САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ПРОФСОЮЗОВ

ШЕВЧУК ВИТАЛИИ БОРИСОВИЧ

Реформирование судебной системы России во второй по­ловине XIX - нач. XX в.

(историко-правовое исследование)

Специальность 12.00.01 - Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве

ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени кандидата юридических наук

Научный руководитель:

Заслуженный деятель науки РФ,

Заслуженный юрист РФ,

Доктор юридических наук,

профессор Бабанцев Н.Ф.

Санкт-Петербург 2004

СОДЕРЖАНИЕ

Введение........................................................................... 4-19

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения судебной системы России второй половины XIX- начала XX в.......................20-59

1.1.  Общая характеристика методов и теоретических подходов к изучению су­дебной системы....................................................................20-31

1.2.  Нарастание противоречий судебной системы царской России и пути их разрешения...........................................................................32-47

1.3.  Обоснование необходимости   судебной реформы   и ее концепции в  рос­сийской правовой мысли........................................................47-59

Глава 2. Сущность, содержание и основные направления реализации зако­ноположений судебной реформы 20 ноября 1864 года.............60-116

1.2. Механизм разработки законоположений реформы и их историко-правовой

анализ....................................................................60-73

2.2. Создание новых судебных институтов и учреждений...............73-108

3.2. Формирование адвокатуры и нотариата...............................109-116

Глава 3. Завершение преобразований судебных ведомств во второй поло­вине XIX-начале XX в.........................................................117-163

1.3.  Изменение функций и структуры судов в процессе реализации рефор­мы.....................................................................................117-122

2.3. Ведомственные (специализированные) суды: структура и особенности про­изводства ............................................................................122-137

3

3.3. Развитие института уголовно-исполнительного наказания в связи с судеб­ным реформированием.........................................................137-167

Заключение.......................................................................168-173

Список использованной литературы......................................174-185

Приложение.......................................................................186

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Состояние и развитие государствен­ности в России представляет собой сложный и противоречивый процесс. Глубо­кие общественные преобразования, проводимые уже более десяти лет связаны с возвратом Российского государства в русло цивилизованного развития, что имеет определенные сходства с реформами XIX в., особенно судебными.

Задача историке - правовых исследований состоит в выявлении положитель­ного опыта прошлых преобразований для создания концепций современных изменений. Правовой нигилизм, укоренившийся в российском обществе¹, обу­славливает необходимость осмысления ценностей государственно-правовых институтов общества как на различных этапах его , так и в настоящее время.

Коренные изменения социально-политического устройства Российского государства, а также других стран, испытавших революционную или иную су­щественную ломку устоявшихся политических систем, как известно, влекут за собой необходимость реформирования судебно-правовой системы. Выявление закономерностей, происходящих при этом, есть одна из приоритетных задач ис-торико-правовой науки.

Реформы суда, начавшиеся в 60-е годы XIX в., проводимые в контексте других преобразований в государственном устройстве Российской Империи, в конечном счете, имели целью движение к правовому государству.

В литературе до последнего времени преобладает мнение о несостоятель­ности всей судебной системы до реформы 1864 г., о том, что в судах царили не­справедливость и коррупция. Современный российский историк Б. Н. Миронов сформулировал по поводу этого суждения парадоксальный вопрос: "Как при коррумпированном и абсолютно несостоятельном суде вообще могло существо­вать общество и государство в течение нескольких столетий ?" — и сам же попы­тался ответить на него: "Если бы эти негативные мнения соответствовали дей-

¹ См.: Краковский К. Предисловие //Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. - Ростов -н/Д.: Феникс, 1995. С. 3-29.

ствительности, то преступность должна была всегда находиться на высоком уровне, со временем увеличиваться и в царствование Николая I люди должны были бояться выходить из своих жилищ, ездить на ярмарки и т.д. т т.п. В конце концов, социальную и экономическую жизнь ожидал полный паралич..."»Но после судебной реформы преступность почти непрерывно росла и к 1913 г. пре­высила уровень 1850-х гг. в 3 раза.¹

Подготовка реформы началась еще в 1857-1859 гг., когда лучшие законо­веды России составили исходные проекты. Авторами их были помощник статс-секретаря Государственного совета С. И. Зарудный, сенатор князь Д. А. Обо­ленский, президент Академии наук, будущий председатель Комитета министров Д. Н. Блудов. Эти проекты вошли в «Основные положения преобразования су­дебной части России»!, которые были высочайше утверждены и, в свою оче­редь, послужили базой для Судебных уставов 20 ноября 1864 г.² Эти уставы включали в себя четыре части: 1) Учреждение судебных установлений; 2) Устав уголовного судопроизводства; 3) Устав гражданского судопроизводства; 4) Ус­тав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями.³

Конструкция судебной реформы 1864 г. аккумулировала теоретические доктрины о суде Монтескье, Бентама, Беккария, Миттермайера, опыт судоуст­ройства и судопроизводства в таких странах, как Франция, Италия, Германия, Бельгия, «общечеловеческие начала» суда, воплощенные в законодательстве стран Европы.⁴

Судебная система была упрощена, стала всесословной, в ней появились институт судебных следователей, адвокатура, был введен суд присяжных засе­дателей. Для каждого уголовного дела назначались по жребию 12 заседателей,

¹  Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX в.). генезис личности, демо­кратической семьи, гражданского общества и правового государства. Т. 2. - СПб., 1999. С. 54.

²  Судебные уставы 20 ноября 1864 года с изложением рассуждений, на коих они основаны. - СПб., 1867.

³  Современное право. 2002. № 8. С. 44.

⁴  См.: Коротких М. Г. Самодержавие и судебная реформа 1864 г. в России. - Воронеж, 1989. С. 98-99.

которые выносили вердикт по делу (виновен или не виновен), после чего суд освобождал невиновного, либо определял меру наказания.¹

По Судебным уставам 1864 г. вводились всего три судебные инстанции. Первой стали окружные суды. Решения с участием присяжных считались окон­чательными и могли быть обжалованы только в кассационном порядке, т.е. при нарушении законности в производстве дела. Суд присяжных разбирал преступ­ления, которые влекли за собой лишение (полностью или частично) граждан­ских прав (прав состояния).

При отсутствии присяжных решения могли обжаловаться в судебной па­лате, которая объединяла несколько окружных судов в один судебный округ. В качестве суда первой инстанции судебная палата разбирала дела о государст­венных и должностных преступлениях; в ее состав входили четыре члена и три сословных представителя; предводитель дворянства, городской голова губерн­ского города и волостной старшина.

Сенат являлся кассационной инстанцией, которая могла возвратить дело на новое рассмотрение только в случае нарушения правил судебной процеду­ры.

Для разбора маловажных уголовных дел и мелких исков были созданы мировые суды с упрощенным судопроизводством. Мировые судьи избирались уездным земским собранием (в Санкт-Петербурге, Москве и Одессе - город­скими думами) сроком на 3 года на основе высокого имущественного ценза. Решение мирового суда могло быть обжаловано на уездном съезде мировых су­дей. Наряду с участковыми были учреждены должности почетных мировых су­дей, которые по просьбе сторон рассматривали подсудные им дела и участвова­ли в съезде мировых судей вместе с участковыми судьями уезда.

Судьи и следователи по Судебным уставам 1864 г. стали несменяемыми, и от всех них, кроме мировых судей, требовалось специальное юридическое обра-

Современное право. 2002. № 8. С. 45. Там же.

1

² Там же.

зование. Суд окончательно отделился от администрации, следствие - от суда и полиции. Представителем верховной власти в суде стала прокуратура, подчи­ненная министру юстиции и не пользовавшаяся правом несменяемости.

Процесс по всем делам стал состязательным, гласным, публичным. Ут­верждался принцип осуществления правосудия только судом, отменялась сис­тема формальных доказательств, упразднялся институт оставления в подозре­нии, когда суд не принимал решения ни о виновности, ни о невиновности обви­няемого.

Впервые в истории российского права был введен гражданский процессу­альный кодекс, который ставил принцип диспозитивности, дававший спорящим сторонам возможность самим определять сроки, ход и другие моменты судеб­ного разбирательства. Роль прокурора в гражданском процессе свелась к мини­муму. За все 50 лет существования новых судов не было отмечено ни одного прокурорского протеста в гражданских делах.¹

Введение гражданского кодекса впервые отделило гражданское судопро­изводство от уголовного, приспособив его к новой судебной системе. В резуль­тате реформы все подданные империи сравнялись перед лицом суда.

Закон 1871 г. передал следствие по государственным преступлениям от судебных следователей жандармам. В 1872 г. из ведения судебных палат были изъяты все крупные политические дела и переданы в Особое присутствие Пра­вительствующего Сената, а с 9 августа 1878 г. часть дел «о сопротивлении вла­стям» отошла к военным судам. Самые важные дела должен был рассматривать Верховный уголовный суд. В XIX в. он собирался дважды: в 1866 г. - по делу Д. В. Каракозова и в 1879 г. - по процессу А. К. Соловьева. Оба подсудимых по­кушались на жизнь императора Александра П.²

В 1881 г. Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия дало правительству право объявлять местности на

¹  См.: Миронов Б. Н. Указ. соч. С. 55.

²  Современное право. 2002. № 8. С. 46.

8

положении усиленной или чрезвычайной охраны, что ставило локальные суды в зависимость от администрации. Правительство пользовалось этим сравнительно редко, исключая период революции 1905-1907 гг.

Следует отметить, что происходили изменения и в сторону расширения прав, например, присяжных заседателей, которые в 1886 г. получили возмож­ность задавать вопросы свидетелям и подсудимому. С 1899 г. в судебных пала­тах было введено обязательное назначение адвоката. В 1913 г. суд получил пра­во реабилитации, т.е. погашения судимости по истечении определенного време­ни после совершения преступления.

В 1889 г. подвергся реформе мировой суд. В большинстве местностей ад­министрация стала назначать судьями профессиональных юристов. Закон 1912 г. восстановил выборный мировой суд и учредил в качестве апелляционной ин­станции для волостных судов Верхний сельский суд, председателем которого становился мировой судья, а заседателями — председатели волостных судов.¹

Новые судебные порядки вводились постепенно, первоначально только в 44 (из 82) губерниях империи, и только к 1907 г. они пришли во все местности России. Созданная система просуществовала до февраля 1917 г., а затем и до октябрьского переворота.

Степень научной разработанности проблемы. Только во второй поло­вине XIX, по имеющимся справочным данным, вопросы судоустройства и су­допроизводства анализировались и оценивались в более чем 11,5 тыс. публика­циях.² Подавляющее большинство этих работ были посвящены судебным уста­вам 1864 г. и различным аспектам их реализации. Необходимо заметить, что исследователи второй половины XIX в. создали историографические традиции, которые не потеряли своего значения и могут быть использованы современны­ми учеными. До революции, в трудах И. В. Гессена, С. К. Гогеля, А. А. Глова-чева, Г. А. Джаншиева, Н. В. Давыдова, А. Ф. Кони, Н. Н. Полянского, М. А.

¹  Там же.

²  См.: Систематический указатель русской литературы по судоустройству и судопроизводствам гражданскому и уголовному /Сост. А. Поваринский. - СПб.: Тип. Правительствующего Сената, 1896. - 834 с.

Филиппова, И. Я. Фойницкого и др. излагались вопросы подготовки и проведе­ния судебной реформы, самостоятельность судебной власти, ее свойств и реали­зации в судоустройстве и уголовном судопроизводстве, деятельности отдельных ведомств и государственных учреждений системы уголовной юстиции, обобща­лась судебная практика и т.д.¹

В советский период истории России эти историографические традиции оказались, к великому сожалению, фактически забытыми. Об этом говорит тот факт, что лишь во второй половине 60-х гг. XX в. были опубликованы первые исследования по этой проблеме, принадлежащие Б. В. Виленскому² и В. А. Шуваловой.³

В монографии Б. В. Виленского впервые была проанализирована совет­ская литература, посвященная судебной реформе 1864 г. Автор комплексно по­дошел к изучению данной проблемы. В его работе исследована система судоус­тройства по судебным уставам 1864 г. (мировой суд, общие судебные места), изменения в системе предварительного расследования, изменения в компетен­ции прокуратуры, создание нового для России судебного института - адвокату­ры.

Б. В. Виленский выделяет новые, имевшие место положительные явле­ния в судопроизводстве царской России, связанные с провозглашением принци­па состязательности, основанного на свободной оценке доказательств, объек­тивно рассматриваемых судом в процессе гласного судебного разбирательства. Вместе с тем, автор, следуя традициям советской историографии, усматривает причины принятия судебных уставов только в связи с усилением классовой борьбы, совершенно, исключая   малейшую       возможность осознанного зако-

¹ Гессен И. В. Судебная реформа. - М., 1905; Гогель С. К. Судебные уставы 1864 г. - СПб., 1904; Головачев А.

А. Десять лет реформ. 1861-1871. СПб., 1872; Джаншиев Г. А. Основы судебной реформы. - М., 1891; Он же.

Эпоха Великих реформ. - СПб., 1907; Судебная реформа /Под ред. Н. В. Давыдова и Н.Н. Полянского. - М.,

1914; Кони А. Ф. Отцы и дети судебной реформы. - СПб., 1914; Филиппов М. А. Судебная реформа в России. -

СПб., 1871, 1875; Титов А. А. Реформы Александра II и их судьба. - М, 1910; Судебные уставы 20 ноября 1864

г. за пятьдесят лет /Под ред. В. В. Фененова. Т. 1 -2. - Пг., 1914 и др.

^г Виленский Б. В. Судебная реформа и контрреформа в России. - Саратов, 1969. - 340 с.

³ Шувалова В.А. К вопросу о судебной реформе 1864 г. //Вопросы истории. 1965. № 2. С. 210-212.

10

нотворческого действия по укреплению системы государственной власти в стране.

В 70-е годы историко-правовых исследований по судебной реформе 1864 года практически не было. Она была лишь кратко освещена в учебном пособии Т. У. Воробейниковой и А. Б. Дубровиной, недоступном, в силу ведомственной предназначенности, широкому кругу читателей.¹ Однако появились первые ра­боты о суде присяжных. Так, А. К. Афанасьев показал процесс введения судов присяжных в России, проанализировал их состав, позволивший установить, что подавляющим большинством присяжных заседателей были крестьяне, а пред­ставители других сословий стремились избегать «присяжной повинности».² Преобладание крестьян в составе присяжных заседателей «делало суд присяж­ных самым демократическим по составу судебным институтом пореформенной России». С другой стороны, «в силу своей отсталости крестьяне являлись наи­более консервативным элементом среди присяжных», - подчеркивает А. К. Афанасьев.³

Исследования, посвященные судебной реформе 1864 г., в 80-е годы не­сколько расширились, углубилась их проблематика. Традиционно продолжа­лось изучение контрреформы. Итоги исследовательской работы в этом направ­лении были подведены в историографической статье М. Н. Корневой.⁵ Она счи­тает, что «основные принципы судебной реформы 1864 г. были существенно ог­раничены, но не уничтожены. Последнее обстоятельство свидетельствует лишь о незавершенности контрреформ».⁶ Историография 80-х гг. пополнилась ориги-

¹   Воробейникова Т. У., Дубровина А.Б. Преобразование административно-полицейского аппарата, суда и тю­ремной системы России во второй половине XIX века: Учеб. пособ. - Киев, 1973. - 66 с.

² Афанасьев А. К. Состав суда присяжных в России //Проблема истории СССР. Вып. 7. -М, 1976. С. 72-84.

³  Афанасьев А. К. Состав суда присяжных в России //Вопросы истории. 1978. № 6. С. 203.

⁴  Кузнецова Е. В. Позиция правящей верхушки при подготовке контрреформ 80-90-х годов в России //Известия вузов. Сер. «Правоведение», 1980. № 4. С. 55-62; Скирпилев А. Е. Об одной стороне контрреформ в России //Советское государство и право. 1983. № 9. С. 119-123; Немытина М. В. Судебная контрреформа и комиссия Н. В. Муравьева //Актуальные вопросы историко-правовой науки: Межвузовский научный сборник. - Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1988. — 160 с.

⁵  Корнева М. Н. Судебные преобразования пореформенной России в советской историографии //Известия вузов. Сер. «Правоведение». 1985. № 4. С. 86-91.

⁶  Там же. С. 91.

11

нальной монографией М. Г. Коротких, посвященной подготовке контррефор­мы , которой предшествовала серия публикаций этого автора в научных журна­лах . Анализируя настроения общественности и деятельность правительствен­ных кругов, автор смог показать социальную обусловленность реформы, стрем­ление создать эффективное законодательство гражданского судопроизводства, отвечающее потребностям все более укоренившихся буржуазных отношений в стране.

Вопросы судоустройства и судопроизводства пореформенной России на­шли отражение в работах, посвященных Министерству юстиции, адвокатуре и прокуратуре. Среди них следует отметить монографию Н. Н. Ефремовой.³

Связь уставов 1864 г. с изменением в области прокуратуры проанализиро­ваны в статьях С. М. Казанцева⁴. Вопросы становления и развития адвокатуры в России и основные формы ее деятельности раскрыты в работах Н. В. Черкасо­вой⁵. В 80-е годы появилась единственная статья о суде присяжных.⁶

Исторические корни освидетельствования рассматриваются в статье Ю. С. Андриянова. В ней подчеркивается, что устав уголовного судопроизводства 1864 г. не определил институт процессуального освидетельствования как само­стоятельное следственное действие .

¹  Коротких М. Г. Самодержавие и судебная реформа 1864 г. в России. -Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1989.

²  Коротких М. Г. Судебная реформа 1864 г. в России //Вопросы истории. 1987. № 12. С.20-34; Коротких М. Г. Социальная сущность судебной реформы 1864 г. в России (к 125-летию судебных уставов 1864 г.) //Советское государство и право. 1989. № 5. С. 128-134.

³  Ефремова Н. Н. Министерство юстиции Российской империи 1802-1917 гг.: Историко-правовое исследование. —М.: Наука, 1983.

⁴  Казанцев С. М. Судебная реформа и реорганизация прокуратуры //Государственное управление и право: исто­рия и современность: Межвузовский сборник. - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1984. С. 83-100; Казанцев С. М. Из­менение в системе прокурорского надзора после судебной реформы 1864 года //Вестник Ленинградского уни­верситета. Вып. 1. 1986. С. 81-88.

⁵   Черкасова Н. В. Судебная реформа 1864 г. и возникновение адвокатуры в России //Политико-правовые идеи института в их историческом развитии. - М., 1980; Черкасова Н. В. К истории русской адвокатуры //Историко-правовые исследования: проблемы и перспективы. - М.: Изд-во ин-та гос-ва и права АН СССР, 1982. С. 118-126; Черкасова Н. В. Формирование и развитие адвокатуры в России. 60-80-е годы XIX в. - М.: Наука, 1987; Черка­сова Н. В. Генезис института адвокатуры по судебной реформе 1864 года в России //Актуальные проблемы ис-торико-правовой науки. — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1988.

⁶  Коротких М. Г. Генезис суда присяжных в России по судебной реформе 1864 г. //Известия вузов. Правоведе­ние. 1988. № 3. С. 81-85.

⁷  Андриянов Ю. С. Историческое развитие института освидетельствования в судопроизводстве дореволюцион­ной России//Вестник Ленинградского университета. Вып. 1. 1986. С. 89-95.

12

Весьма важные проблемы, имеющие значение и для современного судо­устройства, затрагивает в своей статье А. В. Шавров¹. Это несменяемость и не­зависимость судей, ответственность судей за противозаконные действия.

Таким образом, в советский период изучение судебной реформы 1864 г. осуществлялось крайне слабо, фрагментарно, оставаясь на периферии историко-правовой науки. Изучались лишь отдельные аспекты реформы, в большей сте­пени в контексте исследований государственного строя второй половины XIX в. Предпочтение отдавалось сюжетам, углубляющим представление об историче­ских предпосылках революционных изменений в начале XX в.

В 90-е гг. XX в. отечественная историография права уже на других осно­ваниях усилила внимание к судебной реформе 1864 г.

В год 130-летия реформы был опубликован ряд статей², в которых отме­чались позитивные моменты судебной реформы, произошедшие в российской действительности в результате ее, а также общую направленность судебной ре­формы с другими реформами второй половины XIX века. Авторы обращают внимание на то, что изучение памятника судебного права - уставов 1864 г. мо­гут принести современному законодателю существенную пользу.

К работам 90-х гг. следует отнести статью С. В. Донской³, определяющей компетенцию мировых судей, степень их независимости.

Представляется оригинальной статья И. Г. Шаркова⁴, в которой описана процедура рассмотрения дел у мировых судей, проанализировано законодатель­ство, направленное на устранение медлительности судопроизводства. Автор особо подчеркивает общественную роль мирового судьи, на которого законом

' Шавров А. В. Надзор и дисциплинарная ответственность в судебном ведомстве реформенной России (1864-1917 гг.) //Советское государство и право. 1985. № 12. С. 100-105.

²   Пауль Г. От порядка полицейского к порядку правовому //Законность. 1994. № 4. С. 38-44; Ефремова Н. Н., Немытина М. В. Местное самоуправление и юстиция в России (1864-1917 гг.) //Государство и право. 1994. № 3. С. 126-133; Черных А. И. Долгий путь к гражданскому обществу (реформы 1860-х годов в России) //Соц. иссле­дования. 1994. № 8-9, С. 173-181.

³   Донская С. В. Мировой суд в судебной системе пореформенной России //Известия вузов. Сер. «Правоведе­ние». 1995. №3. С. 97-101.

⁴  Шарков И. Г. Мировой судья в дореволюционной России //Государство и право. 1998. № 9. С. 79-85.

13

возлагалось выполнение функций административного и охранительного харак­тера.

Внимание исследователей вызвала история суда присяжных, так как «практика применения судебных уставов 1864 г. подтверждает центральное ме­сто института присяжных заседателей системе уголовной юстиции».¹ В рабо­тах, посвященных институту присяжных, освещены основные элементы проце­дуры рассмотрения уголовных дел в дореволюционной России по делам, под­судным окружному суду с участием присяжных заседателей.²

В литературе 90-х годов затрагивались разнообразные аспекты практиче­ского осуществления судебной реформы 1864 г. Так, в статье Н. Э. Холявицкой³ проанализированы некоторые аспекты деятельности пореформенных судов, что позволило автору сделать вывод о том, что независимость судебных органов постоянно нарушалась со стороны Министерства юстиции, постепенно ограни­чивалась законодательно⁴

Интерес представляет анализ ответственности судей по российскому до­революционному законодательству⁵. Существовала материальная ответствен­ность судей за неправомерные судебные решения, повлекшие убытки или поте­рю имущества, нанесение вреда здоровью. В то же время порядок производства по делам о материальной ответственности судей за неправильные действия был весьма обременителен для потерпевшего.

Современная правовая реформа определила усиление интереса ко многим другим аспектам судебной реформы 1864 г., ранее незаслуженно остававшимся

¹  Немытина М.В. Российский суд присяжных: Учеб.-метод. пособие. - М.: Изд-во БЕК, 1995.

²   Боботов С. В., Чистяков Н. Ф. Суд присяжных: история и современность. - М., 1992; Боботов С. В. Откуда пришел к нам суд присяжных в  России. - М., 1994; Пашин С. А. Судебная реформа и суд присяжных. - М., 1994; Радутная Н. В. Зачем нам нужен суд присяжных. - М., 1994; Суд присяжных в России: Громкие уголовные процессы 1864-1917 гг. /Сост. С. М. Казанцев. -Л., 1991; Кириллова Н. П. Суд присяжных в России и мировой опыт/Науч. ред. проф. Б. В. Волженкин. - СПб., 1998. - 36 с.

³  Холявицкая Н. Э. Был ли суд независимым после реформ 1864 года //Вестник Моск. ун-та. 1993. № 4. С. 24-34.

⁴  Там же. С. 33.

⁵  Бойцова Л. В. Ответственность судей по российскому дореволюционному законодательству //Известия вузов. Сер. «Правоведение», 1992. № 1. С. 64-68.

⁶  Там же. С. 66.

14

в тени. Историки права пытаются извлечь из истории судебных преобразований второй половины XIX в. позитивные уроки для нынешней практики.¹

Многолетние исследования М. В. Немытиной² вылились в написание мо­нографии , в которой комплексно рассматривается судебная система во второй половине XIX в. В работе осуществлена историографическая оценка дореволю­ционной, советской и постсоветской литературы о судебной системе России.

Объективности ради, следует отметить, что организационно-правовые ос­новы России пореформенного периода XIX в. были достаточно изучены такими видными учеными, как Б. В. Виленский, М. Г. Коротких, А.Е. Скрипилев, М.В. Немытина, В. С. Ломов, Р. А. Шувалова, М. Н. Корнева, Н. Н. Ефремова, С. М. Казанцев, Н. В. Черкасова, И. Л. Петрухин, А. В. Шавров, В. А. Александров, С. В. Донская и др. Тем не менее, как советская, так и современная историография уделяли недостаточно внимания правоприменительной практике судебных и административных органов XIX века. Но без анализа этой практики невозможно дать объективную оценку деятельности пореформенного суда.

Решению этой проблемы способствует ряд диссертационных исследова­ний, выполненных в последнее время, но они построены, в основном, на мате­риалах регионального уровня.⁴ В предлагаемой диссертации, практически впер-

¹  См., например: Пашин С. А. Судебная реформа и суд присяжных. — М., 1995; Полудняков В. И. О ходе судеб­ной реформы в России. - СПб.: СПбГУП, 1998 — 33 с; Никитский клуб. Цикл публичных дискуссий «Россия в глобальном контексте». Вып. 5. Судебная реформа в России: пределы и возможности. - М., 2001. - 112 с; Изва-рина А. Ф. Мировые судьи в России начала XXI века. Учебное пособие. - Ростов — н/Д: Изд. центр «МарТ», 2002. - 176 с; Судебная система России: учеб. пособие. - М.: Дело, 2001.-336 с. ; Галкин Ю. В., Воронихин А. В. Судебная реформа 1864 года в России //Современное право. 2002. № 8. С. 44-46 и др.

²  Немытина М. В. О судебной контрреформе в России //Государственный строй и политико-правовые идеи Рос­сии второй половины XIX столетия. - Воронеж, 1987. С. 98-106; Судебная контрреформа и комиссия Н. В. Му­равьева //Актуальные проблемы историко-правовой науки. - Саратов, 1988. С. 74-86; Применение Судебных уставов 1864 года //Буржуазные реформы в России второй половины XIXC века. - Воронеж, 1988. С. 94-105; Пореформенный суд в России: деформация основных институтов уставов 1864 г. //Известия вузов. Сер. «Право­ведение», 1991. № 2. С. 101-105; Местная юстиция в России во второй половине XIX века //Известия вузов. Пра­воведение. 1997. № 4. С. 52-62.

³  Немытина М. В. Суд в России: вторая половина ХГХ-начало XX вв. - Саратов: СЮИ МВД РФ, 1999. - 256 с.

⁴  Биюшкина Н. И. Проведение судебной реформы 1864 года в Российском государстве (на примере Нижегород­ской губернии): Автореф. дис... канд. юрид. наук. - Н. Новгород, 1998; Верещагина А. В. Реформа уголовной юстиции. 1864: Автореф. дисс... канд. юрид. наук. - М.: Академия МВД, 1993; Лонская С. В. Мировой суд в России 1864-1917 гг.: историко-правовое исследование: Автореф. дисс... канд. юрид. наук. -Калиниград, 1998; Мамонтов А. Г. Реформа предварительного следствия во второй половине XIX века в России: историко-правовое исследование: Автореф. дисс... канд. юрид. наук. - М., 1996; Масалимов А.С. Реформы суда и поли-

15

вые решена задача историко-правового исследования судебного реформирова­ния в рассматриваемый период на основе комплексного, системного подхода, который позволил не только выделить отдельные события и факты реформиро­вания, но и показать их в единстве как правовое явление с присущими ему по­ложительными сторонами и недостатками.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования является сово­купность общественных отношений в России второй половины Х1Х-начала XX в., связанных с введением, устройством и функционированием судебной власти. В интересах показа преемственности и тенденций судоустройства, диссертан­том в некоторых случаях анализируются материалы вне основных хронологиче­ских рамок. Предметом диссертационного исследования является законодатель­ство о судах в рассматриваемый период, а также различные материалы, харак­теризующие практическую деятельность этого института.

Целью работы является комплексное, системное исследование судебного реформирования в рассматриваемый период.

Для достижения поставленной цели решены следующие задачи: -Определены основные методологические и теоретические подходы, способст­вующие оптимальному изучению проблем судебного реформирования; -Проанализирована дореволюционная, советская и современная историография судебных реформ и выделены специфические черты и особенности, присущие различным этапам их осуществления;

- Изучен комплекс источников историко-правового характера (проекты и кон­цепции реформ, законодательные и правовые акты всех уровней, материалы су­дебной правоприменительной практики, институтов, связанных с деятельно­стью судов и др.).

-На основе изучения статистического материала судебной правоприменитель­ной практики удалось проследить тенденцию эволюции судебной власти в Рос-

ции России 60-90-х годов XIX века (неа материалах Уфимской губернии): Автореф. дисс... канд. юрид. наук. -Уфа, 2000 и др.

16

сии второй половины XIX в., которая стала носить черты института правового государства, отходила от защиты только классовых интересов дворянства и ста­новилась правоохранительным органом, защищающим права всего населения; -Определены возможности и пределы рецепции правовых институтов, закреп­ленных судебной реформой 1864 года, применительно к реформированию су­дебной системы современной России.

Методологическая основа исследования базируется на современных мето­дах научного познания, включая как общенаучные (диалектико-материалистический, социологический, системный), так и специальные (срав­нительного правоведения, нормативно-логический, историко-сравнительный, историко-юридический) методы. Применение диалектического метода позна­ния, относимого в юридической науке к категории всеобщего, стало методоло­гической основой для раскрытия предмета исследования, достижения его цели и решения поставленных задач. Использование историко-правового принци­па, неразрывно связанного с всеобщим методом, дало возможность осмыслить суть проведения реформ суда в связи с конкретно-историческими условиями, как второй половины XIX в., так и современными.

В целом, как и любое исследование, выполненное на стыке юридической и исторической науки, настоящая работа сочетает присущие им методы. Матери­ал излагается автором как в проблемно-хронологической последовательности, восстанавливая цепь событий и фактов, так и с формально-юридических пози­ций, опираясь на анализ правовых принципов и институтов.

Теоретическую основу исследования составили труды известных дорево­люционных, советских и современных авторов, посвященные как истории, так и современному судебному устройству в России, в том числе отечественных спе­циалистов в области теории государства и права и уголовного процесса: А. С. Алексеева, Н.В. Ачкуриной, В. К. Бабаева, Н. Ф. Бабанцева, В. М. Баранова, А. Д. Бойкова, Б. П. Белозерова, Б. В. Виленского, А. А. Вихрова, А. Д. Градовско-го, В. М. Гессена, П. П. Глущенко, Н. Н. Ефремовой, А. В. Зиновьева, С. М. Ка-

17

занцева, В. И. Каинова, Н. Н. Ковтуна, Н. М. Коркунова, Ф. Ф. Кокошкина, М. Г. Коротких, Ю. А. Лукичева, П. А. Лупинской, Ю. А. Ляхова, М. П. Полякова, А. И. Рарога, В. А. Сапун, А. В. Стремоухова, Б. Н. Чичерина и других.

Нормативную базу исследования составили правовые акты, собранные в своде Законов Российской империи в редакции 1892 и 1904 гг.. в частности,т.15. содержащего уголовные и уголовно-процессуальные законы. Следующую груп­пу составили акты Сената, циркуляры распоряжения Министерства юстиции и Министерства внутренних дел Российской империи. Отдельную группу соста­вили ведомственные акты, регулирующие правовой статус отдельных лиц по судебному ведомству. Вышеназванные источники исследовались в основных фондах научных библиотек и архивах Санкт-Петербурга и Москвы.

Эмпирической базой исследования является более чем пятидесятилетний опыт деятельности судов Российской империи, который обобщен на основе от­четов по различным ревизиям Сената, материалам по контролю за деятельно­стью судов различных уровней Министерства юстиции, периодической печати.

Положения, выносимые на защиту:

-судебная реформа 1864 г. была неизбежным следствием перехода от общества, базировавшегося на внеэкономических методах управления социальными про­цессами и бесправном положении личности, к обществу индустриального типа, признающему приоритет прав и интересов личности;

-концептуальной основой реформы была идея личности, которая и определила ее основные направления: в области судоустройства - создание самостоятель­ной судебной власти, независимого суда, ограничение полномочий прокуратуры преимущественно поддержанием обвинения, создание независимой адвокатуры; в области судопроизводства - создание уголовного процесса смешанного типа, введение свободной оценки доказательств;

-коренным вопросом реформирования судебной системы явилось создание су­дебной власти как самостоятельного института государственности путем изме­нения порядка формирования судейского корпуса, введения суда присяжных,

18

обеспечения организационной самостоятельности судов и особого статуса су­дей, причисления к институтам судебной власти прокуратуры, адвокатуры и следователей;

-рецепция институтов, рожденных судебной реформой 1864 г., возможна, но с учетом их адаптации к современным условиям общества.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в самом подходе к рассмотрению современной судебной системы через изучение и ана­лиз уже имевшихся в истории России ее институтов: независимого суда, фор­мирование и функционирование которого более всего обеспечиваются судом присяжных и несменяемостью судей; особого порядка назначения на должность и прекращения судейских полномочий, привлечения судей к дисциплинарной ответственности; судебного контроля за соблюдением закона в досудебных ста­диях; права обвиняемого на защиту в формальном смысле.

Теоретическая и практическая значимость диссертации состоит в том, что она раскрывает историко-правовые аспекты реформирования судебной сис­темы России в рассматриваемый период, познание которого необходимо для определения путей ее дальнейшей эволюции.

Результаты диссертационного исследования нацелены на совершенствова­ние законодательства, правоприменительной деятельности, а также использова­ние в учебном процессе юридических заведений. Содержащиеся в работе выво­ды и предложения могут быть использованы при изучении учебных дисциплин «Правоохранительные органы Российской Федерации», «История отечественно­го государства и права», чтении спецкурсов, в законодательной деятельности по усовершенствованию судебной системы.

Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждена на ка­федре теории и истории государства и права СПбГУП. Автором в 2001- 2003 гг. были изложены результаты работы по избранной теме на двух межкафедраль­ных семинарах, где они вызвали оживленную дискуссию и   были одобрены.

19

Кроме этого, основные теоретические положения и выводы исследования опуб­ликованы в монографии (в соавторстве) и восьми научных статьях.

20

Глава 1.

Теоретико-методологические аспекты изучения судебной системы России

второй половины XIX - начала XX вв.

1.1. Общая характеристика методов и теоретических подходов к изучению

судебной системы.

Анализ исследований, касающихся вопросов применения научных мето­дов в историко-правовых исследованиях показывает, что многие авторы обра­щаются к этим вопросам, но не всегда удается использовать тот или иной науч­ный метод для изучения соответствующей темы. Редко применяются междис­циплинарные подходы. К положительным моментам следует отнести то, что в последнее время. Наряду с методами, имеющими солидные традиции и распро­страненность, например, такие как историко-сравнительный, системный, аксио­логический и др., разрабатываются и те, которые обусловлены нарастанием объема правовых знаний. В их числе различные методы классификации, сис­темно-структурного анализа, статистический, синергетический и др. Безуслов­но, в правоведении должны применяться самые различные методы исследова­ния, но они не могут быть самоцелью. Это всего лишь элемент научного инст­рументария, с помощью которого можно наиболее целесообразно реализовать научный замысел.

Судебная система государства является сложной и многофакторной сфе­рой реализации права, где задействованы разнообразные государственные структуры, образованные ими связи, иерархии, где даже формируется опреде­ленная социально-психологическая среда. Выяснить действенность всех этих составляющих, можно лишь применяя систему научных методов познания. Собственно, методологию юридической науки можно определить как систему принципов и способов организации и построения теоретико-познавательной

21

деятельности в области исследования государственно-правовой действительно­сти, а также учение об этой системе. Решающее значение для проникновения в сущность правовых явлений имеют законы и категории диалектики- единства и борьбы противоположностей, перехода количественных изменений в качест­венные, формы и содержания, сущности и явления, необходимости и случайно­сти, общего, особенного и единичного, связи и отношения и др.¹ Несмотря на то, что в историко-правовых исследованиях, в т.ч. и по истории и теории су­дебной деятельности и судебных преобразований, применяются многие подхо­ды, следует признать справедливым утверждение, все их многообразие сводится к методам материалистической диалектики, общим приемам (анализ и синтез, индукция и дедукция, аналогия, сравнение, системно-структурный подход и не­которые другие), а также специальным - статистический, математический, ки­бернетический, социологический, психологический и частно-правовым (фор­мально-логические методы толкования права, сравнительно-правововой ме­тод).²

В отличие от метода исследования, теория- это система обобщенного знания о том или ином фрагменте действительности, которая описывает объект и предсказывает функционирование определенной совокупности его состав­ляющих. В ее основе - концепция, которая не описывает, а формулирует его. Как правильно отмечает Т.Г. Понятовская, концепция в отличие от теории об­ладает свойствами устойчивости и универсальности и остается неизменной пока не изменится сам концепт.³ Если метод (методология) - это путь которым сле­дуют для изучения или объяснения какого-либо предмета, то концепция — это специальная форма познания действительности (систем взглядов) на государст­во и право, все элементы которой находятся в логической непротиворечивости,

¹  Методологические проблемы юридической науки. Сб.научных трудов / Отв. Редактор Н.И. Козюбра. Киев: Наукова думка. 1990.С.7.

²      Сырых  В.М.   Метод  правовой  науки  (Основные  элементы,   структура).  М.:»Юридическая  литерату­ра». 1980.С. 13.

³  Понятовская Т.Г. Концептуальные основы уголовного права России: истории и современность. Автореферат диссертации докт. юрид. наук. Екатеринбург. 1997. С. 16-17.

22

взаимообусловленности и строгом подчинении у концепта. В различных от­зывах и записках на реформу 1864 года можно найти подтверждение этой связи. Так, например, в начале XX в., когда наметился отход от реформы 1864 года, была выдвинута методологическая посылка «сознательного ограничения своей власти самодержавием» с целью успокоить общественное сознание в условиях нарастания революционного движения в стране.¹ При этом подчеркивалось, что если в XYII — XYIII веках правительство опасалось консервативных частей об­щества, то в начале XX века оно перенесло свое недовольство на противопо­ложную сторону, оттого, что выпустило из своих рук руководящую нить госу­дарственного и общественного развития. История же верховной власти рас­сматривалась, начиная от Петра Великого как постепенное исключение из нее недостатка московского периода, т.е. неограниченной монархии.² В официаль­ной печати начала XX века также представлены высказывания официальных лиц государства и видных общественных деятелей в этом русле.³ На основе подобного и не совсем четко обозначенного подхода к реформе, когда фактиче­ски не были законодательно увязаны все ее предполагаемые составляющие, со­зрела основная концепция судебного реформирования - создание справедливого для всех сословий суда, присущего действительно цивилизованной нации. В связи с этим многое занималось на Западе и перерабатывалось применительно к России ( суды присяжных). Как показало время, в социально-экономических и политических условиях полуфеодальной России подобная концепция была об­речена. Посредством историко-сравнительного подхода легко выявить систему противоречий ( социально-экономических, политических, юридико-правовых и др.) разрешение которых в период принятия и осуществления судебной рефор­мы было невозможным. Таким образом, демократические институты, возник­шие в результате реформы оказались в условиях России не жизнеспособны в

¹  См.: Грабовский В.М. Государственное устройство и управление Российской империи. Из лекций по русскому государственному и административному праву, Одесса. 1912. С.8-10.

² Там же. С. 10.

³ См. Правительственный вестник. 1912. 8 мая. № 102; Северо-западный голос.1912. 26 июня. № 2064; Русская речь 25 мая 1912.

23

полной мере, их пришлось правительству совершенствовать», а некоторые функции их просто игнорировать.

Спор о том, какому из методов или теории отдать предпочтение, давно известен в юридической литературе. Приверженцами исторического метода яляются такие известные ученые-правоведы как В.П.Казимирчук, Д.А.Керимов, А.И.Косарев, В.Н.Кудрявцев, Д.И.Луковская, B.C. Нерсесянц, И.Ф.Покровский, Л.И. Спиридонов, В.А.Туманов, Л.Б. Тиунова, Л.С. Явич и др. Сторонники ис­торического и историко-сравнительного методов отличаются общегуманитар­ным подходом к исследованию права к исследованию права с учетом историче­ской преемственности его норм, тщательно исследуют документы с целью вы­яснения их подлинности и достоверности содержащейся информации.¹ Метод сравнительного анализа полезен для выявления сходства и единообразия во множестве, имеющихся у исследователя фактов. Одной из типичных ошибок в применении этого метода, отметил Ю.А. Тихомиров, является прямое заимство­вание правовых концепций, которые не всегда могут быть адекватно отражены в российском законодательстве.² В итоге это поспешное введение суда присяж­ных, механистическая реализация принципов разделения властей на всех уров­нях федеративного государства, вплоть до местного самоуправления. Заметим, что сравнивать можно фактологический материал одного исторического цикла. Нельзя сравнивать разнопорядковые признаки и на их основе делать обобщения и выводы. Сравнения должны производиться по определенной методике отбора объектов исследования, их организации, установления оценочных критериев. Как уже указывалось выше, на любом историческом этапе своего становления и развития судебные системы опосредованы как внешней средой (экономически­ми и социально-политическими условиями жизнедеятельности общества), так и традицией собственного развития системы.

¹ См.: Проблемы правоприменительной деятельности на современном этапе. Сб. научн.трудов./ Ред. В.Д. Зелен­ский. Краснодар.1999.С.З-13.

² Тихомиров Ю.А. Курс сравнительного правоведения. М., 1996. С. 54.

24

В итоге, вполне уместным будет предположить и в отношении судебной системы, что это упорядоченное множество элементов, отличающихся опреде­ленной структурой и образующих целостное единство, обладающее новыми ка­чественными характеристиками и способное сохранить свое состояние.¹

Существуют различные подходы к пониманию системы. В одних случаях она представляется как совокупность взаимодействующих элементов (компо­нентов), в других системой называют лишь такое состояние элементов объекта, которому присуще качество целостности. С точки зрения системного анализа, например, в уголовно-правовом регулировании к признакам системы относят: наличие элементов в системе и связей между ними; целостность; наличие инте-гративных свойств в системе, а также устойчивая ее структура.

Познание системных свойств правовых явлений, как отмечает Д.А.Керимов, должно ориентироваться, во-первых, на обнаружение составных частей (компонентов, элементов) системной целостности; во-вторых, на выяв­ление специфических качеств каждой из частей; в-третьих, на изучение связей, отношений и зависимостей; в-четвертых, на обобщение частей в их качествен­ной определенности и взаимодействии, раскрывающем свойства системы как единого целого; в-пятых, на познание функционального назначения, роли и эф­фективности воздействия системы (и каждой ее части) на среду и обратного влияния среды на систему.²

В правовой науке системный подход используется преимущественно при анализе составных частей права и общественных отношений. В этом смысле имеется громадный теоретический материал, обобщающий особенности систе­мы права и системы законодательства, их структуру, характер взаимодействия элементов системы права (норм, институтов, отраслей), внутреннее строение (структуру) общественных отношений, испытывающих правовое воздействие. Поскольку правовое регулирования (правоприменение) отражает динамиче-

¹  См.: Садовский В.Н. Основания общей теории систем. М., 1974. С. 82-83.

² Керимов Д.А. Культура и техника законотворчества. М., 1991. С. 12.

25

скую сторону взаимодействия права и общественных отношений (личности), его как целое можно подвергнуть системному рассмотрению, то есть изучать связи, отношения, взаимодействие компонентов рассматриваемых объектов.

Методология системного анализа имеет сугубо практическую ориента­цию. И действительно за многообразными приложениями системного анализа не стоит более или менее строгое и единое теоретическое обоснование или даже унифицированная совокупность методологических процедур. По сути дела для каждой конкретной задачи строится своя особая методология, которая не может быть без существенных модификаций перенесена на иную задачу. Можно со­гласиться с тем, что практика системного анализа является в значительной сте­пени искусством, вобравшим в себя и основы науки, и законы логики и некото­рые специфические процедуры и категории.¹

Применяемые в системном анализе модели - математические, графические или физические - по существу лишь незначительно отличаются от умозритель­ных конструкций, создаваемых каждым человеком при решении той или иной сложной проблемы. Основное отличие состоит здесь в том, что модели систем­ного анализа являются строго очерченными и потому ясными, благодаря чему с ними легче работать, чем с интуитивными моделями, которые практически не поддаются контролю.

Отсутствие единого и общепринятого выражения, а также то обстоятель­ство, что практика применения системного анализа пока не стала предметом теоретических обобщений приводит к тому, что в настоящее время существует значительный разнобой в формулировании, как категорий системного анализа, так и его процедур. В такой ситуации характеристика системного анализа мо­жет быть сведена к описанию его исходной понятийной базы и установок, опре­деляющих специфику его применения.

В целом, системный анализ эффективно применяется к решению ком­плексных проблем, когда удовлетворительный результат не может быть полу-

¹ См.: Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Становление и сущность системного подхода. М.: Наука. 1973. С.233-234.

26

чен опираясь на какую-то одну из существующих дисциплин или даже на про­стое соединение методов различных дисциплин. Так, например, успешное про­движение в жизнь положений судебной реформы 1864 года в каком-нибудь регионе предполагало учет целого ряда самых разнообразных факторов, одни из которых поддавались непосредственному воздействию и являлись контроли­руемыми: образовательный и материальный уровень судей, имущественный ценз присяжных судей, состояние уголовно-процессуального законодательства, а другие подлежали учету в качестве объективных факторов и условий (реаль­ный уровень правовой культуры общества, возможности экономики и полити­ческой системы , общественное мнение и др.).

Такая многофакторность, многоаспектность проблем, решаемых средст­вами системного анализа имеет далеко идущие последствия. Прежде всего ис­ключительное значение здесь приобретает правильная и точная формулировка проблемы. Если необходимо добиться равенства всех граждан перед судом и законом, то надо точно сформулировать какого результата надо было добиться и при каких заданных условиях, какими средствами.

Практика осуществления реформы 1864 года как раз свидетельствует, что системного подхода в ее реализацию не было. В связи с этим получился более чем пятидесятилетний период ее осуществления, со множественными законодательными поправками и отступлениями от первоначальных подходов. Практика внедрения суда присяжных также показала, что многие сложные проблемы его функционирования не решались или решались неправильно только потому, что они были неправильно сформулированы: не были учтены все существенные аспекты проблемы или ограничения, накладываемые на ее решение.

Данное положение проиллюстрируем на примере деятельности суда при­сяжных по воспоминаниям А.Ф.Кони, который писал, что охранение суда при­сяжных государством и улучшение условий, в которые была поставлена его деятельность вовсе не соответствовали ни потребностям этого суда в упроче-

27

нии, ни силе и опасному влиянию нападок на него. Все в этом отношении ог­раничивалось паллиативными мерами, не приносившими в практическом сво­ем осуществлении осязательных результатов, а каждое реальное и неоднократ­ное предложение, вызванное действительными потребностями этого суда, в целях правосудной деятельности, принималось неохотно и надолго увязало в канцелярской тине.¹

Например, только для осуществления такой насущной меры, как улуч­шение состава комиссий, изготовляющих общие списки присяжных, потре­бовался тринадцатилетний опыт. Лишь на двадцать восьмом году сущест­вования суда присяжных обнародовано разумное ограничение права отвода присяжных и устранение произнесения присяги заседателей перед каждым делом, обращавшего ее впустую и скучную формальность, теряющую вся­кое значение от частого ее повторения. В Петербургском окружном суде в семидесятых годах, четыре дня в неделю действовали два отделения с при­сяжными, которым в неделю приходилось рассматривать в среднем около 32 дел, т. е. выслушивать столько раз присягу присяжных. И столько же раз присягу свидетелей, так что священник, приглашенный судом, был вынуж­ден, запыхавшись, спешить из одного отделения в другое и торопливо «ба­рабанить» присягу и увещание присягающим.

Для того же, чтобы перестать держать представителей общественной совести в тумане неведения о грозящем подсудимому наказании, потребова­лось сорок пять лет. А между тем в первые же тринадцать лет были произведе­ны существенные и обширные сокращения подсудных присяжным заседателям дел, значительная часть которых (по преступлениям- должности) ныне и самим министерством юстиции признается нецелесообразной и нежелательной.

Выслушивая нападки на суд присяжных, прежде всего, приходилось спросить себя: да тот ли это именно суд присяжных, который, в разумном

¹ Кони А.Ф. Присяжные заседатели// Суд присяжных в России. Громкие уголовные процессы. 1864-1917 гг. /Сост. СМ. Казанцев. Л., 1991. С.28-91.

28

соблюдении всесословности и одновременного участия представителей всех слоев общества, создали составители судебных уставов? Предположения за­конодателя о единении представителей различных отраслей управления в деле выработки общих списков присяжных заседателей на практике встре­тились с полнейшим разбродом этих представителей, благодаря чему суд присяжных, по отношению к своему личному составу, обратился в житей­ском осуществлении вместо тщательно оберегаемого детища в обремени­тельного для членов особых комиссий подкидыша, судьбой которого никто серьезно не был заинтересован.

В первые пятнадцать лет существования этого суда установленные за­коном временные комиссии действовали столь небрежно, что в общие спи­ски присяжных, вопреки точному указанию закона, заносились сумасшед­шие, умершие, слепые и глухие, состоящие под судом, не знающие русского языка, перешедшие 70-летний возраст и т. п. И одновременно в целом ряде местностей совсем не заносились в списки представители поместного эле­мента и купеческого сословия, а чиновники, внесенные в эти списки, явля­лись затем, попав в списки очередные, к, началу судебных заседаний воору­женные свидетельствами начальства о фиктивных, в сущности, командиров­ках или внезапно оказавшихся особых поручениях. Те же из не служащих, которые все-таки попали, зачастую оказывались- щедро снабженными сви­детельствами о болезни, не препятствовавшей им, однако, просиживать ве­чера и ночи за картами в губернских и уездных клубах и восседать в креслах не суда, а театров. Когда была образована в конце семидесятых годов при Сенате комиссия об устранении неудобств при составлении списков при­сяжных заседателей, даже по Петербургу, где списки составлялись с боль­шим вниманием, чем в провинции, в течение года, с 1878 по 1879 год, при­шлось исключить из списков, присланных в Петербургский окружной суд, 5 иностранцев, 12 человек старше 70 лет, не проживающих в Петербурге -106, оказавшихся умершими за несколько лет перед занесением в списки -23,

29

признанных сумасшедшими -3, не знающих русского языка - 5, слепых - 2, глухих - 8, не имеющих права быть присяжными заседателями-18. И отбыв­ших в предшествующем году свою обязанность - 5.

В провинции в большинстве случаев положение было еще хуже. Так, например, в Тверском суде в списках за 1874 год было найдено 14 человек умерших, из которых один скончался в 1858 году, а другой в 1859 году, т. е. задолго до введения суда присяжных. Оказалось также, что выбор из общих в очередные списки производился большей частью в канцеляриях земских управ или письмоводителями предводителелей дворянства. Таким образом, основу личному составу того суда, которому вверялись существенные инте­ресы правосудия в стране, клал вольнонаемный писец, легко доступный со­блазнам в виде запрашивания мелких подачек. Следствием этого было то, что в очередные списки присяжных вносились преимущественно мещане и крестьяне, а в списки запасные - чиновники и дворяне, и притом преимуще­ственно на третью четверть года, когда большинство судов, ввиду летних полевых работ, не делает выездных сессий.

Несмотря на некоторые улучшения, введенные сенатской комиссией 1879 года, состав присяжных заседателей и зачастую из-за небрежного, а иногда и слишком любезного составления списков, представлял довольно значительное собрание людей, которым лишь не удалось по их служебному положению или по каким-либо другим причинам избежать своего внесения в список. В то время, когда крестьяне безропотно несли обязанности при­сяжного заседателя, по-своему старались свято исполнять свой долг, лица высших сословий, и в особенности чиновники, представляли в суд свиде­тельства о болезни, или заявления начальства о командировках и особых по­ручениях. В этом отношении характерно, например, то, что 16 июля истек­шего года 14 присяжных из 33, явившиеся в Петербургский окружной суд к началу новой сессии, ходатайствовали об освобождении их, представив 13

30

свидетельств начальства о командировках и одно свидетельство о болезни.¹ Хотя с 1887 года на основании ст. 82 учреждений судебных установлений из числа присяжных заседателей устраняются лица, впавшие в крайнюю бед­ность и находящиеся в услужении в домашней прислуге, но до этого 200 рублей валового дохода от промысла или жалованья, дававшие право быть присяжным заседателем, едва ли представляли гарантию того, что суд будет состоять из людей, не зависимых от ежедневной нужды..?

Другое важное следствие комплексного характера системного анализа со­стоит в том, что вся деятельность по постановке и решению проблемы должны безусловно подчиняться целостному подходу и определяемому им эффекту. Это требование не является простым. Всякая сложная проблема неизбежно должна быть разбита на множество подпроблем, каждая из которых требует своего особого подхода, и, в частности, имеет свое оптимальное решение, ко­торое вовсе не обязательно складывается из суммы решений по ее частям.

Будучи оптимальным, с точки зрения данной частной проблемы, то или иное решение может не оказаться таковым с точки зрения проблемы в целом. В диссертации показано, что вся сложнейшая иерархия действий судебных орга­нов по решению комплексной проблемы снижения преступности должна была быть организована так, чтобы на всех уровнях в качестве главного, решающего выступал один и тот же, единый критерий оценки эффективности, т. е. чтобы все время имелась в виду система в целом, ее конечный эффект. В условиях России начала XX века, как будет показано ниже, ни мировые, ни коронные суды оказались именно поэтому не в состоянии справиться с ростом преступ­ности. Принцип целостности в рамках системного анализа находит наиболее непосредственное выражение в первостепенном значении для этой методоло­гии категории цели. Например, если речь идет о системном подходе в управле­нии, то под ним понимается систематизированный способ мышления, в соот-

¹ Кони А.Ф. Указ соч., С. 33.

²  Там же.

31

ветствии с которым процесс обоснования решений базируется на определении общей цели системы и последовательном подчинении достижению этой общей цели деятельности множества подсистем, планов их развития, а также показа­телей и стандартов работы.

Если системный анализ создает целостную картину применения права, то социологические подходы изучают правовую систему в связи с жизненной и социальной практикой. Они ориентированы на изучение общественных отно­шений, складывающихся как в период формирования правовых актов, т.е. при подготовке перевода социальных отношений на язык юридических норм, так и в конечном пункте - при переводе, реализации правовых предписаний в соци­альное поведение личности и общественных групп.

Как известно, юридический статус граждан, их права и свободы коренят­ся в совокупности общественных отношений, а право фиксирует и обеспечива­ет то, что сформировалось в жизни. Существующие представления о правах граждан как благодеянии сверху отражают непонимание той действительной связи, которая существует между личностью, обществом, правом и госу­дарством.

В заключение отметим, что указанные методы и подходы в историко-правовой науке являются ведущими, что справедливо отмечено в литературе. Их игнорирование или же только формальное признание значительно обедняет результаты исследования и снижает его практическую ценность из-за невоз­можности понять значение событий и явлений, тенденции и перспективы их проявлении в последующие эпохи.

¹ Подробнее см.: Трошина К.Е. История судебных учреждений в России. СПб., 1851; Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Ростов-н/Дону, 1995; Ефремова Н.Н. Судоустройство в XVIII- первой по­ловине XIX вв. (Историко-правовое исследование). М, 1993; Чельцов-Бебутов М.А. История суда и уголовного процесса в России //Курс уголовно-процессуального права. СПб., 1995 и др.

32

1.2. Нарастания противоречий судебной системы царской России и пути

их разрешения

В историко-правовых исследованиях судебного реформирования России в различные периоды его осуществления, авторы, в той или иной мере указывают на различные группы противоречий, необходимость разрешения которых и яви­лось источником непрерывного движения к реформе 1864 года.

Остановимся более детально на противоречиях судебной системы в раз­личные периоды ее существования. Известно, что громоздкость, организацион­ная запутанность и процессуальный бюрократизм судебной системы допетров­ского и петровского периода порождали волокиту и беззаконие, создавали ши­рокие возможности для процветания взяточничества, злоупотреблений и произ­вола. Снизить остроту данной проблему уже в этот период государство смогло путем привлечения понятых для удостоверения результатов обыска, оформле­ния изъятия украденного имущества (поличного), повысилась доказательствен­ная значимость свидетельских показаний и т.д. Однако подобные меры принци­пиальных основ судопроизводства все же не затрагивали, хотя и расширяли га­рантии правосудия.

С XV в. русская судебная система постепенно переходит к формам кол­легиальным, окончательно оформившимся в период правления Петра I. В этот период судебные органы можно условно разделить на государственные, сослов­ные и вотчинные. Государственные органы, обладавшие судебной властью, яв­лялись центральными и включали в себя верховную (царскую) власть, Боярскую думу, приказы, а также местные судебные органы (городские и волостные суды и воевод). Отметим при этом, что непосредственная судебная деятельность царя ограничивалась судом над лицами, получившими привилегию на это, и судом над высшими служилыми людьми, начиная от чина стольника. В XVII в. зако­ном было определено наказание за обращение к суду царя помимо низших ин­станций. Первоначально царь осуществлял суд вместе с боярами. Затем царский суд стал обособляться от боярского. В 1669 г. для ведения уголовных дел вво-

33

дятся новые чиновники - сыщики с предоставлением им в уголовных судах тех же обязанностей, что и губным старостам.

В качестве сословного суда в рассматриваемый период выступал суд ду­ховный, осуществляющий рассмотрение дел лиц как духовного, так и светского звания. От этого понятия надо отличать суды «церковные», власть которых про­стиралась по известным родам дел на все население, хотя органы духовного су­да большей частью были те же. Лица, на которых распространяется духовно-судебная власть, перечислялись в церковных уставах и в судебниках того пе­риода. При этом главная судебная власть оставалась в руках архиереев. Судеб­ным властям было строго запрещено вмешиваться в церковный суд.¹

Вотчинный суд того периода включал в себя дворцовый суд, вотчинный суд монастырей и иных церковных учреждений, поместный суд. Он соответст­вовал разрядам владельцев вотчин. Дворцовый суд был образован для суда над крестьянами дворцовых вотчин. Вотчинный суд монастырей и других церков­ных учреждений был в ведении патриаршего дворца в Москве, местных епи­скопских дворов в епархиях и монастырских судебных властей, а в селах тиунов и приказчиков. В вотчинах были свои тюрьмы и колоды. Существенные изме­нения судебной системы происходят с конца XVII в., но принципы феодального судебного права остаются непоколебимыми. Остаются и противоречия. Главные из них: в условиях единой централизованной политической системы государст­ва не было единой системы судопроизводства, надзора и государственного кон­троля, наличии произвола и неуправляемости в применении закона.

Очередное реформирование судебной сферы было предпринято Петром I. 22 февраля 1711 г. он издал Указ «О Правительствующем Сенате». Сенат был учрежден для выполнения функций по управлению делами государства, в том числе в судебной и законотворческой сферах, именно сюда стали направлять дела со всей России на окончательное разрешение. Несколько позже были уч-

¹  См.: Лукичев Ю.А., Вахмистрова СИ. Указ. соч. С. 54-55.

²  Там же. С. 55.

34

реждены коллегии (Юстиц-коллегия, Коммерц-коллегия), которые находились под началом этого органа и также осуществляли судебные функции.

На протяжении всей эволюции судебной реформы высшим судьей в госу­дарстве оставался царь (с 1721 г. - император). С учреждением Сената оконча­тельно ликвидируется Боярская Дума. Расправная Палата Сената являлась по сути судебным департаментом. В соответствии с законом Сенат являлся высшей судебной инстанцией, на практике же он принимал к своему рассмотрению дела и в качестве суда первой инстанции.

На рубеже XVII - XVIII вв. возникли новые приказы, которые были цен­тральными органами управления и суда. Дела, превышающие их компетенцию, передавались уже на рассмотрение царя или Расправной Палаты. Таким обра­зом, в начале XVIII в. эволюция судебных органов характеризуется тенденцией к усилению централизации и бюрократизации. Местные судебные органы в зна­чительной степени остаются в подчинении администрации, т.е. подконтроль­ными губернатору.

В 1718 г. начали образовывать новую судебную систему, состоявшую из двух единообразных судебных инстанций: надворный суд и городовой или нижний суд, непосредственно подчиненные Юстиц-коллегии. В 1722 г. была проведена радикальная судебная реформа. Были упразднены нижние суды. В провинциях учреждались новые провинциальные суды, состоявшие из провин­циального воеводы и асессоров. В отдаленных от провинциального города ме­стностях, воевода назначал судебного комиссара, получавшего право рассмат­ривать незначительные уголовные и гражданские дела.

Новые тенденции экономической жизни, обострение противоречий, свя­занных с положением различных слоев общества, рост преступности требовали и соответствующего приспособления судебных органов. В их устройстве проис­ходят важные изменения. Однако они, естественно, не затрагивают сословно-классового содержания российского суда. Суд остается феодальным, приспо­собленным к защите интересов феодалов как господствующего класса.

35

Прежде всего, необходимо отметить, что в этот период зарождается и развивается отделение суда от администрации. Первые попытки в этом направ­лении сделал Петр I. Он учредил специальные судебные органы, отделенные в какой-то мере от администрации.¹ Реформировал он полностью и духовный суд. В качестве первой инстанции духовного суда были учреждены духовных дел управители. Второй инстанцией являлся архиерей епархии. Для выполнения су­дебных функций при нем было создано специальное учреждение - консистория. Высшей инстанцией для церковного суда являлся Синод.

Однако сделать суд полностью независимым от администрации Петру I не удалось, были созданы лишь специальные органы, ведавшие отправлением пра­восудия. Но Петр сохранил все же некоторые судебные функции за администра­тивными органами. Помимо системы общего суда Петром I были созданы сис­темы «особенных» судов: городских, военных и церковных. Была проведена также реформа церковного суда.

Новыми чертами организационной судебной системы в первой четверти XVIII в. стали: - коллегиальные устройства судов;- попытки отделить судебную организацию и функцию от административной;- учреждение контроля за дея­тельностью судов со стороны специально учрежденных органов; совмещение гражданской и военной юстиции.

После смерти Петра I правительство Екатерины I возвратилось к старой организации местного управления и суда. В связи с проведением областной ре­формы 1727 г. упразднялись надворные суды, а судебные функции возлагались на губернаторов и воевод.

В эпоху дворцовых переворотов (1740-1762 гг.) Сенат теряет значение высшего органа управления империи, а в значительной мере и высшего судеб­ного органа. Реформы, проведенные в этот период, были направлены на обеспе-

¹  См.: История отечественного   государства и права. Ч. 1. Учебник /Под ред. О.И. Чистякова. - М.: Юристь, 2000. С.281.

36

чение еще более строгой централизации и бюрократизации суда, а также кон­троля за ним со стороны администрации.

Как известно, Фридрих II возрадовался за свое королевство, когда мель­ник, которому он грозил изъятием имущества, гордо ответил: «Вам это не уда­стся: есть судьи в Берлине!»¹ Подобный ответ подданного был невозможен в соседнем с Пруссией (с 1786 г.) государстве: Российской Империи. Современ­ница Фридриха Великого Екатерина П еще лишь приступала к созданию зачат­ков правильного судоустройства в российском государстве. Реформирование Сената, проведенное Екатериной П в 1763 г., только положило начало цепи пре­образований в системе государственного управления и судоустройства.

Очередная попытка реформирования судебной системы была предприня­та Екатериной II. В изданных ею в 1762 году Манифесте «О лихоимстве» и За­коне 1775 года «Учреждения для управления губерний» провозглашалась борь­ба со взяточничеством в судах, намечалось децентрализовать судебное управле­ние, отделить суды от административной власти. «Учреждения» содержали ряд норм процессуального права, предусматривали выборность судей местным на­селением, коллегиальность рассмотрения дел. Однако осуществить эти начина­ния в полной мере при жизни Екатерины не удалось.²

На относительно прочную национальную основу судебная система стра­ны была поставлена Екатериной II с изданием в 1775-1785 гг. «Учреждения для управления губернией». Этот законодательный акт создавал новую систему ор­ганов управления и суда, регламентировал их компетенцию и регулировал их деятельность.

Все судебные места делились на три инстанции: 1. Низшую, для решения как уголовных, так и гражданских дел, составляли уездные суды для дворян, го­родские ратуши и магистраты для городских обывателей, низшие расправы для крестьян. Среднюю, которую составляли верхние земские суды, губернские ма-

¹  Цит. по: Чичерин Б.Н. Философия права. - СПб., 1998. С. 455.

²  Российская юстиция. 2003. № 1. С. 9.

37

гистраты, верхние расправы, причем каждый из этих судов подразделялся на два департамента, один для гражданских, другой - для уголовных дел. Высшую инстанцию составляли палаты гражданского и уголовного суда, подчиненные непосредственно Сенату. Высшие судебные места состояли из чиновников, в средних только председатели назначались от правительства, а заседатели выби­рались от сословий.

В уездных судах и городских магистратах заседали выборные от со­словий. В нижних расправах для крестьян судья назначался правительством. В 1801 г. нижние расправы были упразднены, а в состав уездного суда введены выборные от крестьян заседатели. Для наблюдения за точным исполнением за­конов в судебных и административных учреждениях в уездах назначались уезд­ные стряпчие, в губерниях - губернские прокуроры.

Всем судебным местам было дано коллегиальное устройство. Судеб­ными полномочиями обладала и полиция. Общеимперская система в учреж­дениях о губерниях дополнялась системами, существующими в нерусских об­ластях (Украина, Прибалтика). Так, в мусульманских регионах (Казанская, Уфимская губерния и др.) уголовные и гражданские дела решались на основе шариата, но недовольные решениями татарских или башкирских старшин могли их обжаловать в коронном суде. Указом от 7 ноября 1775 г. правительство Ека­терины II создало новый суд: низшая инстанция - уездный суд; а апелляционная и ревизионная инстанции - верхние земские суды (как правило, по одному на губернию). Последние подразделялись на два департамента - уголовный и гра­жданский, каждый из которых состоял из председателя и пяти заседателей.

В городах были созданы в качестве низшей инстанции городовые магист­раты. В качестве апелляционной и ревизионной инстанции для них учреждены губернские магистраты (по одному на губернию). Каждый из них подразделялся на два департамента - уголовный и гражданский. Были созданы суды для сво­бодных крестьян в губернии: в уезде — нижняя расправа (в качестве низшей ин­станции). В качестве апелляционной и ревизионной инстанции для нижней рас-

38

правы выступала верхняя расправа, которая подразделялась на два департамен­та (уголовный и гражданский).

В каждой губернии были созданы также особые суды - совестные. Ве­дению этого суда подлежали гражданские дела, которые могли быть рассмотре­ны в примирительном порядке, а также следующие категории дел: дела по пре­ступлению умалишенных и малолетних; дела о колдовстве; дела по жалобам на незаконное содержание в тюрьме. Совестный суд в своих решениях руково­дствовался не только законами, но и "естественной справедливостью".В качест­ве высшей апелляционной и ревизионной инстанции в губернии учредили пала­ты уголовного и гражданского суда. Высшим судебным органом в империи ос­тавался Сенат.

В 1782 г. эта судебная система дополнилась созданными в городах упра­вами благочиния. В их компетенцию входило производство следствий по всем видам преступлений, а также рассмотрение дел по обвинению в кражах, не пре­вышавших 20 рублей.

Исходя из принципов системного анализа преобразований судебных уч­реждений видно, что отсутствовали связи и взаимодействие их отдельных структур, тем самым можно сделать вывод, что единая система судебной власти в рассматриваемый период создана не была. Попытка отделить суд от админи­страции опять не увенчалась успехом; губернатор осуществлял надзор за судеб­ными органами губернии, а также обладал правом приостанавливать исполне­ние судебных решений, если признавал их несправедливыми. Кроме того, все приговоры о предании виновных в преступлениях смертной казни или о лише­нии чести обязательно представлялись судами на усмотрение генерал-губернатора. Как и ранее, судебными функциями обладали и некоторые адми­нистративные учреждения.

В результате реформ Екатерины II уголовный суд отделялся в высших инстанциях от гражданского, судоустройство основывалось на сочетании колле­гиальных начал и единоличного управления. Суд оставался сословным. Отделе-

39

ние следственной части от судебной намечалось (производство следствий стало функцией полицейских органов - управ благочиния). Созданные суды разбира­ли дела узкого круга населения. Подавляющая масса населения - крепостное крестьянство — продолжала судиться у своих помещиков и их приказчиков, суд которых отличался произволом.

В дальнейшем Павел I провел ряд мероприятий с целью установления предельной централизации государственного аппарата и создания военно-полицейского режима в стране. Император Александр I в Указе от 8 сентября 1802 г. провозгласил, что «Сенат есть верховное место в Империи нашей; имея себе подчиненными все присутственные места, он, как хранитель законов, пе­чется о повсеместном наблюдении правосудия».¹

При воцарении Александра I судебная система, созданная Екатериной II, была в целом восстановлена, за исключением верхних и нижних судебных рас­прав, верхних земских судов и губернских магистратов. В первой половине XIX

в.  были упразднены верхний земский суд, губернский магистрат, верхняя рас­права. Палаты уголовного и гражданского суда в губерниях стали судами вто­рой инстанции по делам всех сословий. Палата гражданского суда, кроме того, взяла не себя выполнение некоторых нотариальных функций. С 1808 г. стали создаваться коммерческие суды. Они рассматривали весельные дела, дела о тор­говой несостоятельности и т.д. Дела всех сословий рассматривались и надвор­ными судами, созданными в столицах. Действовали ведомственные суды: воен­ные, морские, горные, лесные, путей сообщения, а также духовные и волостные крестьянские суды. Судебное управление находилось в руках созданного в 1802

г.  Министерства юстиции. При Александре I была запрещена пытка, однако на протяжении первой половины XIX в. она продолжала применяться.

В первой половине XIX в. появляются первые проекты государственных преобразований, предусматривающие реорганизацию суда, а в 50-60-х гг. про­водится интенсивная разработка проектов судебной реформы. Что же касается

¹ Цит. По: Российская юстиция. 2003. № 1. С. 9.

40

действовавшей судебной системы, то она оставалась практически неизменной с 1775 г. вплоть до 1864 г., которая явилась радикальной попыткой устранить противоречия судопроизводства.

Судебная реформа 20 ноября 1864 г., как и другие буржуазные реформы этого периода, была прямым следствием противоречия крепостничества и сло­жившихся в России на рубеже 50-60-х годов XIX в. либеральных и революци­онных движений. Наиболее явной была противоречивость действовавшей су-дебно-процессуальной системы. Как уже указывалось выше дореформенный суд, построенный по строго сословному принципу на основе «Учреждения для управления губерний» 1775 г., руководствовавшийся в своей деятельности ин­квизиционными нормами петровского «Воинского устава», был порождением своего времени. Разложение и недостатки политической системы общества ис­ключительно ярко проявлялись в недостатках организации и деятельности су­дебных органов ( взяточничество, невежество судебных чиновников), что об этом вынуждены были говорить самые ярые защитники самодержавно-крепостнических порядков. Страх быть отданными под суд на судейских чи­новников не действовал; по суду их почти всегда оправдывали, если не в уго­ловных палатах, то в Сенате, в канцелярии которого они находят себе сильных покровителей, тем более, что формы судопроизводства были весьма продолжи­тельны и само осуждение не достигало цели.

С деятельностью этого неправосудного суда ежедневно и ежечасно сталки­вались миллионы людей. От произвола судебных чиновников они страдали почти в такой же степени, как от произвола и эксплуатации помещиков.

Исследователи судебной реформы обращали внимание на то, что ее изуче­ние следует начинать с проектов судебного преобразования, разрабатывавших­ся в России еще в начале XIX в. Такой взгляд имеет известные основания. Ко­нечно, Судебные уставы 1864 г. создавались совершенно в новой обстановке: под давлением революционной ситуации, под напором все усиливавшегося движения против царизма и крепостничества. Они были составной частью ши-

рокой программы создания условий для развития капитализма в стране. Однако истоки судебной реформы действительно следует искать еще в проектах Спе­ранского, Кочубея, Балугьянского и др., пытавшихся приспособить самодер­жавно- крепостническую правовую надстройку к нуждам развивавшихся в стране капиталистических отношений.

В секретном комитете 6 декабря 1826 г. неоднократно подчеркивалась не­обходимость переустройства «части судной, всеобщее неудовольствие произ­водящей». Правящая верхушка понимала невозможность улучшения судебно-процессуальной системы при сохранении общей направленности старого Фео­дально-крепостнического законодательства. «Дабы исправить надлежащим об­разом наши узаконения,- писал Д. Н. Блудов,- не довольно усовершенствования той или иной стороны оного, надобно стараться устранить причины зла. Нельзя и думать о каком-либо усовершенствовании сей части нашего законодательства без изменения самой основной мысли ее, без принятия не только отличных, но до некоторой степени противных ей начал».Но, разумеется, никакого «измене­ния основной мысли законодательства» в то время не могло произойти. Попыт­ки усовершенствования суда и процесса так и не вышли из стадии проектов, но и эти проекты в основном сохраняли в незыблемом виде. И тайну судопроиз­водства, и письменность, и формальную систему оценки доказательств, т. е. все признаки следственного инквизиционного процесса.

Содержащиеся же в них отдельные положения, направленные на ограни­чение произвола следователя-судьи, на предоставление обвиняемому некото­рых прав, встречали самое решительное противодействие правительственных верхов. Задача приспособления старой судебной но и процессуальной системы к нуждам развивающегося капитализма не могла быть осуществлена, ибо ца­ризм не был заинтересован в каких-либо преобразованиях и всячески противил­ся им. Объясняя причины неудач прежних попыток кодификации, царь Николай 1 указывал, что нужно не сочинять новые законы, а «сперва собрать вполне и привести в порядок те, которые уже существуют». Известно, какими ярыми

42

противниками суда присяжных, состязательного судопроизводства, адвокатуры были и Николай I, и Александр III Поэтому даже в проекте «Устава судопроиз­водства по преступлениям и проступкам», разработанном Блудовым в 1860 г., т. е. уже в условиях революционной ситуации, предусматривались важнейшие признаки инквизиционного процесса.

Однако углубившийся в 60-х годах кризис самодержавно-крепостнической власти заставил правительство ускорить работу по подготовке судебной рефор­мы. Ряд историографов (Джаншиев, Карамзин, Корнилов и др.) пытались дока­зать, что при подготовке реформы развернулась борьба главным образом между либералами и крепостниками. Но либералы и не помышляли об ограничении самодержавия и настаивали лишь на постепенном улучшении судебной систе­мы. Последовательно выступали за ликвидацию самодержавия и остатков кре­постничества, за равноправие граждан и подлинно справедливый суд только ре­волюционеры-демократы, и другие радикальные элементы. Поэтому, как будет показано ниже, царь вынужден был согласиться с включением в Судебные уста­вы положения о выборности мировых судей, о присяжных заседателях, о глас­ности и состязательности судопроизводства, о независимости и несменяемости судей, о праве обвиняемого на защиту и др. Но уставы содержали и такие ста­тьи, которые в период реакции полностью вытеснили первоначально провоз­глашенные демократические институты.

Так, при создании мирового суда члены Государственной канцелярии рато­вали за учреждение судебных органов, «которые близостью своею к тяжущимся и простотою форм судопроизводства соответствовали бы потребностям город­ского и сельского народонаселения». При этом подчеркивалось, что суды долж­ны быть выборными, иметь свойство наиболее простых судов и при вынесении решений покоряться не личным своим воззрениям, а требованиям закона, для всех общего, и всегда выносить решения не на произвольном своем усмотре­нии, а на обстоятельствах дела. Это должно было стать обязательным и для об­щих судебных мест, и для мирового суда».

43

Однако все эти внешне демократические положения фактически сводились на нет установлением высокого имущественного ценза для мировых судей. Все это совершенно необоснованно прикрывалось рассуждениями о том, что необ­ходимо поднять авторитет мировых судей, а их имущественная независимость должна якобы обеспечить вынесение ими приговоров и решений исключитель­но на основе совести и закона.

На протяжении всей первой половины XIX в. представители передовой рус­ской общественности требовали введения института присяжных заседателей.

Продолжая прогрессивные традиции, с этим требованием выступил в 60-е годы революционно- демократический лагерь. Реакционно-монархические кру­ги начали ожесточенную борьбу против введения института присяжных, утвер­ждая, что русский народ «недостаточно еще развит для того, чтобы входить в соображения, требующие и тонкого анализа и логических выводов»? Были приняты все меры к тому, чтобы не допустить к участию в деятельности суда присяжных городские и сельские эксплуатируемые массы и тем самым га­рантировать господствующий класс от нежелательных вердиктов. В результате Государственный совет дал согласие на введение института присяжных заседа­телей только при условии установления высокого имущественного, возрастного цензов и ценза оседлости. При решении вопроса о размере имущества, которым должен обладать присяжный, было установлено, что сумма оценки имущества, имеющегося у кандидата в присяжные заседатели, должна быть высокой,«дабы от присяжных заседателей можно было с уверенностью ожидать заботливости об охранении общественной и частной безопасности и законного порядка».

Но даже и этим, тщательно профильтрованным присяжным заседателям, с точки зрения членов Государственного совета и Сената, не следовало доверять рассмотрение дел о государственных преступлениях. Либералы же предлагали привлекать в этом случае присяжных особых категорий - «зрелых лиц, имею­щих обеспеченные средства к жизни и способных к обсуждению как важности

44

сих преступлений, так и точной силы письменных доказательств, на которых и обыкновенно основывается обвинение в сих преступлениях».

Соединенные департаменты законов и гражданских дел Государственного совета выступили против участия присяжных в рассмотрении подобного рода дел. Отмечая привлекательность революционных идей и сочувствие к ним со стороны людей, «... имеющих неправильные понятия о долге гражданина и от­ношении его к правительству», соединенные департаменты постановили, что «...предоставить присяжным, избранным обществом, разрешение вопроса о пре­ступности или не преступности учений и действий, превратно толкуемых и не­верно понимаемых многими, даже добросовестными членами общества. Было признано необходимым производство следствия и суда по государственным преступлениям поручать судебным палатам при участии «...высших представи­телей сословных обществ, а именно: местного губернского предводителя дво­рянства, одного из уездных предводителей дворянства местного судебного ок­руга и одного из городских голов того же округа и, наконец, по избранию мест­ного губернского начальства - одного из волостных голов или старшин того уезда, в коем находится палата. Сии сословные представители должны участво­вать наравне с членами палаты как в определении по большинству голосов вины или невинности подсудимого, так и в постановлении приговора о наказании признанного виновным». Так возник суд с участием сословных представите­лей.

Соединенными департаментами было отвергнуто также внесенное либералами предложение о предоставлении защитнику права участвовать в деле со стадии предварительного расследования. Это мотивировалось тем, что «на суде, где действует особый обвинитель, ему противопоставляется защитник подсудимо­го, но при предварительном следствии весьма трудно поставить такого защит­ника в надлежащие границы и нельзя не опасаться, что он сочтет своей обязан-

¹ Журнал соединенных департаментов законов и гражданских дел государственного совета. 1862. № 65. С.233-235.

45

ностью противодействовать собиранию обличительных доказательств и способ­ствовать сокрытию следов преступления. В этих видах не только не было

установлено назначение защитника при предварительном следствии, но и отме­нено требование депутатов от сословий, к которым принадлежат обвиняемые».

В Судебных уставах был провозглашен также принцип равенства всех пе­ред законом. Но в этих же уставах содержались и статьи, согласно которым приговоры о лишении всех прав состояния или всех особенных прав и преиму­ществ дворян, чиновников, священнослужителей «подлежат быть представлен­ными на высочайшее усмотрение», ибо «почетными преимуществами дворянст­ва, основанными на высочайше дарованных грамотах, должно дорожить...» Включение этого положения в Судебные уставы как бы предвосхищало судеб­ную «контрреформу» 1889 г., значительно расширившую сословные привиле­гии дворянства в руководстве судом, земством и др. .

Уставы провозгласили принцип несменяемости судей. Но хотя этот принцип предполагает пожизненность должности судьи, не совершившего уголовного преступления, невозможность перемещения судьи в другую местность без его согласия, следователи, являющиеся членами окружных судов, могли быть пере­ведены в другую местность, если и не дали на это своего согласия. Судебные уставы не предусматривали и материального обеспечения выведенного за штат судьи, что ставило судью в зависимость от администрации. Авторы судебной реформы не установили и соответствующей системы поощрения и награждения судей. Предлагавшийся при подготовке реформы конкурсный порядок замеще­ния вакансий в окружном суде и палате был отвергнут.

Предполагалось также, что поощрение и награждение судей всецело в ве­дении министра юстиции. При таких условиях правительству нетрудно было добиться вынесения желательных ему приговоров. «Кто располагает судьбою судей,- писал В. К. Случевский, - тот располагает и их приговорами».¹

¹ Случевский В.К. Учебник русского уголовного процесса. Т.1. СПб.1910. С.97.

46

Антидемократизм реформы проявился и в том, что по некоторым категори­ям дел Судебные уставы ввели особые виды уголовного судопроизводства. «Основные положения преобразования судебной части в России» устанавливали следующие главные изъятия из общего порядка судопроизводства: 1) по пре­ступлениям против веры, 2) по преступлениям государственным, 3) по преступ­лениям и проступкам по службе, 4) по преступлениям смешанной подсудности гражданской и военной (сухопутной и морской), 5) по преступлениям смешан­ной подсудности гражданской и духовной.

После опубликования царским правительством этих «Основных положе­ний» (которые и явились основой для создания Судебных уставов) «Колокол» поместил серию статей «Разбор "Основных положений преобразования судеб­ной части в России"», написанных Н. П. Огаревым. Уничтожающей критике подвергаются в них правительственные планы реорганизации судебной системы и делается вывод о том, что только всенародно-представительный Земский со­бор может решить задачу создания нужного народу суда. Царское правительст­во, вынужденное под давлением новой волны общественного движения и рево­люционного натиска, поднявшихся после отмены крепостного права, обнаро­довать судебную реформу, однако, далеко не склонно было проводить ее в жизнь.

Достаточно указать, что при принятии Судебных уставов ничего не говори­лось о сроках их введения в действие. Год спустя, 19 октября 1865 г., были из­даны Указ и Положение, устанавливавшие, что в течение 4 лет, начиная с 1886 г., новые судебные органы должны быть учреждены во всех губерниях, «управ­ляемых по общему губернскому положению«. Но на практике это затянулось на долгие годы. В ряде губерний новые суды были созданы лишь в 1892-1894 гг. К тому же, в 80-е же годы был принят ряд нормативных актов, по существу озна­чавших отказ от созданных институтов, провозглашенных 20 ноября 1864 г. Та­ким образом, если представить, что в разрешении противоречия судебного ре­формирования, в основном,      взаимодействовали две     противоположности -

47

конституционно-демократическая, и абсолютистская, в лице самодержавия, и процесс реформирования носил все же эволюционный характер, то в начале XX века, под давлением радикальных сил он был прерван, стал стихийным и прак­тически неуправляемым.

1.3. Обоснование необходимости судебной реформы и ее концепции в рос­сийской правовой мысли.

Работа по подготовке судебной реформы, начавшаяся в 50-х гг., стала особенно интенсивной после провозглашения крестьянской реформы и после вступления на престол в 1855 г. Александра П. В его Манифесте в качестве одного из глав­ных пожеланий было записано: «да правда и милость царствуют в судах».¹ Су­допроизводство и судоустройство проявляли себя на практике порочными и не­состоятельными. Как писал сенатор К.Н. Лебедев в 1847 г.: "человек", узнавший российское правосудие, "может заболеть и помешаться, так оно отвратительно дурно".² Документы, свидетельства подтверждали этот вывод. На всех стадиях процесса от предварительного расследования до вынесения приговора твори­лись вопиющие злоупотребления.

Предварительное следствие закладывало фундамент дела. "Следователю, -писал современник, - придается чрезмерное значение". Он "главный двигатель всего процесса, а суд ревизует только его действия".³ Поэтому "полиция в поня­тии общества стояла как-то выше суда".⁴ Полиция злоупотребляла правами. Она возбуждала дела, по словам губернатора Н.Н. Клушина, "при ничтожности по­водов к начатию", обвинения были бездоказательны. В адресе Харьковского, Тульского и Воронежского дворянства Александру П от 26 сентября 1859 г. го­ворилось: "В делах уголовных становой или частный пристав производит след-

¹  Цит. по: Российская юстиция. 2003. № 1. С. 9.

²  Лебедев К.Н. Записки//Русский архив. 1910. № 10. С. 241.

³  Снопов А. О судебных следователях //Московские ведомости. 1860. 23 августа. № 184.

⁴  Колмаков Н.М. Старый суд. Очерки и воспоминания //Русская старина. 1886. № 12. С. 527.

⁵  Доброе старое время //Русская старина. 1892. № 9. С. 620-621.

48

ствие, отбирает показания свидетелей по своему выбору и по безграмотности их, при таинственности судопроизводства, не допускающего контроля на месте, составляет часто показания вовсе несправедливые: но следствие произведенное становым составляет краеугольный камень делу".¹

В то же время полицейские чиновники отличались некомпетентностью по делам "о происшествиях".² Расследования нередко длились десятилетия.³ Полиция вела гражданские дела, собирая доказательства и "направляя" дело. Практически она принимала к своему производству все гражданские дела "под видом их бесспорности. Исключение из него допускалось только в тех случаях, когда полиция не благоволила к истцу или ответчику, смотря по обстоятельст­вам и по отношению ее к заинтересованным лицам". Маловажные (а их насчи­тывалось более 2/3 общего объема дел) разрешала окончательно. За полицией не было контроля, формально он возлагался на уездных начальников городской полиции и губернские правления, но эти обязанности не исполнялись.⁶

Депутаты от сословий приносили "скорее вред, нежели пользу". Они бы­ли пассивны, а если заявляли протесты, то "по большей части" из "личной не­приязни к следователю" или от "неправильного старания депутатов не допус­тить, чтобы следствием было положено какое-либо пятно на его ведомство". Сословные заседатели были обязаны применять законную теорию доказа­тельств, но не имеющие юридических сведений оставались безгласными марио-нетками,  "подчинялись  обыкновенно влиянию должностных лиц".   Бескон-

¹  ЦГИА. Ф. 1415. Оп. 57. Д. 1903. Л.16 об.

²  См.: Доброе старое время //Русская старина. 1892. № 9.

³  Там же. С. 489.

⁴  Колмаков Н.М. Указ. соч. С. 527.

⁵  Отечественные записки. 1859. № 3. Современная хроника. С. 9.

⁶  Старицкий Е.О. О недостатках действующего ныне уголовного судопроизводства о применении предполагае­мых преобразований к закавказскому краю //Материалы по судебной реформе в России 1864 г. Т. 17. С. 3.

⁷  Снопов А. О судебных следователях //Московские ведомости. 1860. 23 августа. № 184.

⁸  Соображения государственной канцелярии о судопроизводстве гражданском, уголовном и судоустройстве. //Материалы по судебной реформе в России 1864 г. Т. 18. Ч. 1. С. 29.

49

трольность плодила взяточничество. "Становые приставы получали от обывате­лей такие большие доходы, что не брали своего жалованья".¹

За фактами скрывалось явление. Пороки предварительного следствия предопределялись механизмом инквизиционного судопроизводства, имевшего свои закономерности функционирования. Механизм парализовал правовые нормы, направленные на защиту личности, отторгая их как чужеродные. Так, ст. 144 законов о судопроизводстве по делам о преступлениях и проступках гла­сила "Обвиняемый во время производства следствия имеет неотъемлемое право представлять все, что может служить к его оправданию. Производящие следст­вие не должны отрекаться от рассмотрения его показаний". Уездные стряпчие обязаны обеспечить реализацию прав обвиняемого (ст. 145). Запрещалось "чи­нить пристрастных допросов, истязания и жестокости" (ст. 171). Признание ви­ны должно быть только добровольным (ст.319).

Предписания оставались мертворожденными. Следователь стремился получить "царицу доказательств" - признание обвиняемого. Это гарантировало успех в расследовании преступления и осуждение признавшегося. Кратчайший путь к "царице доказательств" лежал через воздействие на подозреваемого, то есть пытку. При этом полноценных профессиональных качеств от следователя не требовалось. Тайна следствия и бесправие подследственного надежно скры­вали методы получения доказательств. Таким образом, инквизиционное судо­производство предполагало тип следователя с низкими профессиональными на­выками. Попрание прав личности² и нарушение законности порождали в народе отрицательное отношение к следствию. По свидетельству современника, "люди из низших классов общества, прежде чем пойдут к следователю, если они еще не бывалые, бегут посоветоваться к более опытным и старшим, а эти дают им наставления, вроде следующего, которого придерживаются и сами: «смотри,

¹  Доброе старое время //Русская старина. 1859. № 9. С. 625.

²   «Московские ведомости» от 15 марта 1859 г. сообщили, что даже для свидетеля-простолюдина оказаться в поле зрения следователя, «есть сущее несчастье». Так, один крестьянин, «имевший несчастье попасть в свидете­ли по делу о воровстве», настолько часто вызывался следователем, отрываясь от дела, что «предлагал обокра­денному заплатить половину его убытков, чтобы только прекратить следствие».

50

брат, не проболтайся, а то, боже сохрани, затаскают тебя: говори знать, мол не знаю, видеть не видел и слыхать не слыхал «.

И вот приходят они все, новички и бывалые, к следователю с готовым ответом, с твердым намерением сказать ложь... Но к несчастью, почти то же са­мое бывает и в высших классах общества, и люди более развитые, лучше обра­зованные поступают точно так же..., а сильный человек, пожалуй, еще обидится и станет жаловаться, как смели беспокоить его".¹ Следователь в такой ситуации вынужден злоупотреблять, чтобы изобличить виновного. "Следствие обращает­ся в какую-то борьбу". То есть возникает порочный круг: во имя правосудия следователь должен нарушать закон.

Материалы следствия поступали в суд, который "есть мертвый механи­ческий процесс, хотя предмет суда человек, жизнь и страсти человека". Не было положений закона, не нарушаемых судом. "Судьи, особенно низшие, до крайно­сти дурны", - констатировал сенатор К.Н. Лебедев.² Ревизия судов 36 губерний, проведенная в 1848-1850 гг., подтвердила этот вывод. Волокита, несоблюдение элементарных предписаний закона, бюрократизм составляли неотъемлемые ка­чества судебной системы.

Так, в палате уголовного суда Новгородской губернии "обнаружены де­ла, оставлявшиеся более полугода без всякого движения", 32 указа правительст­вующего Сената не исполнено, 335 дел не разрешены, "по коим содержалось 96 арестантов, из них 43 больше года. Неисполненные указы правительствующего Сената находились в палате с 1835, а нерешенные следственные дела с 1837 г. Указы уголовной палаты, подведомственные оной местами и лицами в установ­ленный срок не исполнялись". В палате уголовного суда Костромской губернии документы составлялись несвоевременно, "бумаги докладывались медленно: журналы и протоколы доставлялись к губернскому прокурору несвоевременно, выписки составлялись только по тем делам, которые следовали на ревизию

¹  Снопов А. Несколько слов о следователях //Московские ведомости. 1859. 22 февраля.

²  Лебедев К.Н. Записки //Русский архив. 1910. № 11. С. 485.

51

высшей инстанции." В палате Владимирской губернии найдено 307 нерешенных дел, начатых в 1830, 1836 гг. В Воронежском уездном суде документы "в боль­шом беспорядке, так что из них нельзя было видеть хода и положения дел. К 1848 г. в суде не решено дел 231, неисполненных решений 332, неисполненных указов и требований других мест 36 и не исполнено требований суда другим местам 402. В Богучарском уездном суде "значительное число журналов, при­веденных уже в исполнение" были без подписей. Дела содержались в беспоряд­ке, "при них нет описей бумаг и копий с резолюцией". Во Владимирском маги­страте документы найдены "в совершенном беспорядке". Они, если и регистри­ровались, то "через 3 или 4 месяца" после поступления. Протесты уездных стряпчих оставались без внимания. "По делопроизводству допускалась весьма значительная медленность; более 20 дел от 8 месяцев до 2 лет оставались без всякого производства, приговоры составлялись без означения в оных законов и с неточным изложением самих обстоятельств дела. В Шуйском магистрате "по многим делам, решенным в существе в 1846 г. вовсе не оказалось протоколов". Большинство дел не регистрировалось. "Вообще, - сделали вывод ревизоры, - по гражданским делам, замечена большая медленность по причине равноперемен­ного собирания справок; денежные книги, равно хранение дел в архиве в вели­чайшем беспорядке, алфавиты архивным делам доведены только до 1838 г., а описи до 1843 года".¹ В Херсонских храмах правосудия закон "стушевывается произволом, а уважение к праву личности заменяется пренебрежением к нему", констатировал сенатор Клушин. Подобная картина свойственна для всех про­винциальных судов России.

Традиции столичных судов не отличались от провинциальных. В 1840-1841 гг. обревизовали третий и четвертый департаменты Санкт-Петербургского надворного суда. В третьем - оказалось нерешенными 375 дел, а неисполненных решений и указов - 1500. Взяточничество было заурядным делом. Канцелярские

¹ Обзор состояния судебных мест по 36 губерниям в коих произведены были ревизии.

²  Доброе старое время //Русская старина. 1892. № 2. С. 619.

52

чиновники не получали жалованья, но были готовы оставаться в сем положении еще на весьма долгое время". Финансовая отчетность "была в таком порядке, что о находившейся в суде частной сумме до 650000 рублей потерян был всякий след... Все это происходило в столице, в центре управления, почти окно в окно с царским кабинетом".¹

В Сенате наблюдался такой же хаос и беззаконие. "Надо было вступить в управление департаментом Сената, - писал Лебедев, чтобы видеть всю неспо­собность, все смешение сенатского производства, всю бессмысленную громаду переписки, запутанность отчетности, тысячи поводов к беспечности дельцов, бессилие оберпрокурора, в движении дел, раздельность ответственности, унич­тожающую всякую заботливость, бесчисленные мелочные обрядности, останав­ливающие разрешение всякой ничтожной бумажки. Законный порядок доведен до того, что надобно нарушать его, чтобы был порядок".² В 1851 г. в Сенате по­ловина дел оказалась потерянной.³Несостоятельность судов обусловливались инквизиционным процессом, являясь, в конечном счете, результатом кризиса государственности, базирующейся на крепостничестве.

Судебная система не нуждалась в квалифицированных, честных юристах. Се­нат и тот заполнялся людьми невежественными, не имеющими никакого поня­тия о законе, правителями министерских канцелярий, неспособными губернато­рами, дивизионными генералами, окончившими свою служебную карьеру.⁴ По­этому сенаторы не могли даже прочесть сенатскую записку".⁵ Сенаторы не зна­комились с делами, а голосовали по наитию.⁶ Секретари торговали правосудием сената. Только немногие не брали взяток.⁷ Нечисты на руку были   также и сена-

Q

торы. В Сенате, как в фокусе, отражался стиль отношений в юстиции.

¹  Из записок барона (впоследствии графа) М.А. Корфа //Русская старина. 1899. № 5. С. 42.

²  Лебедев К.Н. Записки //Русский архив. 1910. № 10. С. 237.

³  Там же. 1888. Кн. 1.С. 619.

⁴  Победоносцев К.П. Граф В.Н. Панин министр юстиции //Голоса из России. Кн. VII-IX, Лондон, 1859-1860. Вып. 3. Факсим. Изд. - М., 1976. С. 100.

⁵  Одоевский В.Ф. Дневник 1859-1869 //Литературное наследство. Т. 22-24. - М., 1935. С. 156.

⁶  Там же. С. 169, 174, 175, 179, 180.

⁷  Победоносцев К.П. Указ. соч. С. 112.

⁸  Одоевский В.Ф. Дневник. С. 169.

53

Тип безграмотного коррумпированного судьи формировался всей систе­мой правосудия. Ю.Ф. Самарин вспоминал, что поступив на службу в Сенат по­лучил задание "в виде опыта" составить сенатское определение. Он подготовил квалифицированное определение, "исчерпывающее дело и дающее ему самое правильное по закону и прекрасно мотивированное разрешение по существу". Оберсекретарь, ознакомившись с ним, призвал Самарина и сказал ему: "Я знаю, что ты умен и честен, и вижу, что ты превосходно разобрал трудное дело по существу, но что и для кого ты написал и что представил мне по начальству? Это умная и ученая диссертация, за которую университет может удостоить сте­пени доктора, но не проект сенатского определения; ты забыл самое главное, а именно, что сенатор глуп и не поймет, а вот посмотри, как я переделываю твою работу и тогда всякий ее поймет".¹

Происходил естественный своеобразный отбор. "Добродетельных чи­новников не было, они были невозможны, и если появлялся редкий экземпляр чиновника, который пытался действовать по закону, то его выживали из службы и были даже случаи официальных распоряжений не слушаться такого еретика чиновника". Источник беззакония, отмечал современник "был не в отдельных личностях..., а в общем строе дореформенной администрации".² Как писала одна из газет, потребности практики были таковы, что "судьею мог быть... всякий, кто мог заседать и подписывать. Знающий юрист, опытный деятель, молодой верхогляд, самый ретивый делец и самый ленивый из Побегушкиных провинци­ального и столичного общества - все уживались во храме Фемиды, под покро­вом канцелярского таинства; и дряхлый старец, и юноши только что со школь­ной скамьи, и глухой и слепой, все могли найти себе место за столом присутст­венной камеры".³

Правительство понимало вред коррупции. Однако видело в ней в то же время превентивный инструмент возникновения оппозиции в государственном

¹  Семенов-Тян-Шанский. Мемуары. Т. 3 (1857-1861 гг.). -Пг., 1915. С. 173.

²  Доброе старое время //Русская старина. 1892. № 8. С. 480.

³  «Современная летопись». Воскресное приложение к «Московским ведомостям». 1863. № 2. Январь.

54

аппарате. Взяточники, - констатировал современник, - (а существовать на скуд­ное жалование судейские чиновники не могли) "были вполне в руках прави­тельства: оно могло засудить каждого, лишь только ему к тому пришла охота... Они каждую минуту своей жизни были в отчаянном положении, и чувство сво­ей беспомощности заставляло их кричать в унисон с правительством и так жад­но обличать всякий диссонанс в этой стройной гамме. Только такой образ дей­ствия давал хотя бы некоторую тень безопасного положения".¹

Разложившееся правосудие приводило к неэффективности судебной ре­прессии. Суд обвинял всего 12% подсудимых, более 1/2 всех дел заканчивалось оставлением в подозрении. Вместе с тем нередко страдали невиновные. Дамок­лов меч правосудия падал на людей случайных, не способных увернуться от не­го. По подсчетам диссертанта, базирующихся на отчетах Департамента юсти­ции, количество несправедливых приговоров в 70-е годы составляло от 12 до 16% от общего количества рассматриваемых дел.

Инквизиционное судопроизводство предполагало ненужность полноцен­ного института защиты корпорации адвокатов не существовало. Поверенным, согласно закону, мог стать всякий житель, за исключением тех, кому это запре­щалось. Сводом законов (ст. 195 закона судопроизводства гражданского) хода­таями становились темные дельцы - стряпчие, умевшие находить в лабиринте российского судебного произвола "ходы", "выходы" для того, чтобы выиграть дело. Собственно юридических познаний для поверенных не требовалось.

Вне сильной адвокатуры, оппонировавшей обвинению, не могла поя­виться и полноценная прокуратура. Даже обвинять при отсутствии состязатель­ности в процессе излишне: розыскной процесс по сути был направлен на обви­нение. "Прокуратура, - констатировали практики, - оказалась в конечном ре­зультате не в силах выполнять возложенные на нее задачи и надзор ее, - по мысли закона долженствующий быть всеобъемлющим в действительности с те-

Берви Е.В. Воспоминания царствования Николая I //Голос минувшего. 1915. № 3. С. 143.

55

чением времени стал фикцией и превратился в чисто формальный пересмотр журналов и постановлений присутственных мест".¹

Здесь нельзя умолчать об обилии норм, направленных на соблюдение интересов личности в суде, вынесение справедливого приговора. Однако они были в противоречии принципам инквизиционного судопроизводства.

Несостоятельность суда и правосудия приводила к необычайно низкому престижу юстиции. Отсюда правовой нигилизм, неуважение к закону во всех общественных кругах. Чиновники смотрели на юстицию как на придаток адми­нистративной власти. Губернатор указывал и прокурорам и судьям, как надо разрешить дела. По выражению министра внутренних дел С.С. Ланского, адми­нистрация "ездила" на юстиции.

Любопытны оценки общественных деятелей правосознания народа. В.Ф. Одоевский писал: "В большей части из нас утвердилась мысль, что закона соб­ственно не существует, а есть только сила, присвоенная разным степеням госу­дарственной иерархии. Следствие такой мысли: убеждение, что силе можно противодействовать хитростью, до случая, когда можно противодействовать си­лою же, отсюда стремление почти каждого из нас иметь, по поговорке "длинные руки", отсюда наши взаимные упреки в недобросовестности... Это безверие в святость, неизменность закона в низших классах выражается тысячью грубых поговорок, в высших - еще более прискорбным явлением: здесь удивляются, ес­ли судья оскорбляется просьбой наклонить дело в ту или иную сторону; здесь решение дела не в пользу того, о ком просили, бывают причиною вражды и мщения".² Здесь писатель Одоевский подметил нигилистическое отношение русского народа к праву и законности, сформированному многовековым крепо­стничеством. Об этом же свидетельствовал народный фольклор. Так, среди де­сятков собранных В. Далем пословиц и поговорок о суде и законе, отражавших

¹  Объяснительная записка к проекту новой редакции учреждения судебных установлений. //Материалы высо­чайше учрежденной комиссии для пересмотра законоположений по судебной части. - СПб,. 1900. Ч. 2. С. 147.

²  Гражданские заветы князя В.Ф. Одоевского... С. 46.

56

сознание народа, не найти ни одной позитивной.¹ Типичны же подобные: "Не­правдою суд стоит"; "В суд ногой - в карман рукой"; "Судьям то и полезно, что в карман полезло"; "Закон-дышло: куда повернул, туда и вышло"; "Чья сильнее, та и правее"; "Судью одаришь, правду победишь" и др.

Пренебрежение к законности было заурядным явлением, воспринимае­мым общественным сознанием, как само собою разумеющиеся. "Попробуйте нарушить законы моды, этикеты или светских приличий, - отмечал современ­ник, - вы человек пропащий, вы скомпрометировали себя и нет вам доступа в общество. Если вы нарушите законы гражданские... назовут еще молодцом".² К.Д. Кавелин выразился колоритнее: "Чувство законности и справедливости, к сожалению, развито в нас чрезвычайно слабо, так слабо, что иной раз думается, не лишены ли мы вовсе органа, производящего в людях эти добродетели?"³

Неуважение к закону пустило настолько глубокие корни, что генерал-губернаторы, министр юстиции В.Н. Панин давали взятки судебным чиновни­кам.

Фиксируя социальную действительность, сложившуюся под влиянием правового нигилизма, А.В. Никитенко в 1855 г. записал в дневнике: "...у нас нет главного, без чего бывает сожитие не гражданственность, а именно: духа обще­ственности, законности и честности, обеспечивающих прочность взаимных от­ношений и договоров". Исправить ситуацию может "дух законности". На другой странице он написал: "Воровство, поверхностность, ложь и неуважение закон­ности - вот наши главные общественные раны".⁴

Самодержавие знало о пороках правосудия, старалось поправить поло­жение волевыми решениями, изменением некоторых институтов. Так, в 1848 г. заменили избрание председателей судебных палат их назначением, в 1854 г. увеличили на 800 тыс. руб. ассигнования судов, сократили делопроизводство.

¹  Даль В. Пословицы русского народа. Т. 1. - М., 1984. С. 128-133.

²  Громека С. Два слова о полиции //Русский вестник. 1857. № 9. Современная летопись. С. 177.

³  Кавелин К.Д. Чего желательно для России: нового Свода законов или уложения ? Б.г.б.м. С. 23-24.

⁴ Антология судебного реформаторства в России. / Под ред.С.А.Новицкой .М., 1996.С. 37.

57

Решающим способом укрепления правосудия было вмешательство в судебные дела административной власти. Одним из таких форм являлось создание комис­сий, "на коих возлагалось отправление различных функций суда", или команди­ровали лиц "не судебного ведомства" для наблюдения "за судебным делом", или требовании объяснений "от лиц служащих в суде помимо властей судебного ве­домства". Нередко сложные судебные дела поручалось разрешать III отделению се.и.в. канцелярии.¹

Принимаемые меры не могли дать ощутимых результатов. Истоки рос­сийского бессудия лежали в законодательстве. "Поступить по законам", "при­нять на законном основании, -передавал общественные настроения Громека, -эти выражения обдают вас холодом и страхом: вам, сейчас представляется ты­сяча различных параграфов, форм, уставов. Вы даете целковый писарю и тогда только успокаиваетесь: исполнена форма, стало быть исполнен и закон". Поро­чен был механизм судопроизводства и судоустройства. Об этом еще раз свиде­тельствовал факт, приводимый А.В. Арцимовичем. Ему "случалось видеть в первой степени суда нерешенное уголовное дело, по которому последовало 23 высочайших повеления о безотлагательности его решения". В 1857 г. прави­тельство, обеспокоенное медленностью судопроизводства и длительным содер­жанием под стражей арестантов до суда, создало комиссию. По каждому из рас­смотренных дел объявили "особое повеление, но не взирая на все это уголовные дела производятся чрезвычайно медленно", - констатировали компетентные ли­ца.

В судебной практике продолжали широко применяться телесные наказа­ния. Если к середине XIX столетия в Западной Европе практика телесных нака­заний была сведена на нет (розги как мера уголовного наказания сохранялись только в Англии и Австрии), то Россия продолжала оставаться "классической страной телесных наказаний". Следует отметить, что разложение феодализма и

¹ Богучарский В. Третье отделение с.е.и.в. канцелярии о себе самом. Неизданный документ //Вестник Европы. 1917. №3. С. 114-115.

58

развитие в его недрах капиталистических отношений, влияние гуманистических идей Просвещения обусловили изменение уголовных репрессий. Так, перестают применяться (к началу XIX столетия) членовредительские наказания.

В своде законов 1831 г. среди телесных наказаний предусматривались битье кнутом, шпицрутенами, плетьми, розгами, веревкой, содержание на хлебе и воде. Уложение о наказаниях 1845 г. исключило из числа санкций битье кну­том - наиболее жестокое истязание, но применение и других видов телесных на­казаний приводило к серьезным заболеваниям, часть со смертельным исходом. Так, битье шпицрутенами (до 12000 ударов), или плетью - "кошками (до 900) или розгами (до 800) являлось замаскированной смертной казнью. Уложение устанавливало клеймение преступников. На лице выжигались клейма: КАТ -каторжанин, СК - ссыльно-каторжный, СП - ссыльно-переселенец, Б- бродяга.

Санкционированные и освященные правом телесные наказания широко применялись и как внеправовой институт. Формула "забитый русский народ" имела буквальный смысл. Методы физической расправы широко применялись административной властью, помещиком по отношению к крепостным. Они проникли в быт, семью, педагогику. Поговорки: "люби жену, как душу, тряси ее, как грушу"; "кто жалеет розгу, тот не жалеет дитя своего" отражали сознание народа. Розга была символом воспитания. Фетишизация и повсеместное приме­нение телесных наказаний формировали нездоровый социально-психологический климат общества: создавали обстановку страха, с одной сто­роны, и безынициативности, с другой. Существование разветвленной системы телесных наказаний являлось закономерным. Жестокие уголовно-правовые санкции были свойственны крепостничеству.

Таким образом, состояние юстиции с пороками и язвами, жестокой су­дебной репрессией с применением изуверских телесных наказаний предопреде­лялись институтами "Свода Законов", представлявшем в основе систематизиро­ванное изложение феодального права, пронизанного инквизиционным началом. Сформированное в условиях крепостничества оно отражало и закрепляло его.

59

Всевластие администрации и подчинение ей судов, жестокость наказаний, было закономерно. По сути, это являлось выражением внеэкономического принужде­ния и эксплуатации человека, диктуемыми природой феодализма, исключавше­го независимое положение личности. Поэтому с развитием капитализма в Рос­сии, предполагавшего неприкосновенность личности и собственности, судебная система, не способная это обеспечить, оказалась в глубочайшем кризисе.

В заключение отметим, что в настоящее время появилась возможность выбора методов, способов, подходов к изучению проблем реформирования су­дебной системы в историко-правовом отношении. В каждом, конкретном случае выбор метода исследования, имеет решающее значение для достижения его ре­зультатов. В предлагаемом исследовании ведущее место принадлежит истори-ко-сравнительному методу и системному. Это позволило процесс принятия и утверждения судебной реформы 1864 года показать не как случайное обособ­ленное явление в цепи государственных преобразований, а как явление, воз­никшее и формировавшееся на основе многовековых традиций развития право­вой мысли судебной практики. Системный подход в исследовании также яв­ляется основополагающим, так как создание судебных институтов непосредст­венно затрагивает деятельность всех других государственных институтов жиз­недеятельность всех общественных слоев. Увидеть и проследить возникающие при этом связи и результаты реформ является результатом применения данного метода.

60 Глава 2.

Сущность, содержание и основные направления реализации законоположе­ний судебной реформы 20 ноября 1864 года.

1.2. Механизм разработки законоположений реформы и их истори-

ко-правовой анализ

Положение от 19 февраля 1861 года изменило в России правовой статус более 20 млн. крестьян. Теперь они стали свободны, т.е. вышли из судебной компетенции помещиков. Однако это не принесло долгожданной свободы и со­словного равенства. Предоставленную свободу нужно было закрепить не только принятием нового законодательства, но и созданием системы государственных юридических учреждений, участием специалистов, что явилось бы механизмом для разработки и реализации законов. Необходимость радикальной реформы правосудия признавало и правительство. Министр юстиции Н.В. Муравьев пи­сал, что старый суд, несмотря на старую привычку к нему, уже не отвечал но­вым запросам и отовсюду возникшим надобностям... все требовали суда скоро­го, правого, милостивого, равного для всех подданных Русской Державы.¹

Судебная система включала множество инстанций, по которым бесконеч­но следовали дела. Царил вопиющий произвол. Законность не существовала да­же для представителей господствующего класса - дворянства. Все это находило отражение в печати и даже в художественной литературе, где были представле­ны сторонники и противники предстоящей реформы. Например, М.М.Сперанский еще в первой половине XIX века предлагал создать независи­мые ветви законодательной и исполнительной (судебной власти), но не ставил вопрос о равенстве граждан империи перед законом и судом.² Н.М. Карамзин, доказывал необходимость создания законодательства на основе прошлого исто­рического опыта, дать закон, а после уже говорить о наказании преступника, не заниматься письмоводством более, нежели наукой государствования.  Он пред-

¹ Муравьев Н.В. Из прошлой деятельности. Речи и сообщения. СПб. 1900. Т.2. С. 389-390.

² Сперанский М.М. Руководство к познанию законов. СПб.: «Наука». 2002. С. 93-105, 303; Он же: Проекты и за­писки / Под ред. С.Н.Валка. М.-Л., Изд-во АН СССР. С. 21-25.

³  Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М: «Нау-ка».1991.С.61-62,91-92.

61

ложил отказаться от подражаний «Наполеонова кодекса» и систематизировать отечественное право. В XIX веке постепенно был создан "Свод законов Россий­ской империи", имевший несомненно прогрессивное значение. Однако, являясь по сути феодальным источником права, не мог изменить правосудие, обеспечить законность, создать юридические гарантии неприкосновенности личности по­средством независимого аппарата юстиции, стоящего на страже законности. Это вполне соответствовало эпохе феодализма, детищем которого являлся "Свод за-

конов".

Неудача попыток М.М. Сперанского реализовать замысел создания суда и правосудия на буржуазных принципах показала зависимость судебной рефор­мы от отмены крепостного права, без которой осуществить преобразования суда и правосудия оказалось невозможно. Крепостничество стало непреодолимой преградой для развития судебно-процессуального законодательства.

За четыре года до утверждения судебных уставов была осуществлена ре­форма следственной части. Правительством была осознана несовместимость су­дебных и полицейских действий. Но теория с практикой расходились, потому что был необходим ряд условий для осуществления данного преобразования. Это юридическое образование лиц, принадлежащих к судебному корпусу, само­стоятельное их положение и удовлетворительное материальное обеспечение, осуществление необходимого контроля за действиями следователя со стороны суда и прокурорского надзора. Данные условия в тот период были неосущест­вимы.¹ За неимением института мировых судей на полиции лежала обязанность предварительного расследования, а также судебное разбирательство по мало­важным преступлениям и проступкам. По делам, подлежащим рассмотрению в судебных местах, полиция производила и дознание.

Постепенно обозначалось три направления во взглядах на судебную ре­форму. Первое олицетворял министр юстиции граф В.Н. Панин. Являясь после­довательным противником реформ, он считал невозможными какие-либо изме-

¹ См.: Головачев А. А. Десять лет реформы 1861-1871 // Вестник Европы. СПб. 1872. С.179; Харизоменов Н. О недостатках следственной части. По судебным уставам 20 ноября 1864 года// Там же. С. 37.

62 нения. Наиболее влиятельным представителем другого был глава II отделения

с.е.и.в. канцелярии граф Д.Н. Блудов. Он хотел улучшить судопроизводство и судоустройство без существенных изменений, исправляя его одиозные недос­татки путем синтеза "исторических начал" российского законодательства и эле­ментов западноевропейского. Еще в ноябре 1857 года он представил в Государ­ственный совет проект Устава гражданского судопроизводства. Его обсуждение породило дебаты о принципах судебных преобразований в целом, поскольку гражданско-процессуальное законодательство неразрывно связано с уголовным судопроизводством и судоустройством. Гр. Блудов осознавал необходимость преобразований системы правосудия, но полагал реформировать его частности, не затрагивая основ. Поэтому он негативно отнесся и к суду присяжных.

7 ноября 1857 г. гр. Блудов подал Александру 11 записку, в которой обосновывал нецелесообразность радикальных изменений правосудия, солида­ризируясь с консерваторами, видевшими в «адвокатстве, присяжных, открытом уголовном судопроизводстве» предвестник революции.¹ Царь согласился с ним и запретил обсуждать в Государственном Совете вопросы об устности, гласно­сти судопроизводства, присяжных. Однако запрет этот оказался несостоятель­ным. При обсуждении проекта Устава гражданского судопроизводства глава Второго отделения и Соединенные департаменты Государственного Совета пришли к заключению о необходимости изменить сопредельные с гражданским процессом институты. В частности, в докладе от 8 сентября 1858 г., утвержден­ном Александром II, гр. Блудов писал: «Без образования такого сословия благо­надежных адвокатов, так сказать, освященных ручательством правительства по­веренных, едва ли есть возможность привести надлежащее исполнение поста­новления о судопроизводстве гражданском».² Предусматривались устность и гласность судопроизводства. Однако вопрос о суде присяжных для обсуждения в Государственном Совете и печати оставался закрытым. Правительственные круги считали данный институт политически несовместимым с самодержавием.

¹ Русская старина. 1898. №З.С. 489.

² ЦГИА. Ф.1261.Оп.4. Ед. хр. 15. Л. 108-109; Коротких М.Г. Генезис суда присяжных в России по судебной ре­форме 1864 года // Правоведение. 1988. №З.С. 82.

63

В этих условиях даже либерально настроенная бюрократия не решалась выска­заться за суд присяжных. Так, в проекте реформы морского правосудия предла­галось создать ряд институтов буржуазного судоустройства, за исключением су­да присяжных .*

Поворот «верхов» в отношении к суду присяжных (как и судебной ре­форме в целом) наметился в связи с решением правительства в начале 1859 г. отменить крепостное право и наделить крестьян землей. Возникла социальная потребность в правосудии гарантировавшем неприкосновенность собственно­сти, личности, частнопредпринимательской деятельности, что могла обеспечить только юстиция, созданная по западноевропейским образцам.

О необходимости введения буржуазных судебных процессуальных инсти­тутов (в том числе и суда присяжных) говорилось в отзывах губернских редак­ционных комитетов.² На этом настаивала и наиболее прозорливая часть дворян­ства. Так, в адресе Владимирского дворянства, принятом в декабре 1859 г., под­черкивалась необходимость законности «для успешного хода» крестьянской ре­формы, поскольку «освобожденные крестьяне, лишенные защиты помещика, при отсутствии правосудия и ответственности должностных лиц, подвергнутся еще большей и невыносимой зависимости от произвола чиновников». «Для мирного и благополучного исхода» крестьянской реформы предлагалось немед­ленно реформировать правосудие на основах гласности, равенства всех перед судом, введения суда присяжных.

На изменение общественных настроений отреагировала печать. В частно­сти, в «Московских ведомостях» от 25 октября 1858 г. писалось, что суд при­сяжных «нельзя не признать не только возможным совершенством суда чело­веческого, но и одним из сильных средств как к улучшению народной нравст-вен-

¹ Коротких М.Г. Указ. Соч., С. 82.

² См.: Отзывы членов губернских комитетов.СПб.1861.Т.1. С. 252, 777.

64

ности, так и к сохранению общественной или личной безопасности и пользы. Введение такого суда составляет потребность в нашем обществе».

Однако на такую «потребность» не желал откликаться гр. Блудов. Его ар­гументы сводилось к следующему: «Введение у нас суда через присяжных бы­ло бы ныне преждевременным ... легко представить себе действие такого суда, когда большая часть нашего народа не имеет еще не только юридического, но даже самого первоначального образования, когда понятия о праве, обязанно­стях и законе до того неразвиты и не ясны, что нарушение чужих правил... при­знается многими самым обыкновенным делом... Допущение таких людей к ре­шению важного, иногда чрезвычайно трудного вопроса о вине или невиновно­сти подсудимого угрожает не одними неудобствами, но едва ли и не прямым беззаконием».¹

Нежелание Д. Н. Блудова изменить свою позицию обусловило решение передать осенью 1862 г. дело судебной реформы из Второго отделения с. е. и. в. Канцелярии в Государственную канцелярию. Ее непосредственная подготовка вверялась комиссии, в которую вошли известные юристы С. И. Зарудный, П. А. Даневский, С. П. Шубин, Н. А. Вилинбахов, А. М. Плавский, Н. А. Буцковский, Н. И. Стояновский, Д. А. Ровинский, К. П. Победоносцев. С их точки зрения, за­конодательство о правосудии - стройная система, функционирующая на основе определенных внутренних закономерностей, элементы которой взаимосвязаны и взаимообусловлены, изменение или выпадение одного из них может создать опасность для системы в целом. Суд присяжных - главный и неотъемлемый ее элемент. В этом следовало убедить тех, от кого зависел итог судебной реформы, и в первую очередь Александра II.

Комиссия обобщила законопроекты, подготовленные под руководством Д. Н. Блудова, наглядно продемонстрировав их теоретическую и практическую не­состоятельность. Александр II согласился в январе 1862 г. с тем, чтобы при раз­работке законодательства о судебной реформе прежде всего «в общих чертах были изложены соображения Государственной канцелярии и прикомандирован-

¹ Материалы по судебной реформе в России 1864 года. СПб. 1864. Т. 17. С.72, 132.

65 ных к ней юристов  о тех главных началах, несомненное достоинство которых

признано в настоящее время наукою и опытом европейских государств, по коим должна быть преобразована судебная часть в Империи».¹

Разработкой института присяжных заседателей занялись Д. А. Ровинский и С. И. Зарудный. Принято считать, что первый был его родоначальник, второй - «теоретический обоснователь».² Они подготовили записки о суде присяжных, в которых всесторонне обосновали целесообразность его введения. В частности, Д. А. Ровинский опровергал утверждения Д. Н. Блудова «о неподготовленности» русского народа к суду присяжных. Народные массы «ни одном государстве не могут еще похвастаться ни юридическим образованием.., ни способностью к тонкому анализу». Образованные иностранцы, попав в Россию, начинают нару­шать законы, «теряя юридическое образование. Причина этой грязи коренится гораздо глубже», человек становится осторожным, «когда за поступками его следит общество, у которого есть возможность законным путем порицать и на­казывать его».³ Представителями общества в суде и являются присяжные. Таким образом, автор записки видел источник беззакония не в отсталости народа, а в системе правосудия, не способной гарантировать права.

С. И. Зарудный, теоретически обосновывая потребность в суде при­сяжных, наряду с традиционными положениями буржуазной теории судо­устройства приводил аргументы специфически «российские». «Цель судо­устройства — в учреждении судебных мест на таком основании, чтобы су­дебные решения пользовались общим доверием».⁴ По его утверждению это доверие обеспечит спокойствие в государстве, явится превентивной мерой обжалования судебных решений. Для достижения этой цели наряду с ко­ронными судьями в состав судов следует ввести представителей от общест­ва - присяжных. Постоянные судьи применяют закон, «а разрешение спора

'Тамже. Т. 19. С.С. 10.

² Коротких М.Г. Указ.соч.,С. 84.

³ Материалы по судебной реформе в России.1864. Т. 17. С.18.

⁴ Там же. СЮ.

66

о событиях» вверяется судьям, отводимым или присяжным. Только «сово­купность всех этих условий приводит» к беспристрастности суда.

С. И. Зарудный стремился при этом доказать неполитический харак­тер суда присяжных, его безопасность для самодержавия. По мнению ре­форматора, это - не что иное, как судебный метод, особая форма организа­ции суда, а потому «сие установление ни в каком случае не может и не должно быть смешиваемо с политическим устройством государства».¹

Положения, содержавшиеся в записках Д. А. Ровинского и С. И. Зарудного, вошли в «Соображения государственной канцелярии о судопро­изводстве гражданском, уголовном и судоустройстве», составленные ко­миссией и представленные на обсуждение в Государственный Совет. В них утверждалось, что заменив теорию формальных доказательств оценкой по внутреннему убеждению, следует непременно ввести суд присяжных. Без него «невозможно представить себе какое-либо существенное улучшение в уголовном судопроизводстве».²

Заботясь о гарантиях неприкосновенности личности, комиссия обос­новала и необходимость введения суда присяжных по политическим пре­ступлениям. Развивалась мысль, что в делах о государственных преступле­ниях коронный суд как государственный орган без представителей общест­ва суда присяжных не способен вынести объективный приговор, поскольку «государство, преследующее преступление, есть вместе с тем и юридиче­ское лицо, непосредственно оскорбленное или потерпевшее от преступле­ния». Однако рассмотрение политических дел комиссия возложила на спе­циальный состав: присяжных «зрелых лет, имеющих обеспечение средства к жизни», которые избирались бы «представителями сословных управлений общества».³

Признав суд присяжных «лучшим методом для рассмотрения дел по внутреннему убеждению», реформаторы считали нужным изменить и сопре-

¹ Материалы по судебной реформе в России 1864 года. Т.18.Ч.1. с. 25.

² Там же.С.27.

³ Там же. 4.2. СП,14.

67 дельные институты, иначе, полагали они, он окажется нежизнеспособным.

Процесс должен быть простым и ясным, устным, гласным. Требуется законода­тельно обеспечить подбор присяжных, гарантировать их независимость.

Подобная всесторонность обоснования необходимости создания суда присяжных обусловливалась сильнейшей по отношению к нему оппозицией. Не только консерваторы, но и либерально настроенные общественные деятели и ученые выступили против суда присяжных. Так, В. Д. Спасович, Б. Н. Чичерин публично заявляли о неприемлемости его для России.¹ Не находили условий для его существования также авторитетные представители уголовно-процессуальной теории.²

Наблюдались колебания и в высших правительственных кругах. Подтвер­ждение тому - назначенное в канун обсуждения в Государственном Совете «Ос­новные положений» судебных преобразований вел. кн. Константином Николае­вичем неофициальное рассмотрение наиболее спорных институтов. В письме от 22 апреля 1862 г. П. Д. Шубин писал Д. А. Ровинскому: «Великий князь собира­ется позвать к себе составителей записок с тем, чтобы они в его присутствии имели бы совещание и диспут о тех вопросах, о которых разногласия. Предла­гают разбирать вопросы: Возможно ли у нас введение Присяжных.

Составленные комиссией «Соображения о главных началах судопроиз­водства уголовного, судопроизводства гражданского и судоустройства», как следует из донесения Александру II от 30 апреля 1862 г., «были представлены» монарху «в апреле месяце» и по его «повелению переданы на рассмотрение Со­единенных Департаментов законов и гражданского Государственного Совета».³ Каких-либо замечаний или возражений со стороны самодержца не последовало. Поддерживая проект, вел. кн. Константин встретился с П. П. Гагариным, пред­седательствующим при обсуждении «Основ» в Государственном Совете, от ко-

' Журнал Министерства юстиции.1860.№12.С46; Наше время. 1862.12 янв.

² Миттермаер Ю.А. Законодательство и юридическая практика в новейшем их развитии, в отношении к уголов­ному судопроизводству. СПб. 1864. С. 180-182.

³ ЦГИА.Ф. 1162.ОП.1. Ед. хр.7.Л.37 об.

68 торого, считал он, зависел «весь успех рассмотрения этого важного дела», и

склонял «употребить все зависящие от него старания к скорому окончанию дела в Соединенных департаментах».¹ Иными уловами, предлагалось принять основ­ные институты проекта (и прежде всего суд присяжных) без изменений.

В общем Собрании Государственного Совета особых дебатов не возник­ло. Только министр юстиции гр. Панин выразил недоверие к суду присяжных. Кн. Гагарин и барон Корф разделяли позицию о суде присяжных как о важном методе правосудия, заявив: «все или ничего», «...грустно сказать, - писал К. П. Победоносцев, менее чем в 20 минут, почти без обсуждения, разрешен был этот важнейший вопрос. Никто не коснулся практической стороны его, практических его условий».²

Объяснение быстрого и без обсуждения принятия суда присяжных кроет­ся в предварительном одобрении его вел. кн. Константином Николаевичем, за которым стоял Александр П. Многочисленные его противники в этой связи не решались высказаться официально. Так, по свидетельству К. П. Победоносцева, «еще третьего дня граф Строганов с негодованием говорил о невозможности присяжных в России. Члены Государственного Совета М. Корф, Ф. Литке и Н. И. Бахтин, не желая противоречить монаршей воле, при рассмотрении в Совете вопроса о допущении присяжных к рассмотрению дел о государственных пре­ступлениях, высказались за положительное его решение. Однако, узнав, что Александр II был против этого, они резко изменили свое мнение.³

Вместо суда присяжных по политическим делам Общее собрание Госу­дарственного Совета учредило суд сословных представителей. В журнале Госу­дарственного Совета утверждалось: «В той среде нашего общества, из которой предполагается назначать большинство присяжных, встречаются ошибочные понятия о государственном устройстве». Присяжным следует предоставить рас-

¹ Там же.Ед. хр. 15. Л.42.

² См.: Дневник К.П.Победоносцева//ЦГИА.Ф. 1574. Оп. 1. Л.1, 14 об.

³ Там же. Л. 20 об.

69

смотрение только тех дел, «по которым от них можно ожидать приговоров без­ошибочных». Иначе власть и государство «останутся без защиты.¹

В заключение отметим, что институт присяжных заседателей был введен «Основными положениями преобразования судебной части в Рос­сии» 1862 г., а развитие получил в судебных уставах 1864 г. В них преду­сматривалось, в частности, что присяжными являются русские подданные не моложе 25 и не старше 70 лет, прожившие «не менее двух лет в том уез­де, где производится избрание в присяжные заседатели». Двухгодичная оседлость требовалась, «чтобы присяжные заседатели, для оценки по совес­ти степени вины подсудимых, были хорошо знакомы с нравами, обычаями и общественной жизнью известной местности».² Не могли быть присяжными лица, «исключенные из службы по суду или из духовного ведомства за по­роки, или же из среды тех обществ и дворянских собраний», несостоятель­ные должники, «состоящие под опекой» и др. Запрещалось быть присяжны­ми чиновникам государственной службы, священнослужителям, военным, лицам, находящимся в услужении.

При избрании присяжных составлялись общие и очередные списки. Для внесения в общие предполагался имущественный ценз: наличие не ме­нее 100 десятин земли или иного недвижимого имущества суммой от 200 до 500 р. или жалование, или доход от капитала, занятия, ремесла и промысла в сумме от 200 до 500 р. «Имущественный ценз, заявляли реформаторы, -должен быть довольно высок, иначе в присяжные поступали бы лица бед­ные, не имеющие достаточного образования и недовольно развитые» для исполнения своих обязанностей. Высокий имущественный ценз - гарантия «заботливости в охранении общественной и частной безопасности законно­го порядка».³

Судебные уставы ввели служебный ценз, позволявший быть присяжным без учета имущественного положения. Подобная новелла не знала аналогов в

¹ Материалы по судебной реформе в России 1864 года. .Т.19.С.234.

² См. Журнал соединенных департаментов за 1864 год. №48. с.40.

³ Там же.С.42,44.

70

мировой практике. В общие списки включались «все состоящие в государст­венной гражданской службе по определению от правительства, в должности пя­того и ниже классов... все состоящие на местной службе по выборам дворян­ских и городских обществ», крестьяне, занимавшие не менее трех лет выборные должности сельских старост, старшин, и др.

Лица, имевшие право быть присяжными, вносились в общие списки осо­быми временными комиссиями, которые назначались в уездах земельными соб­раниями, «а в столицах соединенными заседаниями общих городских дум и ме­стных уездных земских собраний». Комиссии ежегодно проверяли и дополняли списки. Последние представлялись губернатору, который проверял законность их составления. Он имел право исключить неправильно внесенных туда лиц с указанием причин. «Недовольные таким исключением, сделанным губернато­ром», могли жаловаться в Сенат. На основании общих списков составлялись очередные. Этим занимались временные комиссии, но «под председательством уездных предводителей дворянства и при участии одного из мировых судей уездного города». Очередные списки публиковались в губернской газете. При­сяжные обязаны были явиться в суд для рассмотрения уголовных дел. Перед началом процесса отбирались 30 человек. Стороны (обвинение и защита) могли отвести из этого состава по 6 присяжных без объявления причин. «Из числа не отведенных, назначаются по жребию, - закрепляла ст. 658 Устава уголовного судопроизводства, - для решения дела 12 комплектных и двое запасных при­сяжных заседателей». Они решали вопрос о виновности подсудимого, корон­ный суд назначал наказание.

Допуская широкий демократический элемент в суде присяжных по обще­уголовным делам, законодательство делало существенные изъятия примени­тельно к государственным преступлениям. Для их рассмотрения в судебной па­лате приглашались представители от сословий, предводители дворянства, го­родской голова, волостной старшина. Они не были отделены от коронного суда, считаясь равными в правах при определении вины и назначении наказания. Подбор и деятельность подобного «народного элемента» подтверждали в ре-

71 зультате недоверие к нему законодательства, «она вносило в организацию этого

суда численное преобладание элемента коронного».¹

В конце 1862 года в судебные инстанции был разослан проект «Основ­ных положений судоустройства», в котором провозглашались: бессословность суда, отмена системы формальных доказательств и определений об «оставлении в подозрении». Основные принципы проекта: отделение суда от администрации, установление состязательности, введение присяжных заседателей. Судебная ре­форма 1864 г. проводилась в комплексе с другими социально-политическими реформами - крестьянской, местного самоуправления, военной, образования, но отличалась от них большей последовательностью и демократичностью. Главным законодательным актом судебной реформы второй половины XIX в. стали Су­дебные акты, целью которых было создание подлинно независимой и сильной судебной власти в России. Однако на практике эти цели достичь не удалось.20 ноября 1864 г. были утверждены Судебные уставы. Они состояли из четырех ос­новополагающих для судебной организации и процесса актов: «Учреждение су­дебных установлений», «Устав уголовного судопроизводства», «Устав Граждан­ского судопроизводства» и «Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судья­ми». В дополнение к ним 14 апреля 1866 г. было утверждено «Положение о но­тариальной части», определившее основы организации и деятельности в России сети нотариальных учреждений.

Особой инстанцией, не входящей в общую судебную систему стал миро­вой суд. Мировые округа соответствовали уездам, а также частям столичных го­родов и разбивались на мировые участки, в каждом из которых действовал ми­ровой судья. Участковый мировой судья исполнял свои обязанности на вверен­ной ему местности. Его труд оплачивался из местного бюджета. Почетный ми­ровой судья за свою деятельность не получал содержания и мог состоять на го­сударственной и общественной службе.

По подсчетам диссертанта, почти во всех губернских городах России, примерно около 90% мировых судей занимали лица в возрасте 35-42 лет, имев-

¹ Русская мысль.1895. Т.1.С.10.

72

шие высшее или среднее образование и юридический опыт, а также установлен­ный Законом высокий имущественный ценз.¹ Именно такого рода меры явились определенным средством сдерживания коррумпированности нижней ветви су­дебной власти.

В соответствии с «Учреждениями судебных установлений» судебная власть вверялась организованным по принципу инстанций органам судебной системы: мировым судьям, съездам мировых судей, окружным судам и Прави­тельствующему Сенату (в качестве верховного кассационного суда). Этим судам были подсудны лица всех сословий и все дела как гражданские, так и уголовные.

Судебная власть духовных, военных, коммерческих, крестьянских судов не была регламентирована в указанном акте, а определялась особыми постанов­лениями. Это в общем нарушало единство и стройность вновь создаваемой су­дебной системы, противоречило декларированному законом принципу «равно­го» суда для всех, но вместе с тем объективно диктовалось практикой.

В соответствии с законом на Сенат была возложена обязанность высшего кассационного надзора за соблюдением форм судопроизводства и единообраз­ным применением законов в общих и мировых судах, которые были созданы как параллельно действующие судебные системы (общая и местная).

Судебные уставы, принятые Государственным Советом, были утвержде­ны 20 ноября 1864 г. и опубликованы. В Указе Правительствующему сенату го­ворилось по этому поводу: "Водворить в России суд скорый, правый, милости­вый и равный для всех подданных, возвысить судебную власть, дать ей надле­жащую самостоятельность и вообще утвердить в народе то уважение к закону, без коего невозможно общественное благосостояние, и которое должно быть по­стоянным руководителем действий всех и каждого от высшего до низшего".² Причем, по оценкам самих реформаторов и современников, издание судебных уставов вызвало полное удовлетворение населения.³

¹  Подсчитано по кн.: « Материалы Кассационного Департамента Сената Российской империи». СПб. 1899. С.17.

²  Полное собрание законов Российской империи. Собр. второе. 1864.. — СПб., 1867. № 20982; См. также: Россий­ское законодательство Х-ХХ веков..Т.8..Судебная реформа. М.: Юридическая литература.1991.С28.

³ Блинов И. Судебная реформа 1864 года. Историко-юридический очерк. Петроград. 1914.С.224-225.

73

Уставы состояли из четырех книг: I) Устав гражданского су­допроизводства; 2) Устав уголовного судопроизводства; 3) Учреждение судеб­ных установлений; 4) Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Уста­вы воспроизводили "Основные положения преобразования судебной части в России", развивали их. Таким образом, создавалась совершенно новая модель процессуального порядка.¹

2.2. Создание новых судебных институтов и учреждений.

Учреждением судебных установлений в России создавалась качественно новая судебная система (См. приложение 1.). Так называемые коронные суды состояли из двух инстанций. Первой являлся окружной суд, обслуживающий территорию губернии. Второй являлась судебная палата, включавшая несколько судебных округов. Решения окружного суда, принятые без участия присяжных заседателей, могли быть обжалованы во второй инстанции, т.е. судебной палате. Решения, принятые с участием присяжных заседателей, признавались оконча­тельными. Хотя и могли быть обжалованными в высшей кассационной инстан­ции - Сенате, в случае законного порядка судопроизводства.

Очевидные изменения по сравнению с программой судебной реформы по­лучил мировой суд, что явилось результатом столкновения взглядов на его при­роду. Так, ст. 19 кодекса представляла возможность баллотировки в мировые су­дьи не только имевших собственность (как это предусматривалось "Основными положениями"), но и тем, чьи родители, жена владели "хотя бы и в разных мес­тах" землей "вдвое против того, которое определено для непосредственного уча­стия в избрании гласных в уездные земские собрания..., или недвижимым иму­ществом ценою не ниже 15 тысяч рублей".

Земское собрание, на котором выбирались мировые судьи, получало пра­во "предоставить звание мирового судьи и таким лицам", которые хотя и не соответствуют цензам, "но приобрели общественное доверие и уважение своими заслугами и полезною деятельностью" (ст.34). Избрание считалось состоявшим­ся только при единогласном решении. Для избрания в мировые судьи уездный

¹ Кобликов А. Судебные реформы в России // Законность. 1998.№З.С.51.

74 предводитель дворянства по соглашению с городским головою составлял список

кандидатур в мировые судьи, которые утверждались Сенатом (ст.87).

Мировые судьи, участковые и почетные избирались на три года уездны­ми земскими собраниями, а в Петербурге и Москве - городскими Думами. Ми­ровые судьи могли также назначаться Первым департаментом Сената по пред­ставлению министра юстиции. Они считались равными в правах, хотя почетные судьи не получали содержания, а их юрисдикция распространялась на "про­странство всего мирового округа" (ст.47-50). Мировые судьи получили право решать дела по искам до 500 руб., искам о личных обидах и оскорблениях, мало­значительные уголовные дела и некоторые другие. Вынося решение, они могли назначить штраф до 300 руб., объявить выговор, замечание и внушение, под­вергнуть аресту сроком до 3 месяцев, заключить в тюрьму сроком до 1 года. Приговор мирового судьи мог быть обжалован на съезде мировых судей, кото­рый выступал как кассационная инстанция и собирался по мере необходимости "для окончательного решения дел, подлежащих мировому разбирательству" (ст.51). Помимо этого, съезд мировых судей осуществлял "непосредственный надзор за мировыми судьями" округа. Высший надзор за всеми вообще мировы­ми судьями, так же как и за их съездами, сосредотачивался в кассационном де­партаменте Сената и в лице министра юстиции" (ст.64).¹

Анализируя статус российской юстиции этого периода, нельзя не обра­тить внимания на то, что мировой суд с одной стороны был обособлен от общей судебной системы, а с другой - подчинен высшему судебному органу - Сенату. Такое противоречие объяснялось отсутствием единой концепции мирового суда среди реформаторов судебной системы России. Славянофильские воззрения, доминировавшие первоначально, отступили перед традиционными взглядами на суд как орган, призванный разрешать споры на основании закона. Следует отме­тить, что организация мирового суда с обособлением от общей судебной систе­мы не имела аналогов в мировой практике и не была похожа на свои прототипы

Судебные уставы 20 ноября 1864 г. с изложением рассуждений, на коих они основаны. - СПб., 1867. Ч. 3.

75 ни в Англии, ни во Франции.¹

Одновременно политика правительства в сфере реформирования судеб­ной системы оставалась противоречивой и в том смысле, что правительство вводило в российскую государственность элемент конституционного строя - не­зависимую судебную власть во имя сохранения самодержавия.²

Значительной новацией пореформенной судебной системы было наличие в ней суда присяжных. Присяжные заседатели, образуя в соответствии с законом отдельную, самостоятельную и независимую коллегию, составляли в процессе скамью присяжных. В отличие от коронных судей, которых они дополняли в процессе, они решали вопросы факта и вины, не участвуя в определении меры наказания. Присяжные исполняли свои обязанности не как государственную службу, а как определенную государственную повинность, являвшуюся наряду с этим их политическим правом.

Как и другие демократические институты судебных уставов, суд присяж­ных был заимствован у европейских государств. Родиной суда присяжных счи­тается Англия, где его становление приходится на XII-XV века. Великая Фран­цузская революция дала толчок широкому распространению этого института в Европе. М. Робеспьер главными достоинствами нового суда считал разделение суждения о факте и праве и то, что судебная власть предоставляется «простым гражданам, выбранным народом, которые скоро возвратятся в массы, где они будут сами подчинены той же самой власти, которую они только что осуществ­ляли». Следует отметить, что французский суд присяжных, а впоследствии не­мецкий и другие не были точной копией с английского образца. Составители су­дебных уставов 1864 г. тщательно изучали не только английское и французское законодательство. В частности, в редакционной комиссии внимательно рассмот­рели процессуальные кодексы Женевы и Сардинского королевства.

Таким образом, русский суд присяжных стал новым шагом в развитии ев­ропейской правовой культуры. Известный немецкий юрист К. Миттермайер,

' Журнал Министерства юстиции. 1897. № 6. С. 135-139.

² Скрипилев Е.А. «Императорская партия» в борьбе против конституции и конституциализма // Государственный

строй и политико-правовые идеи России во второй половине XX столетия. Воронеж. 1987.С.85.

76

сравнивая проект устава уголовного судопроизводства с законодательством Ев­ропы, писал, что «он стоит выше даже многих новейших законодательных ра­бот». А относительно института присяжных он отметил, что в нем «несравненно менее заметна подражаемость предписаниям французского законодательст­ва... напротив того, он гораздо больше держится английского образца, хотя и с этой стороны далек от слепого подражания».¹

В диссертации нет возможности подробно сравнивать законы России и других государств, заметим только, что создатели русского суда присяжных подчеркивали его отличие от европейских аналогов, состоящее в аполитичности. К его подсудности не были отнесены дела о государственных преступлениях, а также значительная часть должностных преступлений и некоторые другие. Еще одним изобретением российского законодателя стало введение служебного цен­за. Независимо от уровня дохода или жалованья в списки присяжных заседате­лей включались все гражданские чиновники с V по XIV класс, все выборные служащие городских и дворянских учреждений и крестьяне, занимавшие не ме­нее трех лет выборные должности сельских старост, старшин и др. Вообще же присяжными заседателями могли быть только мужчины в возрасте от 25 до 70 лет, русские подданные. Для них были установлены ценз оседлости - два года и имущественный ценз. Не могли быть присяжными заседателями лица, состояв­шие под судом и следствием, слепые, глухие, умалишенные, объявленные несо­стоятельными должниками, впавшие в крайнюю бедность, домашняя прислуга. Кроме того, не подлежали включению в списки присяжных священнослужители и монашествующие, лица, занимавшие генеральские должности, работники суда и прокуратуры, чиновники полиции, военнослужащие, учителя и некоторые другие. Все лица, обладавшие необходимым цензом, включались в общие спи­ски присяжных заседателей. Система общих списков является одним из главных достоинств суда присяжных, так как присяжные - не выборные судьи, а все ли­ца, обладавшие необходимым цензом. Недаром у противников суда присяжных он получил наименование: «суд улицы», «суд толпы».

¹ Взято из книги: Орзис М.М. История судебных реформ в России. Ростов- на- Дону: Изд-во РГУ. 1998. С. 17.

77 Для избрания присяжных заседателей предполагался имущественный

ценз: не менее ста десятин земли или иное недвижимое имущество ценою от двух тысяч до 500 руб., или "жалование, или доход от своего капитала, занятия, ремесла или промысла" в сумме от 200 до 500 руб. В этом довольно высоком имущественном цензе реформаторы искали гарантию деятельности суда при­сяжных для сохранения правопорядка. "Имущественный ценз, - заявляли они, -должен быть... довольно высок; иначе в присяжные поступали бы лица бедные, не имеющие достаточного образования и недовольно развитые" для исполнения своих обязанностей. Высокий имущественный ценз - гарантия "заботливости в сохранении общественной и частной безопасности и законного порядка". Су­дебными уставами вводился служебный ценз, предоставляющий право быть присяжным без учета имущественного положения.

Такая новелла не знала аналогов в мировой практике. В общие списки включались «все состоящие в государственной гражданской службе по опреде­лению от правительства, в должности пятого и ниже классов..., все состоящие на местной службе по выборам дворянских и городских обществ», крестьяне, зани­мавшие не менее трех лет выборные должности сельских старост, старшин и др. (ст.84).

Имевшие право быть присяжными, вносились в общие списки особыми временными комиссиями, назначаемыми в уездах земскими собраниями, а в столицах соединенными департаментами общих городских дум и местных уезд­ных земских собраний. Комиссии ежегодно проверяли и дополняли списки. По­следние представлялись губернатору, который проверял соблюдение закона при их составлении. Как уже указывалось выше, имел право исключать неправильно внесенных туда лиц с указанием причин. На основании общих списков состав­лялись очередные. Их составляли упомянутые комиссии, но «под председатель­ством уездных предводителей дворянства и при участии одного из мировых су­дей уездного города» (ст.85-108).

Очередные списки публиковались в губернской газете. Присяжные обя­заны были явиться в суд для рассмотрения уголовных дел. Перед началом про-

78 цесса отбиралось 30 человек. Стороны (обвинение и защита) могли отвести из

этого состава по 6 присяжных без объяснения причин. «Из числа не отведенных назначается по жребию, - говорилось в ст.653 Устава уголовного судопроизвод­ства, - для решения дела 12 комплектных и двое запасных присяжных заседате­лей». Они решали вопрос в виновности подсудимого, коронный суд назначал наказание.

Подробно регулировалось положение прокуратуры, призванной властью обвинительной для лиц, совершивших преступления, она же должна была спо­собствовать объективному разрешению дел, посредством заключений по кон­кретным делам.

Главы "О внутреннем устройстве судебных мест" и "О наказании судеб­ным местам", "О порядке сношения судебных мест и должностных лиц судебно­го ведомства" регулировали организационно-распорядительную деятельность должностных лиц юстиции. Подробно определялся прием, увольнение и пере­движение должностных лиц судебного ведомства. В их четкой организации ус­матривались гарантии независимости в деятельности чиновников юстиции, за­конность выносимых ими решений. Так, констатировалось, что председатели, товарищи председателей, члены судебных мест, включая следователей, назна­чаются монархом по представлению министра юстиции (ст.212, 243). Так, они не могут быть ни увольняемы без прошений... ни переводимы из одной местно­сти в другую без их согласия".¹ Судебные следователи переводились «из одного участка в другой» по «постановлению общего собрания отделений окружного суда, с представления прокурора сего суда, утвержденным министром юсти-ции».²Определялись жесткие условия для замещения судебных должностей. В частности, членами окружного суда могли назначаться лица, прослужившие по судебной части не менее трех лет в званиях, не ниже секретаря окружного суда" (ст.203), присяжные поверенные со стажем не менее десяти лет, имевшие "сви­детельство судебных мест, при которых они состояли, о точном, исправном и

¹  Судебные уставы с изложением рассуждений, на коих они основаны. Ч. 3. С. 169.

²  Там же. С. 50.

79

безукоризненном отношении к своим обязанностям" (ст.204). В столь жестких условиях проглядывало недоверие к адвокатуре.

Существенное развитие подучил надзор за должностными лицами судеб­ного ведомства. "Общий надзор за судебными установлениями и должностными лицами судебного ведомства сосредоточивается в лице министра юстиции, как генерал-прокурора" - говорилось в ст.254. Он имел широкие права ревизии су­дебных мест, налагать дисциплинарные взыскания (ст.261-296). Современник в этой связи справедливо заметил: "Судебное сословие не получило предполо­женных исключительности и независимости, и министр сохраняет значительную степень влияния непосредственно и чрез высочайшие учреждения. Этого надоб­но было и ожидать".¹

Санкционировали Судебные уставы институт ходатаев, сохранявшийся наряду с присяжными поверенными. Его легализовала ст.386, говорившая: "Тя­жущиеся сохраняют право являться в суд лично, равно как подавать просьбы и другие бумаги и доверять подачу их посторонним лицам".² Эта норма рассмат­ривалась потенциально как временная, поскольку "в тех городах, где имеет жи­тельство достаточное число присяжных поверенных, тяжущиеся могут давать доверенности на хождение по тяжебным их дедам, а также объяснять свои дела и требования, без обязанности избирать присяжных поверенных" (ст.387). По­нятно, что число таких городов должно постоянно увеличиваться с развитием юридического образования в стране.

Организация адвокатуры в России с соответствующим правовым стату­сом ее членов не имела аналогов ни в одной из стран Европы. Отличалась она сравнительной самостоятельностью. Так во всех государствах Европы, кроме Америки, за советом адвокатов надзирал прокурор. "Присяжные поверенные в судебном заседании были поставлены независимее, чем во Франции, от произ-

¹  Лебедев К.Н. Записки //Русский архив. 1911. № 5. С. 153.

²   Судебные уставы... С. 238.

³ В Государственном Совете высказывалось мнение, что предоставление права вести дела в судах лицам, не принадлежащим к присяжным поверенным создает условие необходимой конкуренции между ними и профес­сиональными адвокатами, что будет способствовать развитию института присяжных поверенных. - См.: Журнал соединенных департаментов Государственного Совета за 1862 г. от 4 сентября. С. 12.

80

вола суда и прокуроров. В судебных заседаниях судьи лишены права немедлен­но налагать на присяжных дисциплинарные взыскания".¹

Устав уголовного судопроизводства устанавливал смешанный следствен­но-состязательный процесс. Государство в лице следователя начинало по соб­ственной инициативе уголовное преследование, велось оно тайно. Прав равной стороны за обвиняемым на предварительном расследовании не признавалось. Члены комиссии предполагали ввести адвоката на стадии предварительного рас­следования. Однако отказались от этой идеи в связи с тем, что "при предвари­тельном следствии трудно поставить защитника в надлежащие границы и, нель­зя не опасаться, что он сочтет своей обязанностью противодействовать собира­нию обличительных документов и способствовать обвиняемому в сокрытии пре­ступления".³

Резко розыскной характер предварительного расследования был смягчен составителями устава уголовного судопроизводства. Так, следователь был под­контролен прокурору (ст.281), право участвующих в деле лиц подавать жалобы на "всякое следственное действие" (ст.491, 509), которые разрешались судом (ст.501-508) и в судебном заседании - главной стадии судопроизводства, устно и гласно проверялись материалы предварительного следствия.

Обвинение и защита являлись равными сторонами, имевшими право предъявлять доказательства виновности или невиновности подсудимого. Реше­ние присяжными вопроса о вине подсудимого, по словам СИ. Зарудного, было "несколько ограничено".⁴

Председателю суда вменялось в обязанность объяснить присяжным: I) су­щественные обстоятельства дела и законы, относящиеся к данному преступле­нию; 2) "общие юридические основания к суждению о силе доказательств, при­веденных в пользу и против подсудимого" (ст. 801). Это делалось для того, "что-

¹  Беликов С. Адвокатура в России //Журнал Министерства юстиции. 1863. № 2. С. 274.

²    См.: Лыкошин А.С. Уголовный процесс //Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и А.Б. Ефрона. - СПб., 1898. Т. 25-а. С. 584, 587; Обвинительный процесс //Там же. Т. 21-а.- СПб., 1897. С. 491-492.

³  Журнал соединенных департаментов законов и гражданского Государственного Совета за 1864 г. № 47. С. 32.

⁴  Корректура и поправки сенатора СИ. Зарудного на статью Д.А. Саранчева «Судебные уставы» (1862-1863). С. 162.

81 бы предостеречь их от всякого увлечения к обвинению или оправданию подсу-

димого".

За мировым судьей сохранялась роль примирителя спорящих. Ст. 120 констатировала: "В делах, которые могут быть прекращены примирением сто­рон, мировой судья обязан склонять их к миру и только в случае неуспеха в том приступать к постановлению приговора". В случае неуспеха он разрешал кон­фликт на основе "Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями". В нем формулировалось правонарушение и допустимое наказание.¹

Появление "Устава" означало отказ от доминировавшей первоначально в среде реформаторов славянофильской концепции о мировой юстиции, как суде по совести. На это обратил внимание К. Лебедев. "Против проектов и начал 1862 г., - писал он, - сделано существенное отступление. Мировые судьи судят по за­конам и им подписан особый устав о взысканиях и наказаниях довольно широ­кий и довольно неполный".²

Определенным изменением позиции в понимании задач мировой юсти­ции законодатель обязан стремлению ряда участников разработки проекта су­дебной реформы обособить институт мировой юстиции от общей системы су­дов. В этих условиях предоставление мировому суду права решать по совести, а не по закону, означало ослабление, если не потерю всякого влияния правитель­ства на мировую юстицию.

Устав гражданского судопроизводства законодательно разрешал спор в среде реформаторов об основаниях вынесения решения мировым судьей по граждан­ским делам. Ст. 129 предписывала оценивать по "совести" только доказательства. Решение допускалось выносить то, которое не противоречит закону. Приоритет закона над обычаем закреплялся в ст. 130, согласно которой обычай применялся только в случаях "не разрешаемых законами".

Подробно регулировалось производство дед в мировых съездах. Оно происходило гласно и публично в присутствии сторон (ст. 172-173). Предусмат-

¹  Судебные уставы 20 ноября 1864 г. с изложением рассуждений, на коих они основаны. — СПб., 1867, Ч. 4.

²  Лебедев К.Н. Записки //Русский архив. 1911. № 5. С. 153.

82

ривалось мировое разрешение споров по соглашению сторон (ст. 178). Допуска­лось кассационное обжалование решений мировых съездов в Сенат в случае "нарушения прямого смысла закона или неправильного его толкования", суще­ственного нарушения "обрядов и форм судопроизводства" (ст. 186).

Подтверждался состязательный порядок судопроизводства. В ст. 367 под­черкивалось: "Суд ни в каком случае не собирает сам доказательств или справок, а основывает решения исключительно на доказательствах, представленных тя­жущимися".¹

Подробно характеризовались доказательства: показания свидетелей, до­кументы, признание и др. (ст.366-455). Определялась сила письменных доказа­тельств (ст.456-478), проверка доказательств (ст.499-565).

Особое внимание авторов судебных уставов к доказательствам - основе судопроизводства, объяснялось желанием максимально облегчить вынесение судом объективных решений.

Характеристика судебных уставов 20 ноября 1864 г. будет неполной без оценки Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, который не обсуж­дался комиссией, разрабатывавшей судебные уставы, а был подготовлен П отде­лением с.е.и.в. канцелярии. I, 9 июля и 30 сентября 1864 г. он рассматривался на заседании Государственного Совета и был утвержден монархом вместе с ос­тальными судебными уставами.

По своей сути, Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями пред­ставлял собой перечень извлеченных из уложения о наказаниях 1845 г. проступ­ков, подлежащих рассмотрению мирового судьи с четким указанием санкций за их совершение.

Так, ст. 1 "Устава о наказаниях" констатировала: "За проступки, означен­ные в сем уставе, мировые судьи определяют, на основании изложенных ниже правил, следующие наказания: I) выговоры, замечания и внушения; 2) денежные взыскания не свыше 300 руб.; 3) арест не свыше трех месяцев и 4) заключение в тюрьме не свыше одного года". Его принятием подтверждалось окончательное

Судебные уставы с изложением рассуждений, на коих они основаны. Ч. 1. С. 68.

83

решение реформаторов регламентировать юрисдикцию мирового судьи, исклю­чить возможный произвол с его стороны, облегчить отправление правосудия.

Это подтверждала структура кодекса, вводная часть которого напоминала наставления, которыми должен руководствоваться судья при разрешении дела. В ней, в частности, предписывалось, когда мировой судья не должен наказывать правонарушителя, какие обстоятельства смягчают, а какие усугубляют вину и т.п. (ст.ст.9-14 и др.). Пояснения композиции кодекса дали его составители. Они писали: "Для устранения всякого повода к произволу единоличного состава су­да, а так же при возможности избрания в мировые судьи лиц, не получивших ос­новательного юридического образования, признано полезным, по примеру мно­гих иностранных судебно-полицейских кодексов, предпослать и настоящему ус­таву общую часть, для руководства мировых судей при разрешении дел".¹

Основная часть Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, со­держала перечень конкретных правонарушений и наказаний за их совершения. Проступки группировались по институтам (главам). Среди них: о проступках против "общественного благоустройства", "народного здравия", "личной безо­пасности", "чужой собственности", "о нарушениях устава пожарного, "устава о паспортах" и т.п. Наказания, налагаемые за них, относились к каждому наруши­телю без различия сословия, что подтверждало последовательное проведение принципа равенства всех перед правосудием, уголовным законом, закрепленным "Основными началами преобразования судебной части в России", Судебными уставами, указом 17 апреля 1863 года об отмене телесных наказаний. Об этом неоднократно заявляли составители Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями.²

Судебная реформа была осуществлена дворянской бюрократией, осоз­навшей неизбежность буржуазного развития страны. Во имя сохранения прин­ципиальных позиций дворянства она уступила прерогативы своего класса в об-

¹  Объяснительная записка к проекту устава о взысканиях за проступки, подведомые мировым судьям /ЩГИА. Ф. 1149. Оп. 6. Д. 46. Л. 59.

²  См.: Там же. л. 68-72, 88-91; Журнал соединенных департаментов законов и гражданского по обсуждению Ус­тава о проступках, подведомых мировым судьям //Материалы по судебной реформе в России 1864 г. - СПб., 1864. С. 4-5.

84

ласти суда и правосудия. Судебные уставы 1864 г. провозгласили ряд буржуаз­но-демократических принципов судопроизводства: гласность, устность и состя­зательность, в связи с чем была реорганизована прокуратура и учреждена адво­катура, введен институт судебных следователей. Часть судебных органов стала выборной. Судебная реформа создала более четкую систему судебных инстан­ций. Судебные уставы изменили структуру судебных органов. Местную судеб­ную систему составили мировые судьи, съезды мировых судей, волостные суды и так называемые инородческие суды. В общую судебную систему входили су­ды и судебные палаты.

В начале XX в. в империи было 106 окружных судов и 14 судебных палат. Заложенный в судебных уставах судебно-процессуальный механизм, нацелен­ный на защиту личности от противоправных посягательств, основывался на принципах взаимных "сдержек" и "противовесов" участников судопроизводства, ограничивавших злоупотребления должностных лиц. Это создало реальные га­рантии неприкосновенности собственности, личности, ее прав. Судебная рефор­ма 1864 г. в России ограничила произвол административной власти, явившись первым шагом на пути создания правового государства в стране.

Рассмотрим более подробно становление и развитие основных институтов, которые появились или подверглись реформированию в ходе судебной рефор­мы. Судебные Уставы 1864 г. признали независимость одним из коренных усто­ев всякого правомерного суда. М. Н. Катков, будучи в 60-е гг. безусловным при­верженцем всех начал нового суда, так выразил основную идею того времени в области правосудия: «Без полной независимости от администрации новое судо­устройство не могло бы иметь силы, как бы оно ни было обставлено и в какие бы формы не облеклось... Все, что может причинить ущерб достоинству судей­ского звания, ослабит его самостоятельность, стеснит его независимость, было бы покушением против сущности этого великого преобразования». И в 70-е го­ды независимость суда воспринималась прогрессивно мыслящими людьми как «условие, без которого суд не может пользоваться доверием общества и под-

Московские ведомости. 1864. № 156. С. 14.

85 держивать уважение к существующим законам».¹ И. А. Аксаков и в середине 80-

х гг. писал, что суд есть бессмыслица, contradictio in ajecto или же чудовищная аномалия: зависимый суд не есть суд..,»²

Законодательно признав преобразованиями 1864 г. источником правосу­дия независимость судей, сделав ее одним из принципов организации магистра­туры, государственная власть не поставила на этом точку. Страсти по этому по­воду кипели на протяжении всей второй половины прошлого столетия. Они за­трагивали и общество, и органы печати, и государственные структуры и в ко­нечном счете привели к закону 20 мая 1885 г. о дисциплинарном суде и Комис­сии 1894 г. для пересмотра законоположений по судебной части. Сравнение пер­воначального проекта судебных преобразований, утвержденного в 1862 г., ста­тей Судебных уставов и их последующего толкования и практического приме­нения позволяет проследить процесс эволюции взглядов государственной власти по этому вопросу.

Реализация принципа независимости суда была связана с изменением взаимоотношений новых судебных органов с несудебными и с вышестоящими судебными инстанциями. Уставы создали новый порядок назначения и увольне­ния чиновников судебного ведомства (членов, председателей, товарищей пред­седателей, первоприсутствующих новых судебных мест) с очевидной целью обеспечить самостоятельность судей и добиться большего профессионализма в деятельности независимого суда.

Закон признал главным условием независимости судей их несменяе­мость. Это означало следующее. Право выбора судей Уставы предоставили ми­нистру юстиции, а их утверждение - высочайшей власти. Сенаторы и первопри­сутствующие кассационных департаментов назначались Высочайшими имен­ными указами по непосредственному усмотрению императора. Определенную роль в назначении играли и сами окружные суды и судебные палаты — они име­ли право представлений на должности своих кандидатов. Увольнение со службы

¹  Головачев А. А. Десять лет реформ. - СПб., 1872. С. 303.

²  Судебные уставы 20 ноября 1864 года с изложением рассуждений, на коих они основаны. - СПб.: Изд-во Госк. Канц., 1867. Т. 1.С. 154.

86

должностных лиц судебного ведомства могло быть произведено только властью, «коей они определены в должности», и только по решению соответствующего суда за преступления и проступки, указанные в Уложении о наказаниях.¹ Таким образом, смещение судьи было возможно лишь в случае осуждения его уголов­ным судом. По закону не мог быть смещен судья, даже попавший под суд, но оправданный им. Судья был защищен от произвольного смещения не только высшей администрацией (судебной и несудебной), но и Высочайшей властью, хотя прямо об этом в законе не говорилось. Именно этот факт и возбудил потом наибольшее количество упреков в общей атаке на независимость суда.

Особое положение судей, независимость «возвышала» их в обществе и давала им моральное удовлетворение. Судья имел сильный стимул отправлять свою службу не за страх, а за совесть». Только независимости и несменяемости было недостаточно для понимания всеми без исключения судьями ответствен­ности своего положения. Неизбежно возникал вопрос о «качестве», нравствен­ном и профессиональном, судьи, которого нельзя было сместить. По мнению «Журнала гражданского и уголовного права», «качества судьи определяются: условиями назначения, порядком назначения и преимущественными служба­ми».³ Условия назначения здесь понимаются как определенные требования к об­разованию, общественному и юридическому, а также к опытности лица, назна­чаемого на должность судьи. Порядок назначения - это последовательность прохождения по служебной лестнице, иначе — служебная карьера. Преимущест­ва службы складываются из содержания судьи и обеспеченности в должной ме­ре самостоятельности его положения.

Рассмотрим проблему «качества» судейского корпуса по трем вышена­званным направлениям. Статья 202 Учреждения судебных установлений ставила условие определения н судебные должности альтернативно — или аттестат о высшем образовании, или «доказательство по службе своих познаний в судеб­ной части». Такое допущение, вызванное преходящими обстоятельствами (не-

¹  Судебные уставы 20 ноября 1864 года с изложением рассуждений, на коих они основаны. ..Ст.213-215,226,264.

²  Новое время. 1885. Т. 3511. На тему дня. Сю 2.

³  Положение судов и судей за 25 лет //Журнал гражданского и уголовного права. 1889. Кн. 9. Ст. 3.

87

хватка людей с юридическим образованием), должно было иметь только вре­менное значение. Это явствует из статьи 66 Основных положений, соответст­вующей статье 202 Судебных установлений, где такой оговорки нет.

По мнению юристов, именно образование могло дать судье, во-первых, авторитет в глазах общества, во-вторых, независимость и самостоятельность в суждениях и, в - третьих, обусловило бы «свободное от предрассудков, справед­ливое, гуманное отношение к делу и лицам. Но по существу теоретики судебной реформы задались целью создать судебный персонал не столько из юристов в точном смысле этого слова, сколько вообще из «лучших людей». Благородная по сути цель, если и была хотя бы приблизительно достигнута в первые горды реформы, то в последующем, при все возрастающем количестве судов и палат, сделалась уже неосуществимой. Так, по данным «Санкт-Петербургских ведомо­стей», «в состав общих судебных мест и прокурорского надзора с самого начала были назначены лица не только основательно подготовленные специально — юридическим образованием и прежней службой по судебному ведомству, но и вполне достойные по своему направлению и нравственным качествам к выпол­нению важных обязанностей, связанных со званием судей и прокуроров».¹ В дальнейшем же при назначении на вновь открываемые судебные должности «пришлось даже прибегнуть к некоторой изворотливости... и в общем результа­те пришлось брать таких же людей», каких дает общество для всех родов госу­дарственной службы». В итоге «иногда определялись на должность члена или председателя окружного суда лица или не служившие по судебной части, или не получившие не только юридического и какого бы то ни было образования».

Лица, в течение 1866-1870 гг. перешедшие с низших должностей на выс­шие в пределах четырех взятых судебных округов, одновременно учитывались в нескольких графах. Благодаря этому удалось более точно установить процент лиц с юридическим образованием среди назначенных на разные судебные долж­ности в период с 1866 по 1870 г.

К 1870 г. среди членов новых судебных мест все еще встречались лица,

Санкт-Петербургские ведомости. 1871. № 104. С. 4.

которые не имели не только высшего, но и среднего образования. Иногда они занимали даже должности председателей окружных судов. Впрочем, оба эти председателя были назначены в новые судебные учреждения из старых судеб­ных мест и, очевидно, уже имели более или менее продолжительную судебную практику (они получили свои должности в возрасте старше 45 лет).

Но юридическая печать выступала не против конкретных личностей, а против возведения в закон временного принципа, открывавшего доступ в судей­ские учреждения лицам без юридического образования. При несменяемости су­дей такое положение делалось «опасным» и подрывало авторитет суда в обще­стве. Однако статья 202 Судебных уставов и в 70-е и в 80-е годы, несмотря на то, что она становилась вопиющим анахронизмом, оставалась без изменения.

Другой вопрос, непосредственно связанный с независимостью суда и по­стоянно волновавший как самих юристов, так и общество, - это порядок назна­чения на новые судебные должности, или судебная карьера. Одно из главных средств защиты независимости и самостоятельности судьи — устранение разного рода служебных приманок. На первом месте среди них стояла возможность пе­ремены служебного положения, быстрого продвижения по служебной лестнице. Статьи 203-209 Учреждения судебных установлений требовали, чтобы назначе­нию на судебные должности предшествовало прохождение низших должностей в течение определенного законом срока. Целью такого требования было стрем­ление обеспечить достаточную степень зрелости и опытности назначаемого, а также устранить неправильность и неравномерность служебного продвижения разных лиц. Однако «на деле...закон о служебной опытности в продолжение 25 лет» составлял «предмет благоусмотрения, а не твердо установленного и обяза­тельного к исполнению во всех случаях правила».¹ Видимо, главным препятст­вием для исполнения точного смысла закона было правило, данное министру юстиции представлять своих кандидатов на судебные должности и отклонять кандидатов, предложенных окружными судами и судебными палатами. Мини­стерство юстиции довольно часто игнорировало правило о необходимом сроке

¹ Положение судов и судей за 25 лет.. .С. 5.

89 предварительной службы по судебному ведомству для перевода лиц на высшие

судебные должности. «Журнал гражданского и уголовного права» писал в 1879 г.: «При назначении членов окружных судов не только не соблюдается до сих пор требование закона о предварительной трехлетней службе по судебному ве­домству, но даже встречаются случаи назначения в судьи лиц, лишь в том же го­ду поступивших в ведомство министерства юстиции». В этой же статье давались такие сведения: «К марту 1878 г. таких членов было 7 (не считая назначенных в 1866 году). Из них только три получили юридическое образование, два = до­машнее, один - в дворянском полку и один - в Михайловском артиллерийском училище. Одно из этих лиц занимало даже место председателя».

Уже сами Судебные уставы содержали в себе противоречие: провозгла­шая самостоятельность судей, они устанавливали зависимость их назначения от министерства юстиции. При существовании ведомства, в руках которого нахо­дилась по существу раздача мест, говорить о полной независимости суда вряд ли возможно. Правда, несменяемость судей первоначально уменьшала неблаго­приятное воздействие этого фактора.

Министерство юстиции практически не принимало во внимание и дру­гую статью Судебных уставов - о праве избирать кандидатов из открывшейся вакансии общими собраниями судов и палат. Автор статьи, опубликованной в «Вестнике Европы», писал: «В судах и палатах, существующих по несколько лет, открывающиеся вакансии замещаются часто вовсе не лицами, избранными самими судебными учреждениями. При этом должности товарищей председате­лей и председателей замещаются без всякого соображения с прежней деятельно­стью назначаемого и преимущественно из прокурорского надзора». Так осуще­ствлялось не только бесконтрольное право министра избирать кандидатов на все должности, но и предоставленное ему право повышения должностных лиц, т.е. зависимость карьеры судебных чинов от министра юстиции. Немаловажно здесь и указание на то, что министр юстиции довольно часто представлял к назначе­ниям на судебные должности лиц из прокурорского надзора, по словам «Вест­ника Европы», «неизвестно почему сделавшегося рассадником людей, годных на

90 «ее высшие должности». Были случаи, когда «юноши, только что окончившие

курс, побыв немного времени помощниками секретарей в каком-нибудь суде, пройдя затем сквозь горнило прокурорского надзора, возвращаются затем в тот же суд председательствовать над судьями, у которых они учились первым прие­мам делопроизводства». Таким образом, не имея формального права увольнения от должности членов и председателей судов, фактически министр юстиции пользовался предоставленным ему правом назначения чиновников судебного ведомства в прокуратуру (подчиненную ему непосредственно) и обратно (как правило, с повышением в должности). Тем самым появлялась реальная возмож­ность влиять на карьеру чинов судебного ведомства, нарушая их независимость.

Министру юстиции были предоставлены определенные полномочия в плане надзора за судебными местами и указаны различные способы его осуще­ствления, вплоть до ревизии судебных мест. Согласно Судебным уставам, пола­галось пять видов надзора за судебными органами: а) надзор со стороны предсе­дателя каждого судебного места; б) прокурорский надзор; в) надзор со стороны высших, в порядке подчиненности, судебных установлений над низшими; г) об­щий надзор за всеми судебными органами, кроме прокурорского института, со стороны кассационных департаментов Сената; д) общий надзор за всеми судеб­ными органами, в том числе и прокуратурой, со стороны министра юстиции.¹

Надзор вышестоящих судебных органов над нижестоящими (председате­ля над членами суда, палаты над окружным судом, кассационных департаментов над палатой) соответствовал основному духу законодательства, отделению су­дебной власти от прочих властей. Прокурорский надзор формально не являлся надзором по отношению к судам, скорее прокуратура, как сторона в судебном разбирательстве, находилась в «подчинении» у суда. Однако закон вменял в обя­занность прокурора представлять сведения обо всех упущениях в суде министру юстиции. В результате на практике из-за неопределенности постановлений Ус­тавов относительно отношений прокурорского надзора к судебной власти чины

¹ Холявицкая Н. Э. Был ли суд независим после реформы 1864 года //Вестник Московского университета. Сер. 8. История. 1993. №4. С. 30.

91 этого надзора пользовались самой обширной властью. Что касается министра

юстиции, то по закону он не обладал значительными средствами наказания не­угодных судей (уставы вообще определяли для судей в порядке дисциплинарной ответственности только одно наказание - предостережение).

Но уже 20 ноября 1869 г. был опубликован сенатский указ о надзоре за судебными палатами. Он устанавливал, что в случае неправильного (по мнению министра, а по существу - прокурора данной палаты) прекращения дела в су­дебной палате министр юстиции докладывает об этом через обер-прокурора в Сенат. Сенат, по рассмотрению дела, выносит свое определение вплоть до дис­циплинарного взыскания. Формально соблюдался контроль вышестоящих су­дебных органов над нижестоящими, фактически же вмешательство прокуратуры и министерства юстиции было налицо.

Последнюю точку в этом вопросе поставил закон 20 мая 1885 г., § 18 ко­торого объявлял об образовании в составе Сената Высшего дисциплинарного присутствия, которому по статье 3 § 20 предоставлено было право увольнять су­дью «за упущения», свидетельствующие о несоответствии его своей должности. Поводом к увольнению могла служить как служебная, так и внеслужебная дея­тельность судьи, а расплывчатый термин «упущения» предоставлял довольно широкое поле для его толкования. Несмотря на то, что Высшее дисциплинарное присутствие состояло в основном из чиновников судебного ведомства (сенато­ров, первоприсутствующих кассационных департаментов) и лично министру юстиции принадлежала только инициатива по вопросам об увольнении судей в дисциплинарном порядке, деятельность этого присутствия не являлась надзором вышестоящего судебного органа. По этому же закону министру юстиции было предоставлено право возбуждения вопроса о перемещении судей из одной мест­ности в другую, даже если судья уклонялся от предлагаемого перевода. Поста­новления Высшего дисциплинарного присутствия обжалованию не подлежали. Таким образом, закон 20 мая 1885 г. фактически лишил правило о несменяемо­сти судей своего значения, так как теперь судья мог быть удален от должности в дисциплинарном порядке, по приговору особого трибунала, не последнюю роль

92 в котором играли прокуратура и министр юстиции.

И наконец, вопрос о служебных преимуществах. Проблема преимуществ имела две стороны - материальное положение судебных деятелей и возмож­ность получения ими чинов и наград. Важность материального обеспечения по­нималась современниками судебной реформы однозначно. «Может ли быть ка­кой-либо спор или сомнение в том, - писал «Журнал гражданского и уголовного права», - что лица государственной службы вообще должны быть достаточно обеспечены в интересах самого же государства».¹ Общие условия вознагражде­ния были неприменимы к судебному ведомству. Во-первых, для лиц судебного ведомства и по закону и по характеру судейских обязанностей были закрыты другие источники существования. Во-вторых, сложность и важность лежащих на суде обязанностей и необходимостью требовали более высокого вознагражде­ния, причем судьям всех рангов, «поскольку обязанности всех судей одинаково многотрудны». В-третьих, достаточное содержание всех судебных чинов явля­лось «одним из существенных условий независимости, самостоятельности и беспристрастия судебной власти».

На протяжении нескольких десятилетий размер жалованья судебных чи­нов оставался неизменным, и в 80-х годах «Юридический вестник» писал: «Ос­тается еще удивляться, как теперь человек известного уже возраста и по боль­шей части семейный, может существовать на 2200 рублей в год. Объясняется это между прочим тем, что многие из них прибегают к частным занятиям, не имею­щим ничего общего с судебными функциями (урок, частная служба и т.д.)».

Плачевное материальное положение судей в последней четверти XIX в. не только шло вразрез с прямыми постановлениями закона о несовместимости со званиями судьи посторонних занятий и должностей, но и противоречило главной задаче реформы - возвысить судебную власть, дать ей надлежащую са­мостоятельность. Оно перечеркивало явные намерения законодателя застрахо­вать судью от материальной зависимости.

¹  Положение судов и судей за 25 лет... С. 15.

²  Филиппов М. А. Судебная реформа в России. - СПб., 1871-1875. Т. 1. С. 295.

93

Такое же двусмысленное положение наблюдалось и в вопросах произ­водства судей в чины и получения ими наград. 216 и 217 статьи Основных по­ложений гласили следующее: «Все должностные лица судебного ведомства, до­коле состоят в оном, не производятся в чины» и «прочие награды получают единственно по личному усмотрению императорского Величества, без всяких о том представлений». В соответствующих им 241 и 248 статьях Судебных уста­вов опущены слова «без всяких о том представлений» и нет прямого постанов­ления о не производстве судей в чины.

Вопрос о служебных поощрениях судьи определялся особым характером судебной службы. Во-первых, судья не должен был зависеть от поощрений. Во-вторых, отсутствие системы поощрений и наград было необходимо и в целях со­хранения равенства между членами судебных мест. Согласно Судебным уста­вам, все судебные должности были отнесены к двум классам - IV и V (исключая сенаторов). Но поскольку в Уставах ничего не говорилось о непроизводстве су­дей в чины, очень скоро в судебном ведомстве «установился отвергнутый зако­ном обычай представлений к производству в чины и к награждениям знаками отличия - на основаниях, принятых в государственной службе вообще».¹ В ре­зультате на практике между судьями «существовало даже большее различие по чину, нежели между какими-либо другими лигами, занимающими должности одного класса».²

Движение по лестнице чинов само по себе имело в России признак бла­говоления начальства, при производстве в чин нужны были аттестация и пред­ставления. Определенная зависимость представляемого от аттестующего была неизбежна. А если это право предоставлялось министру юстиции, то, несмотря на провозглашение в законе самой широкой независимости судей от министра, на деле они были от него весьма зависимы. И он мог дать это почувствовать, ос­тавляя судей без наград и без движения вперед. Подтверждением тому служат слова одного из корреспондентов «Нового времени»: «Хотя независимость су-

¹  Положение судов и судей за 25 лет...С. 33.

²  Коркунов Н. К. 15-летию Судебных уставов //Журнал гражданского и уголовного права. 1878. Кн. 2. Ст. 156.

94

дей поставлена...краеугольным камнем нового суда, но независимость эта не исключает возможности некоторых служебных неприятностей для судей, даже весьма ощутимых неприятностей, вроде переведения из одного суда в другой, отчисления в запас под предлогом сокращения судейского персонала и т.п.»¹

Итак, закон 1864 г. провозглашал основные принципы и гарантии незави­симости, очерчивал круг самостоятельных действий новых судебных органов (от решения своих внутренних вопросов до признания авторитета окончательного судебного решения). Но вопреки или, скорее, в обход принципов судебной ре­формы независимость судебных органов постоянно нарушалась, прежде всего со стороны министерства юстиции (в некоторых случаях в силу двусмысленности самих Уставов).

Определяющей была мысль о том, что независимость не улучшает «каче­ства» судьи, а часто наоборот «портит» его, ослабляя в нем стремление к нрав­ственному и профессиональному совершенствованию. Анализ профессиональ­ного уровня, отношение к судьям общества и печати действительно показывает постепенное падение их авторитета и потерю высокой степени профессионализ­ма. Однако все меры правительства по ограничению независимости суда в 70-90-е годы ничуть не остановили этого процесса и не привели к положительным результатам. Сменяемый судья не стал лучше своего несменяемого предшест­венника.

Независимость суда без несменяемости судей неосуществима. Оба эти принципа предъявляют особые требования к «качеству» судьи. Но попытка улучшить «качество» за счет ограничения независимости, отмены несменяемо­сти судей привела не к повышению этого «качества», а к фактическому отказу от основополагающих принципов судебной реформы 1864 года.

На протяжении своей истории российский суд присяжных органично раз­вивался в соответствии с изменениями, происходящими в государственном и общественном устройстве страны. С 1864 по 1917 гг. он должен был пройти не­сколько периодов развития. Однако в отечественной и зарубежной историко-

Коркунов Н. Указ. соч. С. 156.

95

юридической литературе вопрос о периодизации истории суда присяжных в Рос­сии до последнего времени специально не ставился, хотя подспудно он был обозначен еще дореволюционным юристом А. М. Бобрищевым-Пушкиным.¹ Для удобства обработки статистических сведений Министерства юстиции он разде­лил историю суда присяжных на два периода: до 1878 г. и после него. В совре­менной России этот вопрос был поднят впервые на одной из всероссийских на-учно-практических конференций в 1996 г.

А. К. Афанасьев также выделил два периода истории суда присяжных, но до 1885 г. и после него. Первый период, по мнению историка, длился с 1866 г., когда суд присяжных начал реально действовать в стране, по 1885 г., «когда зна­чительно усилилось наступление правительства Александра III на прогрессив­ные буржуазные институты, установленные в эпоху великих реформ».³ А. А. Демичев не считает аргументацию второй хронологической границы убедитель­ной⁴, доказывая, что именно в 1885 г. не было никакого серьезного наступления на суд присяжных, за исключением доклада К. П. Победоносцева Александру III «О необходимости судебных реформ», где проводилась мысль, что суд присяж­ных оказался бесполезным для России и от него необходимо «отделаться».

Мы согласны с точкой зрения ряда авторов, считающих, что критерием периодизации истории суда присяжных может служить законодательство о при­сяжных, показывающее качественные изменения в развитии данного института. Исходя из указанного критерия, можно выделить четыре периода существования отечественного дореволюционного суда присяжных.

1-й период - 20 ноября 1864 г. - 9 мая 1878 г. Первый период длился с момента одобрения Александром II Судебных уставов 1864 г. до начала кризиса суда присяжных в России. Это период эволюционного развития института присяжных заседателей.

¹  См.: Бобрищев-Пушкин А. М. Эмпирические законы деятельности русского суда присяжных. - М., 1896. С. 77.

²  См.: Демичев А.А. Суд присяжных в России: периодизация//100 лет XVI Всероссийской промышленной и ху­дожественной выставке в Нижнем Новгороде: Материалы Всероссийской научно-практической конференции. -Н. Новгород, 1997. С. 89-91.

³   Афанасьев А. К. Суд присяжных в России (организация, состав и деятельность в 1866-1885 гг.): Дисс....каид. ист. наук. - М, 1978. С. 4.

⁴  См.: Демичев А. А. Периодизация истории суда присяжных в России //Журнал российского права. 2001. № 7.

96

До 26 июля 1866 г. (когда в Петербурге были рассмотрены первые дела с участием присяжных заседателей) суд присяжных в России фактически не дей­ствовал, а велась подготовительная работа: подбирались и благоустраивались помещения для окружных судов, открывались окружные суды, создавались Временные комиссии, составляющие и публикующие в «Губернских ведомо­стях» общие, очередные и запасные списки присяжных заседателей и т.п.

Судебные уставы были одобрены императором 20 ноября 1864 г. Прак­тически одновременно с утверждением нового законодательства перед прави­тельством был поставлен вопрос: каким путем должна проводиться в жизнь су­дебная реформа ? Единодушного мнения по этому поводу не было.

Председатель Государственного совета П. П. Гагарин высказывался за ее одновременное и повсеместное введение, но с постепенным увеличением соста­ва судов; министр юстиции Д. Н. Замятнин считал необходимым введение ре­формы в виде опыта в одном-двух округах, но в полном объеме. 12 января 1865 г. была создана специальная комиссия для выработки окончательного плана вве­дения судебной реформы под председательством В. П. Буткова. Членами комис­сии стали С. И. Зарудный, Н. А. Буцковский и ряд других известных юристов. Победила точка зрения Д. Н. Замятнина.¹

19 октября 1865 г. Высочайшим указом было утверждено «Положение о введении в действие Судебных уставов 20 ноября 1864 года». В России созда­вались два судебных округа (Московский и Санкт-Петербургский). В 1867 г. был открыт Харьковский судебный округ, в 1869 г. - Одесский, в 1870 г. - Ка­занский ив 1871 г. — Саратовский.

Первый период истории отечественного суда присяжных фактически совпал со временем становления института присяжных заседателей в названных шести округах. Процесс организационного и социально-психологического ста­новления суда присяжных ряде судебных округов завершился к концу 70-х гг. XIX в. Что касается некоторых других округов, то открытие окружных судов и

¹  Подробнее см.: Джаншиев Г. Эпоха великих реформ. - СПб., 1907. С. 419-424.

²  Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе (далее - 2ПСЗ). N 42587.

³  См.: Журнал российского права. 2001. № 7.

97 становление в них суда присяжных длилось до конца XIX в.

Объем юрисдикции суда присяжных в 1864-1878 гг. был значительным. По подсчетам А. М. Бобрищева-Пушкина, в сфере компетенции заседателей на­ходилось примерно 410 статей Уложения о наказаниях уголовных и исправи­тельных, что составляло почти пятую часть всех карательных статей российско­го законодательства.¹ В окружных судах на долю присяжных заседателей при­ходилось в 1873-78 гг. в среднем по стране 75,8 процента всех решенных дел. Таким образом, можно с уверенностью сказать, что суд присяжных, играя ог­ромную роль в уголовном судопроизводстве, являлся центральным звеном по­реформенной судебной системы России.

Репрессивность суда присяжных (отношение количества осужденных об­виняемых к общему числу подсудимых) составляла в 1873-78 гг. 64,3 %, репрес­сивность остальных судов — 72,6 %.

Присяжные заседатели непроизвольно показали свою независимость от администрации и столичных циркуляров, но тем самым убедили правительство, что оказать влияние на их деятельность можно только путем изменения законо­дательства. Низкая репрессивность суда присяжных как в целом, так и по от­дельным родам преступлений (особенно против порядка управления, служебных и против общественного благоустройства и благочиния), не вполне отвечающий требованиям судопроизводства состав заседателей, особенно в уездных городах (небольшое количество образованных людей, невысокий уровень грамотности крестьян и мещан и т.п.), халатное отношение Временных комиссий к своим обязанностям по составлению списков присяжных заседателей (в списки попа­дало немало людей умерших, сумасшедших, не отвечающих требованиям уста­новленных законом цензов и пр.) привели к тому, что уже во второй половине 70-х годов XIX века в Министерстве юстиции были собраны обширные мате­риалы, которые послужили практической базой для законодательного преобра­зования института присяжных заседателей в России.

2-й период - 9 мая 1878 г. - 7 июля 1889 г. 9 мая был принят первый за-

¹ См.: Бобрищев-Пушкин А. М. Эмпирические законы деятельности русского суда присяжных. - М., 1896. С. 77.

98

кон, серьезно изменивший законодательство 1864 г. о суде присяжных¹, 7 июля 1889 года — последний закон такого рода.²

К концу 70-х — началу 80-х годов выяснились многочисленные недостат­ки российского суда присяжных, ставшие причинами его кризиса.³

Институт присяжных по своей сущности противоречил условиям само­державной России, он оказался для нее слишком радикальным нововведением. И. В. Гессен отмечал: «С первых дней обнаружилось, что новый институт (име­ется в виду вся судебная реформа 1864 г.) вошел в государственный организм инородным телом, которое по общему физиологическому закону должно быть ассимилировано или отвергнуто».⁴

Под воздействием совокупности юридических, ментальных и политиче­ских причин с 1878 по 1889 гг. было принято более десяти временных и посто­янных законов, значительно изменивших законодательство о присяжных. Фак­тически был создан новый суд присяжных, отличающийся существенным обра­зом от подобного института образца 1864 г.

Концепция кризиса суда присяжных в России объясняет многие момен­ты, необъяснимые с точки зрения судебной контрреформы или ограничения су­дебной реформы 1864 г. Несомненно, ряд законов в период 1878-1889 гг. сузил компетенцию присяжных заседателей, но не все эти меры носили политический характер, как, например, изъятие из ведения заседателей дел о сопротивлении распоряжениям правительства, неповиновении властям, убийствах и покушени­ях на убийство должностных лиц и т.д. Была изменена подсудность и у ряда преступлений, с которыми суд присяжных, в силу своей специфики, просто не справлялся. Например, были изъяты дела о мелких кражах со взломом, о нару­шении паспортного устава и др. Кроме того, в состав Временных комиссий, го­товивших общие, очередные и запасные списки присяжных заседателей, ввели

¹  См.: 2ПСЗ. N 58488.

²  См.: Полное собрание законов Российской империи. Собрание третье (далее - ЗПСЗ). N 6162.

³  Подробнее см.: Демичев А. А. Причины кризиса российского суда присяжных в 1878-1889 гг. //История и по­литика: методология, историография, политика: Материалы Всероссийского научно-практической конференции. -Н. Новгород, 1997. С. 79-80.

⁴  Гессен И. В. Судебная реформа. - СПб., 1905. С. 142.

99

людей, непосредственно заинтересованных в нормальной работе списков при­сяжных, а также контингент лиц, имеющих право быть включенными в эти спи­ски. Причем за счет установления ценза грамотности состав присяжных заседа­телей был явно улучшен с точки зрения осуществления правосудия. Судебная практика выявила ряд процессуальных недостатков, поэтому были приняты не­которые законы, направленные на их устранение и на усовершенствование раз­личных сторон судопроизводства. Например, присяжным было разрешено тре­бовать от суда изменений в формулировках поставленных перед ними вопросов. Естественно, здесь не может идти речи о контрреформе или ограничении суда присяжных. Например, права присяжных заседателей в данном случае были расширены.

Развитие кризиса 1878-1889 гг. шло в трех направлениях: изменение ком­петенции суда присяжных; изменение социального и образовательного состава присяжных заседателей; изменение некоторых сторон устройства суда присяж­ных и отдельных процедур разбирательства с участием присяжных заседателей.

В результате кризиса российский суд присяжных приобрел новые качест­венные характеристики. После 1889 г. присяжным заседателям остались подсуд­ны только чисто уголовные дела без какого-либо политического оттенка.

По подсчетам А. М. Бобрищева-Пушкина, после 1889 г. в компетенции заседателей осталось примерно 300 статей Уложения о наказаниях уголовных и исправительных вместо 410 статей в 1860-е гг.¹ Соответственно на 10-15 про­центов сократился объем юрисдикции суда присяжных (в основном за счет пе­редачи мировым судьям дел о мелких кражах со взломом).

Следует заметить, что если правительство, принимая ряд законов 1870-80-х гг., имело одной из целей повышение репрессивности суда присяжных, то оно этой цели не достигло.

В годы кризиса был значительно улучшен состав заседателей, Во-первых, все присяжные из-за введения требования умения читать по-русски стали изби­раться только из числа грамотных людей. Во=вторых, на 8-10 процентов сокра-

См.: Бобрищев-Пушкин А. М. Указ. соч. С. 50-51.

100 тилось количество крестьян, являвшихся наиболее бедными и необразованными

среди присяжных заседателей. В то же время крестьяне по-прежнему, особенно в негубернских уездах, составляли более половины заседателей.¹ В третьих, бы­ли приняты меры по привлечению к участию в судопроизводстве достаточно со­стоятельных людей и исключению из состава присяжных заседателей лиц мало­имущих и недостаточно самостоятельных в своих суждениях.

В годы кризиса были улучшены и некоторые стороны устройства суда присяжных, что привело к более успешному функционированию изучаемого правового института. Были изменены и отдельные процедуры судопроизводства. К сожалению, не все изменения способствовали улучшению работы суда при­сяжных. Так, ограничение права немотивированного отвода сторонами с шести-двенадцати до трех заседателей, хотя процессуально и уравнивало стороны (по Судебным уставам 1864 г. защита и обвинение могли отвести по шесть присяж­ных, но если прокурор не пользовался этим правом, то адвокат мог отвести до двенадцати человек), но тем самым ограничивало права подсудимых. Тем не ме­нее, большинство законодательных актов, принятых в период кризиса, положи­тельно отразились на деятельность суда присяжных. Например, был изменен принцип распределения заседателей по сессиям: по Уставам 1864 г. численность очередных заседателей зависела от численности населения уезда, а законом 12 июня 1884 года число граждан, вносимых в очередные списки присяжных, ста­вилось в зависимость от количества сессий, назначаемых на год в каждом уезде, что ощутимо сократило количество очередных заседателей; было ужесточено наказание за многократное игнорирование исполнения обязанностей заседателя со стороны состоятельных граждан: за неявку в суд в третий раз, кроме уплаты штрафа, правонарушитель лишался права избирать и быть избранным на долж­ности, требующие общественного доверия, - это привело к тому, что явка при­сяжных в суд в 1890-е гг. была настолько высокой, что часто не возникало по-

¹     Подробнее см.:  Демичев А.  А. Деятельность российского суда присяжных в   1864-1917 гг.:  историко-социальные аспекты (на материалах Московского судебного округа): Дисс.... канд. ист. наук. Н.Новгород, 1998. С. 176-197.

²  nC3.N2314.

101 требности в запасных заседателях; положение присяжных было облегчено за

счет того, что было запрещено продолжать судебные заседания ночью, и т.п.

Общим результатом кризиса стало рождение оригинального российского варианта суда присяжных, серьезно отличающегося от того, что было несколько умозрительно создано составителями Судебных уставов 1864 г., и более отве­чающего требованиям русской жизни.

III период - 7 июля 1889 г. - 4 марта 1917 г. - время эволюционного развития российского суда присяжных, оно длилось с окончания кризиса 1878-1889 гг. до начала законодательной деятельности Временного правительства по реорганизации суда присяжных.

Если за 11 лет с 1878 по 1889 гг. было издано более десяти законов, суще­ственно повлиявших на суд присяжных, то за 25 лет с 1890 по 1914 гг. подобно­го рода законов вышло в свет всего три.¹

Законом от 3 июня 1894 года были упрощены процедуры принятия засе­дателями присяги, а также разъяснения им судом их прав, обязанностей и от-ветственности. Законом 2 марта 1910 года присяжные заседатели получили право знать, какое наказание или другие последствия их решения грозят подсу­димому³, - так снимался источник недоразумений, имевших довольно часто ме­сто из-за того, что присяжные, имея неверное представление о том, какое нака­зание грозит обвиняемому, оправдывали заведомо виновных людей. Последнее, конечно, вело к нареканиям и обвинениям заседателей в некомпетентности. По­сле принятия закона 2 марта 1910 г. присяжные заседатели получили возмож­ность более объективно подходить к решению участи подсудимых, так была устранена почва для упреков «судей общественной совести» в несправедливой

¹  Имеются в виду три важных закона. Кроме того, было принято несколько законов, вызванных изменением зем­ского законодательства и практическими потребностями жизни в связи с ростом населения Москвы и Санкт-Петербурга. В первом случае речь идет о том, что принятое 12 июня 1890 года «Положение о Губернских и уезд­ных земских учреждениях» (ЗПСЗ. N 6927) потребовало внесения корректив в Учреждение судебных установле­ний - закон 3 декабря 1890 года (ЗПСЗ, N 7251), во втором - об увеличении численности очередных присяжных заседателей, вносимых в списки в Санкт-Петербургском и Московском уездах (ЗПСЗ. N 23015; 30032; 30033 и др.). 8 мая 1906 года была восстановлена подсудность железнодорожных крушений присяжным заседателям, так как практика показала нецелесообразность изъятия этих дел из ведения присяжных законом 7 июля 1889 года (см.: Судебные уставы 20 ноября 1864 года за пятьдесят лет. Пг., 1914, Т. II. С. 145).

²  См.: ЗПСЗ. N10710.

³  См.: Там же. N33152.

102

мягкости приговоров. 26 ноября 1913 г. был издан закон «О назначении присяж­ным заседателям от казны суточных и путевых денег»¹, по которому каждый присяжный заседатель, проживающий постоянно вне места заседания суда, мог, предъявив требования, получить из казны суточные деньги за каждый день от­лучки из места жительства, а также средства на оплату проезда до города, где проходило заседание суда.

С 1890 г. в масштабах России роль суда присяжных в уголовном судо­производстве значительно понижается. В среднем за период 1890-1905 гг. объем юрисдикции суда присяжных составил 43,1 процента (минимально в 1901 г. -35,7 процента, максимально в 1896 г. - 53,9 процента).²

Первая мировая война не могла не отразиться на судебных системах воюющих стран. В России, как и в других государствах Европы, подсудность дел суду присяжных была в это время ограничена из-за создания различных чрезвычайных и военных судов, однако собственно законодательство о суде присяжных не менялось.

IV период - 4 марта 1917 г. - 22 ноября (5 декабря) 1917 г. По сути, это период второго кризиса суда присяжных в России. Длился он с начала законода­тельной деятельности Временного правительства, касавшейся суда присяжных, до официального упразднения института присяжных Советской властью.

После прихода к власти Временного правительства развитие суда при­сяжных пошло по пути демократизации. В это время значительно была расши­рена компетенция суда присяжных. Так, 4 марта 1917г. указом Временного пра­вительства упразднялись установленные в законе особые суды, а именно: Вер­ховный уголовный суд и особые присутствия Сената, судебных палат и окруж­ных судов с участием сословных представителей.³ Постановлением от 30 марта 1917 г. дела, подсудные этим установлениям, передавались в компетенцию суда присяжных.⁴ Во всех судебных органах институт сословных представителей за-

¹  См.: Собрание узаконений и распоряжений правительства. СПб., 1913. N 273. Ст. 2825.

²   Данные выведены на основании сводов статистических сведений по делам уголовным за соответствующие годы. С 1905 г. сведений об объеме юрисдикции суда присяжных не имеется.

³  См.: Вестник Временного правительства (далее ВВП). 1917. № 1.

⁴  Там же. №21.

103 менялся на институт присяжных заседателей.

Было восстановлено право заседателей, отобранное во время кризиса 1878-1889 гг., участвовать не только в судопроизводстве окружных судов, но и судебных палат и Уголовно-кассационного департамента Сената.¹ В ведение присяжных заседателей были возвращены все категории дел, изъятые у них в период кризиса 1878-1889 гг.: против порядка управления, должностные престу­пления, против общественного благоустройства и благочиния и др.

Более того, заседатели получили возможность разбирать государствен­ные преступления, которые никогда в истории России не были им подсудны. Та­ким образом, компетенция суда присяжных в 1917 г. была наиболее широкой за все время существования «суда общественной совести» в нашей стране.

Демократизация суда присяжных при Временном правительстве прояви­лась и в том, что для избрания заседателей был отменен имущественный ценз, а также ряд других ограничений (например, национальных, религиозных и др.). Постановлениями Временного правительства от 6 и 28 мая 1917 г.² в России был создан военный суд присяжных - чрезвычайно редкое явление в мировой исто­рии. Военный суд присяжных действовал не только в воинских частях в тылу, но и на фронтах Первой мировой войны, при определенных случаях его юрисдик­ция распространялась на гражданское население.³

Особенностью второго кризиса является его незавершенность - некото­рые из законодательных мер правительства не были реализованы на практике, а последствия реализации других проявились не в полную силу. Если первый кри­зис был вызван совокупностью вызревших юридических, ментальных и полити­ческих причин, то есть в основном причинами внутреннего характера, то причи­ны второго кризиса оказались преимущественно внешними: Февральская рево­люция   смена государственного строя, стремление Временного правительства

¹  См.: Постановление Временного правительства «Об уголовной и гражданской ответственности служащих» от 11 апреля 1917 года//ВВП. 1917. № 32.

²  См.: ВВП. 1917. №56; 95.

³  Подробнее см.: Демичев А. Военный суд присяжных //Законность. 1997. № 8. С. 56-58.

104 завоевать доверие населения и Первая мировая война.¹

На наш взгляд, полная реализация законодательства Временного прави­тельства о суде присяжных привела бы на практике к отрицательным результа­там. Во-первых, новое законодательство не было четко сбалансировано, в нем оказалось много пробелов. Среди членов Временного правительства имелось немало сторонников того, чтобы принимать отдельные необходимые законы, а дальнейшим их согласованием и приведением в целостную систему заняться в будущем по мере возможности.² В приказе же по военному ведомству от 21 ап­реля 1917 г. № 233 открыто говорилось, что нужно пересматривать всю судеб­ную систему, но из-за сложной ситуации «Временное правительство признало необходимым, по мере изготовления проектов по отдельным первоочередным вопросам, немедленно вводить в действие эти проекты».¹ Другими словами, предполагалось действовать по принципу «лишь бы что-то делать немедленно, а что получится — разберемся после».Однако, как показывают многочисленные примеры истории и, к сожалению, современности, следование такому принципу чревато серьезными последствиями.

Во-вторых, при расширении компетенции суда присяжных и отмене все­возможных ограничений, особенно имущественных, не была учтена специфика менталитета русского народа, его правосознания, проявлявшаяся в неоправданно мягком отношении к некоторым родам преступлений (особенно против «систе­мы», государства, должностных лиц), низкой репрессивности из-за нежелания «брать грех на душу» (как показала практика, заседатели при малейшем сомне­нии в виновности подсудимого предпочитали оправдывать его или давать снис­хождение, более лояльным было отношение также к малолетним, женщинам, «убогим и сиротам», совершившим преступление в первый раз,»из-за крайней нужды», в состоянии алкогольного опьянения и т.п.); господстве обыденного

¹   Интересно, что даже в условиях войны ни царское, ни Временное правительство не пошли на то, чтобы пре­кратить выплачивать присяжным заседателям суточные и путевые деньги, закон о которых был издан в 1913 г. (см.: Собрание узаконений и распоряжений правительства. СПб., 1913. № 273. Ст. 2825. Более того, Временное правительство для ряда местностей увеличило сумму этих выплат (см.: Собрание узаконений и распоряжений правительства. СПб., 1917. №260. Ст. 1878).

²  См.: Демьянов А. Моя служба при Временном правительстве //Архив русской революции. Т. 4. Берлин, 1922. С. 77.

105 представления о праве в целом и правах человека в частности, при почти полном

отсутствии юридических знаний; вере больше слухам, нежели профессиональ­ным юристам, и т.д. В этой связи совершенно верно было отмечено В. А. Буко­вым, что суд присяжных «как не имевший практически никаких точек сопри­косновения с повседневным правовым опытом народных масс... имел крайне мало шансов пережить революцию».²

В-третьих, внутренняя логика развития отечественного суда присяжных не требовала после 1889 г. серьезных изменений в устройстве этого института.

И, наконец, в-четвертых, политическая конъюнктура при реорганизации любого правового института всегда ведет в дальнейшем к негативным последст­виям.

Суд присяжных юридически прекратил свое существование в России по­сле Октябрьской революции. 22 ноября (5 декабря) 1917 г. Совнарком «Декре­том о суде» № 1 постановил «упразднить доныне существующие общие судеб­ные установления, как-то: окружные суды, судебные палаты и Правительст­вующий сенат со всеми департаментами...». Соответственно, упразднялся и ин­ститут присяжных заседателей, действовавший в этих судебных местах.

Институт мировых судей проявил себя в XIII в. в Англии, и как сформи­ровавшаяся мировая юстиция он известен там с XIV в. Должность мирового су­дьи в ее современном понимании впервые возникла в Англии во времена царст­вования Эдуарда III (1360 г.) как судебная единоличная власть, призванная со­хранять сложившийся социальный мир. Рассматривая незначительные уголов­ные и гражданские дела, мировые судьи обязаны были прежде всего примирить стороны. Отсюда и произошло их название.⁴ По мере распространения влияния Англии и завоевания новых колоний Великобританией мировые судьи появи­лись в США, Канаде, Австрии, Новой Зеландии, Индии.⁵

¹  ГАРФ. Ф. 1779. Оп. 1. Д. 354. Л. 37.

²  Буков В. А. От российского суда присяжных к пролетарскому правосудию: у истоков тоталитаризма. М., 1997. С. 200.

³  Декреты Советской власти. М., 1957. Т. 1. С. 124.

⁴  См.: Судебная система России: Учеб. пособие. - М.: Дело, 2001. С. 199.

⁵  Бабанцев Н.Ф., Орлова Н.И., Шибанова Э.П. История мировой юстиции и ее возрождение в России //Сборник научных трудов Академии гражданской авиации. № 10 (79). СПб., 2003. С.41.

106

Спустя четыре столетия мировой суд пришел в континентальную Европу. В то время судебное законодательство многих стран Западной Европы было объединено общей целью - упростить судопроизводство, но главное - отделить судебную власть от законодательной и исполнительной. Основой процесса стало французское законодательство конца XVIII-начала XIX столетия, из которого другие государства и черпали свои идеи усовершенствования суда. «Свет в этом случае исходил из запада и направлялся постепенно на восток» - так писал ми­нистр юстиции России И. Г. Щегловитов.¹

Модель французского судоустройства и судопроизводства во многом оп­ределила принципы, лежащие в основе организации и деятельности суда в пра­вовом государстве, стала предметом заимствований и подражаний другими ев­ропейскими государствами: Италией, Испанией, Пруссией. Не была исключени­ем и Россия.

До сегодняшнего дня в системе судоустройства многих стран прогляды­ваются черты законодательства Франции. Если говорить об институте мировых судей, то, базируясь на французской модели, многие страны Европы в той или иной степени модифицировали ее, адаптируя к собственным национальным пра­вовым традициям и особенностям сложившийся судебной системы.²

Конечно, то, что многие страны континентальной Европы в значительной мере повторяли французское законодательство, объясняется не только его демо­кратичностью и выделением самостоятельной ветви власти — судебной. Далеко не последнюю роль здесь сыграла и завоевательная политика Франции того вре­мени, которая оставила «французский правовой след» в Италии, Испании, Люк­сембурге и других странах.³

Первая попытка введения мировых судей в России была предпринята в 1864 г. с объявленной судебной реформой. Однако действовать им пришлось

' Щегловитов И. Г. Влияние иностранных законодательств на составление Судебных уставов 20 ноября 1864 г. — СПб., 1915. С. 16.

²  Мировые судьи во Франции существовали с 1790 г. как низшая инстанция, избираемая населением кантонов. В их компетенцию входило примирение сторон по гражданским делам (при наличии к тому достаточных основа­ний) и рассмотрение дел о так называемых нарушениях (незначительные уголовные дела, по которым не требо­валось проведения следствия).

³  См.: Судебная власть России... С. 200.

107 недолго. Уже в 1889 г. мировые судьи были в основном упразднены. Оставлены

они были в Москве, Санкт-Петербурге и в отдельных крупных городах, где так­же были ликвидированы несколько позже Декретом № 1 «О суде», принятом Советом Народных Комиссаров, который «приостановил» деятельность миро­вых судей на весь период существования советской власти.

При проведении судебной реформы 1864 г. определилось стремление создать выборный, всесословный, независимый и самостоятельный суд, главным предназначением которого было примирение сторон, охрана и утверждение об­щего порядка и спокойствия.¹

Мировые судьи избирались уездными земскими собраниями и городски­ми думами. Мировой округ включал в себя уезд и входившие в него города.

Мировой суд состоял из двух звеньев: мирового судьи (участкового или почетного) и съезда мировых судей.

Местная мировая юстиция создавалась для рассмотрения малозначитель­ных уголовных и гражданских дел и должна была показывать демократизацию суда и действительно приближать правосудие к населению, а также разгружать общие суды от обилия «мелких» дел. Этот институт должен был способствовать формированию истинного правосознания и человеческого достоинства в рос­сийском народе.

С помощью мировой юстиции надеялись обеспечить быстрое, без из­лишних формальностей рассмотрение дел, чем воплотить, наконец, в жизнь мечту народа о суде «скором, правом, милостивом и равном...». Эти цели су­дебной реформы были выражены в Указе, утвердившем Судебные уставы, 20 ноября 1864 г.: Устав уголовного судопроизводства, Устав гражданского судо­производства, Учреждение судебных установлений и Устав о наказаниях уго­ловных и исправительных, налагаемых мировыми судьями.

После принятия названных Уставов вскоре началось реальное введение в действие мировых судей. В 1866-1867 гг. заработали мировые судьи в Санкт-

¹  Российское законодательство X -XX вв. Т. 8. - М., 1991. С. 388.

²  Цит. по: Изварина А. Ф. Мировые судьи в России начала XXI века. Учебное пособие. —Ростов-н/Д,. 2002. С. 7-

108 Петербурге, Москве, в округе Харьковской судебной палаты и в 10 центральных

российских губерниях. Поэтапное введение мировой юстиции продолжалось до 90-х годов XIX в. И повсюду, где бы не учреждался мировой суд, с самого нача­ла своей деятельности он успешно справлялся с поставленными перед ним зада­чами.¹

А. Ф. Кони о деятельности мировой юстиции конца XIX в. писал: «Об­щее направление мировых судей сделало их камеры не только местом отправле­ния доступного народу правосудия, но и школою порядочности и уважения к человеческому достоинству».²

В то время как мировой суд был выборным, состав общих судов назна­чался императором по представлению министра юстиции.

Однако, невзирая на бесспорный успех, мировой суд сразу поле введения стал подвергаться множеству корректив и изменений. Около десятка законов, относящихся к вопросам судоустройства и судопроизводства мировой юстиции, было принято за период с 1870 по 1889 г. Но все эти законы, даже вместе взятые, не смогли поколебать основных устоев мирового правосудия, заложенных су­дебными Уставами. Гуманный и доступный мировой суд продолжал оставаться серьезной преградой против произвола и усмотрения административной власти. Поэтому он и стал одной из первых «жертв» политической реакции 80-х гг. XIX века. Законом о земских начальниках 1889 г. в 37 внутренних и 6 западных рос­сийских губерниях мировой суд был упразднен и заменен судебно-административными органами. Там, где в 1889 г. не были упразднены мировые судьи, они продолжали действовать, как упоминалось выше, вплоть до их отме­ны советской властью при издании Декрета № 1 «О суде».

¹  Судопроизводство у мирового судьи/Под ред. В. М. Лебедева... С. 13.

²  Кони А. Ф. На жизненном пути. Т. 1. - СПб., 1912. С. 431.

³  Российское законодательство Х-ХХ вв. Т. 8. - М., 1991. С. 388.

109

3.2. Формирование адвокатуры и нотариата.

В XIX в. под адвокатурой в узком смысле было принято понимать право-заступничество (юридическая помощь, оказываемая нуждающимся в ней, специ­ально занимающимися изучением законов лицам), а в более широком - совме­щение правозаступничества с судебным представительством (замена в процессе одного лица другим, при которой все последствия судебной деятельности пред­ставителя падают непосредственно на представляемого).

Правозаступничество и судебное представительство были вызваны к жиз­ни разными потребностями, сферы их деятельности не совпадали.

Во многих странах Европы адвокатура и судебное представительство развивались самостоятельно, как два различных института. В Западной Европе правозаступники получили название адвокатов.¹

В России правозаступничество возникло не как самостоятельный инсти­тут, а в связи с судебным представительством. Судебное представительство по­степенно превратилось в профессию. Затем лица, исполняющие обязанности представительства, одновременно стали выполнять и роль правозаступников.

Такой древнейший памятник, как Русская Правда, не упоминает о судеб­ном представительстве. Следовательно, в процессе господствовал принцип лич­ной явки.

В Псковской судной грамоте устанавливаются ограничения судебной за­щиты: приглашать поверенных могли не все, а только женщины, дети, монахи и монахини, дряхлые старики и глухие. В остальных случаях судебная защита влекла за собой наказание защитника.

Первоначально судебное представительство существовало в виде родст­венного представительства, но одновременно с ними начинают выступать и на­емные поверенные: в Псковской судной грамоте встречается запрещение пове­ренным вести более одного дела в день.

¹ Балуева А. В. Развитие судебного представительства в России до судебной реформы 1864 г. //Актуальные про­блемы истории государства и права, политических и правовых учений. Материалы международной конферен­ции. - Самара: Кредо, 2001. С. 152.

по

Сфера деятельности поверенных в разные времена была различна. В то время, когда уголовный процесс еще не отделился от гражданского, поверенные допускались к участию и в гражданских, и в уголовных делах. Но постепенно роль поверенных меняется. В связи в разделением судопроизводства на две формы: состязательную (суд) и следственную (розыск), судебное представитель­ство в следственном процессе уже не допускалось. При Петре I розыскной про­цесс становится основной формой и применяется и в гражданском и в уголовном судопроизводстве, следовательно, судебное представительство в это время от­сутствовало.

Свод законов, закрепив право за любым лицом «кто может по закону быть истцом и ответчиком, производить тяжбу и иск через поверенного», и, оп­ределив, что поверенный, действуя в суде вместо доверителя, представляет его лицо, в то же время обозначил круг лиц, которым запрещалось заниматься су­дебным представительством.

Каких-либо требований в виде образовательного и «нравственного» ценза к поверенным не предъявлялось. Фактически сложившейся профессией ходатаев по судебным делам занимались люди, не имеющие не только юридического, но и достаточно общего образования. Надзор за деятельностью ходатаев отсутство­вал. Нередко в интересах своих клиентов и в особенных интересах они прибега­ли к неправомерным действиям, то есть всякого рода уловкам и даже подлогам, что вызывало к званию ходатая недоверие населения.

Законом от 14 мая 1832 г. был создан институт присяжных стряпчих. С этого момента заниматься практикой в коммерческих судах могли только те ли­ца, которые были внесены в этот список присяжных стряпчих. В этот список включались кандидаты, представившие «аттестаты, послужные списки и прочие свидетельства о звании их и поведении, какие сами признают нужными». Суд, «по личном осведомлении о свойствах просителя», вносил в список или объяв­лял отказ без объяснения причин. После внесения в список стряпчий получал

Ill

право заниматься ходатайством по делам, однако в любое время мог быть от­странен, что доказывает его полную зависимость от судей.¹

Отношение к поверенным со стороны государства было достаточно кри­тическим. Так, Петр I обвинял их в том, что они «своими непотребными про­странными приводами судью более утруждают и оное дело толь паче к вящему пространству, нежели к скорому приводят окончанию».²

В 50-е гг. XIX в., с началом подготовки к судебной реформе, становилась очевидной необходимость принципиально нового, по сравнению с дореформен­ными стряпчими и ходатаями статуса адвокатуры как полноценного юридиче­ского института. Русская профессиональная (т.н. присяжная) адвокатура была самой молодой в Европе. Она конституировалась лишь в результате Судебной реформы 1864г.

К тому времени в передовых странах Европы адвокатура уже имела мно­говековую историю и славные традиции: в Италии ее представляли античные гении Цицерон и Цезарь, а в новое время - К. Гольдони и Д. Мадзини, во Фран­ции - М. Робеспьер и Ж. Дантон, в Англии - Т. Мор и Вальтер Скотт, в Герма­нии - И. Гете и Ф. Лассаль, в США - Т. Джефферсон и А. Линкольн, в Испании - Г. Гроций, в Швейцарии - Ф. Лагарп, в Ирландии - Д. О'Коннель, в Мексике -Б. Хуарес, позднее в Индии - М. Ганди, на Кубе - X. Марти.³ В России же не только адвокатура как таковая, но и какие-либо (устные ли, письменные) толки о ней считались, по разумению власти, предосудительными.

Именно под воздействием нараставшего демократического подъема, ча­стью которого являлось неслыханно для России осмелевшее общественное мне­ние, в преддверии первой в стране революционной ситуации царизм был выну­жден заняться подготовкой крестьянской и других назревших реформ, включая Судебную реформу, оказавшуюся наименее убогой из всех. В русле судебной реформы готовилось и учреждение адвокатуры. Оно предусматривалось исход­ными проектами 1857-1859 гг., авторами которых были энтузиаст судебной ре-

¹  Балуева А. В. Указ. соч. С. 153.

²  Там же.

з

Троицкий Н. А. Адвокатура в России и политические процессы 1866-1904 гг. - Тула: Автограф, 2000. С.27.

112

формы, помощник статс-секретаря Государственного совета С. И. Зарудный, се­натор кн. Д. А. Оболенский и президент Академии наук, бывший министр внут­ренних дел и будущий председатель Комитета министров Д. Н. Блудов. Эти про­екты легли в основу документа под названием «Основные положения по судоус­тройству». Он был выработан чиновниками Государственной канцелярии с уча­стием юристов, высочайше утвержден 29 сентября 1862 г. и, в свою очередь, по­служил основой для Судебных уставов 20 ноября 1864 г., согласно которым ад­вокатура и получила «свое юридическое бытие».¹ Поскольку же Судебные уста­вы вступили в действие 17 апреля 1866 г., именно этот день считается фактиче­ским днем рождения адвокатуры в России. 29 сентября 1862 г. и 20 ноября 1864 г. прозвучали как бы «два первых свистка на собирающемся отчалить пароходе» русской адвокатуры, но только «по третьему свистку пароход снялся с места. И этот третий свисток раздался 17 апреля 1866 г.».

По Судебным уставам 1864 г. адвокаты объединялись в самоуправляю­щуюся корпорацию, сословие присяжных поверенных.³ Могли быть присяжны­ми поверенными только лица, имеющие, во-первых, высшее юридическое обра­зование и, во-вторых, не менее чем 5-летний стаж службы по судебному ведом­ству (ст. 354 Уставов). При этом Уставы перечисляли 8 категорий возможных соискателей адвокатуры, которые заведомо в сословие не допускались: 1) не достигшие 25-летнего возраста, 2) иностранцы, 3) состоящие на службе у прави­тельства, 4) осужденные, 5) находящиеся под следствием и др. (ст. 355).

Права и обязанности присяжных поверенных (в отличие от ходатаев и стряпчих) были строго регламентированы. Уставы 1864 г. гласили, что присяж­ные поверенные «состоят при судебных местах для занятия делами по избранию и поручению тяжущихся, обвиняемых и других лиц, в деле участвующих, а так­же по назначению, в определенных случаях, Советов присяжных поверенных и председателей судебных мест» (ст. 353). Уголовную (включая политическую)

¹  Троицкий Н. А. Адвокатура в России и политические процессы 1866-1904 гг.... С.31.

²  Спасович В. Д. Две речи. Берлин,1892. С. 5-6..

³  Об организации, правах и обязанностях сословия присяжных поверенных см.: Судебные уставы 20 ноября 1864 г. с рассуждениями, на коих они основаны. СПб., 1867. Ч. 3. Разд. 9. Гл. 2. Ст. 353-406.

113

защиту присяжный поверенный мог принимать на себя и по соглашению с обви­няемым, и по назначению суда, но не имел права «отказаться от исполнения данного ему поручения, не представив достаточно для сего причин» (ст. 393-394).

Наряду с сословием присяжных поверенных и в качестве его рассадника Судебные уставы 1864 г. учредили своеобразный институт помощников при­сяжных поверенных, но не определили его статуса: ни возрастной и образова­тельный ценз, ни служебный стаж, ни права и обязанности помощников в Уста­вах даже не упоминались.¹

Несмотря на то, что царизм вскоре после учреждения русской адвокату­ры уже начал злоумышленно тормозить ее развитие (приостановив 5 декабря 1874 г. более чем на четверть века открытие новых Советов присяжных пове­ренных), адвокатура численно росла из года в год. Только в округе Петербург­ской судебной палаты присяжных поверенных было в 1866 г. 27, в 1875 г. — 127, в 1885 г. - 269, в 1895 г. - 399, в 1905 г. - 629, в 1914 г. - 1166. Всего по России в 1886 г. было 1617 присяжных поверенных, в 1895 г. - 2149, в 1905 г. - 3709, в 1913 г.-5658.²

На Западе адвокатура занимала немыслимое для самодержавной России по своей высоте и значимости положение. Достаточно назвать премьер-министров и президентов Франции³ и США⁴ только XIX века из адвокатов. В. Д. Спасович с чувством, которое соединяло и гордость, и грусть, в 1896 г. заметил на собрании своих петербургских коллег: «Помню, как при мне сказал бельгий­ский король Леопольд II: «Все мои министры были адвокаты»».⁵ В России что-либо подобное могло возыметь место только после свержения царизма (из шести министров юстиции Временного правительства пятеро - А. Ф. Керенский, П. Н. Переверзев, А. С. Зарудный, А. А. Демьянов, П. Н. Малянтович - были адвока-

' Троицкий Н. А. Адвокатура в России... С. 35.

²  Троицкий Н. А. Адвокатура в России... С.39.

³  Ж. Мартиньяк, О. Барро, А.Тьер, Э. Оливье, Ж. Дюфор, Ж. Ферри, Л. Гамбетта, М. Рувье, Ж. Греви, Ш. Флоке, А. Рибо. В XIII в. один из французских адвокатов Ги Фуко стал даже Папой Римским под именем Климента IV.

⁴   Т. Джефферсон, Д. Мэдисон, Дж. К. Адаме, Э. Джексон, М. Фимор, Ф. Пирс, Д. Бьюкенен, А. Линкольн, Д. Гарфилд, Ч. Артур, Б. Гаррисон, У. Мак-Кинли.

⁵  Спасович В. Д. Застольные речи. С. 68.

114

тами). Поэтому царизм, не желая и боясь возможного, по примеру Запада, поли­тического возвышения адвокатуры, заведомо ограничил ее даже в тех началах, которые по необходимости заимствовались у западных образцов.

Именно это соображение продиктовало царским законодателям 30-летнюю приостановку открытия восьми из одиннадцати Советов присяжных по­веренных. Под тем же углом зрения юридический стаж для подготовки к адвока­туре был установлен в 5 лет ( а не в 3 года, как во Франции, Англии, США), причем ходатайство Петербургского совета присяжных поверенных, возбужден­ное 15 марта 1869 г., о сокращении такого стажа именно до 3 лет «осталось без всяких последствий».¹ Оно и понятно: чем выше служебно-подготовительный стаж, тем уже круг кандидатов в адвокатуру.

Тем не менее, рассматриваемый период подарил России целую плеяду блестящих адвокатов. Адвокаты-цивилисты (в особенности такие величины, как С. А. Муромцев, А. В. Лохвицкий, Г. Б. Слиозберг, М. М. Винавер) почти всегда блистали правовой эрудицией. Образцовыми прежде всего именно с юридиче­ской точки зрения всегда были защитительные речи В. Д. Спасовича, Д. В. Ста­сова, П. А. Александрова, К. К. Арсеньева, А. И. Урусова, В Н. Герарда, А. Я. Пассовера, П. А. Потехина, Н. П. Карабчевского, В. И. Жуковского, О. О. Гру-зенберга, А. С. Зарудного, П. Н. Малянтовича, Н. К. Муравьева.²

Как бы то ни было, профессиональный уровень адвокатуры в России пер­вого же ее десятилетия был едва ли значительно ниже, чем на Западе. Если юри­дический статус адвокатуры в России всегда был гораздо уже, чем на Западе, то профессиональный уровень и политическая репутация, по крайней мере, ее ос­новного ядра оказались вскоре может быть, в чем-то и более высокими. То же самое можно сказать и о нравственном уровне молодой российской корпорации адвокатов.

Экономическое развитие России и становление   гражданско-правовых отношений обусловило рост численности гражданско-правовых сделок а также

¹  Арсеньев К. К. Заметки о русской адвокатуре. - СПб., 1875. Ч. 2. С. 16-17, 20-22.

²  Троицкий Н. А. Адвокатура в России... С. 49.

115

необходимости их юридического закрепления. Это повлекло введение должно­стей нотариусов в столицах, губернских и уездных городах, а также при необхо­димости, в уездах. Нотариальные конторы находились под наблюдением судеб­ных мест, заведовали оформлением и регистрацией частно-правовых актов - де­ловых бумаг, сделок, договоров и др. Известный правовед К.П. Победоносцев достаточно обстоятельно исследуя существо прежнего учреждения крепостных дел, склонялся к тому, введение новой нотариальной системы должно идти по­степенно и сопровождаться, прежде всего, четкостью организации нового ин­ститута, что на первых порах было сложным делом, даже при распределении обязанностей в каждой нотариальной части между ее служащими.¹

В соответствии с Временным положением 1868 года нотариальные части вводились в пределах территорий, подведомственных окружным судам. Там же, где по каким-то причинам нотариусов не было, то сделки мог утверждать миро­вой судья, член окружного или городского суда.² Отзывы в печати о деятельно­сти нового института, возникшего в связи с судебной реформой, так как его дея­тельность регламентировал Устав гражданского судопроизводства, были в большинстве своем, отрицательные и связано это было, прежде всего, с отсутст­вием опыта работы и составленного на его основе соответствующего норматив­ного документа. Поэтому Министерство юстиции циркуляром от 19 апреля 1871 года предложило председателям окружных судов собрать у местных нотариусов замечания по состоянию нотариального дела. Но лишь 20 лет спустя, началась обработка собранных материалов. По мнению ряда исследователей до 1917 года каких-либо изменений в нотариальном деле не последовало.³

В заключение отметим, что создание юридико-правовового механизма для проведения в жизнь реформы 1864 года было подвержено многочисленным трудностям, прежде всего, по причинам кадровым и материальным. Не учитыва­лась   также специфика и особенности развития отдельных регионов империи.

¹ См.: Победоносцев К.П. Курс гражданского права в трех томах. Т.1.М.: Зерцало. 2003. С. 237.

² Мейер Д. И. Русское гражданское право. М.: Статут.2003. С.265.

³  См.: Стешенко Л.А., Шамба Т.М. Нотариат в России. Второе издание. М.: Норма. 2003. С.8-24; Шаповалова Л.Л. Становление и развитие института нотариата в России (историко-правовой аспект). Автореферат дисс. канд. юридических наук. Ставрополь. 2003. С. 12.

116

Традиции российского судопроизводства укоренили в сознании всех слоев насе­ления представления о суде сословном, теперь же появилась как бы другая крайность - суд присяжных (суд улицы). Но главным препятствием, как уже указывалось, явилось противодействие осуществлению реформы традиционно сложившееся в прошлом на всех уровнях общества представление о суде как институте государственной власти, а не как институте самостоятельной, незави­симой судебной власти, ответственной лишь перед законом.

117

Глава 3. Завершение преобразований судебных ведомств во второй поло­вине XIX- начале XX вв.

1.3. Изменения структуры и функций судов в процессе реализации рефор­мы.

Предварительно отметим, что после издания указа от 20 ноября 1864 го­да, в течение почти двух лет продолжались подготовительные работы по введе­нию в действие судебных уставов. Только в 1866 году новые суды открылись в С- Петербурге и Москве, а затем в губерниях округов судебных палат этих го­родов. Составители судебных уставов предполагали, что через несколько лет судебная реформа будет введена повсеместно.

На практике географическое распространение реформы заняло более 35 лет и завершилось в 1899 году. При этом в местностях, где вводились новые принципы судоустройства в более позднее время, уставы уже подверглись су­щественным дополнениям и изменениям. Таковым, например, являлось изъятие из компетенции суда присяжных в 1879 и 1881 году группы государственных преступлений, которое объяснялось чрезвычайными обстоятельствами того времени. Закон от 7 июля 1889 года расширил и дополнил круг дел, изъятых из ведения суда присяжных. Все эти новшества фактически послужили поводом для утверждений об имевшей место в этот период контрреформе судебных ор­ганов.¹

По мнению диссертанта понятие « контрреформа» не точно отражает сущность проведенных преобразований в пореформенный период. Речь может идти лишь о ряде изменений, которые в итоге замысла и характера реформы не изменили вплоть до начала советского периода.

¹ См.: Виленский Б.В. Судебная реформа и контрреформа в России. Саратов. 1969.С. 269- 276.

118

По Судебным уставам 1864 г. вводились всего три судебные инстанции. Первой стали окружные суды. Решения с участием присяжных считались окон­чательными и могли быть обжалованы только в кассационном порядке, т.е. при нарушении законности в производстве дела. Суд присяжных разбирал преступ­ления, которые влекли за собой лишение (полностью или частично) граждан­ских прав (прав состояния).

При отсутствии присяжных решения могли обжаловаться в судебной палате, которая объединяла несколько окружных судов в один судебный округ. В качестве суда первой инстанции судебная палата разбирала дела о государст­венных и должностных преступлениях; в ее состав входили четыре члена и три сословных представителя; предводитель дворянства, городской голова губерн­ского города и волостной старшина.

Сенат являлся кассационной инстанцией, которая могла возвратить дело на новое рассмотрение только в случае нарушения правил судебной процедуры. Для разбора маловажных уголовных дел и мелких исков были созданы мировые суды с упрощенным судопроизводством. Мировые судьи избирались уездным земским собранием (в Санкт-Петербурге, Москве и Одессе — город­скими думами) сроком на 3 года на основе высокого имущественного ценза. Решение мирового суда могло быть обжаловано на уездном съезде мировых су­дей. Наряду с участковыми были учреждены должности почетных мировых судей, которые по просьбе сторон рассматривали подсудные им дела и участво­вали в съезде мировых судей вместе с участковыми судьями уезда.

Судьи и следователи по Судебным уставам 1864 г. стали несменяемыми, и от всех них, кроме мировых судей, требовалось специальное юридическое образование. Суд окончательно отделился от администрации, следствие - от суда и полиции. Представителем верховной власти в суде стала прокуратура, подчиненная министру юстиции и не пользовавшаяся правом несменяемости.

Процесс по всем делам стал состязательным, гласным, публичным. Ут­верждался принцип осуществления правосудия только судом, отменялась сие-

119

тема формальных доказательств, упразднялся институт оставления в подозре­нии, когда суд не принимал решения ни о виновности, ни о невиновности обви­няемого.

Впервые в истории российского права был введен гражданский процес­суальный кодекс, который ставил принцип диспозитивности, дававший споря­щим сторонам возможность самим определять сроки, ход и другие моменты судебного разбирательства. Роль прокурора в гражданском процессе свелась к минимуму. За все 50 лет существования новых судов не было отмечено ни од­ного прокурорского протеста в гражданских делах.

Введение гражданского кодекса впервые отделило гражданское судопро­изводство от уголовного, приспособив его к новой судебной системе. В резуль­тате реформы все подданные империи сравнялись перед лицом суда.

Отметим также, что возникновение самостоятельной судебной власти, ее правовое обособление от правительственных инстанций причиняло неудобства государственным сановникам, внося в судопроизводство элемент непредска­зуемости. Властям также доставляло беспокойство успех адвокатуры. Имена К.К.Арсеньева, В.Д. Спасовича, А.М.Унковского и др. были хорошо известны. Именно поэтому, как справедливо отмечается в литературе, уже в 1866 году правительство начало явочным порядком пересмотр ряда положений проведен­ной судебной реформы. В частности ограничивался круг дел, подлежавших рассмотрению «общими судебными местами».Закон 1871 г. передал следствие по государственным преступлениям от судебных следователей жандармам. В 1872 г. из ведения судебных палат были изъяты все крупные политические дела и переданы в Особое присутствие Правительствующего Сената. Ограничива­лась публичность судебных заседаний и печатная гласность их освещения.

Оправдание В.И. Засулич, стрелявшей в петербургского градоначальни­ка и ее оправдание судом присяжных, а затем освобождение в зале суда (1878) создало опасный прецедент  для властей. С 9 августа 1878 г. часть дел «о со-

¹ См.: Резников Б.П. Противоречия судебного реформирования: прошлое и настоящее. М.: «АСТ-ЮР».1999.С.37-39; История России.Ч.2. / Под ред. В.Г.Тюкавкина. М.2001. С.67-68.

120

противлении властям» отошла к военным судам. Самые важные дела должен был рассматривать Верховный уголовный суд. В XIX в. он собирался дважды: в 1866 г. - по делу Д. В. Каракозова и в 1879 г. - по процессу А. К. Соловьева. Оба подсудимых покушались на жизнь императора Александра П.

В 1881 г. Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия дало правительству право объявлять местности на положении усиленной или чрезвычайной охраны, что ставило локальные суды в зависимость от администрации. Правительство пользовалось этим сравни­тельно редко, исключая период революции 1905-1907 гг.

Следует отметить, что происходили изменения и в сторону расширения прав, например, присяжных заседателей, которые в 1886 г. получили возмож­ность задавать вопросы свидетелям и подсудимому. С 1899 г. в судебных пала­тах было введено обязательное назначение адвоката. В 1913 г. суд получил пра­во реабилитации, т.е. погашения судимости по истечении определенного вре­мени после совершения преступления.

В 1889 г. подвергся реформе мировой суд. В большинстве местностей администрация стала назначать судьями профессиональных юристов. Закон 1912 г. восстановил выборный мировой суд и учредил в качестве апелляцион­ной инстанции для волостных судов Верхний сельский суд, председателем ко­торого становился мировой судья, а заседателями — председатели волостных судов.

Новые судебные порядки вводились постепенно, первоначально только в 44 (из 82) губерниях империи. Лишь к 1889 году удалось ввести новые судеб­ные учреждения в «остзейских губерниях», но принцип несменяемости судей не действовал и не было суда присяжных. Реформа также не коснулась север­ных и юго-Восточных окраин Европейской России - Олонецкой, Уфимской, Оренбургской и Астраханской губерний.¹

¹ История России XIX в. 4.2 / Под ред.В.Г. Тютявкина. М.: Владос.2001. С.67; История России с древнейших времен до конца XX века / Под ред. А.А.Данилова. М.: Дрофа.,2001. С. 199.

121

Что касается в целом судебной системы России в начале XX века, то она тоже претерпела некоторые изменения. В соответствии с Указом Николая II "О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка" было предписано для обеспечения равенства перед судом лиц всех состояний устано­вить должное единство в устройстве судебной части империи. Фактически речь шла о проведении реформы местного суда и восстановлении в полном объеме института мировых судей, ликвидированного в 1889 году.

К весне 1906 г. был разработан проект реформы местного суда, являв­шийся составной частью столыпинской реформы. Он предусматривал возрож­дение института мировых судей. Причем изменялся порядок их комплектова­ния: если ранее (по судебной реформе 1864 г.) судьи выбирались, то согласно проекту они могли назначаться Министерством юстиции. Законом от 15 июня 1912 г. институт мировых судей был восстановлен, их зависимость от мини­стерства юстиции возросла. Однако правительство не торопилось реализовать этот закон: до Первой мировой войны мировые судьи были введены лишь в 13, а к 1917 году - в 20 губерниях, тогда как Россия насчитывала в то время 97 гу­берний и областей.

Как считает М.В. Немытина, "самым ценным положением закона от 15 июня 1912 г. следует считать восстановление в России мировой юстиции и уничтожение института земских участковых начальников".

Мировые судьи по названному закону избирались сроком на три года уездными земскими собраниями и городскими думами. Судья, прослуживший три года, мог быть избран в дальнейшем на шесть лет. Избранные судьи подле­жали утверждению I департаментом Сената.

Мировые судьи по-прежнему делились на участковых, почетных и доба­вочных. Мировым судьей могло быть избрано лицо с высшим юридическим образованием или со средним образованием при условии трехлетней службы, а шестилетняя служба в определенных должностях (предводителя дворянства, секретаря мирового съезда, земского участкового начальника или секретаря су-

122

дебного съезда) делала должность мирового судьи доступной и для лиц, не имеющих среднего образования.

Закон допускал, что за неимением подходящего кандидата на избрание, мировой судья мог быть назначен. Оговаривалось, что назначаемый судья дол­жен был обязательно иметь высшее образование.

По закону от 15 июня 1912 г. изменились и иные требования к кандидату на должность мирового судьи. Земельный ценз при выборах мировых судей был снижен вдвое. Неземельный ценз для лиц, имеющих высшее юридическое образование, сокращался наполовину. Произошли изменения и в апелляцион­ной инстанции мировых судов. Председатель съезда мировых судей теперь на­значался по представлению Министра юстиции из лиц, которые могли занимать должности по судебному ведомству не ниже члена окружного суда, либо из участковых мировых судей, прослуживших в этой должности не менее трех лет. Значительно расширялась подсудность мирового суда по сравнению с Су­дебными уставами 1864 года.

2.3. Ведомственные ( специализированные) суды : структура и особенно­сти производства.

Развитие капитализма в России после отмены крепостного права и как следствие увеличение товарооборота не могло не затронуть такой вид судов как коммерческие суды, хотя в примечании к ст. 2 Учреждения судебных установ­лений отмечалось, что оно на них не распространяется. Комиссии для оконча­ния работ по преобразованию судебной части (В. П. Бутков) при ее создании 11 января 1865 г. поручалось проработать вопрос о согласовании законодательства о коммерческих судах с положениями о судебной реформе, т. е. о преобразова­нии и коммерческого судопроизводства.

В. П. Бутков понял поставленную перед Комиссией задачу в смысле применения Уставов 20 ноября 1864 г. к производству дел в коммерческих су­дах. Однако в ходе работы Комиссии возник вопрос о том, имеется ли необхо-

123

димость в коммерческих судах вообще. С этой целью Комиссия затребовала мнения заинтересованных лиц. Практически все должностные лица, в той или иной мере имевшие отношение к коммерческим судам, высказались за их со­хранение. Без колебаний поддержали идею сохранения коммерческих судов председатель Архангельского коммерческого суда В. Е. Михайлов, председа­тель Тифлисского коммерческого суда князь Андроников, Одесского - А. Ф. Митьков, Новочеркасского - генерал-майор Шумков, Московского - А. В. Наза­ров, присяжные стряпчие - Ю. Галлер,Ф. Зефтинген, М. Колпаков, Г. Конради, П. Лыжин, А. Петере, Д. Стасов,О. Робук, Н. и П. Архиповы и др.¹

Но наибольшее значение имело авторитетное мнение экспредседателя С.-Петербургского коммерческого суда В. В. Фриша, который прямо выступил против уничтожения коммерческих судов и разработал проект «О торговых су­дах и торговом судопроизводстве», положенный в основу последующих проек­тов по торговому судоустройству и судопроизводству.² Фрищ прежде всего, подверг формально-юридической критике саму правомерность постановки во­проса о судьбе коммерческих судов, поскольку повеление от 11 января 1865 г. не уполномочивало Комиссию Буткова его рассматривать. Правда Высочайшее, термин «коммерческие суды» В. В. Фриш отметал как не имеющий русских корней, и предлагал называть их торговыми. Проект Фриша предполагал рас­ширение территориальной подсудности коммерческих судов до размеров окру­га окружного суда (ст. 4). Состав суда предлагалось формировать по образу ок­ружных судов. Специально подчеркивался принцип смешанного состава суда (ст. 5). К «судьям-юристам» предъявлялись такие же требования, как к судьям окружного суда, а к «торговым судьям» - как к мировым судьям (ст. 6, 12). Уча­стие «торговых судей» выгодно отличало торговые суды от общих судебных мест, поскольку наиболее приближало их к «суду совести».

¹  РГИА.Ф.1405. Оп.64.Ед. хр. 76 28 «А». Л.175-184; Ф.1261.Оп.2. Ед.хр.164 «А». Л.160-173.

² Там же. Ф.1261. Оп.2. Ед.хр.164 «А».Л. 70-107.

124

Фриш специально подчеркивал, что его проект исходит из того, что тор­говые суды являются специальными, а не сословными. Главную цель своего проекта он видел в том, чтобы «строжайшим образом была бы сохранена глав­нейшая общая польза процесса словесного: безусловная непосредственность сообщения спорящих сторон с судом».¹ Основное содержание проекта Фриша составляли предложения процессуального плана, направленные на ускорение судопроизводства.

Наиболее активно идею Фриша поддержали Г. Н. Мотовилов (председа­тель департамента С.-Петербургской Палаты гражданского суда), А. А. Книрим и Н. А. Тур (соответственно, председатель и товарищ председателя С.-Петербургского коммерческого суда). Так, Книрим на основе проекта Фриша разработал собственный проект правил о торговых судах и торговом судопро­изводстве, который состоял из 58 статей и представлял дополнение к Уставу гражданского судопроизводства.

Однако Комиссия Буткова не прислушалась к мнению практиков, посчи­тав их доводы неубедительными. Вполне естественно, что Комиссия, состояв­шая из лиц, непосредственно связанных с разработкой судебной реформы, счи­тала образцовыми Судебные уставы 1864 года. Главная цель Комиссии заклю­чалась в унификации судоустройства и судопроизводства. Проблемы специали­зации и участия общественности («коммерческого класса») в рассмотрении торговых дел ею явно недооценивались. В своем заключении Комиссия пред­ложила коммерческие суды ликвидировать, а торговые дела рассматривать в общих судах по Уставу гражданского судопроизводства с небольшими допол­нениями.³

Однако проект Комиссии Буткова не возымел последствий. Этому в зна­чительной степени способствовала позиция Второго отделения Собственной его императорского величества канцелярии, при котором в 1867 г. была создана

¹ Там же. Л. 97 об.

²РГИА. Ф. 1405. Оп.70. Ед. хр. 5721. Л.81-92.

³ Там же. Ф.1261. Оп.2. Ед. хр. 164 «А»Л. 12-16.

125

специальная комиссия для рассмотрения проекта. Большинством голосов ко­миссия Второго отделения пришла к заключению, что необходимость сохране­ния коммерческих судов не подлежит сомнению как с экономических, так и с формально-юридических позиций: действующее законодательство не подвер­гает сомнению существование коммерческих судов. В качестве одного из су­щественных моментов комиссия отмечала относительную дешевизну коммер­ческих судов по сравнению с окружными.

Ссылка Комиссии Буткова на то, что коммерческие суды не существуют в ряде стран, парировалась более обширным списком государств, в первую очередь немецких, где такие суды существуют. Тезис Комиссии Буткова о сложности разграничения подсудности коммерческих и общих судов париро­вался тем, что подсудность можно разграничить более положительно.¹

В целом комиссия Второго отделения никаких выгод от упразднения коммерческих судов не нашла. Однако ее заключение не вполне устроило но­вого главноуправляющего Отделением С. Н. Урусова, который 28 мая 1867 г. предложил сохранить особый порядок торгового судопроизводства и судоуст­ройства, но встроить его в систему общих судов. Он считал, что «образование особого отделения (коммерческого) при окружном суде было бы соответствен­но и общему характеру судебных учреждений, и тем особенностям которые вызываются коммерческими потребностями ». Новый состав комиссии Второ­го отделения, в которую от Министерства юстиции был приглашен Г. К. Ре­пинский и ряд других чиновников, вполне согласился с предложениями Уру­сова.

Подобная же комиссия по рассмотрению проекта Комиссии В. П. Бутко­ва была создана в Министерстве юстиции. Но она так и не сформулировала свое

мнение, поскольку ожидала заключения с мест вплоть до ликвидации Комис­сии Буткова. В целом, однако, судебное ведомство сочувственно отнеслось к

¹ РГИА. Ф.1261.ОП.2. Ед. хр.164 «А». Л. 175.

126

коммерческим судам, хотя в нем высказывались и противоположные сужде­ния.

Достаточно активно против проекта Комиссии Буткова выступило купе­чество С.Петербурга, Москвы, Одессы и других городов. Позицию купечества поддержал министр финансов М. X. Рейтерн, который считал, что соображе­ния Комиссии В. П. Буткова «должны быть подвергнуты переработке, соответ­ственно новым данным, представляемым купечеством. При этом он предлагал создать новую комиссию для рассмотрения данной проблемы.

В 1869 г. Комиссия Буткова была ликвидирована, но проблема коммер­ческих судов так и не нашла решения. С инициативой продолжить рассмотре­ние вопроса о коммерческом судоустройстве и судопроизводстве выступил К. И. Пален, который 14 января 1871 г. сделал соответствующий доклад Импера­тору. Таким образом, в правительственных кругах сложились два основных подхода к решению вопроса о судьбе коммерческих судов. Первое направле­ние, представленное сторонниками и разработчиками Судебных уставов 1864 г., предполагало упразднить коммерческие суды. Противоположное направле­ние, выступавшее за сохранение и реформирование коммерческих судов, было представлено руководителями заинтересованных ведомств К. И. Паленом, С. Н. Урусовым, М. X. Рейтерном, а также купечеством крупнейших торговых центров.

К началу 70-х годов в высших правительственных кругах укрепились со­мнения в непогрешимости принципов Судебных уставов, и к этому времени относятся первые шаги судебной контрреформы. Соответственно, процесс пе­ресмотра коммерческого судоустройства и судопроизводства, начавшийся в на­правлении судебной реформы, изменил свою направленность на противопо­ложную. Однако, поскольку буржуазные принципы судоустройства и судопро­изводства в торговом процессе присутствовали уже до судебной реформы, речь в данном случае шла только о сохранении специальных судов и особом судо­производстве.

127

В соответствии с Высочайшим распоряжением по докладу К. И Палена 14 января 1871 г. при Министерстве юстиции была учреждена Комиссия для' преобразования коммерческого судопроизводства под председательством В. В. Фриша.

В состав комиссии вошли представители от министерств юстиции и финансов, Второго отделения, столичных биржевых комитетов. Наиболее активно в Ко­миссии работали А. А. Книрим, Г. Н. Мотовилов, г. К. Репинский, Ф. М. Мар­кус, Н. А. Тур, составившие «малый отдел комиссии».. Остальные же члены (А. Г. Золотарев, Н. А. Найденов, Ф. К. Головин, Н. А. Ермаков, Н. В. Граве, Н. Ф. Депп) участвовали лишь в окончательном рассмотрении проектов Комиссии.

В основу своей деятельности Комиссия положила проект Фриша «О тор­говых судах и торговом судопроизводстве», а главным редактором проекта, выработанного Комиссией, стал А. А. Книрим. Уже 5 июля 1872 г. проект Ус­тава торгового судопроизводства был направлен на отзыв в различные государ­ственные органы и биржевые комитеты.¹ Проект состоял из двух частей, насчи­тывающих 246 статей; первая часть регламентировала учреждение торговых судов, вторая - торговый процесс.

Согласно проекту предполагалось создать систему торговых судов, состоящую из двух звеньев. Первое звено состояло из торговых судов и торговых отделений окружных судов (в местностях, где ранее не было коммерческих судов), второе - из одной торговой судебной палаты в С.­Петербурге. Состав и комплектование торгового суда в основном проекти-ровались такими же, как и в предыдущем проекте Фриша.

Проект вызвал значительный интерес, прежде всего, со стороны купече­ства, которое во всех крупнейших центрах создало специальные комиссии при купеческих обществах и биржевых комитетах. Но мнения о реформе вновь раз­делились. Купцы и сотрудники коммерческих судов высказывались однозначно за сохранение последних. А, Тифлисское купечество даже ходатайствовало о

¹ РГИА. Ф.1405. Оп.70. Ед. хр. 5721. Л. 120-122.

² Проект устава торгового судопроизводства//Судебный журнал. 1873. №1. С.1-24.

128

восстановлении коммерческого суда в этом городе. Напротив, общие судебные места, как правило, высказывались против сохранения коммерческих судов и проекта в целом.¹

Особо следует отметить позицию министра внутренних дел, который не только поддерживал идею сохранения самостоятельных коммерческих судов, выводя перспективу их развития из потребностей развития промышленности и торговли, но и предложил объединить все работы по законопроектам, связан-ным с торговым правом и процессом. Тем самым он предлагал осуществить общую реформу торгового права, в противовес частичным изменениям, кото­рые в силу противоречий и взаимных увязок существенно тормозили дело.

Параллельно с деятельностью Комиссии Фриша Г. К. Репинскому было поручено провести ревизию делопроизводства в С.-Петербургском коммерче­ском суде. В своем отчете Репинский признал, что «по делам словесной рас­правы и делам вексельным не встречается медленности», однако делопроиз­водство в суде не отвечает современным требованиям.³

В последующие годы деятельность Комиссии приостановилась. Сначала ожидались отзывы на проект, затем заболел председатель Комиссии В. В. Фриш. С 5 декабря 1874 г. обязанности председателя перешли к Палену, но в силу занятости он практически не созывал заседаний. Так, с 1 января 1876 по 1 января 1877 г. Пален не назначил ни одного заседания Комиссии и 1 3 января 1877 г. был вынужден передать права председателя Г. Н. Мотовилову. После этого работа Комиссии пошла более активно, и уже к середине апреля рассмот­рение замечаний и самого проекта завершилось.

Проект был направлен в печать, а Комиссия приступила к написанию объяснительной записки к нему. Наконец, 1 июня 1878 г. проект Устава торго­вого судопроизводства из 217 статей и объяснительная записка были направле­ны министру юстиции, а затем в заинтересованные ведомства. Второе отделе-

¹ РГИА.Ф.1405.Оп.70. Ед. хр. 5721. Л. 134-183.

² Там же. Л.106-109.

³ Там же.

129

ние своим заключением от 31 декабря 1878 г., подготовленным Ф. М. Марку­сом, В. Е. Рейтерном, К. И. Малышевым, в целом поддержало проект. Но С. Н. Урусов предложил вернуться к идее торговых отделений при окружных судах, так как считал, что они, будучи намного дешевле особых судов, сохраняют единство судебной системы, устраняют коллизии в определении подсудности и соответствуют желаниям «торгового сословия».¹ Одновременно было предло­жено отказаться от торговой палаты и передать дела по апелляции общим су­дебным палатам.

Позицию Второго отделения 5 июля 1880 г. поддержало МВД. А мини­стерству финансов, несмотря на неоднократные напоминания, потребовалось около четырех лет, чтобы дать свое заключение по проекту; при этом Н. X. Бунге предложил отложить рассмотрение проекта до принятия нового Устава о векселях.²

Последовавший на рубеже 80-х годов правительственный кризис оставил вопрос о судьбе коммерческого судоустройства и судопроизводства неразрешенным. Вскоре начался процесс ликвидации коммерческих судов. Нападки на коммерческие суды никоим образом не могут быть объяснены неэффективностью их работы или малым количеством рассматриваемых дел. В 60-е годы коммерческие суды рассматривали дела, суммы иска в которых существенно превышали соответствующие суммы в общих судах первой степени и немного уступали гражданским судам второй степени. Эта тенденция сохранилась и в последующие годы. Так, с 1881 по 1894 г. коммерческие суды рассматривали от 10 542 до 17406 дел ежегодно с ценой исков от 20 712 711 до 57 447 508 руб.³ Если же учитывать вексельные дела, то количество рассматриваемых дел окажется еще больше. При этом никаких тенденций уменьшения количества рассматриваемых дел не наблюдалось.

¹ Там же. Ф.1261.Оп. 1866.Ед. хр.164 . Л.85.

² Там же. Л.233-246.

³ Там же. Л. 87.

130

За тот же период времени все окружные суды империи рассматривали от 2661 до 39797 исковых дел по первой инстанции, а цена исков во всех новых судах составляла от 69 534094 до 116425872 руб. Таким образом, цифры вполне сопоставимы, если учитывать количество коммерческих судов. Однако надо признать, что наибольшее количество дел рассматривали С.-Петербургский и Московский коммерческие суды. Например, в 1882 г. С.-Петербургский ком­мерческий суд рассмотрел 7733 дела на сумму 31 892230 руб., Московский -5024 дел (13 875 804 руб.), Одесский -1597 дел (2 360 910 руб.), Бессарабский -1847 дел (1 505610 руб.), Таганрогский - 966 дел (1 710876 руб.) и т. д.¹

Оценивая деятельность коммерческих судов, необходимо иметь в виду, что в них, по сравнению с общими судебными местами, было гораздо меньше апелляционных жалоб и отмененных решений судов первой инстанции. Так, на решения Московского коммерческого суда за 1861-1864 гг. была подана 171 апелляционная жалоба, а отменено полностью или частично 55 решений. Если учесть, что за этот период Суд рассмотрел около четырех тысяч дел, то следует признать его деятельность весьма эффективной. Аналогичной была ситуация в других коммерческих судах.

Хотя широкое наступление на коммерческие суды началось в царство­вание императора Александра III, попытки их ликвидации в отдельных городах имели место с 60-х годов. Так, 18 марта 1868 г. архангельский губернатор С. П. Гагарин возбудил вопрос о ликвидации местного коммерческого суда. В обос­нование своего ходатайства он указывал на незначительность количества рас­сматриваемых дел и на обременительность для городского бюджета содержать данный суд. Действительно, в течение предшествовавших четырех лет в этом суде рассматривалось не более 40 дел в год. А финансирование коммерческих судов осуществлялось частично из городского бюджета. Однако в Министерст­ве юстиции дело было заблокировано, сначала сбором предварительных сведе­ний и заключений от архангельского прокурора, самого коммерческого суда и

¹ РГИА.Ф.1405. Оп.73. Ед. хр.3677. Л.49-55.

131

«купеческого общества», а затем мнением Комиссии 14 января 1871 г, которая 20 февраля 1875 г. предложила оставить дело до разрешения общего вопроса о коммерческих судах.¹

Аналогично было приостановлено дело о ликвидации коммерческого суда в Одессе. Причем инициатором ликвидации выступила Городская дума, посчитавшая содержание коммерческого суда частным делом купеческого со­словия, а не города в целом. Причины ликвидации коммерческих судов можно рассмотреть на примере Области Войска Донского. Как ни парадоксально, не­посредственной причиной ликвидации явились ходатайства местного коммер­ческого суда о расширении штатов, которые направлялись в Министерство юс­тиции 12 сентября 1872 г., 19 января и 18 сентября 1874 года. Однако в Ми­нистерстве имелись и ходатайства о ликвидации данного суда, представленные местным купечеством и окружным судом. При рассмотрении дела выяснилось, что в течение бО-х годов количество рассматриваемых дел в этом суде парал­лельно с упадком торговли в Новочеркасске постепенно уменьшалось и состав­ляло менее ста дел в год, а существенное увеличение количества рассматривае­мых дел в 1872-1874 гг. произошло из-за неправомерного принятия к производ­ству бесспорных вексельных взысканий. Поэтому министр юстиции К. И. Па­лен, признавая безусловную пользу коммерческих судов в местностях, где су-ществуют«обширные обороты», принял решение о ликвидации этого учрежде­ния в Новочеркасске. Государственный Совет утвердил его ходатайство 4 марта 1878 года.

Таким образом, можно констатировать, что попытки упразднения от­дельных коммерческих судов в рассматриваемый период времени не вызыва­лись политическими причинами либо неудовлетворительностью законодатель­ной базы, а мотивировались уменьшением количества рассматриваемых дел. Новое наступление на коммерческие суды началось после ревизии в 1890 г. Та-

¹ Там же.

132

ганрогского коммерческого суда, выявившей незначительность количества рас­сматриваемых в нем исковых дел.

В 1892-1893 г. при Министерстве юстиции действовало Особое сове­щание под председательством Н. И. Стояновского, рассматривавшее проблему упразднения коммерческих судов.¹ Однако рассмотрение заключения этого Совещания было приостановлено Государственным Советом в связи с созданием Комиссии по пересмотру законоположений по судебной части (Н. В. Муравьева).

Уже на первом заседании Комиссии 30 апреля 1894 г. Муравьев, провоз­гласив основные принципы буржуазного судоустройства и судопроизводства, на которых основывались коммерческие суды, тем не менее, потребовал уни­фикации судебной системы. В планы работы Комиссии был включен вопрос о преобразовании коммерческих судов в отделения окружных судов.² Следует отметить, что планируемая унификация судебной системы касалась преимуще­ственно коммерческих судов, в то время как духовные, военные, крестьянские и другие специальные и сословные суды не затрагивала.

Идею сохранения коммерческих судов как самостоятельных учрежде­ний в Комиссии наиболее последовательно поддерживали А. Л. Боровиков­ский,!!. М. Бутовский, А. П. Концевич, Н. С. Таганцев, Н. А. Тур. Однако большинство членов Комиссии при поддержке ее председателя пришло к за­ключению о бесполезности коммерческих судов, особого производства по тор­говым делам и участия в рассмотрении дел представителей купечества. Учреж­дение «особых торговых отделений окружных судов» допускалось в качестве временной меры. Дискуссия о судьбе коммерческих судов продолжилась в свя­зи с завершением работы Комиссии Н. В. Муравьева и внесением ее материа­лов на рассмотрение Государственного Совета в декабре 1901 г. За сохранение коммерческих судов выступил С. Ю. Витте, который рассматривал их как «су-

¹ Общий обзор деятельности Министерства юстиции и правительствующего Сената за царствование императо­ра А

² Вы 7,9.

ра Александра Ш.СПб. 1901 .С. 40.

² Высочайше утвержденная Комиссия для пересмотра законоположений по судебной части. Труды. Т.9.С. С.

133

щественное условие правильного развития торговой деятельности». Но позиция Н. В. Муравьева оставалась прежней, никакие просьбы купечества и поддержка прессой идеи коммерческих судов не смогли его переубедить. Тем не менее планам Муравьева не суждено было сбыться. Хотя коммерческие суды в Ки­шиневе, Таганроге, Керчи и Архангельске были ликвидированы, но в наиболее крупных торговых центрах (Москва, С.-Петербург, Одесса, Варшава) они про­должали существовать вплоть до революции.

Бесплодность попыток реформировать коммерческие суды после 1864 г. была вызвана тем, что еще до судебной реформы в них реализовались основ­ные буржуазные принципы судоустройства и судопроизводства. Более того, при разработке судебной реформы в сфере гражданского процесса использова­лись главные принципы торгового процесса. Коммерческие суды в России из­начально действовали как суды специальной компетенции, а не как сословные суды. По некоторым параметрам (скорость рассмотрения дел, авторитет суда, количество обжалованных и отмененных решений) они превосходил и общие судебные как до судебной реформы, так и после нее. Однако достоинства ком­мерческих судов наиболее четко проявились только там, где существовала ин­тенсивная торговля. Именно поэтому в России, с ее сверхцентрализацией про­изводства и хозяйственного оборота, существовало только четыре коммерче­ских суда.

Для борьбы с революционным движением правительство практиковало объявление различных местностей на военном положении, что давало возмож­ность предавать военно-окружному суду также и гражданское население этих местностей. 19 августа 1906 г. Николаем II было утверждено Положение о во­енно-полевых судах, которое предусматривало фактическое изъятие дел рево­люционеров из ведения обычных судебных инстанций и передачу их полевым судам, состоящим из офицеров и рассматривавшим дело не более чем за 48 ча­сов.

134

Рассмотрим подробнее деятельность этих экстраординарных судебных органов. Все пять лиц, входившие в состав военно-полевого суда, должны были быть из числа строевых офицеров, причем закон не требовал ни от председате­ля, ни от членов суда юридических знаний. В самом положении не были четко обозначены рамки подсудности военно-полевого суда, было лишь указано, что они учреждаются для "обеспечения достаточной быстроты репрессий за пре­ступления, выходящие из ряда обыкновенных".

Условие предания военно-полевому суду. Именно условие, а не условия предания суду, подчеркивает один из исследователей этой проблемы Н.Н. По­лянский, так как передача дела на рассмотрение полевого суда ограничена только одним условием: "Когда учинение преступного деяния является на­столько очевидным, что нет надобности в его расследовании". Но, поскольку понятие "очевидности" связано с сугубо субъективным восприятием действи­тельности, то здесь речь идет уже о психоэмоциональном факторе каждого ин­дивидуума. То, что кажется очевидным одному, вовсе не кажется очевидным другому. Срок для передачи военно-полевому суду - 24 часа после совершения преступления. Суть этой меры заключалась в быстроте суровой репрессии.

Предварительная подготовка дела, требующая - при нормальном порядке его производства - предварительного следствия и составления обвинительного акта, при передаче дела на рассмотрение военно-полевого суда исключалась. Дело передавалось военно-полевому суду, когда признавалось, что "нет надоб­ности в его расследовании".

Разбирательство дела в военно-полевых судах производилось по прави­лам, установленным для разбирательства дел в полковых судах в военное вре­мя, но с дополнением двумя существенными требованиями: рассмотрение обя­зательно происходило при закрытых дверях и должно было закончиться не позднее 48-часового срока. Не было ни защитника, ни обвинителя.

Приговор излагался в упрощенной форме. Согласно инструкции по Пе­тербургскому военному округу, приговор должен был заключать в себе: год,

135

месяц и число когда составлен приговор; состав суда; звание, имя, фамилию или прозвище подсудимого; сущность приговора о вине или невиновности под­судимого; наказание и последствия ссылки на законы, в силу которых приговор постановлен.

Приговор должен был быть приведен в исполнение "безотлагательно и во всяком случае не позже суток по распоряжению военных начальников, на коих возложено учреждение военно-полевых судов". Уже 24-часовой срок, в тече­ние которого по вынесению приговора он должен был быть исполнен, значи­тельно затруднял применение в делах военно-полевых судов помилования, по­скольку правом помилования обладал только государь.

В одном из циркуляров, касающихся деятельности военно-полевых су­дов, отмечалось: "Командующие войсками должны озаботиться, чтобы по этим делам не представлять государю телеграмм о помиловании".

Одним из первых дел, рассмотренных военно-полевым судом, было дело некоего Мазурина, которое рассматривалось Московским военно-полевым су­дом 30 августа 1906 г. Хотя в литературе имеется и другое упоминание, что уже за два дня до этого процесса в Риге были повешены два человека по приговору военно-полевого суда. Суть обвинения заключалась в следующем. Мазурин В.В., имевший тесную связь с эсерами-максималистами, обвинялся в воору­женном сопротивлении и покушении на убийство чинов полиции, т.е. совершил преступление, предусмотренное ст. 18 Положения о мерах к охранению госу­дарственного порядка и общественного спокойствия, что влекло за собой нака­зание по ст. 279 XXII книги Свода военных постановлений 1869 года (издание 3) - лишение всех прав состояния и смертную казнь. Поэтому суд вынес приго­вор: подсудимого Мазурина лишить всех прав состояния и подвергнуть смерт­ной казни через повешение. Приговор приведен в исполнение.

В советский период деятельность военно-полевой юстиции рассматрива­лась как ответ государственной власти на революционные выступления трудя­щихся масс. Но с позиций сегодняшнего дня можно утверждать, что главная

136

цель военно-полевых судов заключалась в борьбе с терроризмом. Анализ спи­ска дел о преступниках, казненных по приговорам военно-полевых судов по 1 марта 1907 г., показывает, что в основном это были молодые люди в возрасте до 24 лет - студенты, учащиеся технических или реальных училищ, зараженные героикой революционной борьбы. Об этом, кстати, свидетельствует следующий документ: "По сведениям охранного отделения в г. Москве, после казни Мазу­рина, бывшего начальником летучей "боевой дружины оппозиционной фракции партии эсеров", остатки дружины образовали группу, присвоившую себе на­именование "мазуринцев", примкнувшую к максималистам и поставившую се­бе целью производство экспроприации и мелкого террора".¹

Военно-полевые суды являлись экстраординарными органами, боровши­мися против терроризма различных боевых дружин партий анархистского и максималистского толка. Но они не определили всю судебную систему России в целом. Тем более что 19 апреля 1907 г. Положение о военно-полевых судах было отменено.

Серьезным испытанием для судебной системы была Первая мировая вой­на. Правительственный аппарат перестраивался на военный лад, и это нашло отражение в воссоздании системы военно-полевых судов. Законом от 20 июля 1914 г. учреждались полковые и этапные, корпусные суды, военно-окружные и главный военный суд. Был изменен Военно-судебный устав, в частности его IV раздел, в котором говорилось о суде в военное время. В главе II "О судоустрой­стве" указывалось, что военно-судебная власть в районе театра военных дейст­вий принадлежит полковым, этапным, военно-окружным судам, главному во­енному суду или кассационному присутствию.

Во фронтовых районах и местностях, объявленных на военном положе­нии, учреждались военно-полевые суды, которые приступали к рассмотрению дела и оканчивали его не более чем в течение двух суток. Разбирательство про­изводилось при закрытых дверях. Приговор вступал в законную силу немед-

¹ Сгавский В.И. Записки о прошлом. СПб. 1912. С. 43.

137

ленно (во всяком случае, не позднее суток), приводился в исполнение по распо­ряжению начальника гарнизона или отряда, сформировавшего суд. 9 ноября 1914 г. по докладу Главного военного суда Николай II утвердил некоторые из­менения и дополнения к Правилам о военно-полевом суде. Они дополнялись пунктом, предоставляющим высшим военачальникам право передавать во вре­мя войны свои полномочия по учреждению военно-полевого суда и преданию ему обвиняемых подчиненным начальникам, пользующимся правами не ниже полкового командира.

С целью усиления борьбы с антивоенными настроениями солдат прави­тельство издало 10 августа 1914 г. в развитие Военно-судебного устава Поло­жение, в котором главным начальникам военных округов и лицам, пользую­щимся такой же властью, предоставлялось право учреждать в военное время суды, равные по власти полковым, при всех строевых и нестроевых частях, уч­реждениях, управлениях военного ведомства.

Военно-административная власть еще более усилилась. Создание экстра­ординарных судебных органов, возвращение к Положению от 19 августа 1906 г. было вызвано не только условиями войны, но и революционным брожением в армии, внутриполитической обстановкой в стране.

3.3. Развитие института уголовно-исполнительного наказания в связи

с судебным реформированием

Во второй половине XIX века в России продолжалось усиление социаль­ной напряженности и рост преступности. Об этом повсеместно сообщается в

печати.¹

Это явилось также причиной реформы законодательства. Например, в Уложе­ние о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, после его принятия

¹ См.: Журнал Министерства юстиции. 1913.№ 5; «Дым Отечества». 1913.№27; Новое время. 1912. 12 июня; Русская молва.1912. 15 декабря; Речь. 1912. 15 декабря; Сибирская жизнь. 1913. 16 марта и др.

138

вносились значительные изменения. Оно было существенно изменено за счет исключения наказаний за проступки, которые по своей сути были не преступ­лениями, а административными и дисциплинарными проступками - многие из них были включены в изданное в 1864 году Уложение о наказаниях, налагае­мых мировыми судьями).

Поворотную роль в развитии уголовно-правового института наказания в России сыграл Указ от 17 апреля 1863 г., в соответствии с которым телесные наказания были в основном отменены. Свою роль сыграло и то, что Россия ос­тавалась едва ли не единственной страной, где в рассматриваемый период при­менялись телесные наказания и кандалы. По Указу 1863 г. в местах отбывания каторги телесные наказания сохранялись как дисциплинарное взыскание, отме­ненные для женщин лишь в 1893 г., а для мужчин только в 1917 г. И это при том, что на Парижском пенитенциарном конгрессе 1895 г., где Россия приняла участие, «громадным большинством признано необходимым отменить телес­ные наказания для заключенных».

В соответствии с судебной реформой 1864 года, определившей процессу­альное равенство всех категорий населения, в Уложении о наказаниях уголов­ных и исправительных были внесены также изменения, определенным образом сглаживающие сословный признак, хотя полностью он упразднен так и не был. Определенным образом изменилась лестница видов наказания. В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных издания 1885 года, уже нет наказаний в виде заключения в смирительный и рабочий дома - эти учреждения были уп­разднены в 1884 года как не оправдавшие себя. Отдача на время в арестантские роты гражданского ведомства переименована в отдачу на время в исправитель­ные арестантские отделения. Наказания, связанные с лишением свободы, уже не сопровождались телесными наказаниями. Соответственно были упразднены публичная процедура экзекуции и клеймение осужденных к каторжным рабо­там.

139

Законодатель во второй половине XIX в. существенное внимание уделял вопросам исполнения наказания. Первое крупное изменение коснулось смерт­ной казни - она стала исполняться непублично. Второе изменение более мас­штабно - речь идет о реализации наказаний, связанных с лишением свободы. В этой связи следует отметить, что в России неоднократно ставился вопрос о ре­формировании тюремной системы (до рассматриваемого периода первые по­пытки реформирования, предпринятые Екатериной П, оказались безрезультат­ными). В литературе справедливо отмечается, что ослабленное внимание госу­дарственных органов к тюрьмам в значительной мере объяснялось тем, что в первой половине XIX в. основной уголовной карой еще оставались телесные наказания - для людей простого состояния и лишение чести и прав - для приви­легированных, что подтверждается институтом замены некоторых видов лише­ния свободы телесными наказаниями.¹ Тюремная реформа 1879 г. не изменила коренным образом состояние пенитенциарной системы, тем не менее, она спо­собствовала определенному улучшению условий содержания арестантов. В це­лом перечень видов наказаний оставался без изменений. В 1903 г. был принят новый уголовный закон - Уголовное уложение. Регулирование вопросов нака­зания получило свое дальнейшее совершенствование, чему способствовало привлечение к его разработке ведущих ученых-правоведов того времени. Здесь появляется принципиально новый институт - условно-досрочное освобождение от наказания. Это и другие новеллы, как справедливо отмечалось в литературе, свидетельствовали о появившейся тенденции в России к гуманизации на­казаний, что соответствовало общемировой тенденции. Однако, как показало время, этих мер было недостаточно, а многие из них были поспешными и не учитывали социальное положение и статус различных слоев населения.

Поэтому когда правительство столкнулось с таким явлением начала века как массовое хулиганство, эффективных мер борьбы с ним не было. Анализ дел, рассматриваемых в судах, свидетельствует, что лица, привлекавшиеся к

¹ Рябовский Г.А. Тюрьма и каторга в России. СПб., 1902. С.7.

140

ответственности за хулиганство, иногда происходили из самых верхов общест­ва. Горьковские типы скитальца с их миссией протеста против сложившихся социальных условий незаметно сошли со сцены, их сменил новый тип - «хули­ган-прожигатель жизни из рядов золотой кутящей молодежи столицы», хули­ган-чиновник, посетитель великосветских салонов и т. д.¹

Всплеск преступности заставил Министерство юстиции разработать и ра­зослать председателям и прокурорам окружных судов и председателям миро­вых судов законопроект о борьбе с хулиганством. В циркуляру к законопроекту министр юстиции И.Г. Щегловитов писал, что невозможно точно выяснить ка­кие преступные деяния отнести к отделу современных по хулиганским побуж­дениям, ибо хулиганство есть оттенок преступности. А благодаря этому, хули­ганом может быть учинено всякое преступное деяние.² Цель рассылки законо­проекта на места состояла в том, чтобы на основании судебной практики и су­дебной деятельности выяснить исчерпывающие признаки, этого рода преступ­ления, а также внести исправления, добавления и личные замечания о целесо­образности отдельных пунктов законопроекта. Необходимо было также решить еще ряд проблем в связи с появившимся видом преступления. Выявить доста­точность мер борьбы с ним и в соразмерности таковых с общим уголовным уложением, целесообразность вместе с указанными мерами и повышенными наказаниями прибавить дополнительные (розги, неопределенные приговоры и т.д.). Важно было также добиться на местах, чтобы осужденные за хулиганские деяния обязательно занимались работами и если за причиненные убытки осуж­денным не может быть уплачено из своего имущества, то чтобы треть суммы, заработанной в месте заключения, обращалось на уплату по искам со стороны потерпевшего.³

В разработку нового законопроекта и решения процессуальной стороны проблемы включились известные юристы и различные общественные движе-

¹ Дым отечества. 1913.4 апр. № 27; Русское слово. 1913. 13 марта; Раннее утро. 1913. 20 апреля.

² Журнал Министерства юстиции. 1913. № 8. С.ЗЗ.

³ Там же. С. 17.

141

ния. Высказывались мнения не только о необходимости ужесточения наказаний для противодействия хулиганству, но и возвращения к процедуре применения розог. Касаясь возможностей мирового суда, известный юрист Башилов потре­бовал повышенного наказания вообще, сделать нажим за проступки, признан­ные заведомо хулиганскими, так, например, по ст. 145 Мирового устава за само­вольное пользование чужим имущество полагался штраф не свыше 10 руб. По проекту Башилова, наказуемость должна быть установлена в пределах от 6 ме­сяцев до одного года тюрьмы.¹

Проект Н.М. Лихачева был более суров, так как основывался на началах устранения хулиганствующих элементов из общественной жизни, изоляции их от общества. В этом случае предполагалось, что тюрьма должна быть более су­ровой к осужденному- «хлеб да вода» как питание, розги за первый проступок или темный карцер как меры устрашения хулиганствующих.²

Наряду с названными проектами борьбы с хулиганством существовали и другие. В характерной резолюции съезда народных учителей, состоявшегося в середине июля 1913 года в Ростове Ярославском, указывалось, что лучшим, ес­ли не единственным средством борьбы с хулиганством является школа, образо­вание и воспитание, что вне этого никакие устрашающе меры не способны ока­зать должного воздействия, что для наилучшего достижения результатов необ­ходимо расширить курс начальной школы и вести широкую работу по внешко­льному образованию при помощи земства.³

Того же взгляда придерживались многочисленные епархиальные съезды духовенство, в резолюциях которых проходила мысль, что широкая культурная работа, уменьшение пьянства и шинкарства, вот способы уничтожения хули­ганства. Анализ различных точек зрения в рассматриваемый период, показыва­ет, что общая либерализация общественной жизни, ослабление государственно­го влияния на общественные процессы даже негативного характера не смогли

¹ Былое. Париж. Изд-во «Русский мир». 1927.С.12.

² Там же. С.23.

³ Вестник образования. 1913. № 6.С. 62.

142

привести к ужесточению наказаний за хулиганство. Характерно высказывание на этот счет известного юриста и общественного деятеля Б.Н. Громова о том, что устрашающее влияние телесного наказания как такового, подобно смертной казни, применяется в особом исключительном порядке, как временная мера, хо­тя уже давно отвергнутая наукой уголовного права. Порка, сечение плетьми, кнутом и розгами таяли в сосуде русского законодательства под влиянием про­светительного значения как воск и испарялись как едкая гарь в чистом атмо­сферном воздухе.¹

Что касается государственных преступлений, то возможности коронных судов и судов присяжных для вынесения суровых наказаний сохранялись прежними. Что касается смертной казни за особо тяжкие преступления, то от­ношение к этому виду уголовного наказания в России было противоречивым на протяжении практически всей истории государства. Сторонниками смертной казни как меры наказания были Ф. Баузе, Л. Цветаев, И. Лодий и др., противни­ками - А.Радищев, Ф. Ушаков, П. Пестель, Н. Тургенев и др. Ряд известных общественных и политических деятелей полагали, что смертная казнь может применяться, но в строго ограниченных случаях. ( С. Десницкий, Н. Мордви­нов, Т. Старкович и др.). Представляет интерес точка зрения СО. Баршева, ко­торый писал о том, что смертная казнь как «чрезвычайная мера наказания» не является эффективным средством, способным сдерживать преступность. Унич­тожая одного преступника, она не уничтожает самой преступности. Вместе с тем он считал, что в некоторых случаях применение смертной казни возможно, но в разумных пределах. Оценивая реальность, он полагал, что государство в дальнейшем будет расширять применение смертной казни.²

Интересные соображения по вопросу о смертной казни высказывал Ф. Ушаков. Подчеркивая, что целью наказания является или средства воспретить преступнику впредь вредить обществу, или пример для других... или, наконец, исправление». Ф.Баузе, напротив, оправдание применения смертной казни ви-

¹ Журнал Министерства юстиции. 1913. № 5. С.77.

² Право. 1912. №6. С.17.

143

дел в том, что право на жизнь другого в до государственный период имел каж­дый человек, чьи интересы были нарушены, а в обществе, где есть государство - это право люди, объединившиеся в общество, передали государству.

Известный ученый-правовед А.Ф. Кистяковский о целесообразности отмены или сохранения смертной казни не писал, однако косвенно можно сде­лать вывод (в частности, в рассуждениях о «гнусности» профессии палача), что он все же не одобрял применения смертной казни как вида уголовного наказа­ния. Куда более определенно высказывался известный российский правовед второй половины XIX в. И.Я. Фойницкий. В своей работе, изданной в 1889г., он писал, что «те соображения, которые приводятся в пользу смертной казни, ока­зываются не выдерживающими критики. Вполне признавая право государства применять смертную казнь, нужно признать, что необходимость ее далеко не доказана».

В работах таких авторов, как Н.П. Загоскин, А.Н. Филиппов, А.В. Ма­линовский, так же, как у А.Ф. Кистяковского, был сделан даже исторический экскурс и обзор существующих точек зрения на смертную казнь.

Специальные работы, посвященные проблемам смертной казни, посвя­тили в конце XIX - начале XX вв. свои работы М.Н. Гернет и Н.С. Таганцев. Несмотря на монографичность исследования, в этих работах не приводятся принципиально новые доводы за или против смертной казни как вида уголов­ного наказания. Однако, бесспорно, что аргументация у этих ученых более высокого научного уровня. В целом следует заметить, что большинство рос­сийских правоведов выступали против смертной казни.

Что касается законодательного закрепления смертной казни, то по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года смертная казнь предусматривалась уже за сравнительно небольшой круг преступлений: 1) всякое злоумышление и преступные действия против жизни, здоровья или чести государя императора и всякий умысел свергнуть его с престола, лишить свободы и власти верховной, или же ограничить права оной, или учинить

144

священной особе его какое-либо насилие (ст.263); 2)бунт против власти вер­ховной, то есть восстание скопом и заговор против государя и государства... (ст.271); 3) государственная измена (ст.276); 4) сопротивление открытой силой или насильственными мерами распоряжениям начальства по предупреждению распространения чумы, насилие, примененное к карантинной страже с наме­рением прорваться через карантинную черту, а равно самовольный вход в ка­рантинный порт судна, поджог карантинных заведений или оцепленных домов (ст.1 007).

В отношении практики применения смертной казни, в литературе встре­чается разная статистика. Так, за 16 лет (с 1866 по 1881 годы) по данным И.Я. Фойницкого, В России было приговорено к смертной казни 46 человек, а при­говоры приведены в исполнение в отношении 28 (то есть менее двух человек в год). Однако этот автор не указывает, какими именно судебными органами были назначены такие Наказания. Вероятно, по этой причине число пригово­ренных к смертной казни и число казненных, то есть лиц, в отношении кото­рых смертные приговоры были приведены в исполнение, отличаются у разных авторов. Так, по данным Н.С. Таганцева, в 1866-1870 гг. было осуждено к смертной казни всего 2 человека, из них реально казнен 1 человек, в 1871-1875 г. эти цифры составили соответственно 0 и 0, 1876-1880 гг. - 37 и 22 человека, 1881-1885 гг. - 44 и 10, 1886-1890 гг. - 51 и 11 человек. Помимо этого, по при­говорам военных судов были казнены в 1876-1880 гг. - 104 человека, 1881-1885 гг. -67,1886-]890 п. -79,1891-1895 гг. -48,1896-1900 гг. - 78 человек.

В то же время А.А. Пионтковский приводит следующие цифры: в Рос­сии за период 1866-1890 гг. было казнено 294 человека, в 1890-1900 гг. - 126 человек.

Несмотря на различие в статистических данных, видно, что во второй половине XIX в. применение смертной казни в России было весьма ограничен­ным. По мнению диссертанта, это обстоятельство следует объяснить происхо­дящими в России либеральными изменениями, начатыми с крестьянской ре-

145

формы. Этот процесс также стоял в одном ряду с отменой в основном телесных наказаний. Российское самодержавие не могло оставаться в стороне от проис­ходящих в мире преобразований, одно из которых как раз заключалось в гума­низации уголовных наказаний. Тем не менее, в начале XX в. наблюдается уве­личение числа случаев применения смертной казни. Бесспорно, что это было обусловлено ростом революционного движения и соответственно увеличением посягательств на существующую власть. Между тем в начале XX в. вопрос об отмене смертной казни в России обсуждался на заседаниях Государственной Думы первых трех созывов (1906,1907 и 1908 годы). Но решение не было при­нято.

Что касается телесных наказаний, то общая тенденция их развития во многом совпадает с регулированием смертной казни. Как уже отмечалось, в ос­новном телесные наказания в России были отменены в 1863 г., но окончатель­но, без всяких исключений, они были отменены лишь с падением империи в ре­зультате Февральской буржуазной революции. Отношение к телесным наказа­ниям, как и к смертной казни, также было весьма противоречивым. Изложен­ные ранее нами точки зрения противников смертной казни применительно к X 1 X в. в немалой степени относились и к телесным наказаниям. Еще в редакции Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года телесные нака­зания (розги и наложение оков) упоминались в трех статьях, но законом от 12 июня 1889 года применение розог было расширено. И только с принятием Уго­ловного уложения 1903 года телесные наказания в России как вид самостоя­тельного уголовного наказания стали достоянием уголовно-правовой истории.

Особенность репрессивной политики российского государства рассмат­риваемого периода заключается в том, что уголовное законодательство содер­жало сразу несколько видов наказаний, связанных с лишением свободы. В этой связи следует заметить, что литературе нередко встречается термин «наказание в виде лишения свободы» применительно, к XIX - началу XX вв. Однако, стро­го говоря, такой формулировки ни Уложение о наказаниях уголовных и испра-

146

вительных 1845 г., ни Уголовное уложение 1903 г. не содержит. Поэтому ли­шение свободы в данном случае является родовым понятием, охватывающим такие виды наказаний, как ссылка в каторгу, заключение в крепости, тюремное заключение и др.

Радикальное развитие институт лишения свободы получил с принятием в 1822 г. Устава о ссыльных. Он регулировал вопросы, связанные лишь с одной, хотя и существенной, разновидностью лишения свободы как уголовного нака­зания - ссылки. По содержанию данный документ в целом представляет собой некий симбиоз материального и процессуального собственно уголовно-исполнительного права, материального и-процессуального административного права, а также отдельных положений семейного права, гражданского права, норм организационно-управленческого характера. Эта особенность в значи­тельной мере объясняется желанием законодателя упорядочить и разъяснить порядок исполнения ссылки, во многом запутанный из-за обилия пред­шествовавших норм в виде указов и правительственных решений (с середины ХУП в. действовало более 200 правовых актов), сделать его единообразным во всех районах империи.

В дальнейшем, после принятия Устава о ссыльных темпы развития ин­ститута лишения свободы в России значительно ускорились. Были приняты важнейшие правовые акты: 1) Инструкция смотрителю губернского тюремно­го замка 1831 г.; 2) Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражею 1832 г.; 3) Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.; 4) Ус­тав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г. Появление перечис­ленных нормативных документов свидетельствовало о том, что российский законодатель, наконец-то, всерьез занялся проблемой наказания в виде лише­ния свободы. Однако, как показала практика, в целом добротные сами по себе правовые акты, во многом отвечавшие достижениям мировой уголовно-правовой и пенитенциарной мысли того времени, оказались все же в значи­тельной мере оторванными от действительности.

147

Многие нормативные положения оказались так и не реализованными (это будет свойственно и в последующие периоды развития института наказа­ния в виде лишения свободы), что объяснялось недостаточным учетом их раз­работчиков реального состояния дел на местах. Нельзя не отметить, что в этом смысле Устав о ссыльных отличался большей реалистичностью. Наконец, от­метим предварительно еще и то обстоятельство, что во всех рассматриваемых правовых актах наложило свой отпечаток расслоение населения России по со­словному признаку.

Помимо рассмотренных выше видов уголовных наказаний, имевших дос­таточно широкое распространение, уголовное законодательство России в рас­сматриваемый период предусматривало также имущественные, позорящие на­казания и наказания, связанные с лишением и ограничением (поражением) оп­ределенных прав преступников. Эти виды наказаний применялись зачастую в совокупности с другими, например, ссылка в каторгу и иные виды лишения свободы сопровождались одновременно лишением некоторых прав. Автор рас­сматривает особенности развития этих видов наказания. Положение с позоря­щими наказаниями изменилось после либеральных реформ         второй поло­вины XIX в.

Окончательно же позорящие наказания в качестве самостоятельных (а не сопроводительных) видов наказания были исключены из российского уго­ловного законодательства с изданием Свода законов Российской империи, а в качестве сопроводительных - после Февральской буржуазной революции. Имущественные виды уголовного наказания в XIX в. обрели окончательно са­мостоятельный вид и, как известно, применяются (в виде штрафа), причем, до­вольно широко, и в настоящее время.

Поражение (ограничение) прав, строго говоря, имеет место практически при любом уголовном наказании. Другое дело, что в рассматриваемый период российский законодатель особо выделял в санкциях уголовного закона вопросы поражения прав осужденных - такой законодательный способ некоторое время,

148

хотя и в гораздо меньших масштабах, использовался Советским государством, но уже с УК РСФСР 1960 г. эти вопросы стали регулироваться уголовно-исполнительным законодательством, а также иными нормативно-правовыми актами. В целом, способ регулирования этих вопросов в имперском зако­нодательстве России был более удачным, и его следует изучать и использо­вать.

Известно, что применение уголовного законодательства детерминиру­ется законодательством уголовно-процессуальным, поэтому вполне правомер­ным будет рассмотрение его эволюции в ходе реализации судебной реформы 1864 года.

Реформируя систему судоустройства и судопроизводства в 1864 г., са­модержавие было озабочено созданием послушного суда, который бы гаранти­ровал жесткую и неотвратимую репрессию в отношении политических против­ников-революционеров. Идеалом для царизма был суд, который бы, по выра­жению одного из министров юстиции К.Палена, «решал по приказанию началь­ства». В результате такого оригинального понимания принципа независимости суда вся вторая половина XIX в. ознаменовалась поиском наиболее «удобного» судебного механизма расправы с политическими противниками. Правительству с самого начала было ясно, каким не должен быть суд над революционерами - в нем не должно быть «народного элемента», и поэтому у суда присяжных с са­мого начала, еще по Судебным Уставам 1864 г., изъяли из подсудности данную категорию дел. А вот каким должен быть суд, могла подсказать только практи­ка.

Результаты же практического применения Судебных Уставов на поли­тических процессах были порой обескураживающими. Можно, например, вспомнить, как Александр II отреагировал на приговор суда по делу нечаевцев. «Просто срам, как решено дело!» выговаривал он управляющему министерст­вом юстиции О.В.Эссену. А от самого министра юстиции графа К.И Палена царь потребовал представить «свои соображения о том, какие следует принять

149

меры для предупреждения подобных, ни с чем не сообразных приговоров...» Не случайно, вспоминая скандальные результаты процессов над народниками, ми­нистр юстиции Н.В.Муравьев (1894 -1904 гг.) впоследствии говорил: «...Уроки судебной истории предостерегают от увлечений в понимании того, каким быть русскому суду и в чем должны заключаться его улучшения»¹. И поэтому пре­образования в данной сфере, известные под названием «судебная контррефор­ма», следовали одно за другим. Изменения 1871, 1872, 1878 гг. указывают на поиски царским правительством оптимального варианта судебной инстанции для разрешения политических дел. «За 14 лет, - писал в 1878 г. известный юрист И.Я. Фойницкий, порядок преследования и разбирательства государст­венных преступлений изменился четвертый раз, и нельзя сказать, чтобы прави­тельство осталось довольно реформами, происходящими в этой области. Одна из причин быстрых изменений, составляющих, конечно, явление ненормальное и подрывающее уважение к закону, заключается едва ли не в том, что высшее правительство, по-видимому, возлагало на суд по преступлениям этого рода ожидания, не соответствующие ни призванию, ни существу судебной деятель­ности»².

Первым в ряду судебной контрреформы стоит Закон 19 мая 1871 г., кото­рый возложил (по предложению шефа жандармов графа Шувалова) производ­ство дознаний на жандармов и создал альтернативную возможность разреше­ния политических дел в судебном или административном порядке. Так было положено начало отстранению суда от разбирательств по политическим делам и передаче их в руки административно-полицейской власти. Согласно этому за­кону местная полиция могла расправиться фактически с любыми проявлениями недовольства путем ссылки и отдачи виновного под гласный полицейский над­зор. Данный порядок при своем создании являлся исключением из общего пра­вила рассмотрения политических дел судами.

¹ Журнал Министерства юстиции. 1898..№ 2. С.12.

²  Взято по кн.: Коротких М.Г. Самодержавие и судебная реформа 1864 года в России. Воронеж.1989. С. 102.

150

Такое положение вещей просуществовало примерно до середины 80-х годов XIX в., когда царизм, несмотря на все преобразования, все более не дове­рял даже суду со значительно урезанными правами. И все большее предпоч­тение стал отдавать административной расправе. К началу 90-х годов основной политический противник самодержавия - народничество - потерпел поражение. На политической сцене России наступило относительное затишье, и в этот пе­риод, вплоть до первой русской революции, административный порядок разре­шения политических дел стал общим правилом. Слабость административной репрессии компенсировалась негласностью мер. Административный порядок рассмотрения политических дел был для самодержавия весьма привлекателен, поскольку политическая физиономия России выглядела при этом вполне благообразно.

Порядок производства дел о государственных преступлениях, подвер­гавшийся до издания Закона 7 июня 1904 г. лишь частичным изменениям и до­полнениям в части, касающейся собственно судебного преследования полити­ческих преступников (законы 1872 и 1878 гг.), за десятилетие 1894 - 1903 гг. почти не применялся. Обладая широкими полномочиями в отношении лиц, уг­рожающих государственному порядку и общественной безопасности, органы администрации предпочитали нередко - особенно по делам сравнительно мало­важным или же трудным, направлять материалы о государственных преступлениях для разрешения внесудебным порядком, не обращаясь к поряд­ку дознания с последующей передачей дела в суд. Такая практика привела к почти полному устранению суда от разрешения политических дел.

О том, каким образом действовали чины полиции при «исследовании дел о государственных преступлениях, можно судить по одной из записок министра юстиции Н.В.Муравьева, направленной на имя императора. На фоне предельно изысканных и выдержанных официальных документов того времени эта запис­ка выделяется своим крайне резким тоном, из чего можно заключить, что поли­ции удалось-таки вывести министра юстиции из равновесия. Внутренние аген-

151

ты полиции практически регулярно провоцировали антиправительственные действия с целью выслужиться перед начальством.

В результате подобной интерпретации полицией своего служебного дол­га дознание, производившееся жандармами, должно было «одновременно за­ниматься разоблачением не только преступных деятелей, но и правительствен­ной агентуры. Внутренние агенты полиции, не ограничиваясь сочувствием, оказывали этим деятелям существенное содействие в осуществлении их замы­слов. Кроме того, агенты не только входили в преступные планы, задуманные и сформировавшиеся, но и давали мысль о новых, вовлекая к участию в них возможно большее число ».^!

В результате дознание крайне загромождается, запутывается, а главны­ми действующими лицами оказываются зачастую сами агенты, и поэтому доз­нанию приходиться изворачиваться, чтобы, не возбуждая подозрений, освобо­дить их от ответственности. Разумеется, о передаче подобных «дел» в руки су­дебной власти не могло быть и речи, это было бы равносильно тому, чтобы ре­гулярно публично выливать на себя ушат грязи. «Вся очерченная система, если только она может быть названа этим именем, делает полновластными фактиче­скими распорядителями политического преследования и исследования в сущ­ности одного агента - Департамента полиции, а над ним лишь чиновника не выше делопроизводителя этого Департамента или офицера в звании Начальни­ка охранного отделения.²

После принятия Положения о мерах к охранению государственного по­рядка и общественного спокойствия 1881 г., метко прозванного в народе (Вели­кой Хартией полицейских вольностей), руки политической полиции и вовсе оказались развязанными. Полномочия по борьбе с государственными преступ­лениями, данные полиции Положением 1881 г., настолько пришлись ей по ду­ше, что сам директор Департамента полиции А.АЛопухин вынужден был из­дать секретную записку, в которой призывал к обузданию служебного рвения

¹ Новое время. 1913. 17 янв.

² Литовская Русь. 1913.2 ноября; Уральская жизнь. 1913.4 мая;

152

своих подчиненных. А.А Лопухин обратил особое внимание на заслуживающее сожаления стремление чинов полиции уклониться от формальных процедур жандармского дознания с целью освободиться от стесняющего инициативу прокурорского надзора.¹

Положение дел в области преследования за политические преступления всегда находилось под жестким контролем правительства. Соображения и за­мечания высших государственных сановников получали свое отражение в мно­гочисленных докладах, записках, анализах. Создавались также правительствен­ные комиссии для рассмотрения тех или иных вопросов, и материалы деятель­ности этих комиссий наряду с вышеназванными документами становились предметом детального обсуждения в Государственном Совете для выработки единого мнения и последующего представления царю.

Среди попыток устранить недостатки законов 19 мая 1871 г. и 7 июня 1872 г. следует отметить комиссии 1878 и 1881 г.г., образованные под предсе­дательством товарища министра юстиции (впоследствии председателя Депар­тамента законов Государственного Совета) статс-секретаря О.В. Фриша. Ко­миссия 1878 г. прежде всего, обратила внимание на медленность производства дознаний по государственным преступлениям. Для устранения этого недостат­ка предполагалось ускоритьть переход от дознания к предварительному следст­вию, т.е. ликвидировать весьма сложную и продолжительную процедуру на­правления дела в министерство юстиции для согласования с шефом жандармов. Подготовленный комиссией законопроект по этому вопросу не прошел, так как не удалось преодолеть сопротивление министерства юстиции.

Результаты комиссии 1881 г. (в работе которой принимал участие буду­щий министр юстиции Н.В.Муравьев) были более заметны. Комиссия предпо­лагала придать документам дознания значение актов предварительного следст­вия, делая этим уступку жандармам. Выдвигалась мысль о предоставлении прокурору судебной палаты права обращать дознание к предварительному

¹ Новое время. 1913. 17 янв.

153

следствию, а непосредственное направление дела - к суду, т.е. составление об­винительного акта, предполагалось поставить в зависимость от распоряжения министра юстиции. Комиссия ставила также вопрос о необходимости устранить царя от разрешения политических дел. Согласно закону 19 мая 1871 г., разре­шение дел о государственных преступлениях в административном порядке производилось с Высочайшего повеления. Кроме того, что резко возрастающее число дознаний начинало все более обременять императора, его прямое участие в полицейских операциях мало способствовало повышению авторитета короны. А ее престиж во всех монархиях и во все времена был предметом особой забо­ты.

Государь император представляется в народном сознании не столько но­сителем высшей карательной власти, сколько Верховным источником благ и милостей, говорилось в одно из протоколов заседаний Комиссии.¹ Необходимо было, устранив непосредственное участие Высочайшей власти в разрешении данных дел, избавить императора от любых в связи с этим нареканий. Данная проблема вновь возникла в 1904 г., когда министр В.К. Плеве предложил пол­номочия императора по этому вопросу передать в руки ответственной власти на местах. Государственный Совет согласился, признав, что руководящим нача­лом изменений в производстве по делам о государственных преступлениях должна служить возможно полная и широкая децентрализация указанных про­изводств.

Анализируя причины и суть метаморфоз в области «политической юс­тиции», нельзя не упомянуть и о знаменитой «Муравьевской комиссии» (1894 -1899 гг.). Как справедливо отмечает Ю.П. Господарик, без глубокого изучения материалов этой комиссии нельзя составить полное всестороннее представле­ние о положении дел в области правосудия в целом и в сфере политической юс­тиции, в частности.² Несмотря на стремление Н.В.Муравьева развеять тревогу

¹ РГИА. Ф. 1406. On. Ед. хр. 45. Л. 14.

² Господарик Ю.П. Судебные репрессии царского самодержавия против революционного движения в России в 1895-1905 годах. Автореферат диссертации канд. юридических наук. М., 1987. Сб.

154

за целостность Судебных Уставов 1864 г., именно полный их пересмотр являл­ся главной целью комиссии. В связи с этим напомним высказывание Александ­ра III о Н.В.Муравьеве при назначении его на пост председателя комиссии: "Это юрист, который понимает все, что есть неуместного и подлежащего отме­не в судебных порядках».

Из ряда записок министра юстиции Н.В.Муравьева видно, что планируе­мые изменения Судебных Уставов были направлены отнюдь не на демократи­зацию и гуманизацию судопроизводства.¹ Основой взглядов Муравьева на рос­сийский суд являлась его мысль о государственном (точнее - правительствен­ном) характере деятельности суда, по Указу Императорского Величества, все носит государственный характер, а потому и все судебное ведомство глубоко проникается безличным правительственным началом... Публичный принцип требует... чтобы все без изъятия должностные лица судебного ведомства назна­чались от правительства и находились под бдительным и строгим его воздейст­вием...».²

В чисто техническом отношении работа комиссии отличалась тщательно­стью, так как в ее состав входили крупнейшие специалисты в области права. В итоге пересмотра судебных законоположений они не оставили без вниматель­ного обсуждения ни одного сколько-нибудь значительного законодательного вопроса. Деятельность комиссии должна стать предметом отдельного изучения; что же касается интересующего нас вопроса о недостатках процессуальных правил по государственным преступлениям, то «Муравьевская комиссия», учи­тывая выводы комиссий 1878 и 1881 гг., выработала изменения, которые нашли свое выражение в соответствующих статьях проекта новой редакции Устава уголовного судопроизводства. Проект поступил в Государственный Совет 31 декабря 1901 г., однако принят не был и канул в Лету, как и другие предложе­ния «Муравьевской комиссии».

¹ РГИА.Ф.1405.ОП. 539. д. 30. Л.8об.

² Там же.

155

С каждым годом нового столетия политическая ситуация в стране обост­рялась, нарастала волна противоправительственных выступлений, и, как след­ствие, резко возросло число политических дел. На этом фоне преимущества ад­министративно-полицейского порядка их разрешения, позволявшие обходить основные принципы судопроизводства, заметно уменьшились по сравнению с нарастанием недостатков. Главным из них оставалась, конечно, слабость ре­прессии, но с этим вполне мирились, когда народничество было уже разгром­лено, а новая, пролетарская, волна еще не набрала силу. «Между тем, - отмеча­лось в Государственном Совете, недостатки процессуального законо­дательства по государственным преступлениям сказываются теперь еще резче ввиду значительного усиления за последние годы социально-революционной пропаганды, вызывающей, в свою очередь, чрезвычайное повышение числа возникающих ежегодно дел о государственных преступлениях. За десятилетие (с 1894 по 1904 г.) их число увеличилось более чем в 12 раз.¹ Все эти дела, за ничтожными изъятиями, были разрешены в административном порядке. За 1894 - 1900 годы ни одно из дознаний, проведенных по делам о государствен­ных преступлениях, не получило дальнейшего направления в судебном порядке по правилам, определенным в Уставе уголовного судопроизводства. Лишь в 1902 году на рассмотрение судебных палат с участием сословных представите­лей передано 3, а в 1903 г - 12 дел. Что же касается дел, переданных на разре­шение военного суда, то число их также невелико и... составляет в среднем 3-5 дел в год, Число же дознаний, разрешенных по Высочайшему повелению, с 1894 по 1903 год увеличилось в 27 раз»². Принимая во внимание все вышена­званные обстоятельства, правительство сочло, что перевод преследования за политические преступления из административной сферы в судебную является неотложным. По мере роста как числа, так и важности дознаний по государст­венным преступлениям, самодержавие все более ощущало потребность их раз­решения в органе, который мог бы применить самую суровую репрессию, с од-

¹ Там же. Л.86.

² Там же. Л.92.

156

ной стороны, и обладал бы значимостью и авторитетом в глазах обывателей - с другой. Таким органом и являлся суд. И хотя царизм относился к новому суду с настороженностью, поворот к судебной власти в данной области был неизбе­жен, так как власть административно-полицейская исчерпала свои возможно­сти.

Что же мешало широкому и эффективному использованию суда в каче­стве главного карательного средства против революционеров в начале XX в. Н.В.Муравьев в своем отчете царю за 1903 г. назвал два главных обстоятельст­ва: «крайнее несовершенство материального уголовного законодательства и не устраненные пробелы судопроизводственных правил по делам о государствен­ных преступлениях.'

Первое «неудобство» выражалось в том, что действовавшее Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (с некоторыми модификация­ми середины и конца XIX в.), созданное путем соединения переработанных ак­тов времен правления Алексея Михайловича, Петра I, Екатерины II, а также норм некоторых кодексов европейских стран, не было приспособлено к новым условиям. Совершенно новые формы политической борьбы не укладывались в нормы Уложения .

В первой половине XIX в., когда рождалось Уложение, российское об­щество не было знакомо с политическими демонстрациями, агитацией в печати, а политические «партии» никак не походили на организации карбонариев и тайные общества, преследуемые старым уголовным законом.

Недостаток судопроизводственных правил заключался в противоречии Судебных Уставов, требовавших проведения предварительного следствия, за­кону 19 мая 1871 г., создавшему удовлетворяющую правительство удобную и быструю процедуру жандармского дознания, которое, однако, не могло слу­жить основой для судебного приговора. С введением в действие 28 марта 1903

¹ Всеподданнейший отчет министра юстиции за 1903 год. СПБ. 1904. С.5.

157

г. глав о государственных преступлениях нового Уголовного уложения отпала первая препона для совершенствования политической юстиции.

По вопросам устранения процессуальных недостатков 28 января 1904 г. министр юстиции Н.В.Муравьев направил в Государственный Совет доклад «О некоторых изменениях в порядке производства по делам о преступных деяниях государственных и о применении к оным постановлений нового Уголовного уложения». Этот доклад, по сути, представлял собой еще один законопроект, менее масштабный, нежели проект Устава уголовного судопроизводства, одна­ко не менее значимый, поскольку воплощал его главную идею «устранение ус­ловий, препятствующих разрешению сих дел судебными установлениями в су­дебном порядке». Впрочем, министр юстиции в этом законопроекте считал возможным оставить административный порядок, но лишь как исключение. «Нередко встречаются дела, отмечал он, - по которым на основании выяснен­ных дознанием данных обвиняемые не могут быть изобличены в учинении оп­ределенного преступного деяния государственного, а дознанием установлено лишь вредное вообще для государственного порядка или общественного спо­койствия направление деятельности обвиняемых, или политическая их небла­гонадежность... Поэтому представлялось бы целесообразным предоставить в означенных случаях министру юстиции, - коль скоро он признает бесполезным продолжать судебное расследование дела, - передавать оконченное дознание министру внутренних дел для направления в порядке, указанном в ст. 34 - 36 Положения 1881 г.).

Обсуждая предложение Н.В.Муравьева, министр внутренних дел В.К.Плеве попытался все взять в свои руки. Также считая, что судебный поря­док не может быть единственным и без административного воздействия в дан­ной сфере не обойтись, он полагал, что оно необходимо в тех случаях, когда преступная деятельность в своем развитии не дошла до пределов, допускающих возможность принятия карательных мер. Но полномочия МВД по этому вопро­су он предложил не оговаривать особо. Фактически В.К. Плеве тоже предложил

158

оставить существующий административный порядок с той лишь разницей, что­бы самому быть единовластным распорядителем дел о политических преступ­лениях.

Выслушав эти соображения, Государственный Совет деликатно напом­нил уважаемым министрам, что цель рассматриваемых изменений заключается как раз в обратном. Однако проигнорировать мнение столь значительных фигур было невозможно. Административная власть ясно давала понять, что, соглаша­ясь в принципе с необходимостью перевода преследования за государственные преступления в судебную сферу, она все-таки желала бы сохранить за собой достаточно мощные рычаги в этой области. И поэтому в данном вопросе Госу­дарственный Совет пошел на компромисс. Материалы жандармского дознания были уравнены с актами предварительного следствия, т. е. жандармы теперь полностью были наделены полномочиями судебно-следственной власти. Жан­дармские дознания предлагалось допускать теперь к судебному рассмотрению без проверки его следствием, что кроме всего прочего, способствовало и уско­рению производства. Но ведь, если вспомнить записку министра юстиции о «неправильных действиях МВД» по раскрытию политических преступлений, то можно было предположить, что все «старания» жандармов, дойдя до судебной палаты, пойдут насмарку. Следовательно, был необходим новый механизм пре­кращения дознаний - надежный гарант против оправдательных приговоров су­да.

И такой механизм был создан. Он отражал и стремление к децентрализа­ции указанных производств. Оконченное дознание предполагалось прекращать властью прокурора окружного суда, но лишь при наличии оснований, пога­шающих уголовную ответственность по закону - невменяемость, несовершен­нолетие подозреваемого и т. п.

В остальных же случаях эта обязанность должна была быть возложена на так называемое Особое совещание, которое создавалось на местах под предсе­дательством губернатора в составе прокурора окружного суда и начальника гу-

159

бернского жандармского управления. Под «остальными случаями понимались ситуации, когда собранных дознанием данных оказывалось недостаточно для привлечения лица к уголовной ответственности. Если вспомнить ранее приве­денные документы, то можно предположить, что такие ситуации были весьма нередки. Означенное совещание должно было либо прекращать дознание, либо признавать его не подлежащим прекращению. В этом случае дело полагалось передавать прокурору окружного суда, от которого уже зависело, направить дознание с обвинительным актом в суд или же возбудить предварительное следствие. Жандармы возбуждали дознание, они же вели его вплоть до суда, они же (в лице начальника губернского жандармского управления) и препятст­вовали его прекращению в случае недостатка улик, т. е. за административной властью оставались достаточно сильные полномочия в сфере преследования за политические преступления. Но разрешать дознания по делам «о преступных деяниях государственных» предполагалось судом.

Выход судебной власти на авансцену в данной сфере вновь повлек заботу самодержавия «о благе и процветании суда». Правда, эта забота затрагивала в основном лишь общие принципы судопроизводства - гласность, участие защи­ты, независимость суда и т. д. Здесь можно отметить, что в том же 1904 г. од­ной из важнейших задач судебного усовершенствования Н.В. Муравьев назвал «укрепление государственного значения и правительственного характера суда и судебного ведомства, разумное их единение... с другими правительственными ведомства.¹

Далее министр юстиции указал, что суд не имеет основания колебаться в пользовании своим правом ограничения судебной гласности, ибо, как отмеча­лось в докладе, «в настоящее время полное применение этого принципа могло бы оказаться опасным и вредным... Относительно участия защиты по данной категории дел предлагалось следующее: «...исключительное значение упомяну­тых дел обусловливает собою необходимость допускать к судебной защите

¹ Всеподданнейший доклад министра юстиции статс-секретаря Муравьева о деятельности Министерства юсти­ции за истекшее десятилетие (1894-1904 гг.). // РГИА. Ф. 1405.Оп. 539. Д.347. Л. 46.

160

только таких лиц, которые в состоянии вполне зрело и обдуманно отнестись к лежащей на них задаче».¹

Доклад министра юстиции был заслушан в Государственном Совете в мае 1904 г. и одобрен. 7 июня 1904 г. законопроект был подписан Николаем II и получил силу законодательного акта. Говоря сегодняшним языком, это был за­кон о внесении изменений и дополнений в Устав уголовного судопроизводства. Главным в Законе было не введение чего-то нового, а отмена положений Закона 19 мая 1871 г., предусматривавших возможность разрешения дел о государст­венных преступлениях внесудебным, административным порядком. Что же ка­сается         вопросов    производства       дознания,   предварительного

следствия, порядка

рассмотрения дел в суде, то здесь никаких принципиальных изменений не про­изошло. По мнению Н.Н.Полянского, «самым существенным изменением, по сравнению с редакцией 1864 года, было правило Ст. 1047 Уст. Угол. Суд. ...согласно которому к судебному производству могло быть приступлено и без предварительного следствия, если прокурор палаты по доказательствам, уста­новленным дознанием, признавал возможным предложить палате обвинитель­ный акт».² Трудно не согласиться с тем, что придание материалам дознания си­лы и значения актов предварительного следствия, да еще по столь важным де­лам, есть явная уступка Министерству внутренних дел. Правда, здесь необхо­дима оговорка, что разрешал этот вопрос все-таки прокурор палаты, а не сами жандармы.

По поводу рассмотрения дел в суде, новым законом вносились дальней­шие тяжелые ограничения в отступление от основных начал уголовного про­цесса. Гласность теперь может быть окончательно изгнана из судебных заседа­ний по делам о государственных преступлениях».³ Делая скидку на известный газетный максимализм, тем не менее, приходится признать, что закрытие две-

¹ Там же.

² См. Полянский Н.Н. Царские военные суды в борьбе с революцией 1905-1907 годов. М.,1958. СЮ.

3   •

Право. 1904. 11 июля. № 28.

161

рей судебных заседаний зависело теперь практически лишь от воли суда либо министра юстиции. «Еще более может отразиться на интересах подсудимого допущение к защите по делам о так называемых государственных преступлени­ях одних только присяжных поверенных.¹

Наибольшего внимания заслуживают изменения, внесенные в порядок направления оконченных дознаний. Выделим два основных изменения. Первое - если по закону 19 мая 1871 г. оконченные дознания направлялись министру юстиции для разрешения вопроса об их дальнейшей судьбе, то теперь это право было предоставлено прокурору окружного суда, наблюдавшему за производст­вом данного дознания. Второе - вопрос о прекращении дела производством по основаниям, указанным в ст. 103526 Устава уголовного суда, вносился на рас­смотрение в так называемое Губернское совещание. Этот орган явился для уго­ловного процесса совершенно новым. Его не существовало по Судебным Уста­вам 1864 г., его не проектировала ни одна из комиссий, занимавшихся анализом положения дел в данной сфере, никаких упоминаний о чем-либо подобном не содержалось в докладе Н.В.Муравьева. Идея Губернского совещания родилась в Государственном Совете в ходе обсуждения этого доклада и явилась, по сути, компромиссом между министром юстиции, желавшим в определенной мере со­хранить полномочия административной власти в этой области, и Государствен­ным Советом, помнившим о главной цели обсуждаемых изменений.

Без сомнения, создание Губернского совещания явилось уступкой давле­нию со стороны министров юстиции и внутренних дел, так как возможность администрации препятствовать прекращению дознаний не была полностью устранена. Подобная оценка исходит из анализа состава Губернского совеща­ния: губернатор (председательствующий), начальник губернского жандармско­го управления и прокурор окружного суда. Те из ученых, кто затрагивал исто­рию принятия Закона 7 июня 1904 г., делали главный акцент именно на этом аспекте при оценке роли Губернского совещания. Однако известный в ту пору

¹ Там же.

162

юридический журнал «Вестник права», подробно анализируя положения статей данного Закона, пришел к выводу, что влияние Губернского совещания на на­правление политических дознаний может быть сведено до минимума, что это не бастион администрации на пути судебной власти, а скорее формальная ус­тупка давлению министра юстиции, мало что меняющая, по сути. Но, памятуя о том, что прекращению уголовного преследования по государственным престу­плениям с самого введения судебной реформы придавалось особое значение (по Судебным Уставам 1864 г. этот вопрос разрешался в Правительствующем Сенате при обязательном участии главного начальника Третьего отделения Собственной Его Величества Канцелярии и министра внутренних дел), «Вест­ник права» делает другой вывод: «Закон едва ли будет понят и будет приме­няться в этом смысле... Несомненно, сенатская практика и министерские цир­куляры в скором времени разъяснят недомолвки закона и положат предел вся­ким превратным толкованиям».¹

Но несмотря на подобного рода административно-полицейские уступки судебной процедуре, главным итогом Закона 7 июня 1904 г. явилось то, что суд вновь был востребован самодержавием для борьбы с политической оппозицией. Иначе в конечном итоге выглядел порядок производства по делам о государст­венных преступлениях после принятия этого Закона. Так, дознание возбуждали и вели офицеры Отдельного корпуса жандармов, а в случае их отсутствия пер­вые безотлагательные следственные действия производились чинами общей полиции. Материалы оконченного дознания направлялись прокурору окружно­го суда, наблюдавшему за его производством, для разрешения вопроса о даль­нейшей судьбе данного дознания. У прокурора теперь имелось четыре варианта решения: во-первых, он мог во всяком положении дела возбудить предвари­тельное следствие (ст. 103525 Уст. Угол. Суд.); во-вторых, если прокурор нахо­дил возможным, то на основании только лишь собранных дознанием доказа­тельств он мог составить обвинительный акт и направить дело в Судебную па-

¹ Вестник права.1904. № 9. Сент. С.114, 118.

163

лату для рассмотрения по существу (ст. 1047 Уст. Угол. Суд.): в-третьих, если прокурор полагал, что дознание подлежит прекращению, то в случае смерти обвиняемого, за истечением давности и по Высочайшим указам и манифестам мог прекратить дознание своей властью (Ст. 103525 Уст. Угол. Суд.): в-четвертых, в случае отсутствия состава преступления, за не обнаружением ви­новного или ввиду «совершенной недостаточности» собранных улик ( дозна­ние, подлежащее, по мнению прокурора, прекращению, вносилось в Губерн­ское совещание (Ст. 103526 Уст. Угол. Суда.). Губернское совещание могло ли­бо прекратить дознание, либо признать его не подлежащим прекращению, и в этом случае оно возвращалось прокурору для дальнейшей с ним работы (ст. 103527 Уст. Угол. Суда.).

Судом первой инстанции для данной категории дел была Судебная пала­та в усиленном составе, т. е. с участием сословных представителей, которая рассматривала эти дела по существу. Кассационной инстанцией являлся Уго­ловный Кассационный Департамент Правительствующего Сената. В исключи­тельных случаях, как ранее по Судебным Уставам 1864 г., по Высочайшему указу дело о государственном преступлении могло рассматриваться Верховным Уголовным Судом, чьи приговоры были окончательны и обжалованию не под­лежали. Допускались лишь просьбы осужденных о помиловании, которые рас­сматривались царем.

Оценивая новую (после Закона 7 июня 1904 г.) роль суда, либеральная га­зета («Право» писала в 1907 г.. «В атмосфере современной политической жизни и при теперешнем судоустройстве и судопроизводстве по делам политическим суд должен был превратиться и действительно превратился в расправу победи­теля над побежденным политическим врагом.¹ В описанном виде, не считая некоторых изменений, произведенных в годы первой русской революции, про­изводство по делам о государственных преступлениях сохранялось вплоть до Февральской революции.

Право. 1907. 7 июля.

164

В заключение отметим, что завершение судебного реформирования в России, начатого в середине XIX века было сопряжено со многими трудностя­ми. В печати, посвященной пятидесятилетию реформы, справедливо говори­лось, что великий законодательный акт, составляющий гордость России не до­нес до нашего времени в первоначальной чистоте и неприкосновенности своих основных начал. Он подвергся многочисленным изменениям, которые были не шагами вперед, по пути, проложенному творцами Судебных Уставов, а уклоне­ниями в сторону или даже прямым движением назад. Судебные уставы за время своего пятидесятилетнего существования покрылись наслоениями, которые иногда заслоняли собой наследия эпохи великих реформ.¹

Добавим лишь, что происшедшее нельзя назвать случайностью. С уста­новлением несменяемости судей, с введением суда присяжных в абсолютист­ский государственный строй были введены элементы конституционного госу­дарства, гарантии личной и общественной свободы. Конфликт противоречивых государственных начал был неотвратим. Независимый суд столь же мало со­вместим с бюрократическим абсолютизмом как и широкое местное самоуправ­ление.

Одна из форм искажения судебной реформы 1864 года заключалась в по­пытках отрицания за ней политического значения и видеть ее как реформу чис­то техническую. В связи с этим важно обратиться к знаменитой главе «Духа за­конов» Ш.Монтескье, где были очерчены впервые контуры правового государ­ства - наряду с отделением законодательной власти от исполнительной не ме­нее важным и характерным элементом конституционного строя признается от­деление от упомянутых властей власти судебной.

Суд присяжных, в глазах французского мыслителя был важен, прежде всего, как оплот свободы, где судьи призывались из среды народа лишь на ко­роткий срок для осуществления своих полномочий. Именно политическое зна­чение суда присяжных стало причиной похода властей против него. Хотя его и

¹ Русские ведомости. 1914. 20 ноября; Правительственный вестник. 1914.29 ноября.

² Монтескье Ш. О духе законов// Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955. С. 78.

165

не удалось упразднить, но предпринимались неоднократные попытки ограни­чить его деятельность, в частности не допустить распространение его компе­тенции на дела политические. Но именно здесь суд присяжных необходим, так как определенно выраженная воля государства в таких делах менее всего на­правлена на справедливое решение дела.

Отметим также, что применению новых судебных уставов препятствова­ли особые условия управления и суда в различных губерниях России и невоз­можность ограничиться написанием одних только дополнений и изменений к этим документам. Практика судопроизводства пореформенного периода пока­зала, что необходимо издавать для некоторых губерний особые уставы, в част­ности устав гражданского судопроизводства.

Временное правительство не проводило кардинальных изменений судеб­ной системы, оно скорее стремилось приспособить ее к своим целям и задачам. Для занятия судебных должностей в судах с назначаемым составом по-прежнему требовалось высшее юридическое образование, а для мировых судей - среднее образование и стаж чиновничьей службы. Функции судебных палат несколько уменьшились - был упразднен суд с сословными представителями. В окружных судах стал широко применяться суд с присяжными заседателями (он вводился даже на окраинах страны). Юрисдикция окружных судов значительно расширилась.

Серьезные изменения коснулись и мировой юстиции. 4 мая 1917 г. было издано постановление Временного правительства, согласно которому закон от 15 июня 1912 г. о преобразовании местного суда был распространен еще на 33 губернии. Закон расширил гражданскую (до 1000 рублей иска) и уголовную юрисдикцию мировых судей. В уголовных делах они имели право выносить выговоры, делать замечания, внушения, налагать денежные взыскания, произ­водить арест на срок до трех месяцев, заключать в тюрьму до полутора лет.

Временное правительство, а напомним, что в составе его первой коали­ции было немало кадетов, воплотило в жизнь кадетский проект создания орга-

166

нов административной юстиции. Закон от 30 мая 1917 г. вводил суд по админи­стративным делам. В каждый уезд назначался административный судья. В гу­бернских и областных городах при окружных судах были созданы особые ад­министративные отделения, а в Сенате высшей инстанцией для администра­тивных судов стал I департамент. Административные судьи рассматривали конфликты между государственными органами, комиссарами правительства и общественными учреждениями (городского и земского самоуправления, воен­но-промышленными комитетами и т.п.). Законом от 7 сентября 1917 г. к веде­нию этих судов были отнесены земельные и продовольственные комитеты.

Временное правительство развило достаточно бурную деятельность в об­ласти нормотворчества. Свидетельством тому являются многотомные издания собраний узаконений и распоряжений правительства. Деятельность в области законотворчества развертывалась по трем главным направлениям. Во-первых, законодательное оформление слома некоторых органов старого государствен­ного аппарата, а именно: уничтожение или замена наиболее одиозных институ­тов - полиции, жандармерии, прокуратуры. Во-вторых, законодательное оформление новых органов государственной и общественной власти: создание временных судов, института уездных и губернских комиссаров, комитетов об­щественных организаций. Третье направление в законодательной деятельности Временного правительства связано с провозглашением гражданских свобод. К нему можно отнести законы об амнистии, ликвидации национальных и вероис­поведных ограничений, праве собраний и съездов.

События начала XX века - две революции, участие в Первой мировой войне - безусловно повлияли на систему судоустройства и судопроизводства России. Она была вынуждена подстраиваться под те катаклизмы, которые пе­реживало сначала самодержавие, а потом и Временное правительство. Только за период Первой мировой войны сменились четыре министра юстиции (И.Г. Щегловитов - 24 апреля 1906 г. - 6 июня 1915 г.; А.А. Хвостов - 6 июля 1915 г. -7 июня 1916 г.; А.А. Макаров - 7 июля - 20 декабря 1916г.; Н.А. Добровольский

167

- 20 декабря 1916 г. - 27 февраля 1917 г.). Министерская чехарда продолжалась и при А.Ф. Керенском.

Уже первый этап применения Судебных уставов показал несоответствие между отдельным узаконением и общими основаниями государственного строя России. В связи с этим правительством и были разработаны законопроекты по приспособлению новых судебно-правовых институтов к существующему госу­дарственному строю. Эти мероприятия принято называть в литературе судеб­ной контрреформой. В 1885 г. глава консерваторов К.П. Победоносцев передал царю записку «о необходимости судебных реформ», где, в частности, предлагал от института присяжных «отделаться, чтобы восстановить значение суда в Рос­сии». В том же году создается Высшее дисциплинарное присутствие Сената, которое, вопреки принципу несменяемости судей, было наделено правом пере­водить судей, а в исключительных случаях даже увольнять их. В 1889 г. на большей части страны был ликвидирован институт мировых судей. Коснулась реакция и суда присяжных. В 1887 г. устанавливается образовательный ценз для присяжных - умение читать по-русски, а также увеличивается имуществен­ный ценз. Однако до революции попытки ликвидировать суд присяжных не увенчались успехом. Он был упразднен вместе с другими судебными органами декретом о суде № 1, принятым Совнаркомом 22 ноября 1917 г.

Первая мировая война вызвала изменения в системе судебных органов и порядке их деятельности. Законом 20 июля 1914 г. была утверждена новая ре­дакция IV раздела Военно-судебного устава «О суде в военное время». Учреж­дались военно-полевые суды. После февральской революции 1917 г. последо­вало упразднение института земских начальников и суда с сословными пред­ставителями. Приказом министра юстиции от 3 марта 1917 г. в Петрограде уч­реждались временные суды, которые действовали в составе мирового судьи (председатель) и двух представителей от армии и рабочих. Однако в целом су­дебная система, созданная в ходе реформ 1860-х гг. просуществовала практи­чески без изменений до Октябрьской революции 1917 г.

168

Заключение

Исследование судебного реформирования в рассматриваемый период свидетельствует, что это были процессы наиболее последовательных и радикальных преобразований в России, объединенных единой целью: обеспечение безболезненного перехода от полуфеодальных и крепостнических отношений к капиталистическим, развитию которых способствовала отмена крепостного права.

Что же касается оценки правовой основы судебной реформы 1864 года, методов и средств ее подготовки и осуществления, то необходимо отметить следующее: во- первых, реформа не явилась экспериментом, спонтанным про­явлением желаний и действий властных структур, ее необходимость сформиро­валась в общественном сознании задолго до принятия правительственных ре­шений. Во-вторых, реформа в своей основе имела солидную научную и практи­ческую проработку. В частности был изучен зарубежный опыт аналогичных преобразований, а специальная комиссия изучила и обобщила отзывы на пред­полагаемую реформу с мест. В подготовке реформы участвовали также извест­ные ученые, учитывалось и мнение общественности. В- третьих, отсутствовала поспешность и неподготовленность в осуществлении реформы. На ее внедре­ние ушло более двух десятков лет, что обуславливалось возможностями кадро­выми и финансовыми в том или другом регионе. При этом в процесс реформи­рования судов вносились постоянные поправки. По мнению диссертанта, имен­но такого рода методы и средства подготовки и осуществления реформы явля­ются важнейшими при объяснении такого парадоксального феномена как рож­дение в условиях абсолютизма независимого суда, эволюцию судебной систе­мы России и ее влияние на общество.

Первая серьезная попытка обоснования реформирования судебной систе­мы новой России была изложена уже в Концепции судебной реформы, представленной Президентом РФ и одобренной Верховным Советом РФ 24 октября  1991  г., а принятая    в декабре 1993 г. Конституция РФ, создала

169

1991 г., а принятая в декабре 1993 г. Конституция РФ, создала правовую базу развития и совершенствования законодательства Российской Федерации, свя­занного со становлением судебной системы России. На основе конституцион­ной нормы (ст. 118 Конституции РФ) стал разрабатываться Федеральный кон­ституционный закон «О судебной системе Российской Федерации», который прошел достаточно сложный путь, прежде чем был принят законодателем и подписан Президентом страны.

При разработке положений, относящихся к становлению судебной систе­мы России, внимательно изучались судебные системы зарубежных стран, эф­фективно функционирующих в правовых федеративных государствах. А отече­ственный опыт, накопленный во второй половине XIX- начале XX вв., к сожа­лению, использован недостаточно. В результате были предложения взять за основу и американскую, и немецкую модели, хотя после тщательного анализа был сделан вывод о невозможности слепого копирования зарубежного опыта.

Очевидно, что эффективность любой судебной системы, во многом, зависит от специфических политических, экономических, правовых условий, в которых она функционирует. Немалую роль здесь играют исторические условия ее фор­мирования.

С учетом этих позиций были приняты предложения о делении судов на суды федерального и местного значения. На современном этапе Верховный Суд РФ не поддержал идею создания окружных судов, как не совпадающих с административно-территориальным делением, хотя, как полагают специалисты, она сама по себе является плодотворной, направленной на предотвращение зависимости судебной власти от других двух ветвей власти. В настоящее время эта идея реализована лишь в системе арбитражных судов, которая существенно отличается от судебной системы судов общей юрисдикции. В силу сказанного, принято решение в настоящий момент не приступать к реализации реформы судов общей юрисдикции, поскольку она, во-первых, предполагает поэтапное

170

проведение, и, наконец, так как с финансированием судебной системы дела об­стоят не лучшим образом.

Часть 2 ст. 4 Закона «О судебной системе Российской Федерации» гла­сит: «В Российской Федерации действуют федеральные суды, конституцион­ные (уставные) суды и мировые судьи субъектов Российской Федерации, со­ставляющие судебную систему Российской Федерации». К федеральным судам отнесены Конституционный Суд РФ; Верховный Суд РФ; верховные суды рес­публик; краевые и областные суды; суды городов федерального значения; суды автономной области и автономных округов; районные суды; военные и специа­лизированные суды, составляющие систему федеральных судов общей юрис­дикции; Высший Арбитражный Суд РФ; федеральные арбитражные суды окру­гов; арбитражные суды субъектов Российской Федерации, составляющие сис­тему федеральных арбитражных судов; К судам субъектов Федерации - кон­ституционные (уставные) суды субъектов Российской Федерации и мировые судьи, являющиеся судьями общей юрисдикции субъектов Российской Федера­ции.

Суды, входящие в единую судебную систему Российской Федерации, осуществляют свои полномочия посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Единство судебной систе­мы Российской Федерации обеспечивается путем законодательного закрепле­ния единства статуса судей; финансирования федеральных судов и мировых судей из федерального бюджета; соблюдения всеми федеральными судами и мировыми судьями установленных федеральными законами правил судопроиз­водства; применение всеми судами Конституции РФ, федеральных конституци­онных законов, федеральных законов, общепризнанных принципов и норм ме­ждународного права и международных договоров Российской Федерации, а также мировыми судьями конституций (уставов) и других законов субъектов

171

Российской Федерации; признания обязанности исполнения на всей территории Российской Федерации судебных постановлений, вступивших в законную силу.

В результате проведенного исследования можно сделать следующие вы­воды:

•  Главным законодательным актом судебной реформы второй половины XIX в. стали Судебные акты, целью которых было создание подлинно незави­симой и сильной судебной власти в России. Однако на практике эти цели дос­тичь не удалось;

•  Учреждением судебных установлений в России была создана качест­венно новая судебная система;

•  Мировой суд с одной стороны был обособлен от общей судебной сис­темы, а с другой - подчинен высшему судебному органу - Сенату. Такое про­тиворечие объяснялось отсутствием единой концепции мирового суда среди реформаторов судебной системы России. Организация мирового суда с обособ­лением от общей судебной системы не имела аналогов в мировой практике;

•  Правительство вводило в российскую государственность элемент кон­ституционного строя — независимую судебную власть во имя сохранения само­державия;

•  Значительной новацией пореформенной судебной системы было нали­чие в ней суда присяжных. Его отличие от европейских аналогов состояло в аполитичности;

•  Судебные уставы ввели служебный ценз, позволявший быть присяж­ным без учета имущественного положения. Подобная новелла не знала анало­гов в мировой практике;

• Организация адвокатуры в России с соответствующим правовым стату­сом ее членов и отличающуюся сравнительной самостоятельностью, не имела аналогов ни в одной из стран Европы;

172

•  Развитие кризиса 1878-1889 гг. шло в трех направлениях: изменение компетенции суда присяжных; изменение социального и образовательного со­става присяжных заседателей; изменение некоторых сторон устройства суда присяжных и отдельных процедур разбирательства с участием присяжных за­седателей;

•  Впервые в истории российского права был веден гражданский процес­суальный кодекс, отделив гражданское судопроизводство от уголовного и при­способив его к новой судебной системе;

• В начале XX в. была проведена реформа местного суда и восстановлен в полном объеме институт мировых судей, ликвидированный в 1889 году;

•  Правительственный кризис на рубеже 80-х гг. XIX в. оставил вопрос о судьбе коммерческого судоустройства и судопроизводства неразрешенным;

•  Военно-полевые суды являлись экстраординарными органами, но они не определили всю судебную систему России в целом;

•  В результате реформирования с установлением несменяемости судей, с введением суда присяжных в абсолютистский государственный строй были введены элементы конституционного государства, гарантии личной и общест­венной свободы. Конфликт противоречивых государственных начал был неот­вратим, т.к. независимый суд столь же мало совместим с бюрократическим аб­солютизмом как и широкое местное самоуправление;

• Практика судопроизводства пореформенного периода показала, что не­обходимо издавать для некоторых губерний особые уставы, в частности устав гражданского судопроизводства;

•  Временное правительство не проводило кардинальных изменений су­дебной системы.

В заключение отметим, что изучение исторического опыта судебных реформ прошлых лет дает, в первую очередь, возможность увидеть не только

173

новшества, концепции, теории, которые в конечном случае могут отражать лишь субъективное мнение, но и возможности, предпосылки, их условия реали­зации. В связи с этим, мы вправе говорить о том, что создание единой системы правосудия, начатое в России во второй половине XIX века было вполне пра­вомерным и оправданным процессом. В то же самое время осуществление су­дебной реформы было связано с острыми противоречиями, возникшими в связи с попытками без соответствующих социально-экономических преобразований, в условиях абсолютизма, создать институты, свойственные демократическому, правовому государству. Трудности в осуществлении современной судебной реформы в России подтверждают этот вывод.

Уходят в прошлое многие государственные институты, о некоторых бла­гополучно забыли, а некоторые с новым наполнением возрождаются вновь (мировые судьи, присяжные заседатели, судебные приставы и т.п.). Не это ли является лучшим подтверждением того, что исторический опыт всегда полезен?

Думается, что и в наших условиях построения правового государства, развития демократических тенденций нашего общества мы еще не раз обратим­ся к российской истории.

174

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ Официальные документы и нормативные акты

1.  Конституция Российской Федерации (принята на всенародном голосо­вании 12 декабря 1993 г.) - М., 2000.

2.  Закон Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федера­ции» от 26 июня 1992 г. № 3132-1 - М: НОРМА, 2002. - 56 с.

3.  Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» (с изм. и доп. от 15 декабря 2001 г.)

4.  Закон РСФСР от 8 июля 1981 г. «О судоустройстве РСФСР» (с изм. и доп. от 29 мая, 3 июля 1992 г., 16 июля 1993 г., 28 ноября 1994 г., 4 ян­варя 1999 г., 2 января 2000 г.)

5.  Федеральный закон «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации» от 14 марта 2002 г.

6.  Постановление Совета Федерации Федерального Собрания РФ от 24 де­кабря 1998 г. N 569-СФ «О парламентских слушаниях «О ходе реализа­ции концептуальных положений судебной реформы в Российской Фе­дерации»

7.  Постановление Совета Федерации Федерального Собрания РФ от 24 сентября 1997 г. N 308-СФ «О парламентских слушаниях «О состоянии борьбы с преступностью и об укреплении правопорядка в Российской Федерации в современных условиях»

175

8.  Постановление Совета Федерации Федерального Собрания РФ от 25 мая 1995 г. N 492-1 СФ «О парламентских слушаниях «Проблемы су­дебной реформы в Российской Федерации»

9.  Определение Конституционного суда РФ от 12 марта 1998 г. N 32-O «Об отказе в принятии к рассмотрению запроса высших должностных лиц ряда субъектов Российской Федерации о проверке конституционно­сти некоторых положений Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации»

Ю.Постановление Правительства РФ от 20 ноября 2001 г. N 805 «О феде­ральной целевой программе «Развитие судебной системы России» на 2002-2006 годы»

11 .Распоряжение Минюста РФ от 29 января 1998 г. N 10 «О счетах службы судебных приставов»

12.06 имущественном цензе мировых судей //ПСЗ РИ. Собр. 2, т. XLX, отд. 2, 1874. -№55004.

13.0 порядке производства выборов на должность мировых судей //ПСЗ РИ. Собр. 2, т. XLV, отд. 2, 1870. - № 48651.

14.0 порядке производства дел прежних судебных установлений как в ме­стностях, где вводятся судебные уставы в полном объеме, так и в тех, где вводятся мировые судебные установления отдельно от общих //ПСЗ РИ. Собр. 2, т. XLIV, отд. 1, 1869. - № 46840.

15.0 порядке сношений мировых судей с полицейскими чинами //ПСЗ РИ. Собр. 2, т. XLIX, отд. 2, 1874. - № 55482.

16.0 преобразовании местных крестьянских учреждений и судебной части в империи //ПСЗ РИ. Собр. 3, т. IX, отд. 2, 1889. - № 6195.

17.0 согласовании Уложения о наказаниях с Уставом о наказаниях, нала­гаемых мировыми судьями //ПСЗ РИ. Собр. 2, т. XL, отд. 1, 1865.- № 42589.

176

18.06 упразднении общих присутствий городских и уездных полицейских Управлений //ПСЗ РИ. Собр. 3, т. IX, отд. 1, 1889. - № 6087.

19.06 учреждении судебных установлений ио судебных уставах //ПСЗ РИ. Собр. 2, т. XXXIX, отд. 2, 1864. - № 41473.

20.Положение о введении в действие судебных уставов 20 ноября 1864 го­да //ПСЗ РИ. Собр. 2, т. XL, отд. 1, 1865. - № 42587.

21.Итоги русской уголовной статистики за 20 лет (1874-1894 гг.) /Сост. При участии Е. Н. Тарковского. - СПб., 1899. - 407 с, 6 л. карт.

22.Российское законодательство Х-ХХ веков: Т. 8. Судебная реформа /Отв. ред. Б. В. Виленский. - М.: Юрид. лит., 1991. - 469 с.

23.Сборник циркуляров и инструкций Министерства внутренних дел на 1878 год.-СПб., 1880.

Архивные материалы

Центральный государственный исторический архив (далее — ЦГИА): ЦГИА. Ф.1406. Оп.1. Министерство юстиции. Редакция журнала Министерства юстиции. 1910-1912 гг. Ед. хр. 7-52. Переписка по вопросам реализации судеб­ной реформы.

ЦГИА. Ф. 1149. Оп. 6. Д. 46. ЦГИА. Ф. 1415. Оп. 57. Д. 1903.

Государственный архив Российской Федерации (далее - ГАРФ): ГАРФ. Ф. 1779. Оп. 1. Д. 354.

Монографии, научные статьи и учебные пособия. 24.Аксаков И.С. О судебной реформе. - Б.м., б.г. - 23 с.

25.Андреевский И. Е. Реформа исполнительной полиции в России. СПб.:Тип. Безобрезова и К, 1878. - 16 с.

26. Андреевский И.Е. Русское государственное право. - СПб., 1866. -Т. 1.-Ч. 1.-398 с.

177

27. Андриянов С. Министерство внутренних дел: Исторический очерк. - СПб., 1902.

28. Александров В.А. Обычное право в России в отечественной науке XIX-начала XX в. // Вопр. истории. - 1981. - № 1. - С. 47-49.

29.Андрианова Ю.С. Историческое развитие института освидетельствования в судопроизводстве дореволюционной России // Вести. Ленингр. Ун-та. 1986. Вып. 1.С. 89-95.

3О.Афанасьев А.К. Состав суда присяжных в России // Вопросы истории. 1978.№6.С. 199-203.

31.  Башмаков А. Закон 12 июля 1889 года о преобразовании судебной части и введении земских начальников // Журнал гражданского и уголовного права. -1890.-Кн. 1.-С. 1-17.

32.  Бахрах Д. Нужна специализация судей, а не судов //Российская юстиция. 2003. № 1.С. 10-11.

ЗЗ.Брун М. Мировой суд по уставам императора Александра II // Выборный мировой суд: Сб. статей. - СПб., 1898. - С. 1-19.

34. Березнев А. Т. История органов внутренних дел России: Учеб. пособие: В 2-х ч. - Воронеж, 1998. - Ч. 1. - 80 с.

Зб.Берендтс Э.Н. Связь судебной реформы с другими реформами     Александра

II и влияние ее на государственный и общественный быт России. - Петроград:

Сенат, тип., 1915. - 202 с.

Зб.Блинов И.А. Судебная реформа 20 ноября 1864 г.: Историко-юридический

очерк. - Петроград: Сенат, тип., 1914. - 234 с.

37.Боботов СВ. Откуда пришел к нам суд присяжных в России. - М., 1994.

38.Боботов С.В., Чистяков Н.Ф. Суд присяжных: история и современность. - М.,

1992.

39.    Борисов    А.    Руководители    карательных    органов    дореволюционной

России. -М.: Академия МВД СССР, 1979. Вып. 1. 148 с.

178

40.  Виленский Б. В. Судебная реформа и контрреформа в России. Саратов: Приволжское Кн. Изд., 1969. -400 с.

41. Власов В.И., Гончаров Н. Ф. Организация розыска преступников в России в IX-XX веках (историко-правовое исследование): Монография: В 2-х ч. - Домо­дедово: РИПК работников МВД России, 1997. -Ч. 2.-124 с.

42.  Воробейникова Т. У., Дубровина А. Б. Преобразование административно-полицейского аппарата, суда и тюремной системы России во второй половине XIX века. - Киев: Киевская высш. шк. МВД СССР, 1973. - 66 с.

43. Высоцкий И. П. Санкт-Петербургская столичная полиция и градоначальст­во: Краткий исторический очерк. - СПб., 1903. - 325 с.

44. Галкин В. В. Царская тайная полиция в борьбе с революционным движени­ем в России (1880-1910). -М.: МЮИ МВД России, 1996.- 55 с.

45.Гальперин Г.Б., Королев А.И. Методологические и теоретические вопросы науки истории государства и права СССР. - Л., 1974.

46.Гессен Г.В. Великие реформы 60-х гг. в их прошлом и настоящем. Судебная реформа. - СПб.: Типолитография Ф. Вайсберга и П. Гершунина, 1905.-267 с. 47.Головачев А.А. Десять лет реформ, 1861-1871 тг. /Изд. «Вестник Европы». СПб.: Тип. Ф.С.Сушинского, 1872. - 398 с.

Грибовский В.М. Государственной устройство и управление Российской импе­рии. Из лекций по русскому государственному и административному праву. Одесса. 1912.-258 с.

48.Джаншиев Г. Основы судебной реформы (к 25-летию нового суда): Истори-ко-юридические этюды. - М., 1891. - 364 с. 49.Джаншиев Г. Эпоха великих реформ. - М., 1900. - 820 с. 50.Ефремова Н.Н.  Министерство юстиции  Российской  Империи 1802-1917 гг.: Историко-правовое исследование. -М: Наука, 1983. - 150 с. 51. Ефремова Н.Н., Немытина М.В. Местное самоуправление и юстиция в Рос­сии (1864-1917 гг.) //Государство и право. -1994. -№ 3. - С. 126-133.

179

52.  Ефремова Н.Н. Министерство юстиции Российской Империи: (проблемы историографии) // Политико-правовые идеи и институты в их историческом развитии. - М., 1980. - С. 155-161.

53. Жаднов Ю. Система административных судов не должна совпадать с адми­нистративно-территориальным делением //Российская юстиция. 2002. № 9. 54.3айончковский П. А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX веке. М.: Мысль, 1978. 287.

55. Иеринг Р. О методе разработки истории права // Журнал Министерства юс­тиции.  1867. №10. С. 63-92.

56.Изучен опыт административной юстиции Франции и ФРГ //Российская юс­тиция. 2001. №4. С. 27.

57.Исаев И.А. История России: Традиции государственности. - М.: Юкис,1995. - 272с.

58.Изварина А. Ф. Мировые судьи в России начала XXI века. Учеб. пособие. -Ростов-н/Д: ИЦ «МарТ», 2002. - 176 с.

59.Источниковедение истории государства и права дореволюционной России. -Иркутск: Изд-во Иркутского, ун-та, 1983. - 128 с.

История России с древнейших времен до конца XX века. /Под ред. А.А. Дани­лова. М.: «Дрофа».2001.-656 с.

История России XIX века. Ч.2./ Под ред. В.Г. Тюкавкина. М.: Владос. 2001.-352 с.

60. Казанцев СМ. Изменение в системе прокурорского надзора после судебной реформы 1864 года// Вести. Ленингр. ун-та. - 1986. - Вып. 1. -С. 81-88. 61.Казанцев СМ. Судебная реформа и реорганизация прокуратуры // Государ­ственное управление и право: история и современность: Межвузовский сбор­ник. - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та., 1984. - С. 83-100.

62. Квачевский А.А. Наш суд присяжных (практические заметай) // Журн. гра­жданского и уголовного права. - 1880. - Кн. 3. - С. 1-22.

180

бЗ.Кобликов А. Судебные реформы в России // Законность. - 1998. -№3.-С. 49-54.

64.Коротких М. Г. Генезис суда присяжных в России по судебной реформе 1864 г. // Известия вузов. Правоведение. 1988. № 3.- С. 81-85.

65. Коротких М.Г. Самодержавие и судебная реформа 1864 г. в России. - Воро­неж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1989. - 185 с.

бб.Кряжков В., Старилов Ю. Административные суды: какими им быть? //Российская юстиция. 2001. № 1. С. 18-20.

67.Курицын В. М. История полиции дореволюционной России. - М.,1981. 68.Леонтович В.В. История либерализма в России 1762-1914. - М.: Русский путь, 1995.-550 с.

69.Лысенко В. В. и др. Нравственно-правовые проблемы деятельности полиции России /Под ред. В. П. Сальникова. - СПб.: Санкт-Петербург, юрид. ин-т МВД России, 1996. - 135 с.

70.Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVII-начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и демократического государства: В 2-х т. - СПб., 1999. - Т. 1. - 548 с; Т. 2.-566 с.237.

71.Михаил Касьянов: необходимо ускорить создание в России административ­ных судов //Российская юстиция. 2003. № 2. С. 1.

72.Мулукаев Р.С. Полиция в России (1Х-нач. XX в.). - Н. Новгород, 1993.-102 с.238.

73..Мысли о Петербургской полиции. - СПб., 1881. - 104 с.239. 74.Немытина М.В. Суд в России. Вторая половина Х1Х-начало XX в. Саратов, 1999.-251с.

75. Немытина М.В. Судебная контрреформа и комиссия Н.В.Муравьева // Акту­альные проблемы историко-правовой науки. - Саратов, 1988. Вып. 3. С. 74-86.

76. Немытина М.В. Пореформенный суд России. Деформация основных инсти­тутов уставов 1864 г. // Изв. вузов. Правоведение. - 1991. - № 2. -С. 101-105.

181

77.0бщий взгляд на положение дел в Империи с точки зрения охранения внут­ренней безопасности государства: Записка П.А .Валуева Александру II. - 22 сентября 1861 г.

78. Обнорский П. Мировые судьи и их преемники (итоги сравнительной парал­лели) // Выборный мировой суд: Сб. статей. - СПб., 1898. - С. 42-82. 79.0кунев Н. К вопросу об образовательном цензе и продолжительности служ­бы мировых судей // Выборный мировой суд: Сб. статей. СПб., 1898. С. 97-101. 80.Органы внутренних дел на пути к правовому государству: Сб. трудов адъ­юнктов и соискателей / Под ред. В.П.Сальникова. - СПб., 1993. -Вып. 1.-194с. 81.Оржеховский И.В. Самодержавие против революционной России (1826-1880 гг.). - М.: Мысль, 1982. - 207 с.

82.Остроумов С.С. Преступность и ее причины в дореволюционной России. -М.: Изд-во Московского ун-та, 1980. - 204 с. 83.Пашин С.А. Судебная реформа и суд присяжных. - М., 1994. 84. Портнов В.В. Шире использовать архивные документы в юридических ис­следованиях // Сов. государство и право. - 1964. - № 8. - С. 41. 85.Политический сыск в России: история и современность: Материалы между­народной научной конференции 13-15 мая 1996 г. - СПб.: Изд-во СПб. ЦЭФ, 1997.-360 с.

86.Понаев П. Новые судебные учреждения. - СПб., 1884. - 36 с. 87.Радутная RB. Зачем нам нужен суд присяжных. - М., 1994. 88.Радченко    В.    Компетенция    административных    судов    нам    понятна //Российская юстиция. 2001. № 6. С. 9-11.

89.Развитие русского права во второй половине Х1Х-начале XX века. -М.: Нау­ка, 1997.-368 с.

9О.Ремнев А.В. Самодержавие и Сибирь. Административная политика второй половины Х1Х-начала XX века. - Омск, 1997.

91.Руднев В. Административные суды: быть или не быть? //Российская юсти­ция. 2002. № 9. С. 20.

182

92.Рубцов С. Н. История российской полиции: Учебное пособие /Восточно-Сибирское Ин -т МВД РФ. Иркутск. 1998. - 207 с.93.Сизиков М. И. История полиции России (1718-1917): становление и развитие общей регулярной поли­ции в России XVIII века. - М, 1992. - 67 с.

94.Сизиков М. И. Полицейская реформа Екатерины II: Лекция /Тюменский юридический ин -т МВД. - Тюмень, 1997. - 27 с.

95.Сизиков М. И., Борисов А. В., Скрипилев А. Е. История полиции России (1718-1917): Полиция Российской империи Х1Х-начала XX в. - М., 1992. - 56 с.

96. Симкин Л. Закон и право: Судебная реформа в прошлом и настоящем // Но­вый мир. - 1992. - № 1. - С. 207-219.

97.   Скрипилев А. Е. Об одной стороне судебной контрреформы в России //Советское государство и право. 1983. № 9. С. 119-123.

98.Судебная реформа: уроки исторического опыта //Социалистическая закон­ность. 1991. № 7. С. 30-46.

99.Судебная реформа: уроки исторического опыта // Соц. законность. -1991.-№7.-С. 30-46.

ЮО.Судебная система России: Учеб. пособие. - М.: Дело, 2001. - 336 с. 101.Судьбы России. Доклады и записки государственных деятелей императо­рам о проблемах экономического развития страны (вторая половина XIX века). - СПб.: Лики России, 1999. - 360 с.

102.Систематический указатель русской литературы по судоустройству и судо-производствам, гражданскому и уголовному / Сост. А.Поваринский. -СПб.: Тип. Правительствующего Сената, 1896. - 834 с.

103 .Суд присяжных в России. Громкие уголовные процессы 1864-1917 гг. / Сост. С.М.Казанцев. - Л., 1991.

104. Тарабанова Т. А. Состав волостных судов // Веста. Моск. ун-та. Сер. 8. Ис­тория. -1993. - № 2. - С. 45-54. Ю5.Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М.: Облиздат. 1998.-

672 с.

183

106. Фоков А. Административные суды повысят доступность правосудия //Российская юстиция. 2001. № 6. С. 7-8.

1О7.Фукс В. Суд и полиция: в2-х ч. - М.: Университет.тип., 1889. - Ч. 2. - 282 с. 108. Хайнак Н. Россия, век XIX: судебная реформа и репрессия // Соц. закон­ность. - 1990. - № 5. - С. 72-74.

Ю9.Холявицкая Н.Э. Был ли суд независимым после реформы 1864 года // Вес­ти. Московского ун-та. Сер. 8. История. 1993. № 4. С. 24-34. 1 Ю.Черкасова Н.В. Формирование и развитие адвокатуры в России. 60-80-е го­ды XIX в. - М.: Наука, 1987. - 144 с.

1 П.Чичерин Б. Н. Философия права. - СПб.: Наука, 1998. - 656 с. 112. Черкасова Н.В. К истории русской адвокатуры // Историко-правовые ис­следования: проблемы и перспективы. - М: Изд-во ин-та государства и права АН СССР, 1982. -С. 118-126.

1 И.Черкасова Н.В. Судебная реформа 1864 г. и возникновение адвокатуры в России // Политико-правовые идеи института в их историческом развитии. М., 1980.-С. 151-154.

П4.Черных А.И. Долгий путь к гражданскому обществу (реформы 1860-х го­дов в России) // Социологические исследования. 1994. № 8/9. С. 173-181. П5.Шавров А.В. Надзор и дисциплинарная ответственность в судебном ведом­стве реформенной России (1864-1917 гг.) // Сов. государство и право. - 1985. -№12.-С. 100-105.

Пб.Шаркова И.Г. Мировой судья в дореволюционной России // Государство и право. - 1998. - № 9. - С. 79-85.

Ш.Шелкопляс В. А. Полицейская реформа в России в 60-х годах XIX века. -Минск: Минская высшая школа МВД СССР. 1981. - 49 с.

118.Шишкин С.А. Состязательность как механизм исследования обстоятельств дела (теория и практика дореволюционной России) // Вести. Моск. ун-та. Сер. 11. Право. - 1995. - № 5. - С. 74-82.

184

П9.Шувалова Р.А. К вопросу о судебной реформе 1864 г. // Вопросы истории. 1965. №2. С. 29-212.

12О.Янгузин Р. Хозяйство и социальная структура башкирского народа в XVIII-XIX вв. - Уфа: Кинап. 1998. - 237 с.

Диссертации, авторефераты

121. Гибов В.В. Сыскная полиция в механизме Российского государства (теоре­тический и историко-правовой аспект): Дис.канд. юрид. наук.-СПб., 1998. -143 с.

122.Корнев А. В. Идеи правового и полицейского государства в дореволюцион­ный России: Дис... канд. юрид. наук. - М., 1995. - 228 с.

123.Лысенко В. В. Полиция дореволюционной России и противоправные про­явления в области общественной нравственности (теоретический и историко-правовой аспект): дис... д-ра юрид. наук. - СПб., 1998. - 396 с. 124.Мушкет И. И. Полиция в механизме Российского государства: историко-теоретическое исследование: Дис... канд. юрид. наук. - СПб., 1997. - 180 с. 125.Нарбутов Р. В. Полиция Российской Империи (1862-1917 гг.): историко-правовой аспект: Дис... канд. юрид. наук. - М., 1992. - 224 с. 126.Биюшкина Н. И. Проведение судебной реформы 1864 года в Российском государстве (на примере Нижегородской губернии): Автореф. дис...  канд. юрид. наук. - Г. Новгород, 1998. - 24 с.

127.Лонская С. В. Мировой суд в России 1864-1917 гг.: историко-правовое ис­следование: Дис... канд. юрид. наук. - Калининград, 1998. - 168 с.

Периодическая печать

Вестник права и нотариата. 1910-1912. Журнал Министерства юстиции. 1897- 1912. Новое время. 1910-1912. Правительственный вестник. 1912. № 102-104.

185

Право. 1909-1910. Русская речь. 1912. 25 мая. Северо-Западный голос. 1912. № 2064-2065. Сибирская мысль.1912. 7 окт. № 222. Судебная летопись. 1910- 1912.

186

Приложение 1. Судебные учреждения России по реформе 19 ноября 1864 года¹

Сенат

ОБЩИЙ (КОРОННЫЙ СУД)

Окружные суды: Председатель, члены суда. Канцелярия.

Судебные палаты: Председатель, члены суда. Канцелярия.

Прокуратура (надзор за деятельностью судебных учреждений):

Министр юстиции генерал-прокурор) Оберпрокуроры кассационных департаментов Сената Прокуроры и товарищи прокуроров судебных палат Прокуроры и товарищи прокуроров окружных судов

Исполнители решений судебных инстанций:

Судебные приставы Чины полиции, подчиненные судебному ведомству

Адвокатура

Присяжные поверенные при судебных местах, приписанные к су­дебным палатам, но самостоятельные в своих действиях Коллегия адвокатов (Совет) не менее 20 присяжных поверенных Институт частных поверенных по закону от 6 июня 1874 г.

¹ Полиция передавала материалы дознания судебным следователям, решавшим вопросы предварительного следст­вия по уголовным делам. Уголовные дела по преступлениям, совершение которых влекло лишение или ограниче­ние прав состояния, других прав и преимуществ, подлежали разрешению окружным судом. Верховный уголовный суд назначался при обнаружении общего заговора, а также при расследовании должностных преступлений членов Госсовета, министров и главноуправляющих. Предварительное следствие поручалось одному из сенаторов. Кон­тролировал генерал-прокурор. Защитник- только назначенный присяжный поверенный.

Обратно