 931-23. 242.Nerone, John. Professional History and Social Memory. Communication

11,1989-pp. 89-104. 243.Newby, Peter T. Tourism. Support or threat to heritage? In: Ashworth and

Larkham (eds), 1994 - pp. 206-228.

244. Penning-Rowsell, E.C. and David Lowenthal (eds.). Landscape Meanings and Values. London: Allen and Unwin, 1986.

245. Peterson, Karen Ida. The Heritage Resource as Seen by the Tourist: The Heritage Connection [1990]. In: J.v.Harssel (ed.) Tourism: An Exploration, pp. 242-249. Third Edition. Englewood Cliffs: Prentice-Hall, 1994.

246. Radley, Alan. Artefacts, Memory and a Sense of the Past. In: D.Middleton and D.Edwards (eds) Collective Remembering, pp. 46-59. London: Sage, 1990.

247. Renger, Johannes. Vergangenes Geschehen in der Textuberlieferung des alten Mesopotamien. In: H.-J.Gehrke and A.Moller (eds) Vergangenheit und Lebenswelt.   Soziale   Kommunikation,   Traditionsbildung   und   historisches BewuGtsein, pp. 10-60. Tubingen: Narr, 1996.

149

248. Rowlands, Michael. The role of memory in the transmission of culture. World Archaeology 25 (2), 1993 -pp. 141-151.

249. Rowlands, Michael. Memory, Sacrifice and the Nation. New Formations 30,1996-pp. 8-17.

250. Samuel, Raphael. Theatres of Memory, vol.  1: Past and Present in Contemporary Culture. London: Verso, 1994.

251.Schnapp, Alain. The Discovery of the Past. The Origins of Archaeology [1993]. London: British Museum Press, 1996.

252. Shanks, Michael and Christopher Tilley. Ideology, Symbolic Power, and Ritual Communication: A Reinterpretation of Neolithic Mortuary Practices. In: I.Hodder (ed.) Symbolic and Structural Archaeology, pp. 129-154. Cambridge: Cambridge University Press, 1982.

253. Shanks, Michael and Christopher Tilley. Social Theory and Archaeology. Cambridge: Polity, 1987.

254. Shanks, Michael and Christopher Tilley. Re-Constructing Archaeology. Second edition. London: Routledge, 1992.

255. Shanks, Michael. Experiencing the Past. On the Character of Archaeology. London: Routledge, 1992.

256. Shanks,   Michael   and   Ian   Hodder.   Processual,   postprocessual   and interpretive archaeologies. In: I.Hodder, M.Shanks, A.Alexandri, V.Buchli, J.Carman,   J.Last  and  G.Lucas   (eds)  Interpreting  Archaeology.   Finding meaning in the past, pp. 3-29. London: Routledge, 1995.

257. Shanks, Michael. Archaeological experiences and a critical romanticism. In: M.Tusa and T.Kirkinen (eds) Nordic TAG. The Archaeologist and His/Her Reality. Report from the fourth Nordic TAG conference. Helsinki 1992, pp. 17-36. Helsinki Papers in Archaeology 7. University of Helsinki: Department of   Archaeology.   Shanks,   Michael   Classical   Archaeology   of   Greece. Experiences of the discipline. London: Routledge, 1996.

258. Shanks, Michael. The life of an artifact in an interpretive archaeology. Fennoscandia Archaeologica 15: 1998- 15-30.

150

259. Thomas, Julian. Time, Culture & Identity. An interpretive archaeology. London: Routledge, 1996.

260. Thompson, Martyn P. Reception Theory and the Interpretation of Historical Meaning. History and Theory 32, 1993 - pp. 248-272.

261.Tilley, Christopher. Interpreting material culture. In: I.Hodder (ed.) The Meanings of Things, pp. 185-194. London: Routledge, 1989.

262.Tilley, Christopher. On Modernity and Archaeological Discourse. In: I.Bapty and T.Yates (eds) Archaeology after Structuralism, pp. 128-152. Lon­don: Routledge, 1990.

263.Tilley, Christopher. Material Culture and Text. The Art of Ambiguity. Lon­don: Routledge, 1991.

264. Tilley, Christopher. Introduction: Interpretation and a Poetics of the Past. In: C.Tilley (ed.) Interpretative Archaeology, pp. 1-27. Oxford: Berg, 1993.

265. Tilley, Christopher. A Phenomenology of Landscape. Places, Paths and Monuments. Oxford: Berg, 1994.

266. Tilley, Christopher. An Ethnography of the Neolithic. Early Prehistoric Societies in Southern Scandinavia. Cambridge: Cambridge University Press, 1996.

267.Tuan, Yi-Fu Space and Place. The Perspective of Experience. London: Uni­versity of Minnesota Press 1977. P. 158

268. Tyler, Stephen A. Post-Modern Ethnography: From Document of the Oc­cult to Occult Document. In: J.Clifford and G.E.Marcus (eds) Writing Culture, pp. 122-140. Berkeley etc.: University of California Press, 1986.

269. Walsh, Kevin. The post-modern threat to the past. In: I.Bapty and T.Yates (eds) Archaeology after Structuralism: Post-structuralism and the practice of archaeology, pp. 278-293. London: Routledge, 1990.

270. Walsh, Kevin. The Representation of the Past. Museums and heritage in the post-modern world. London: Routledge, 1992.

151

Обратно